Общество как динамическая система: основные концепции социальных изменений

Общество — это не что-то фиксированное и ус­тоявшееся. Здесь непрерывно происходят измене­ния — то резкие, вызывающие крутой поворот в жизни всех социальных групп, то такие незначи­тельные, что их трудно заметить. История любого общества складывается именно из таких измене­ний.

Социальное изменение — любая модификация, происшедшая в социальных отношениях. В более узком смысле под социальным изменением пони­мается изменение социальной структуры общества. В таком случае необходимо различать а) социальную динамику — процессы социальной модификации, в ходе которых сохраняется и укрепляется сущест­вующая структура; б) собственно социальные изме­нения — такие модификации, которые приводят к глубоким структурным изменениям в обществе.

Способность социальной реальности к струк­турным изменениям имеет природные, физиче­ские основания. Человек как биологический вид отличается высокой гибкостью и таким же уровнем адаптационных способностей. Он рождается с аб­солютным минимумом врожденных инстинктов, зато невероятно способен к научению, подража­нию, символизации и творчеству. Социальные изменения не предопределены биологической ор­ганизацией человека: она только создает возмож­ность таких изменений, но сама по себе не объяс­няет их.

Человечество очень давно осознало то, что общество раньше было другим, а в будущем тоже будет не таким, какое оно сейчас. Еще древнеегипетский хронист оставил на папирусе описание восстания и причиненного им хаоса и бедствий.

Великий древнегреческий поэт Гесиод в поэме «Труды и дни» изложил мифологическую концепцию социальных изменений, согласно которой человечество прошло пять состояний, начиная с «золотого века» и кончая ныне длящимся «железным». У Гесио­да, как и во многих других мифологических парадигмах, процесс изменений в обществе направлен в сторону деградации — от вер­шины к упадку.

Другие типы мифов, например древневосточные, описывают жизнь человечества как систему длительных циклов и каждый из них заканчивается в той же точке, из которой начался. Следова­тельно, реального поступательного движения в обществе нет и со­циальные изменения существуют как нечто неизбежное, но со­вершенно напрасное.

Привычное для нас представление о едином непрерывном со­циальном прогрессе, независимо от наших действий ведущего нас из худшего состояния к лучшему, и вообще о том, что общество имеет направленную осмысленную историю, принадлежит иудео- христианскому мировосприятию, а окончательную рациональ­ную форму приняло в рамках идеологии эпохи Просвещения. «Все, что ни делается, делается к лучшему в этом лучшем из ми­ров», — сказал персонаж Вольтера. Эта идея получила подкрепле­ние в XIX в. с введением в научный оборот понятия «эволюция». После открытия биологической эволюции стало понятно, что об­щество тоже включено в единый направленный процесс развития от простого к сложному, по аналогии с развитием биологических видов.

Наиболее впечатляющая теория социальной эволюции при­надлежит Г. Спенсеру, считавшему, что биологические организ­мы и человеческие общества подчиняются одному и тому же еди­ному закону эволюционного развития. Иными словами, общества становятся все более масштабными и сложными; их отдельные элементы все более дифференцируются, специализируются, ста­новятся все более взаимозависимыми.

Эволюционный подход возобладал и в смежной области со­циальной и культурной антропологии. Выдающиеся антропологи конца XIX в. Э. Тайлор и JI. Морган классифицировали общества на основе принципа эволюционного развития. Но если Морган считал, что все общества проходят один и тот же путь от «дикости» через промежуточную стадию «варварства» к состоянию «цивили­зованных», то согласно Тайл ору религиозность тоже развивается от простейшей формы — анимизма — через стадию политеизма к монотеизму.

К. Маркс и Ф. Энгельс тоже испытывали сильное влияние эво­люционных идей. Марксистская схема естественно-историческо­го развития, включающая одни и те же обязательные для всех об­ществ стадии, вполне может рассматриваться как порождение эволюционного подхода. Наряду с дарвинизмом на теории Марк­са сказалось сильнейшее влияние идеалистической концепции истории, разработанной Г.В.Ф. Гегелем. В гегелевской схеме ста­дии развития общества отражают различные уровни проявления в социальном мире и осознания человеческим разумом мирового логического начала, или абсолютного понятия. Развитие общест­ва у Гегеля выглядело как чисто логический процесс, а историче­ское, согласно его схеме, совпадало с логическим. Это означает, что все логическое содержание всеобъемлющего абсолютного по­нятия с необходимостью должно в свое время проявиться в кон­кретных социальных формах в историческом процессе. Диалекти­ческая схема развития, предложенная Гегелем, едина для всех форм существования, как живых, гак и неживых, и состоит в обя­зательном прохождении трех последовательных стадий — исход­ной, ее отрицания, наконец, отрицания отрицания, т.е. возврата к исходному, но на качественно другом уровне. Двигателем этого движения является борьба обязательно присутствующих в любом объекте, в любом обществе противоположностей. Переход от од­ной стадии развития к другой осуществляется через скачок, рево­люцию, когда накопленные количественные изменения перехо­дят в качественные.

У Маркса в результате «переворачивания с ног на голову» этой схемы получилась гегельянско-материалистическая модель, уни­версально применимая к любому обществу и предусматривающая единый для всех народов мира конец истории, который одновре­менно станет началом новой: мировую социалистическую рево­люцию, которая вернет общество к «якобы исходному» бесклассо­вому состоянию. Двигателем развития у Маркса выступает борьба антагонистических классов.

Именно Маркс сделал понятие социальной революции цен­тральным понятием философии истории. Действительно, со­циальная революция представляет собой важнейший, особый тип социальных изменений, отличающийся спрессованностью во времени и тотальностью перемен.

Социальная революция — свержение государственных и классо­вых структур общества и замена их новым социальным порядком, радикально отличающимся от предшествующего. С. Хантингтон определяет революцию как «внутренние быстрые, фундаменталь­ные и насильственные изменения в господствующих ценностях и мифах общества, его политических институтах, социальной структуре, руководстве, способах деятельности и политике прави­тельства»^[194].

Социальная реформа — определенная разновидность социаль­ного изменения. Различие между реформой и революцией обыч­но усматривается в том, что реформа — это изменение, реали­зуемое на основе существующих в обществе ценностей, а рево­люция — радикальный отказ от существующих ценностей во имя переориентации на другие. Обычно сторонники революционных преобразований уверяют, что именно они отстаивают подлинные ценности всего общества, класса или народа, тогда как их против­ники считают, что защищают традиционные ценности от людей, желающих их подорвать.

Довольно часто термины «революция» и «реформа» использу­ются в несколько ином смысле: революция понимается как стре­мительное, быстрое и радикальное изменение всех сторон жизни общества, а реформа — как изменение медленное, эволюционное по характеру и затрагивающее лишь какие-то частные, хотя и важ­ные, стороны социальной жизни.

Ф. Тённис создал очень простую — двухчленную — схему, со­стоящую из стадий общины и общества. Община — это идеализиро­ванный в романтическом духе образ традиционного общества про­шлого, где господствуют эмоциональные отношения между людь­ми, сердечная привязанность, родственные связи и религиозная традиция. Общество имеет противоположные характеристики и возникает в процессе индустриализации, когда рвутся привычные связи, нарастает отчуждение, эмоции вытесняются рациональ­ностью, а традиция уступает место безразличному секуляризму.

Э. Дюркгейм и М. Вебер (конец XIX в.) проявляли двойствен­ное отношение к идее прогресса. Так, Дюркгейм рассматривал на­растающее разделение труда как базисный социальный процесс, который ведет в конечном счете к современному индивидуализму, но может привести и к состоянию аномии. Вебер отвергал эволю­ционизм, доказывая, что развитие западного общества в корне от­личается от развития других цивилизаций и исторически уникаль­но: для западного общества характерен особый тип рационализма, который несет с собой современный капитализм, современную науку и рациональную правовую систему, но в то же время и на­растающую бюрократизацию общества.

Работы Дюркгейма, Вебера и других социологов того времени ознаменовали переход от эволюционизма к более статичным тео­риям социальных изменений. Эволюционные теории были под­вергнуты критическому пересмотру из-за присущего им детерми­низма и европоцентрического оптимизма, а также на эмпириче­ской основе: их постепенно опровергали накопленные наукой факты. В первой половине XX в. завоевали популярность теории циклических изменений, отвергавшие идею долговременного прогресса. К числу их относились концепция «циркуляции элит» итальянского социолога В. Парето, а также теории «жизненного цикла цивилизаций» О. Шпенглера и АТойнби. Последние исхо­дили из идеи, что развитие любой конкретной цивилизации прохо­дит собственные стадии и не является неуклонно прогрессивным, а имеет стадии восходящие и нисходящие - этапы рождения, роста, расцвета, упадка и гибели. Это напоминает жизненный цикл че­ловека.

Нечто общее с подобными теориями имеет и популярная в 1960-е гг. концепция «пяти стадий экономического роста» амери­канского социолога и экономиста У. Ростоу. Согласно этой кон­цепции, любое общество закономерно проходит в своем развитии следующие пять стадий:

традиционное общество, основанное на аграрном хозяйстве и примитивных технологиях;

переходное общество, характеризующееся ростом производи­тельности, развитием национальной территориальной и эконо­мической интеграции, возникновением централизованного госу­дарства;

стадия экономического подъема, связанная с промышленным пе­реворотом, внедрением передовых технологий;

стадия зрелости, или индустриального общества, проявляющаяся в бурном развитии промышленности, возникновении новых от­раслей производства, широком внедрении достижений науки и техники, урбанизации и т.д.;

стадия развитости, называемая также эрой высокого массового потребления, когда общество в первую очередь ориентируется не на проблемы производства, а на потребление, а в экономике до­минирует производство услуг.

На концепции Ростоу базировались многие теории постинду­стриального общества, в частности теория супериндустриалъного общества А. Тоффлера.

Будучи сторонником идеи технологического детерминизма, Тоффлер считал, что происходящие в западном обществе тех­нико-технологические изменения полностью определяют ход социально-экономического развития в целом и стимулируют про­цессы социальных изменений. Поэтому история общества харак­теризуется постоянно действующим ускорением в развитии. Тоф­флер предложил схему периодизации истории человеческого общества, основанную на выделении стадий, или волн технологи­ческого развития: первая волна соответствует аграрному пе­риоду (хронологически это время до начала промышленного пе­реворота); вторая волна связана с промышленным переворо­том, индустриализацией и научно-технической революцией и знаменует наступление эры индустриального общества; третья волна определяется доминированием производства услуг над производством материальных благ и говорит о формировании су- периндустриального общества.

Социальные проблемы своего времени Тоффлер объяснял происходящим столкновением двух противоположно ориентиро­ванных и сосуществующих в рамках одного и того же общества структур — индустриальной и супериндустриальной. Структуры, сформировавшиеся в эпоху индустриального общества, несут на себе отпечаток жесткой бюрократической системы управления, ориентированы на максимальную прибыль, неспособны контро­лировать нежелательные последствия научно-технической рево­люции. По мнению Тоффлера, проблемы, обусловленные кризи­сом индустриального общества и началом третьей волны, имеют глобальный характер. С супериндустриальным обществом Тоф­флер связывает гуманизацию всех сфер социальной жизни на основе перехода к новым, более совершенным технологиям, вне-

дрения компьютерной техники, космических исследований, ис­пользования генной инженерии и биотехнологии. В суперин- дустриальном обществе, согласно Тоффлеру, возрастет роль ин­формации и интеллектуального труда, что будет способствовать тотальному изменению социально-экономических отношений, формированию нового типа личности, главными характеристика­ми которого станут высокая адаптационная способность и мо­бильность.

Интерес к долговременным процессам социальных измене­ний никогда полностью не исчезал, он отодвинулся на второй план, особенно с расцветом в первой половине XX в. функциона­лизма в антропологии и социологии. В это время понятие эволю­ционного развития полностью вытесняет более общее и нейтраль­ное понятие «социальное изменение». Однако в 1960—1970-е гг. снова наблюдается рост интереса к глобальным изменениям и возникает множество неоэволюционистских теорий — Р. Линто­на, JI. Уайта, Дж. Стюарта и др. Эти ученые придерживались идеи социальной эволюции как долговременного развития человечест­ва. В отличие от эволюционизма XIX в. неоэволюционизм не ут­верждает, что все общества проходят в своем развитии одни и те же стадии социального развития, и больше внимания уделяет разли­чиям между обществами, а также их взаимному влиянию друг на друга, для обозначения которого было введено специальное поня­тие «аккультурация». Кроме того, социальная эволюция в пони­мании неоэволюционистов носит скорее вероятностный харак­тер. Наконец, социальное развитие уже не отождествляется с не­уклонным прогрессом.

Возвращение интереса к долговременному социальному раз­витию отчасти было вызвано выходом на историческую сцену так называемых развивающихся стран. Для объяснения существую­щей пропасти в уровне жизни между богатыми и бедными страна­ми западные социологи и экономисты в середине XX в. разработа­ли теории модернизации, согласно которым бедные страны в сво­ем развитии остановились на относительно низком уровне и должны развиваться, или модернизироваться, в направлении об­щества западного образца. Такие теории подверглись критике за скрытый эволюционизм европоцентристской направленности, за недостаток внимания к межнациональным властным отношени­ям, сводящимся к тому, что более богатые страны диктуют бедным политические решения. Эти аспекты оказались в центре внима­

ния более поздних теорий взаимозависимости, или, как их назы­вает И. Валлерстайн, теорий мировой капиталистической систе­мы.

В последние десятилетия наметилось некоторое сближение позиций социологии и антропологии, с одной стороны, и исто­рии — с другой. Историки стали проявлять больше интереса к тео­риям долговременных социальных изменений, а социологи и ан­тропологи все чаще обращаются к истории в поисках эмпириче­ского подтверждения своих теоретических разработок.

Интерес представляет также уже упоминавшаяся институцио­нально-эволюционная теория Д. Норта, которая разработана в рамках экономической науки и посвящена исследованию пробле­мы экономического роста и эффективности^[195]. Однако для реше­ния этой проблемы, считает Норт, необходимо ответить на ряд вопросов, среди которых ключевыми являются следующие: как прошлое определяет настоящее и будущее и каким образом траек­тории прошлого развития общества влияют на настоящее? В своей теории Норт основывается на том положении, что настоящее и бу­дущее связаны с прошлым непрерывностью социальных институ­тов, поэтому можно сказать, что прошлое формирует нынешний и завтрашний выбор^[196].

Очевидно, что социальные изменения затрагивают огромный спектр социальных явлений и сфер, что требует применения науч­ных разработок и подходов различных наук для адекватного объ­яснения происходящих в обществе перемен.

22.2. Факторы социальных изменений

Возникновение социальных изменений объясня­ется взаимодействием как природных, так и социальных факторов.

Физическая среда. Человек — это физическое существо, живу­щее в определенной среде обитания. Для того чтобы выжить, лю­дям необходимо вступить во взаимодействие с окружающей сре­дой. К числу главных адаптивных механизмов, имеющихся в их распоряжении, относятся социальная организация и технология.

Однако, помогая людям приспосабливаться к одной окружающей среде, они не обязательно подойдут для адаптации к какой-то дру­гой. Если окружающая среда по какой-то причине изменяется, ее обитатели, выработавшие определенный тип адаптации к ней, должны отреагировать на эти перемены — провести соответствую­щие институциональные изменения, выработать новые формы социальной организации и новые технические изобретения. Засу­ха, наводнения, эпидемии, землетрясения и прочие стихийные силы вынуждают людей вносить изменения в свои жизненные стили. Кроме того, сами человеческие существа оказывают значи­тельное воздействие на свою физическую среду. Захоронения вредных отходов, кислотные дожди, загрязнение воды и воздуха, истощение водных ресурсов, эрозия верхнего плодородного слоя почвы и наступление пустынь — ущерб, нанесенный людьми эко­системе. Следовательно, человек связан со своей окружающей средой цепью сложных взаимных изменений.

Население. Изменения численности, структуры и распределе­ния народонаселения также сказываются на культуре и социаль­ной структуре общества. Н апример, поколение беби-бума ока­зало существенное влияние на музыкальные вкусы и политиче­ский климат западных обществ. «Старение» общества создает серьезные проблемы, в частности все больше людей ожидает сво­его шанса для продвижения по службе, но вакансий появляется меньше, чем людей, которые желают их занять.

Конфликты — форма взаимодействия людей в борьбе за ресур­сы или ценности. Интересы индивидов и групп противоречат друг другу; их цели несовместимы. Не удивительно, что конфликт ста­новится источником социальных изменений. Для достижения своих целей в ходе такой борьбы члены группы должны мобилизо­вать свои ресурсы и возможности. Например, во время войны население вынуждено отказаться от привычного образа жизни; приходится терпеть неудобства военного положения. Конечно, конфликт также предполагает переговоры, достижение компро­мисса или умение приспосабливаться, что приводит к возникно­вению новых институциональных структур. Однако история по­казывает, что результатом такого взаимодействия редко бывает полное достижение целей участвующих в борьбе сторон. Обычно конечный результат выражается в образовании качественно но­вой целостной структуры. Устои старого социального порядка по­стоянно подтачиваются, и он уступает место новому.

Ценности и нормы, принятые в обществе, действуют как своего рода «цензоры», разрешающие или запрещающие какие-то нов­шества; они также могут действовать как стимуляторы. Как пра­вило, человек готов принять технические нововведения, но со­противляется переменам в экономической теории, религии или моделях семьи. Это культурное противоречие отражается в нашем применении слова «изобретатель». Для нас изобретатель — это тот, кто создает новые материальные вещи, а того, кто является автором нематериальных идей, зачастую называют «революционер» или «радикал» — словами, смысл которых имеет негативный оттенок.

Каждое общество обладает системой ценностей, более или менее устойчивой, совмещающей ценности различного ранга и характера (традиционные/инновационные). Ценностные сис­темы общества складываются на протяжении длительного исто­рического развития социума, в связи с чем их структура вполне адекватно отражает особенности восприятия людьми дейст­вительности^[197] и отношения к ней. Соответственно изменение общественного восприятия обязательно связано с изменениями в системе ценностей общества, что позволяет рассматривать ис­торический процесс как последовательную смену ценностных систем^[198].

Инновации. Открытие приумножает знания, добавляя новые к уже существующим. Например, теория относительности А. Эйнштейна и генетическая теория Г. Менделя — это открытия. В противоположность этому изобретение представляет собой но­вую комбинацию известных элементов. Так, автомобиль, исполь­зующий в качестве топлива сжиженный газ, — это шесть извест­ных элементов в новом сочетании: двигатель, работающий на сжиженном газе, баллон для сжиженного газа, коробка передач, промежуточное сцепление, ведущий вал и кузов.

Инновации — как открытия, так и изобретения — не единич­ные акты, а кумулятивная последовательность передаваемых из поколение в поколение наращиваемых знаний плюс ряд новых элементов. Следовательно, чем больше культурных элементов, на которых могут базироваться инновации, тем выше частота откры­тий и изобретений. Например, изобретение стекла дало толчокк созданию линз, бокалов, оконных стекол, лабораторных трубок, рентгеновских трубок, электрических лампочек, ламп для радио- и телеприемников, зеркал и множества других изделий. Линзы в свою очередь способствовали появлению очков, увеличительных стекол, телескопов, фотокамер и т.д. В основе развития такого ти­па лежит экспоненциальный принцип: по мере расширения куль­турной базы возможности новых изобретений имеют тенденцию к росту в геометрической прогрессии.

Диффузия — это процесс, в ходе которого культурные характе­ристики распространяются от одной социальной системы к дру­гой. Каждая культура содержит минимальное число уникальных особенностей и паттернов, которые присущи только ей. Напри­мер, славянская азбука (кириллица) составлена на основе грече­ского алфавита, который в свою очередь возник под влиянием фи­никийского. Русские получили христианскую веру от греков Ви­зантийской империи, а они — от иудейских сект первых веков н.э., поверивших в Иисуса Христа как мессию. Мы с гордостью рассуж­даем о том, что взяли от нас другие народы, но часто забываем о том, что мы получили от них.

Группа факторов, которые можно условно назвать идейно-по- литическими, также способствуют социальным изменениям. На­пример, О. Конт рассматривал развитие общества по восходя­щей линии как прогресс идей. М. Вебер считал важнейшим фак­тором экономического развития религиозные представления, отводя индивидуалистической этике протестантизма решающую роль в становлении духа предпринимательства и последовавшем экономическом скачке в западных обществах.

Смена идей — не чисто интеллектуальный процесс. Она сопро­вождается образованием новых социальных движений, которые сами по себе могут рассматриваться как фактор социальных изме­нений. Социальные движения порождают харизматических лиде­ров, благодаря незаурядным личным качествам они способны мо­билизовывать массы людей на акции социального протеста, кото­рые расшатывают установленный в обществе порядок и могут привести к революционным изменениям.

Политические процессы, происходящие в обществах, сами по себе тоже могут стать фактором социальных изменений. Согласно современным теориям политической революции, функциониро­вание государственного аппарата и природа межгосударственных отношений являются факторами, способными вызвать револю­цию. Но действия революционеров имеют шансы на успех только тогда, когда государство не способно выполнять свои основные функции по поддержанию закона, порядка и территориального единства.

Каждый из представленных факторов испытывает влияние ос­тальных и сам оказывает на них влияние.

Трудности, с которыми сталкиваются объяснительные теории, связаны с их собственными недостатками — детерминизмом и ре­дукционизмом: они пытаются свести все многообразие взаимодей­ствий факторов к одному определяющему. Более того, социальные процессы настолько взаимосвязаны, что ошибочно рассматри­вать их изолированно. Например, между экономическими и по­литическими процессами, экономическими и технологическими процессами нет четких границ. Технологические изменения сами по себе могут рассматриваться как особый тип культурных изме­нений.

Причинно-следственные связи между различными социальны­ми процессами изменчивы, и их невозможно раз и навсегда схема­тизировать. Поэтому возможности какого бы то ни было причин­но-следственного объяснения социальных изменений весьма ог­раниченны. Наиболее общий способ теоретического объяснения заключается в построении модели действующих механизмов та­ких изменений.

Применительно к однонаправленным процессам развития вы­деляют следующие механизмы осуществления: накопление, вы­бор, дифференциация.

Механизм накопления рассматривают некоторые эволюцион­ные теории. Например, они подчеркивают кумулятивный — на­копительный — характер знания. Человек способен к инноваци­ям, и он постоянно вносит дополнения в уже имеющуюся систему знаний, отбрасывая устаревшие и неверные знания и заменяя их более адекватными. Поскольку он учится на своих ошибках, он постоянно осуществляет селекцию новых полезных идей и навы­ков, полученных методом проб и ошибок. Расширение и распро­странение знаний возможно только в результате специализации и дифференциации. Рост технических и технологических знаний стимулирует накопление капитала, что в свою очередь ведет к рос­ту производительности труда. Рост народонаселения тоже может быть включен в модель кумулятивного развития, так как люди мо­гут повышать свою численность без снижения уровня жизни толь­ко благодаря накоплению технических знаний и средств произ­водства, а сам по себе рост численности населения стимулирует новые инновации.

Насыщение и истощение можно считать механизмами криво­линейного и циклического изменения. Модели однонаправлен­ного развития предполагают, что изменение в определенном на­правлении влечет за собой дальнейшие изменения в этом же на­правлении. Модели развития по кривой или замкнутому циклу допускают, что изменения в одном направлении создают условия для дальнейших изменений в других, в том числе и противополож­ных, направлениях. Например, рост народонаселения создает угрозу состоянию экологической среды и часто ведет к истоще­нию природных ресурсов и снижению экономического уровня.

Конфликты, соревнование и кооперация также могут рассматри­ваться как механизмы социальных изменений. Например, марк­систы представляли жизнь капиталистического общества как постоянную борьбу между правящим классом, пытающимся со­хранить свое господствующее положение, и угнетенным, стараю­щимся радикально изменить существующий строй, а социальные изменения рассматривались как продукт этой борьбы. Аналогич­ные идеи лежат в основе конфликтологической модели Р. Дарен- дорфа. Понятие конфликта становится более продуктивным в объяснительном плане, если его дополнить понятием соревнова­ния (конкуренции). В обществе существует множество соперни­чающих групп. Их конкуренция стимулирует внедрение и рас­пространение инноваций. Например, лидеры незападных госу­дарств настроены политически против Запада, но стремятся к заимствованию западной науки и технологии, так как понимают, что только на этом пути достигнут независимости и экономиче­ской мощи. Кроме того, конкуренция влечет за собой укрупнение и усложнение соревнующихся организаций. Еще К. Маркс пока­зал, что капитализму присуща тенденция к образованию монопо­лий, неуязвимых для конкуренции. Наконец, понятие конкурен­ции используют теории, объясняющие социальные изменения действиями индивидов, преследующих собственные интересы. Но в определенных условиях конкуренция побуждает индивидов к сотрудничеству в преследовании своих целей, что было показано с помощью теории игр и других математических методов.

Напряжение и адаптация рассматриваются в структурном функционализме как механизмы социальных изменений. Изме­нение понимается как ответная приспособительная реакция на

возникшее в системе напряжение. Когда происходит изменение какого-либо элемента системы, в ней возникает напряжение меж­ду этим элементом и остальными, которое разрешается путем са­мопроизвольного адаптивного изменения других частей системы. Например, американский социолог У. Огборн показал, что ус­коренное развитие технологий вызывает несоответствие между технологическим уровнем общества и его социокультурными со­ставляющими, которые развиваются более медленно.

Целенаправленное и долговременное социальное планирование может быть в какой-то степени причиной социальных изменений. В современных обществах возможности такого планирования на краткую перспективу возрастают. Часто запланированные цели не достигаются, а в тех случаях, когда планирование оказывается удачным, оно всегда влечет за собой незапланированные послед­ствия. Чем дольше срок, на который осуществляется планирова­ние, тем труднее достигнуть цели и избежать непредвиденных по­следствий. Это особенно наглядно проявилось на опыте комму­нистических обществ.

Планирование предполагает институционализацию измене­ний, но институционализация не предполагает планирования. В современных обществах институционализировано множество незапланированных изменений. Чаще всего это бывает в области науки и технологии: та или иная инновация институционализиру­ется, вызывая социальные изменения, которые вовсе не планиро­вались или только отчасти предполагались.

Механизмы социальных изменений вовсе не исключают друг друга. Напротив, некоторые из них явно взаимосвязаны. Напри­мер, инновации стимулируются конкуренцией. В одной объяс­нительной модели социальных изменений может сочетаться не­сколько механизмов.

Социальная структура и социальное изменение — централь­ные теоретические понятия социологии, относящиеся к базис­ным взаимодополняющим характеристикам социальной жизни в целом. С одной стороны, социальной жизни присущи повторяе­мость, постоянство и непрерывность, а с другой — динамичность и изменчивость. Оба понятия взаимосвязаны. Социальная структу­ра не может изучаться без учета реально происходящих или потен­циальных изменений, а социальное изменение как более или ме­нее регулярный процесс немыслимо без понятия структуры. От­рыв этих понятий друг от друга влечет за собой заблуждения. Но в различных теориях акцент может смещаться — то на постоянство структуры, то на динамизм изменений. В последние десятилетия он заметно сместился в сторону изменений. В фокусе внимания социологов разных направлений оказались изменения на различ­ных уровнях - социальная динамика текущей жизни, краткосроч­ные трансформации, долгосрочные изменения общества в целом.

В современной социологии явственна тенденция к признанию множественности типов социальных изменений. Строго говоря, изменения так многообразны, что само выражение «теория со­циальных изменений» может рассматриваться как устаревшее и вытесненное самим развитием социологии. Говорить о социаль­ном изменении и о теории социальных изменений означает либо верить в то, что можно найти первопричину изменений, либо счи­тать, что достаточно определить форму изменения, назвав его циклическим, линейным, эволюционным. По-видимому, совре­менная социология осознала, что единственной методологией изучения социальных изменений является анализ конкретных привязанных к месту и времени процессов. Все остальные виды подходов в той или иной степени страдают идеологизмом, препят­ствующим научной объективности.

22.3. Модернизация и модели социальных изменений

Общее убеждение всех теоретиков, изучавших со­циальные изменения, состоит в том, что такие изменения не про­извольны, а в той или иной степени подчиняются закономерно­стям. Иначе говоря, существуют постоянные структуры, или мо­дели, социальных изменений. В истории социальной мысли таких моделей было предложено три: движение по нисходящей линии — от вершины к упадку; движение по замкнутому кругу — циклами; движение от низшего к высшему — прогресс. Эти модели в разных комбинациях всегда присутствуют во всех теориях социальных из­менений. Однако современные теории не имеют нормативного характера, иными словами, не оценивают развития, поэтому ни­когда четко не определяют то или иное состояние общества как упадок или прогресс. Такие оценки не могут выводиться только из эмпирических наблюдений. В таком случае, однако, все равно

можно говорить о наличии двух схем развития — однонаправлен­ной и циклической.

Однонаправленное развитие обычно бывает кумулятивным: оно понимается как рост или накопление чего-либо — плотности населения, уровня организации, объема производства. Однако направление его может быть нисходящим или сочетанием подъе­мов и упадков. Последний тип изменений, названный американ­ским антропологом К. Гирцем «инволюцией», обнаруживается в некоторых аграрных обществах, где прогрессирующий рост чис­ленности людей сочетается с прогрессирующим снижением бла­госостояния на душу населения.

Простейший тип однонаправленного процесса изменений — линейный, когда объем происходящих изменений является по­стоянным в любой момент времени.

Циклические изменения характеризуются последовательным прохождением стадий. В повседневной социальной жизни очень многие процессы организуются циклически. Например, сель­скохозяйственная жизнь и в целом вся жизнь аграрных обществ носит сезонный, циклический характер, поскольку определяется природными циклами: весна — время сева, лето и осень — время сбора урожая, зима — пауза, отсутствие работы; в следующем году все повторяется. Циклические изменения происходят в экономи­ческой жизни общества, где периоды подъема правильно череду­ются с периодами упадка. Долговременные циклические измене­ния связаны с расцветом и упадком исторически конкретных ци­вилизаций.

Социальные изменения также бывают:

О экзогенные, вызванные внешними причинами, например уско­ренное развитие капитализма и формирование первоначального капитала под влиянием этических идей протестантизма (в интер­претации М. Вебера);

О эндогенные, обусловленные внутренней природой или структу­рой изменяющегося общества.

Одни из них ведут к трансформации общества (эволюционные и революционные процессы), другие, наоборот, к его сохранению и укреплению (простые процессы социального воспроизводства). Эволютивные процессы происходят тогда, когда сама система, функционируя, вызывает модификацию законов собственного функционирования. Примерами таких процессов могут служить развитие научных знаний или развитие разделения труда.

Модернизация — особый тип социальных изменений. Ю. Ха­бермас отмечает, что модерн, модерность — это интегральная ха­рактеристика европейского общества и культуры, и ее использо­вание связано с обозначением этапа становления и эволюции промышленного общества, приходящего на смену традиционно­му^[199]. В социологии понятие «модернизация» используется для обо­значения исторического процесса перехода от традиционного аг­рарного общества к современному индустриальному секулярному обществу. Модернизация общества предполагает прежде всего его индустриализацию. Исторически возникновение современного общества тесно связано с зарождением промышленности. Терми­ны «индустриализм» и «индустриальное общество» имеют не только экономическое и технологическое значения. Индустриа­лизм — это стиль жизни, охватывающий глубинные экономиче­ские, социальные, политические и культурные перемены. Обще­ства становятся современными именно в процессе всесторонней индустриальной трансформации. В данном контексте основными чертами современного общества считаются: ориентация на инно­вации, светский характер социальной жизни, поступательное (не­циклическое) развитие, демократическая система власти, массо­вое образование, преобладание универсального над локальным и т.д.

Исторически сроки модернизации исчисляются столетиями, хотя можно привести примеры ускоренной модернизации. В лю­бом случае модернизация — это не раз и навсегда достигнутое со­стояние, а непрерывный и бесконечный процесс. Развитие об­ществ всегда отличается нерегулярностью и неравномерностью. Каким бы ни был уровень развития, в обществе всегда существуют «отстающие» регионы и «периферийные» группы, составляющие источник постоянной напряженности и противоречий. Это явле­ние связано не только с внутренним развитием отдельных госу­дарств. Наличие стран с неоднородным и неодинаковым развити­ем вносит существенный элемент нестабильности в мировую го­сударственную систему.

Представляется, что модернизация имеет две основные фазы. До определенного момента своего развития процесс модерниза­ции сохраняет институты и ценности общества и вовлекает их в то, что обычно рассматривается как прогрессивное движение к со­вершенствованию. Начальное сопротивление процессу модерни­зации может быть резким и продолжительным, однако обычно оно обречено на провал. После достижения определенной точки в своем развитии модернизация начинает вызывать все большее не­довольство. Это частично объясняется завышенными ожидания­ми населения, которые были спровоцированы быстрыми перво­начальными успехами и динамизмом современного общества. Во время второй фазы модернизация, достигнув ускорения развития и мировых масштабов, рождает новые социальные и материаль­ные проблемы, решить которые традиционным национальным государствам оказывается не по силам. Но в мире преобладает система именно таких суверенных национальных государств с не­одинаковым развитием и конфликтующими интересами. Однако суть современного общества составляют вызов и ответная реакция на него. При рассмотрении природы и развития современного об­щества на первое место выходят не трудности и опасности, а тот успех, с которым ему удалось осуществить самую кардинальную и далеко идущую революцию в истории человечества. Феномены индустриализации и модернизации, начавшиеся предположи­тельно примерно 200 лет назад, пока еще не получили видимого завершения.

Концепция рефлексивной модернизации, разработанная немец­ким социологом У. Беком, — одна из попыток современных социологов осмыслить сущность и направленность модерниза­ции. По мнению Бека, индустриальное общество, основанное на принципе распределения благ, шаг за шагом уступает место «об­ществу риска», где действует принцип распределения негативных последствий и опасностей. Это явление отражает кризис индуст­риального общества: люди начинают понимать, что индустриаль­ное общество и процесс модернизации сами порождают бесчис­ленные опасности. В сравнении с опасностями прошлого риск, связанный с современным уровнем модернизации, имеет качест­венно иной характер: ситуации риска непредсказуемы, слишком многочисленны, чтобы их контролировать, не воспринимаются органами чувств (например, радиация) и глобальны.

Согласно концепции Бека, настало время перехода от простой модернизации к рефлексивной. Это означает, что доминирую­щим должен стать принцип социальной рефлексии и самокрити­ки. Общество риска продуцирует потребность в критическом са- морассмотрении, становится для самого себя темой и проблемой.

Концепция «латентных структур» современного американ­ского социолога Э. Тириакьяна в чем-то созвучна теории рефлек­сивной модернизации. В соответствии с его концепцией социаль­ные изменения — это прежде всего трансформация обществен­ного и индивидуального сознания, поскольку и социальные структуры для него представляют собой нормативные образова­ния коллективного сознания. Источник социальных изменений, считает Тириакьян, кроется в латентных, т. е. скрытых, структурах культуры — сокровенных ценностях и смыслах, доминирующих в социальном сознании и тем самым направляющих жизнь общест­ва. В кризисные моменты истории такие структуры проступают на поверхностном плане, проецируясь в форме новых социальных программ. Социальные инновации могут предлагаться только субъектами, сознательно остающимися за рамками существую­щей нормативной системы отношений. Это члены религиозных движений и сект, различных ассоциаций, квазирелигиозных групп.

Теории запаздывающей модернизации, которые начали созда­ваться еще в 1960-е гг., стали для западных социологов аппарат­ным средством анализа современной российской ситуации. Тео­ретики запаздывающей модернизации исходят из того, что суще­ствует линейный прогресс и поступательность стадий развития обществ: непосредственная добыча продуктов природы сменяет­ся аграрной экономикой, а та замещается индустриальной. С этой точки зрения страны, не успевшие «вовремя» пройти путь индуст­риальной модернизации, могут и должны сделать это «с опоздани­ем», чтобы «догнать» опередившие их в этом отношении общест­ва. Такая концепция получила название догоняющей модерниза­ции.

Понятие рецидивирующей модернизации предложила россий­ский социолог Н.Ф. Наумова. Именно в нашем обществе, часто предпринимавшем попытки «догоняющего» социального разви­тия, идея обновления тесно связана с ностальгическим сожалени­ем о былом имперском могуществе России и обеспечивавшем его социалистическом строе.

Еще в 1998 г. исследование ИКСИ РАН зафиксировало факт, что «со­ветская парадигма» не просто не разрушилась, но практически не под­дается вытеснению из массового сознания. Как и ранее, сегодня толь­ко около 20 % опрошенных любой возрастной когорты соглашаются с утверждением, что «во всей 70-летней истории Советского Союза найдется мало того, чем россияне могли бы гордиться». При этом в

массовом сознании собственно прокоммунистический аспект исто­рии страны отделяется от истории СССР как великой державы. Во всяком случае относительное большинство россиян (43 %) не стало однозначно оценивать утверждение о том, что «без Октябрьской рево­люции 1917 г. всем нам сегодня жилось бы намного лучше».

Воспринимая советскую историю как историю великой дер­жавы, свыше половины российского населения продолжают вы­ражать уверенность в том, что «СССР был первым государством во всей многовековой истории России, которое обеспечило спра­ведливость для простых людей и сделало для них возможной при­личную жизнь» (против этой точки зрения высказывались всего 27,1 % опрошенных)^[200]. Несомненно, все это накладывает отпеча­ток на модернизационные процессы, протекающие в российском обществе, а также на самоощущения россиян, которые в опросе, проведенном Институтом социологии РАН в 2008 г., показали достаточно высокую степень неуверенности в будущем развитии страны (см. рис. 22.1)^[201].

Современная Россия обладает значительным, но устаревшим по сравнению с современным западным обществом производст­венным потенциалом, огромными сырьевыми ресурсами, весьма квалифицированной рабочей силой. Однако весь ход историче-

ского развития России в XX в. определил ее реальное место в ми­ровом сообществе как страны, безнадежно утратившей возмож­ность вхождения в когорту постиндустриальных обществ. Поэто­му «Россия должна в ближайшей перспективе стремиться только к тому, чтобы стать развитой индустриальной страной, поскольку возможности быстрого вхождения в круг постиндустриальных держав у нее полностью отсутствуют»^[202]. Именно в этом кроется подлинная причина того, что к концу XX в. мир приобрел монопо- лярный облик, а «идея догоняющего развития, еще 20 лет назад претендовавшая на то, чтобы стать основой универсальной со­циальной доктрины, обнаружила свою полную несостоятель­ность»^[203].

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Как соотносятся между собой понятия «социальное изменение», «со­циальный прогресс», «социальное развитие»? В чем их семантическое (смысловое) различие?

2. В чем типологическое отличие мифологических и религиозных пред­ставлений о социальных изменениях от научных? Проанализируйте идею Гесиода о социальной деградации от «золотого века» к «желез­ному», мысль Экклезиаста о том, что «нет ничего нового под солн­цем», слова апостола Павла: «Не все мы умрем, но все изменимся». В чем различия в содержании приведенных представлений? Что меж­ду ними общего?

3. Охарактеризуйте эволюционизм как концепцию социальных измене­ний. В чем его ограниченность? Может ли общество изменяться по тем же законам, что и биологические виды, и организм? Аргументи­руйте свой ответ.

4. Охарактеризуйте социальную революцию как тип социального изме­нения. Являются ли революции необходимостью социального разви­тия? Можно ли представить себе развитие общества без них? Чем они обусловлены? Как вы понимаете высказывание К. Маркса: «Револю­ции - это локомотивы истории»? Играют ли революции действитель­но позитивную роль в истории? Или это социальные катастрофы с массовыми жертвами, которых надо по возможности избегать?

5. Как вы расцениваете концепции замкнутого циклического развития цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби), т. е. цивилизационный под­ход, согласно которому каждая цивилизация неизбежно переживает свой уникальный цикл развития с фазами рождения, развития, рас­цвета и упадка? Сопоставьте его с подходом, согласно которому все общества проходят в своем развитии одни и те же фазы (К. Маркс, Г. Спенсер). Какое понимание представляется вам более правиль­ным? Почему? Должна ли Россия пройти тот же путь развития, что и общества западной индустриальной цивилизации, или у нее свой путь?

6. Охарактеризуйте основные факторы социальных изменений.

7. Что собой представляет модернизация как социальный процесс? Как вы думаете, совпадает ли понятие социального прогресса с понятием технико-технологического и научного прогресса? Действительно ли технократическое общество представляет собой высшую фазу со­циального развития? Что такое «общество риска»?

8. Какие экологические проблемы возникли и возникают в связи с мо­дернизацией и индустриализацией общества? Как должно изменить­ся общество, чтобы эти проблемы обрели возможность решения?

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

1. Эволюционный подход к исследованию общества.

2. Социальные изменения: методология исследования.

3. Основные типы социальных изменений.

4. Социальная революция и социальная реформа: сравнительный ана­лиз.

5. Ценностная система общества и ее эволюция.

6. Трансформация системы ценностей современного российского об­щества.

7. Модернизация: понятие и основные подходы к исследованию.

8. У. Бек и концепция «общества риска».

9. Социологический дискурс о модерне.

СОЦИАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

Поиск по сайту: