Клиентоценпрированный период

Следующий отрывок иллюстрирует второй период работы Роджерса. Клиентка,

м-с Оук, говорит о том, как трудно ей принять помощь или позитивную реакцию от окружающих. От­метьте, как возросла сложность реплик психолога по сравнению с предыдущим периодом. Основной акцент делается на клиента и на его мировосприятии.

К: У меня чувство, что я должна это принять, но тогда я должна принимать это и от других людей (она упоминает, что было “огромное” число случаев, когда она могла принять участие других). У меня подозрение, что я боюсь опустошения. Я имею ввиду, что здесь происходит какой-то разрыв себя. И я чувствую, как бы это объяс­нить, что все это Я. Безусловно, в этом есть сопротивление. Но не в этом дело. Дело в том, что всегда остается чувство — это Я, это МОЕ. Я должна не допустить этого. Понятно?

П: Бывают чувства, которые нелегко выразить словами, но я ухватил разницу: от чувств “это мое”, “я должна это сделать”, “я делаю это” — сильно отличается чувство “я позволяю вам войти”. (Здесь психолог улавливает основной смысл сказанного клиенткой, обеспечи­вая для нее тем самым обратную связь. Кроме того, перед клиенткой предстает основное противоречие между реальным и идеальным Я. В речи м-с Оун много неясностей, которые подтолкнули бы других пси­хологов на поиски конкретности, на уточняющие вопросы.

Возможно психолог-фрейдист усмотрел бы сексуальные символы в словах “я должна не допустить” и в словах психолога “я позволю Вам войти”.

К: Да, я считаю... Это, вроде, не я, но все-таки я. Понимаете?

П: М-м-м. Да, в общих чертах, насколько я понял, речь идет о каком-то парадоксе.

Во всем сказанном чувствуется, что каждый момент пережитого — это “мое собственное”, он неизбежен, необходим и т. д. Но ведь это еще не все. Нужно как-то поделиться пережитым с другими, должен быть интерес со стороны. В этом и состоит новизна жизни.

Особенность интерпретации в двух последних репликах пси­холога в том, что новый смысл накладывается на старый опыт. Так как все это идет из мира клиента, то эта реплика есть отра­жение смысла, но все-таки близка к пересказу. Становится оче­видной большая вовлеченность терапевта по сравнению с пер­вым периодом роджеровского учения. Заметим, что в беседе с клиентом терапевт уже говорит “я”, не “вы”, это можно считать знаком эмпатии, когда психолог уже способен посмотреть на мир глазами клиента.

К: Да, но вы говорите так, как мне хотелось бы. Так должно быть. Здесь возникает чувство, что “это было бы хорошо”. Это что-то проясняет для меня. Возникает чувство, как будто ты стоишь где-то в долине, и если хочешь прийти к чему-то, то надо пройти через заросли, но что ты способен на это, и тебя уже не волнует, что надо идти через это. Я не знаю — это какая-то бессмыслица. Я хотела сказать...

П: Но все-таки в связи с этим чувством возникает реальное ощуще­ние правильно выбранного пути?

К: М-м-м.

Очень важно отметить акценты в этом пересказе. Терапевт избирательно обращает внимание на позитивный аспект клиентки (“и это будет хорошо”) и игнорирует отрица­тельный аспект (“это бессмыслица”). Психологи-бихевиористы указывают на то, что роджеровский подход включает в себя се­лективное внимание, и что это напоминает бихевиористский подход. Как бы то ни было, но селективное внимание к пози­тивному очень характерно для данной концепции.

В комментарии Роджерс указывает, что это послужило пово­ротной точкой для м-с Оук, которая научилась принимать тепло от других и открывать позитивное в себе. Эта открытость очень важна для развития положительной, самоактуализирующейся личности.

Поиск по сайту: