Понятие социального поведения

Понятие «поведение» пришло в социологию из психологии. Смысл термина «поведение» иной, отличающийся от смысла таких традиционно философских понятий, как действие и деятельность. Если под действием понимается рационально обос­нованный поступок, имеющий ясную цель, стратегию, выпол­няющийся с привлечением конкретных осознанных методов и средств, то поведение — это всего лишь реакция живого существа на внешние и внутренние изменения. Такая реакция может быть и осознанной, и неосознанной. Так, чисто эмоциональные реак­ции — смех, плач — также являются поведением.

Социальное поведение — это совокупность человеческих пове­денческих процессов, связанных с удовлетворением физических и социальных потребностей и возникающих как реакция на окру­жающую социальную среду. Субъектом социального поведения может быть индивид или группа.

Если абстрагироваться от чисто психологических факторов и рассуждать на социальном уровне, то поведений индивида опре­деляется прежде всего социализацией. Тот минимум врожденных инстинктов, которым обладает человек как биологическое суще­ство, одинаков у всех людей. Поведенческие различия зависят от приобретенных в процессе социализации качеств и в какой-то степени — от врожденных и приобретенных психологических ин­дивидуальных особенностей.

Кроме того, социальное поведение индивидов регламентиру­ется социальной структурой, в частности ролевой структурой об­щества.

Социальная норма поведения — это такое поведение, которое полностью соответствует статусным ожиданиям. Благодаря суще­ствованию статусных ожиданий общество заранее с достаточной вероятностью может прогнозировать действия индивида, а сам

индивид - координировать свое поведение с принятым общест­вом идеальным образцом, или моделью. Социальное поведение, соответствующее статусным ожиданиям, американский социолог Р. Линтон определяет как социальную роль. Такая интерпретация социального поведения ближе всего к функционализму, посколь­ку объясняет поведение как феномен, детерминированный со­циальной структурой. Р. Мертон ввел категорию «ролевого ком­плекса» — системы ролевых ожиданий, определяемых данным статусом, а также понятие ролевого конфликта, возникающего тогда, когда ролевые ожидания занимаемых субъектом статусов несовместимы и не могут реализоваться в каком-то едином соци­ально приемлемом поведении.

Функционалистское понимание социального поведения под­вергалось ожесточенной критике со стороны прежде всего пред­ставителей социального бихевиоризма, считавших, что надо стро­ить исследование поведенческих процессов на базе достижений современной психологии. Насколько психологические моменты действительно упускались из виду ролевой интерпретацией поведе­ния, следует из того факта, что Н. Камерон попытался обосновать идею ролевой детерминированности психических расстройств, полагая, что психическое заболевание — это неправильное испол­нение своих социальных ролей и результат неспособности боль­ного исполнять их так, как это нужно обществу. Бихевиористы ут­верждали, что во времена Э. Дюркгейма успехи психологии были незначительны и поэтому функционалистская парадигма отвеча­ла требованиям времени, но в XX в., когда психология достигла высокого уровня развития, нельзя игнорировать ее данных, рас­сматривая человеческое поведение.

13.1. Концепции человеческого поведения

Человеческое поведение исследуется многими направлениями психологии — в бихевиоризме, психоанализе, когнитивной психологии и др. Термин «поведение» выступает од­ним из ключевых в экзистенциальной философии и применяется при исследовании отношения человека к миру. Методологиче­ские возможности этого понятия обусловлены тем, что оно позво­ляет выявить несознаваемые устойчивые структуры личности или существования человека в мире. Среди психологических концеп­ций человеческого поведения, оказавших большое влияние на социологию и социальную психологию, следует назвать прежде всего психоаналитические направления, развитые 3. Фрейдом, К.Г. Юнгом, А. Адлером.

Представления Фрейда основываются на том, что поведение индивида формируется в результате сложного взаимодействия уровней его личности. Таких уровней Фрейд выделяет три: низ­ший уровень образуют бессознательные импульсы и побуждения, определяемые врожденными биологическими потребностями и комплексами, сформировавшимися под влиянием индивидуаль­ной истории субъекта. Этот уровень Фрейд называет Оно (Ид), чтобы показать его отдельность от сознательного Я индивида, об­разующего второй уровень его психики. Сознательное Я включает в себя рациональное целеполагание и ответственность за свои действия. Высший уровень составляет Сверх-Я — то, что мы на­звали бы результатом социализации. Это совокупность интерио- ризованных индивидом социальных норм и ценностей, оказы­вающая на него внутреннее давление с тем, чтобы вытеснить из сознания нежелательные для общества (запретные) импульсы и влечения и не дать им реализоваться. По мнению Фрейда, лич­ность любого человека — это непрекращающаяся борьба Оно и Сверх-Я, расшатывающая психику и приводящая к неврозам. Ин­дивидуальное поведение всецело обусловлено этой борьбой и полностью ею объясняется, поскольку представляет собой всего лишь ее символическое отражение. Такими символами могут быть образы сновидений, описки, оговорки, навязчивые состоя­ния и страхи.

Концепция КГ. Юнга расширяет и видоизменяет учение Фрей­да, включая в сферу бессознательного не только индивидуальные комплексы и влечения, но и коллективное бессознательное — уро­вень общих для всех людей и народов ключевых образов — архе­типов. В архетипах зафиксированы архаические страхи и цен­ностные представления, взаимодействие которых определяет поведение и мироощущение личности. Архетипические образы фигурируют в базисных повествованиях — народных сказках и преданиях, мифологии, эпосе — исторически конкретных об­ществ. Социально-регламентирующая роль таких повествований в традиционных обществах очень велика. Они содержат идеаль­ные модели поведения, формирующие ролевые ожидания. На­пример, мужчина-воин должен вести себя, как Ахилл или Гек­тор, жена — как Пенелопа и т.д. Регулярные рецитации (ритуаль­ные воспроизведения) архетипических повествований постоянно напоминают членам общества эти идеальные модели поведения.

Психоаналитическая концепция Адлера имеет в своей основе бессознательную волю к власти, которая, по его мнению, является врожденной структурой личности и определяет поведение. Осо­бенно сильна она у тех, кто в силу тех или иных причин страдает комплексом неполноценности. В стремлении компенсировать свою неполноценность они способны достигать больших успехов.

Дальнейшее расщепление психоаналитического направления привело к возникновению множества школ, в дисциплинарном отношении занимающих пограничное положение между психо­логией, социальной философией, социологией. Подробно оста­новимся на творчестве Э. Фромма.

Позиции Фромма — представителя неофрейдизма в психологии и Франкфуртской школы в социологии — точнее можно опреде­лить как фрейдомарксизм, поскольку наряду с влиянием Фрейда он испытывал не менее сильное влияние социальной философии Маркса. Своеобразие неофрейдизма по сравнению с ортодоксаль­ным фрейдизмом обусловлено тем, что, строго говоря, неофрей­дизм — это скорее социология, тогда как Фрейд, безусловно, явля­ется чистым психологом. Если Фрейд объясняет поведение инди­вида комплексами и импульсами, скрытыми в индивидуальном бессознательном, короче, внутренними биопсихическими факто­рами, то для Фромма и фрейдомарксизма в целом поведение ин­дивида детерминируется окружающей социальной средой. В этом его сходство с Марксом, объяснявшим социальное поведение ин­дивидов в конечном счете их классовым происхождением. Тем не менее Фромм стремится найти в социальных процессах место психологическому. По фрейдистской традиции обращаясь к бес­сознательному, он вводит термин «социальное бессознательное», подразумевая под ним психический опыт, общий для всех членов данного общества, но у большинства из них не попадающий на уровень сознания, потому что он вытесняется специальным со­циальным по своей природе механизмом, принадлежащим не ин­дивиду, а обществу. Благодаря такому механизму вытеснения об­щество сохраняет стабильное существование. Механизм социаль­ного вытеснения включает в себя язык, логику обыденного мышления, систему социальных запретов и табу. Структуры язы­ка и мышления формируются под влиянием общества и выступа­ют орудием социального давления на психику индивида. Напри­мер, огрубленные, антиэстетичные, нелепые сокращения и аббревиатуры «новояза» из оруэлловской антиутопии активно уро­дуют сознание употребляющих их людей. В той или иной степени достоянием всех в советском обществе стала чудовищная логика формул типа: «Диктатура пролетариата — самая демократическая форма власти».

Главная составляющая механизма социального вытеснения — социальные табу, действующие, как фрейдовская цензура. То в социальном опыте индивидов, что угрожает сохранению сущест­вующего общества, если будет осознано, не допускается в созна­ние с помощью «социального фильтра». Общество манипулирует сознанием своих членов, внедряя идеологические клише, кото­рые из-за частого употребления становятся недоступными крити­ческому анализу, утаивая определенную информацию, оказывая прямое давление и вызывая страх социальной изоляции. Поэтому из сознания исключается все то, что противоречит социально одобряемым идеологическим клише.

Такого рода табу, идеологемы, логические и языковые экспе­рименты формируют, по Фромму, «социальный характер» челове­ка. Люди, принадлежащие к одному и тому же обществу, помимо своей воли как бы отмечены печатью «общего инкубатора». На­пример, мы безошибочно узнаем на улице иностранцев, даже ес­ли не слышим их речи, — по поведению, внешнему облику, отно­шению друг к другу; это люди из другого общества, и, попадая в чуждую им массовую среду, они резко выделяются из нее благода­ря сходству между собой. Социальный характер — это воспитан­ный обществом и неосознаваемый индивидом стиль поведения — от социального до бытового. Например, советского и бывшего советского человека отличают коллективизм и отзывчивость, со­циальная пассивность и нетребовательность, покорность перед властью, персонифицированной в лице «вождя», развитый страх оказаться не таким, как все, доверчивость.

Свою критику Фромм направил против современного капита­листического общества, хотя много внимания уделял и описанию социального характера, порождаемого тоталитарными общества­ми. Как и Фрейд, он разработал программу восстановления неис­каженного социального поведения индивидов посредством осо­знания того, что было вытеснено. «Превращая бессознательное в сознание, мы тем самым превращаем простое понятие всеобщно­сти человека в жизненную реальность такой всеобщности. Это не что иное, как практическая реализация гуманизма»^[180]. Процесс де­репрессии — освобождения социально угнетенного сознания за­ключается в устранении страха перед осознанием запретного, раз­витии способности к критическому мышлению, гуманизации со­циальной жизни в целом.

Иную трактовку предлагает бихевиоризм (Б. Скиннер, Дж. Хомане), рассматривающий поведение как систему реакций на различные стимулы.

Концепция Скиннера по сути является биологизаторской, так как в ней полностью сняты различия между поведением человека и животного. Скиннер выделяет три типа поведения: безуслов­но-рефлекторное, условно-рефлекторное и оперантное. Первые два вида реакций вызываются воздействием соответствующих стимулов, а оперантные реакции представляют собой форму адап­тации организма к окружающей среде. Они активны и произволь­ны. Организм как бы методом проб и ошибок отыскивает наибо­лее приемлемый способ адаптации, и в случае удачи находка за­крепляется в виде устойчивой реакции. Таким образом, главным фактором формирования поведения выступает подкрепление, а научение превращается в «наведение на нужную реакцию».

В концепции Скиннера человек предстает как существо, вся внутренняя жизнь которого сводится к реакциям на внешние об­стоятельства. Изменения подкреплений механически вызывают изменения поведения. Мышление, высшие психические функции человека, вся культура, мораль, искусство превращаются в слож­ную систему подкреплений, призванных вызывать определенные поведенческие реакции. Отсюда следует вывод о возможности ма­нипулирования поведением людей путем тщательно разработан­ной «технологии поведения». Этим термином Скиннер обозначает целенаправленный манипуляционный контроль одних групп лю­дей над другими, связанный с установлением оптимального для оп­ределенных социальных целей режима подкрепления.

Идеи бихевиоризма в социологии разрабатывали Дж. и Дж. Бол­дуин, Дж. Хомане.

Концепция Дж. и Дж. Болдуин базируется на понятии подкреп­ления, заимствованном из психологического бихевиоризма. Под­крепление в социальном смысле - это вознаграждение, ценность которого определяется субъективными потребностями. Напри­мер, для голодного человека пища выступает как подкрепление, но если человек сыт, она не является подкреплением.

Эффективность вознаграждения зависит от степени деприва­ции у данного индивида. Под депривацией понимается лишенность чего-то такого, в чем индивид испытывает постоянную потребность. Насколько субъект депривирован в каком-либо отношении, на­столько его поведение зависит от данного подкрепления. От де­привации не зависят так называемые генерализованные подкре- пители (например, деньги), действующие на всех без исключения индивидов в силу того, что концентрируют в себе доступ сразу ко многим видам подкреплений.

Подкрепители разделяются на позитивные и негативные. По­зитивные подкрепители — это все, что воспринимается субъектом как вознаграждение. Например, если определенный контакт с окружающей средой принес вознаграждение, велика вероятность того, что субъект будет стремиться повторить этот опыт. Негатив­ные подкрепители — это факторы, определяющие поведение через отказ от какого-то опыта. Например, если субъект отказывает себе в каком-то удовольствии и экономит на этом деньги, а впо­следствии извлекает выгоду из этой экономии, то данный опыт может послужить негативным подкрепителем и субъект станет по­ступать так всегда.

Действие наказания противоположно подкреплению. Наказа­ние есть опыт, вызывающий желание больше его не повторять. Наказание также может быть позитивным или негативным, но здесь по сравнению с подкреплением все перевернуто. Позитив­ное наказание — это наказание с помощью стимула подавления, например удара. Негативное наказание влияет на поведение через лишение чего-то ценного. Например, лишение ребенка сладко­го за обедом — типичное негативное наказание.

Формирование оперантных реакций имеет вероятностный характер. Однозначность характерна для реакций простейшего уровня, например ребенок плачет, требуя к себе внимания ро­дителей, потому что родители всегда подходят к нему в таких слу­чаях. Реакции взрослых гораздо сложнее. Например, человек, продающий газеты в вагонах электрички, далеко не в каждом ва­гоне находит покупателя, но из опыта знает, что покупатель в ко­нечном счете найдется, и это заставляет его настойчиво ходить из вагона в вагон. В последнее десятилетие такой же вероятностный характер приняло получение заработной платы на некоторых рос­

сийских предприятиях, но тем не менее люди продолжают ходить на работу, надеясь на ее получение.

Бихевиористская концепция обмена Хоманса появилась в сере­дине XX в. Полемизируя с представителями многих направлений социологии, Хомане утверждал, что социологическое объяснение поведения должно обязательно базироваться на психологическом подходе. В основе интерпретации исторических фактов также должен лежать психологический подход. Хомане мотивирует это тем, что поведение всегда индивидуально, социология же опери­рует категориями, приложимыми к группам и обществам, поэто­му исследование поведения является прерогативой психологии, а социология в этом вопросе должна идти вслед за ней.

По мнению Хоманса, при изучении поведенческих реакций следует абстрагироваться от природы вызвавших эти реакции факторов: вызваны они воздействием окружающей физической среды или других людей. Социальное поведение — это всего лишь обмен имеющей какую-то социальную ценность деятельностью между людьми. Хомане считает, что социальное поведение можно интерпретировать с помощью поведенческой парадигмы Скинне­ра, если дополнить ее представлением о взаимном характере сти­мулирования в отношениях между людьми. Отношения инди­видов между собой всегда представляют собой взаимовыгодный обмен деятельностью, услугами, короче говоря, это взаимное ис­пользование подкреплений.

Теорию обмена Хомане кратко сформулировал в нескольких постулатах:

постулат успеха — с наибольшей вероятностью воспроизводятся те действия, которые чаще всего встречают социальное одобрение; постулат стимула — сходные стимулы, связанные с вознагражде­нием, с большой степенью вероятности вызывают сходное пове­дение;

постулат ценности — вероятность воспроизведения действия за­висит от того, насколько ценным представляется человеку резуль­тат этого действия;

постулат депривации — чем регулярнее вознаграждался поступок человека, тем меньше он ценит последующее вознаграждение; двойной постулат агрессии-одобрения — отсутствие ожидаемого вознаграждения или неожиданное наказание делает вероятным агрессивное поведение, а неожиданное вознаграждение или от­сутствие ожидаемого наказания приводит к повышению ценно-

сти вознаграждаемого поступка и способствует его более вероят­ному воспроизведению.

Важнейшими понятиями теории обмена являются: цена поведения — то, во что обходится индивиду тот или иной по­ступок, — негативные последствия, вызванные прошлыми поступ­ками. Говоря житейски, это расплата за прошлое; выгода — возникает тогда, когда качество и размер вознагражде­ния превышают цену, в которую обходится данный поступок.

Таким образом, теория обмена изображает социальное пове­дение человека как рациональный поиск выгоды. Данная концеп­ция выгладит упрощенной, и не удивительно, что она вызвала критику самых разных социологических направлений. Напри­мер, Парсонс, отстаивавший принципиальное различие между механизмами поведения людей и животных, критиковал Хоманса за неспособность его теории дать объяснение социальных фактов на основе психологических механизмов.

В своей теории обмена П. Блау предпринял попытку своеоб­разного синтеза социального бихевиоризма и социологизма. По­нимая ограниченность чисто бихевиористской интерпретации социального поведения, он поставил целью переход от уровня психологии к объяснению на этой основе существования со­циальных структур как особой реальности, несводимой к психо­логии. Концепция Блау представляет собой обогащенную теорию обмена, в которой вычленяются четыре последовательные стадии перехода от индивидуального обмена к социальным структурам: 1) ступень межличностного обмена; 2) ступень властно-статусной дифференциации; 3) ступень легитимации и организации; 4) сту­пень оппозиции и изменения.

Блау показывает, что начиная с уровня межличностного обмена обмен не всегда может быть равным. В тех случаях, когда индивиды не могут предложить друг другу достаточного вознаграждения, обра­зовавшиеся между ними социальные связи тяготеют к распаду. В та­ких ситуациях возникают попытки укрепить распадающиеся связи иными способами — через принуждение, через поиск другого источ­ника вознаграждения, через подчинение себя партнеру по обмену в порядке генерализованного кредита. Последний путь означает пере­ход на ступень статусной дифференциации, когда группа лиц, спо­собных дать требуемое вознаграждение, в статусном отношении ста­новится более привилегированной, чем другие группы. В дальней­шем происходят легитимация и закрепление ситуации и выделение

оппозиционных групп. Анализируя сложные социальные структу­ры, Блау выходит далеко за пределы парадигмы бихевиоризма. Он утверждает, что сложные структуры общества организуются вокруг социальных ценностей и норм, которые служат как бы опосредую­щим звеном между индивидами в процессе социального обмена. Благодаря такому звену возможен обмен вознаграждениями не толь­ко между индивидами, но и между индивидом и группой. Напри­мер, рассматривая феномен организованной благотворительности, Блау определяет, что отличает благотворительность как социальный институт от простой помощи богатого индивида более бедному. От­личие в том, что организованная благотворительность — это социаль­но ориентированное поведение, в основе которого лежит стремление богатого индивида соответствовать нормам обеспеченного класса и разделять социальные ценности; через нормы и ценности устанавли­вается отношение обмена между жертвующим индивидом и социаль­ной группой, к которой он принадлежит.

Блау выделяет четыре категории социальных ценностей, на основе которых возможен обмен:

партикуляристские ценности, объединяющие индивидов на поч­ве межличностных отношений;

универсалистские ценности, выступающие как бы мерилом для оценки индивидуальных заслуг;

легитимный авторитет — система ценностей, обеспечивающая власть и привилегии какой-то категории людей по сравнению со всеми другими;

оппозиционные ценности — представления о необходимости со­циальных изменений, позволяющие оппозиции существовать на уровне социальных фактов, а не только на уровне межличностных отношений индивидуальных оппозиционеров.

Можно сказать, что теория обмена Блау представляет собой компромиссный вариант, сочетающий элементы теории Хоманса и социологизма в трактовке обмена вознаграждениями.

Ролевая концепция Дж. Мида представляет собой подход сим­волического интеракционизма к изучению социального поведе­ния. Ее название напоминает о функционалистском подходе: ее также называют ролевой. Мид рассматривает ролевое поведение как активность индивидов, взаимодействующих друг с другом в свободно принимаемых и проигрываемых ролях. Согласно Миду, ролевое взаимодействие индивидов требует от них способности ставить себя на место другого, оценивать себя с позиции другого.

Синтез теории обмена с символическим интеракционизмом так­же попытался осуществить П. Зингельман. Символический интер- акционизм имеет ряд точек пересечения с социальным бихевио­ризмом и теориями обмена. Обе эти концепции делают акцент на активном взаимодействии индивидов и рассматривают свой пред­мет в микросоциологическом ракурсе. Согласно Зингельману, от­ношения межличностного обмена требуют умения поставить себя в положение другого, чтобы лучше понять его запросы и желания. Поэтому он считает, что есть основания для слияния обоих на­правлений в одно. Однако социальные бихевиористы критически отнеслись к появлению новой теории.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. В чем различие между содержанием понятий «социальное действие» и «социальное поведение»?

2. Как вы считаете, правы или нет представители социального бихевио­ризма в том, что человеческим поведением в обществе можно управ­лять? Должно ли общество управлять поведением своих членов? Име­ет ли оно право на это? Обоснуйте свой ответ.

3. Что такое табу? Является ли табу, скажем, запрет для посторонних входить на территорию воинской части? Обоснуйте свой ответ.

4. Как вы относитесь к социальным запретам? Должны ли быть какие-то запреты в идеальном обществе или их лучше вовсе отменить?

5. Дайте свою оценку тому факту, что в некоторых западных странах ле­гализованы однополые брачные союзы. Является ли это прогрессив­ным шагом? Аргументируйте свой ответ.

6. Чем, по-вашему, обусловлено агрессивное социальное поведение, например экстремизм разных направлений?

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

1. Психоаналитические направления в исследовании социального пове­дения.

2. 3. Фрейд и его учение о человеческом поведении.

3. Коллективное бессознательное и социальное поведение в учении К. Юнга.

4. Бихевиористские концепции в социологии.

5. Социальное поведение в рамках теории обмена.

6. Изучение социального поведения в рамках теории символического интеракцион изма.

СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА

14.1. Понятие социальной структуры

В статьях социологов и учебной литературе по со­циологии, пожалуй, чаще всего используется поня­тие «социальная структура»^[181]. Когда речь идет о со­циальной структуре, прежде всего имеется в виду то, что общество — это сложное целое, состоящее из ор­ганизованных элементов, между которыми посто­янно существует связь. Термин «структура» (от лат. structura — строение, расположение, порядок) ввел в социологию Г. Спенсер. Термин «структура» к это­му времени уже давно и широко использовался в ес­тественных науках, особенно в биологии и анато­мии, для обозначения постоянных отношений меж­ду отдельными частями организма и его целым. Органицистская направленность социологии Спен­сера требовала соответствующей терминологии.

Однако Спенсер не был изобретателем уже вполне сложившейся к тому времени парадигмы рассмотрения общества как целого, состоящего из взаимосвязанных элементов, каждый из которых приобретает значение и смысл исходя из целого. Такое понимание общества присутствует везде, где идет речь о классах, нациях, социальных слоях, ин­ститутах и других составных частях общества, свя­занных между собой стабильными отношениями. Поэтому определение социальной структуры мо­жет быть только таким: социальная структура —

принявшее повторяющиеся и устойчивые формы переплетение взаимоотношений и взаимосвязей между элементами общества.

Социальная структура придает групповому опыту целенаправ­ленность и организованность. Благодаря социальной структуре человек в своем сознании связывает определенные факты опыта, называя их, например, «семья», «церковь», «квартал» (район про­живания). Почти так же человек воспринимает физические аспек­ты своего опыта — части, сведенные в целое, как структуры, а не как изолированные элементы. Например, когда мы смотрим на какое-то здание, мы видим не просто кровлю, кирпичи, стекло и прочие строительные материалы — мы видим дом; когда мы смот­рим на бесхвостое земноводное, мы видим не просто выпученные глаза, гладкую пятнистую кожу и длинные задние лапы, а лягуш­ку. При этом мы соотносим полученный опыт с другим опытом в рамках более обширного контекста.

Именно социальная структура дает человеку ощущение того, что жизнь организованна и стабильна. Например, рассмотрим социальную структуру университета. Каждую осень проводится набор новых студентов, и каждое лето еще одна группа завершает учебу в университете. Деканаты определяют стипендии и управля­ют учебным процессом. Все новые студенты, преподаватели и де­каны проходят через эту систему и в положенное время выходят из нее. Несмотря на то что конкретные люди, из которых состоит университет, со временем меняются, университет продолжает су­ществовать. Точно так же семья, рок-группа, армия, коммерче­ская компания, религиозная община и нация — это социальные структуры. Следовательно, социальная структура предполагает наличие постоянных и упорядоченных взаимосвязей между чле­нами группы или общества.

Социологи рассматривают социальную структуру как социаль­ный факт из тех, которые описывал Э. Дюркгейм. Мы воспринима­ем социальный факт как нечто существующее вне нас, как незави­симую реальность, которая является частью нашего окружения. Можно сказать, социальные структуры ограничивают поведение индивида и направляют его действия в определенное русло. Посту­пив в университет, новичок чувствует себя как-то неловко, потому что еще не вписался в новое окружение. Традиции и обычаи уни­верситета — это социальная структура, форма, которую приняла данная организация за многие годы регулярного взаимодействия между студентами, преподавателями и руководством.

Хотя мы используем статичную структурную терминологию для описания и анализа социальной жизни, это не должно закры­вать динамичные и меняющиеся характеристики социальной структуры. Например, университет — не вечное единообразно и постоянно существующее социальное образование; для того что­бы он существовал как целое, его внутренние отношения и связи должны непрерывно воспроизводиться все новыми и новыми по­колениями студентов и преподавателей.

Социологи не пришли к единому мнению в том, что именно считать «элементами» общества, связи между которыми образуют социальную структуру. Одни полагают, что такими элементами яв­ляются просто люди, другие - что это не люди, а социальные роли, которые они выполняют, а третьи — что это социальные институты.

14.2. Концепции социальной структуры

В социологии понятие социальной структуры явля­ется одним из основных. Однако именно потому, что им пользуются все социологи, оно приобрело многозначность, и различные смы­словые оттенки определяют серьезные концептуальные различия.

В структурном функционализме А. Рэдклифф-Браун, англий­ский антрополог и социолог, связывает по смыслу понятие со­циальной структуры с понятием функции. Для него все компо­ненты социальной структуры выполняют свою необходимую функцию, и непрерывное существование каждого компонента связано функциональной зависимостью с существованием дру­гих. Ученый определяет социальную структуру как соответствую­щие моделям, или «нормальные», социальные отношения, как систему статусных позиций, занимая которые, индивид вступает в конкретные отношения с другими людьми. Т. Парсонс впоследст­вии развил идеи структурного функционализма применительно к крупным и сложным обществам, показав, что социальная струк­тура по своей природе нормативна и ее составляют «институцио­нализированные модели нормативной культуры». Иными слова­ми, структуру образуют именно модели (образцы) поведения, ко­торые, будучи относительно постоянными в данном обществе, обеспечивают единообразие и стабильность социальной жизни.

Структурализм в лице К. Леви-Строса и Ф. де Соссюра пред­лагает нечто аналогичное. Для них структура — тоже модель, пат­терн или тип, но локализованный в бессознательном. Эти неосо­знаваемые людьми и неявные закономерности, проявляющиеся в языке и поведении, объясняют многое в социальной жизни. Ле- ви-Строс считал, что его метод в равной мере применим к анализу мышления, речи и социального поведения. Структурализм пыта­ется объяснять все многообразие социальной действительности бессознательными структурами, или типами, которые обязатель­но проявляются во всех сферах жизни. Таким образом, здесь структура рассматривается в значении, синонимичном значению немецкого «гештальт» или английского «паттерн».

В другом понимании термин «структура» используется для то­го, чтобы отличить главное от второстепенного, существенное от несущественного, первичное от производного. Так, для К. Ман­гейма он имплицитно обозначает совокупность элементов со­циальной системы, которые являются базисными и оказывают определяющее влияние на все остальные. Мангейм определяет как базисные материальные элементы общества, на основе кото­рых должны объясняться его идеальные элементы. Такое деление напоминает схему строения общества, предложенную К. Мар­ксом, где фигурируют базис — экономические (материальные) от­ношения и надстройка — идеальные, духовные отношения. Влия­нием марксистской традиции объясняется тот факт, что социоло­ги до сих пор пользуются понятием социальной структуры как своего рода синонимом термина «социальная стратификация», причем какие-то элементы стратификации рассматривают как главные и определяющие, а какие-то — как производные.

Еще одно значение термина «структура» дает Ж. Гурвич, кото- рый различает группы структурированные и группы организован­ные. Например, социальные классы всегда структурированы, но не всегда организованы. Структура — нечто неизмеримо большее, чем организация, это вся тотальность общества на всех его уровнях.

Отсюда следует, что в любом случае понятие «социальная структу­ра» содержит идею о том, что некоторые комплексы социальных от­ношений являются базисными, необходимыми для существования и функционирования всех форм социальной жизни, пронизывают собой всю реальность общества и выступают для действующих в нем индивидов как неустранимая данность их социального бытия, про­являющаяся в них самих, их поведении, мышлении, понимании се­бя и общества. Эту данность индивиды не могут изменить по собст­венной воле, или по крайней мере изменить ее очень трудно. Соци­

альная структура — как бы готовая, но постоянно обновляемая канва всей действительности жизни индивида в обществе.

Само понятие социальной структуры относится преимущест­венно к арсеналу функционализма и соответственно хранит некото­рый след социологического детерминизма: мы понимаем под струк­турой не зависящий от наших действий и воли социальный факт, об­ладающий надындивидуальной устойчивостью и стабильностью.

Рассмотрим, какую роль во всем этом играет индивид? На этот вопрос существуют два традиционных ответа. С точки зрения функ­ционализма (как, впрочем, и исторического материализма), социаль­ная структура является фактором, определяющим и действия, и даже мысли, и настроения людей. Вульгарное понимание этого тезиса зна­комо по событиям из отечественной и иной истории, когда многие были абсолютно уверены в том, что выходцы из пролетарской среды уже только в силу классового происхождения обладают верным зна­нием жизни и лучше ориентируются в социальной действительности, чем представители интеллигенции и других классов.

С точки зрения конфликтологии все в обществе определяют групповые интересы и отношения господства и подчинения; иначе говоря, здесь социальные отношения тоже стоят над индивидом.

Теории взаимодействия отвечают на данный вопрос иначе. Общество и социальные отношения не содержат ничего стабиль­ного; это динамические процессы, каждую минуту творимые ин­дивидами в их взаимодействии друг с другом. В такой парадигме можно говорить о наличии в обществе структуры, только если предварительно воскликнуть: «Остановись, мгновение!»

Попытку найти в этом вопросе «золотую середину» предпри­нял британский социолог Э. Гидденс, соединивший оба подхода в единой логической конструкции. Согласно Гидценсу, структуры не может быть вне действия, как и действия — вне структуры. Структуры творятся человеческими действиями и воспроизводят­ся ими в социальной действительности. Поэтому можно говорить о наличии непрерывного процесса становления структур в дейст­вии, которому Гидденс дает название «структурация». Сама струк­тура характеризуется двойственностью, будучи одновременно и результатом индивидуальных действий, и определяющим их усло­вием. По мнению Гидценса, социальная структура не является чем-то внешним по отношению к индивиду, а существует скорее «внутри» его субъективности — в виде нормативных моделей пове­дения, традиций, сценариев действия и т.д. То, что структура на­ходится вне субъекта, — это всего лишь иллюзия индивидуального восприятия, возникающая в результате наложения друг на друга представлений о стабилБноигогкружающей объективной реально­сти и социальном мире. В действительности, по Гидденсу, именно адекватные действия людей в процессе структурации обеспечива­ют воспроизводимость всего социально позитивного.

Аналогичные попытки интегративного подхода к понима­нию социальной структуры и действия предпринимались также Дж. Александером в теории многомерной социологии, Ю. Хабер­масом в теории коммуникативного действия и т.д.

Оригинальный подход к проблеме предлагает Дж. Хомане, считающий, что не существует независимых и автономных соци­альных структур: «Если вы достаточно долго ищете тайну общества, вы найдете ее... Тайна общества в том, что оно создано людьми, и в нем нет ничего, кроме того, что люди сами в него вложили»^[182]. Хо­мане утверждает, что его анализ «элементарного социального по­ведения», непосредственного взаимодействия включает в себя «субинституциональный» уровень, являющийся основой всех со­циальных институтов. Сложность организации институциональ­ного уровня отражает более опосредованную природу многих от­ношений обмена. Например, служащий в системе бизнеса обме­нивает свое рабочее время на жалованье, которое получает не из рук директора или владельца фирмы, а из рук специального клер­ка в кассе. Вместо непосредственного обмена происходит непря­мой, требующий участия одного или более посредников. Такие формы организации социальной жизни условно называются «со­циальные структуры», а в действительности это всего лишь про­стые цепочки взаимообусловленных индивидуальных действий; это «модели», или «паттерны», возникающие в результате таких действий. Социальная действительность может казаться нам жи­вущей собственной жизнью только потому, что данные цепочки обычно очень длинны. Кук, О’Брайен и Коллок в рамках сетевой теории недавно разработали концепцию, согласно которой со­циальные структуры должны интерпретироваться как цепочки взаимодействий, образующие широкие сети социального об­мена.

Наиболее успешные попытки объяснения присутствия отчет­ливых структурных форм в социальной жизни сводятся к понима­нию таких структур как непланируемых последствий индиви­дуальных действий. Индивиды могут не вполне сознавать, к ка­ким социальным явлениям приводит их собственная практика. Классическим примером здесь могут служить рыночные отноше­ния, когда нужды и потребности населения удовлетворяются сти­хийно складывающимся рынком без централизованного плани­рования и координации. Таков непредвиденный и незапланиро­ванный результат сотен отдельных индивидуальных действий. Однако данный подход отказывает социальной структуре в какой бы то ни было автономии и способности принуждения. В этом смысле подобные теории сталкиваются с трудностями, аналогич­ными затруднениям всех других теорий, фокусирующихся на дей­ствии в ущерб исследованиям социальной структуры.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. В дореволюционной России в церковно-приходской сельской школе в одном классе сидели ученики разного возраста. Сегодня большинст­во школ делятся на классы по году рождения. Таким образом, на про­цессе обучения отражается возрастная структура школьников. Теперь учитель чаще всего имеет дело с учениками одинакового возраста. Он иначе структурирует учебный материал и ход школьных уроков, чем это делал учитель в сельской школе с одним классом.

Установите, где слова «структура» и «структурировать» относятся к «социальной структуре».

2. Структура персонала многих промышленных предприятий в послед­ние десятилетия изменилась. Чаще всего сегодня доля служащих в коллективе больше, чем раньше. Внутренняя структура трудового коллектива тоже претерпела изменения. На некоторых предприятиях выросло число квалифицированных работников, а на других оно снизилось. Иногда это зависит от структурных изменений в произ­водственном процессе. Например, если оказывается, что более целе­сообразно выполнять ремонтные работы силами рабочих, задейство­ванных в производстве, то это может означать, что сократились груп­пы ремонтников, вытесненные квалифицированными работниками, либо теперь все обученные работники также участвуют в производст­ве. Причем интересно, что тогда структура предприятия в меньшей степени отличается специализацией, а структура профессионального обучения не испытывает больше тенденции к поляризации. Разберитесь, где под словом «структура» подразумевается «социаль­ная структура», а где — нет.

3. Для капиталистического общества характерно подчинение относитель­но небольшому классу капиталистов многочисленного класса пролета­риев. Этот антагонизм составляет важную часть классовой структуры та­ких обществ. Возможно, в этом отношении двух классов заключена ди­намика, ведущая к уничтожению капиталистического общества. Так считали теоретики марксизма. Классовая структура такого общества об­ладает определенной стабильностью, несмотря на большие изменения, которые в нем непрерывно происходят. (Иначе обстоит дело с сослов­ной принадлежностью в сословном феодальном обществе.)

Обсудите, какие факторы влияют на поддержание относительной ста­бильности классовой структуры капиталистического общества.

4. Бесспорно, университеты можно рассматривать как «социальные системы». Во многих университетах численность студентов за послед­ние годы резко возросла. Одновременно увеличивается число универ­ситетов, создаются новые факультеты и специальности, например в технических вузах. Этот процесс часто вызывает критику, основным аргументом которой служит идея о том, что так «вся система образова­ния выйдет из равновесия».

Слово «равновесие», как известно, часто используется в социологии, если речь идет о функциональной взаимосвязи социальных систем. Обсудите, что здесь имеется в виду под нарушением равновесия и какими действиями можно было бы способствовать сохранению равновесия?

5. Дайте характеристику общества как системы. В чем специфика сис­темного подхода к обществу? Какими преимуществами он обладает?

6. Как вы полагаете, в чем отличие системного подхода к обществу от органицистского (Г. Спенсер)?

7. В чем смысловое различие между понятиями «система» и «структу­ра»? «Социальная система» и «социальная структура»?

8. Можете ли вы представить себе общество, полностью лишенное структуры? Как бы оно выглядело? Что дает социальная структура для организации нашего опыта жизни в обществе?

9. Как соотносятся, на ваш взгляд, жесткая социальная структура, кото­рую человек, рождаясь, находит уже как бы предзаданной, и индиви­дуальная свобода? Аргументируйте свой ответ.

10. Какие интерпретации понятия социальной структуры вам известны? Охарактеризуйте их. Какая из них кажется вам предпочтительнее? Обоснуйте свой ответ.

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ

15.1. Понятие и типы социальных групп

Для индивида непосредственный контакт с со­циальной реальностью — это взаимодействие с окружающей его со­циальной группой. Именно группа для индивида является предста­вителем общества в целом, его требований и интересов, именно группа от лица всего общества предлагает индивиду социальные гарантии и блага. Иными словами, на уровне непосредственного опыталичности группа —это и есть общество, «другие люди». Мож­но сказать, «социальная группа — это совокупность индивидов, взаимодействующих определенным образом на основе разделяе­мых ожиданий каждого члена группы в отношении других»^[183].

Группы — это своего рода «связки» людей, соединения индиви­дов в относительно стабильные взаимоотношения. Социальной взаимосвязью будем называть взаимоотношения между людьми, обусловленные наличием общей цели и существующие достаточ­но долго во времени.

Социальная взаимосвязь бывает двух типов: 1) экспрессив­ная — образующаяся на основе эмоционального соучастия в делах других людей. Связи такого рода существуют между теми, кто нахо­дится друг с другом в отношениях эмоциональной значимости, — родственниками, друзьями, товарищами; 2) инструментальная — лишенная эмоционального аспекта и образующаяся в процессе со­трудничества индивидов, направленного на достижение какой-то цели. Такие связи обычно называют чисто деловыми.

В соответствии с этими критериями социальные группы де­лятся на первичные и вторичные.

Первичная группа — это группа, члены которой объединены связью первого типа, т.е. эмоционально окрашенной экспрессив­ной связью. Первичная группа обладает безусловной значимостью

для индивида: в нее входят люди, которые играют неповторимую роль в его жизни.

Вторичные группы — это группы, в которые индивиды вступают для достижения конкретной практической цели, объединенные связью второго типа, т.е. находящиеся между собой в безличных отношениях.

Например, семья — это первичная группа, а школьный класс, студенческая группа — вторичные. Между первичной груп­пой и вторичной возможны взаимопереходы. Нередко люди, пер­воначально собравшиеся для достижения конкретной цели, тесно сближаются в процессе групповой деятельности и становятся не­обходимы друг для друга. Например, в студенческой группе воз­никают дружеские союзы и любовные пары.

Образование первичных групп более вероятно при выполне­нии следующих условий:

чем меньше численно вторичная группа, тем больше вероятность того, что между ее членами сложатся тесные доверительные отно­шения;

частые, регулярные и продолжительные контакты между индиви­дами способствуют углублению их взаимоотношений.

Первичные группы составляют основу социальных отношений.

Во-первых, они играют решающую роль в процессе социа­лизации индивида. Важнейшей из первичных групп является семья, где дети с ранних лет приобретают опыт социальных отно­шений, усваивают социальные нормы и ценности, культурные модели общества, постигают азы социальной солидарности.

Во-вторых, в рамках первичных групп удовлетворяется большая часть потребностей индивида, таких, как потребность в любви, взаимопонимании, безопасности. Поэтому более эффек­тивно функционируют вторичные группы, в рамках которых об­разовались прочные первичные связи. Например, чем крепче первичные групповые связи в воинских частях, тем большего ус­пеха они добиваются в бою.

В-третьих, первичные группы являются мощным инстру­ментом социального контроля. Они добиваются от индивидов по­ведения, соответствующего нормам и ценностям, принятым в группе. Для индивида порицание и санкции со стороны членов первичной группы зачастую более значимы и весомы, чем крити­ка «общества в целом».

Внутренняя группа — это группа, с которой индивид идентифи­цирует себя и к которой он принадлежит.

Внешняя группа — группа, с которой индивид не идентифици­рует себя и к которой он не принадлежит.

Различия между двумя типами групп подчеркиваются с по­мощью личных местоимений «мы» и «они». Поэтому внутренние группы можно определить как «наши группы», а внешние — как «их группы». Понятие внутренних и внешних групп говорит о на­личии границ — социальных демаркационных линий, указываю­щих, где начинается взаимодействие и где оно заканчивается. Гра­ницы групп не являются физическими барьерами, скорее это разрывы в потоке социального взаимодействия. Одни границы основываются на территориальных принципах (квартал, район, община, страна), другие связаны с социальными различиями (эт­нические, религиозные, политические, профессиональные, язы­ковые, кровнородственные группы, социально-экономический класс). Границы не дают «чужакам» проникать в сферу группы и одновременно удерживают членов группы в этой сфере, чтобы те не прельстились возможностями социального взаимодействия с группами-соперниками.

В ситуациях, в которых присутствует элемент соперничества, повышается осознание индивидом внутригрупповой причастно­сти и усиливается антагонизм в отношении внешних групп. Это показал эксперимент, проведенный Музафером Шерифом и его помощниками (1961).

Объектами исследования Шерифа были мальчики 11—12 лет, здоро­вые, хорошо адаптированные в социальном плане подростки из благо­получных семей среднего класса. Эксперимент проводился в условиях летнего лагеря.

Мальчиков разделили на две группы. В первую неделю жизни в лагере мальчики в обеих группах поближе познакомились друг с другом, вы­работали неписаные групповые законы и разделили внутригрупповые обязанности и ведущие роли. В течение второй недели эксперимента­торы сталкивали две группы ребят в разных мероприятиях и играх на соревновательной основе: турнир по бейсболу, по ручному мячу, во­енная игра, поиски клада. Состязания начинались с дружеского спор­тивного настроя, но добрые чувства друг к другу быстро улетучились. В течение третьей недели, так называемой фазы интеграции, Шериф постоянно сводил обе группы подростков в различных ситуациях, включая совместные трапезы, просмотр кинофильмов и запуск шу­тих. Однако эти ситуации не уменьшили напряженность между груп­пами, а только предоставили мальчикам из двух групп дополнитель­ный повод для соперничества, ссор и издевательств друг над другом.

Тогда экспериментаторы организовали ряд чрезвычайных и естест­венных ситуаций, в которых обе группы были вынуждены работать со­обща для достижения одной цели (аварийный ремонт лагерного водо­провода). Если соревнования только усиливали представления маль­чиков о групповых границах, работа для достижения общей цели уменьшила враждебность к представителям внешней группы и сгла­дила межгрупповые барьеры, сделав возможным сотрудничество.

Индивид оценивает себя и задает направление своему поведе­нию в соответствии со стандартами, заложенными в групповом контексте. Но поскольку все люди принадлежат к множеству раз­личных групп, каждая из которых представляет уникальную суб­культуру или контркультуру, стандарты, которыми они пользуются для оценки и организации своего поведения, также различаются.

Референтные группы — это социальные единицы, на которые индивид ориентируется при оценке и формировании своих взгля­дов, чувств и действий. При формировании своих установок и убеж­дений и осуществлении своих действий люди сравнивают или идентифицируют себя с другими людьми или группами, чьи уста­новки, убеждения и действия воспринимаются ими как достой­ные подражания. Именно такие группы называют референтными.

Индивид может не принадлежать к референтной группе, по­этому такую группу следует рассматривать как источник психоло­гической идентификации. Наличие референтных групп помогает объяснить кажущиеся противоречия в поведении, когда индиви­ды берут за образец людей, относящихся к другой социальной группе, отличной от той, членами которой являются сами, на­пример, революционер — выходец из аристократических кругов, католик-вероотступник, профсоюзный деятель — реакционер, потрепанный джентльмен, предатель, сотрудничающий с врага­ми; ассимилировавшийся иммигрант; горничная, стремящаяся достичь высших социальных кругов.

Референтные группы выполняют как нормативные функции, так и сравнительные. Поскольку индивиду хотелось бы видеть се­бя полноправным членом определенной группы (или он стремит­ся к членству в какой-то группе), он принимает групповые стан­дарты и принципы, «культивируя» соответствующие жизненные принципы, политические убеждения, музыкальные и гастроно­мические вкусы, сексуальные нормы и отношение к употребле­нию наркотиков. Поведение индивида задается принадлежностью к конкретной группе. Индивид также использует стандарты своей

референтной группы для оценки самого себя как эталонную отмет­ку, по которой он оценивает свою внешнюю привлекательность, интеллект, здоровье, положение в обществе и жизненный уровень.

Ощущение относительной депривации возникает, если группа, членом которой является данный индивид, не соответствует его референтной группе, и проявляется в неудовлетворенности, обу­словленной разрывом между тем, что он имеет (обстоятельства, сопутствующие его принадлежности к определенной группе), и тем, что, по его мнению, он должен бы иметь (положение, харак­терное для референтной группы). Например, чиновник в боль­шей степени ощущает свою депривированность, когда сравнивает себя с теми из своих коллег, которые получили повышение по службе, и в меньшей, когда сравнение проводится с теми из них, кто остался в прежней должности.

Нередко ощущение относительной депривации приводит к социальному отчуждению и подготавливает почву для коллектив­ных выступлений и революционных общественных настроений. Можно утверждать, что в понятии референтной группы содержит­ся ключ к пониманию социальных изменений. Заметим, что не все референтные группы являются положительными, и сравнени­ем с негативными референтными группами мы стремимся под­черкнуть различия между собой и другими.

15.2. Динамические характеристики социальных групп

Социальные группы обладают динамическими характеристиками, позволяющими рассматривать их в процессе живого социального взаимодействия. К таким характеристикам относят размер группы, ее внутреннюю структуру (лидеры, рядо­вые члены, аутсайдеры), стиль руководства внутри группы, специ­фические феномены социальной жизни, связанные с групповым поведением.

Размер группы сам по себе во многом определяет характер внутригрупповых взаимодействий. Наиболее тесные и значимые отношения возникают в группе, состоящей из двух человек (диа­да), например между мужем и женой, влюбленными, близкими друзьями. В диаде чувства и эмоции, как правило, играют более важную роль, чем в многочисленных группах. Однако отношения

в диаде отличаются большей хрупкостью, чем в более многочис­ленных группах, и более подвержены разочарованиям.

Добавление к группе третьего члена - образование триады - в корне меняет социальную ситуацию. Группа приобретает новые возможности — образования внутренних «фракций», союзов двоих против третьего, бойкотов, выделения лидера и аутсайдера и т.д.

Согласно исследованиям психологов и социологов, оптималь­ная численность малой группы составляет пять человек. В такой группе никакая внутригрупповая ситуация не может оказаться ту­пиковой, поскольку всегда легко выделить мнение большинства. Кроме того, быть в меньшинстве в такой группе не означает ока­заться в изоляции. Такая группа достаточно велика для того, что­бы ее члены могли вполне «социально» в ней себя чувствовать - меняться ролями, свободно выражать свое мнение и убеждать в своей правоте остальных, но в то же время достаточно мала и ее члены считаются друг с другом и проявляют взаимное уважение.

Внутренняя структура группы. Без общего руководства люди начинают испытывать трудности с координированием своей дея­тельности, например футбольная команда без тренера, армия без офицеров, предприятие без директора, университет без декана, ор­кестр без дирижера, молодежная группа без вожака. Следователь­но, в групповом окружении некоторые члены группы имеют боль­шее влияние, чем прочие. Таких индивидов называют лидерами. Малые группы способны обходиться без лидера, однако в много­численных группах отсутствие руководства приводит к хаосу.

Для небольших групп, как правило, свойственны лидеры двух типов:

специалист-производственник — занимается оценкой текущих задач и организацией действий по их выполнению; этот тип руко­водства является инструментальным, направленным на достиже­ние групповых целей;

специалист-психолог — решает межличностные проблемы, сни­мает напряженность между членами группы и способствует повы­шению духа солидарности в группе; этот тип является экспрессив­ным, ориентированным на создание в группе атмосферы гармо­нии и солидарности.

В некоторых случаях один человек берет на себя обе эти роли, но обычно каждая из них выполняется отдельным руководителем. Ни одна из ролей не может представляться более важной, чем дру-

гая, относительную значимость каждой роли диктует конкретная ситуация.

Лидеры используют различные стили руководства для оказа­ния влияния на членов группы.

Классическое исследование стилей руководства провел К. Левин. В ходе этого исследования взрослые руководители, работавшие с группами 11-летних мальчиков, следовали одному из трех стилей ру­ководства — авторитарному, демократическому или стилю невмеша­тельства. Руководитель, реализующий авторитарный стиль, опреде­лял основное направление действий группы, давал поэтапные инст­рукции, так что мальчики имели четкое представление о будущих заданиях, назначал партнеров для работы, давал субъективные поло­жительные и критические оценки и оставался в стороне от участия в деятельности группы. Руководитель, реализующий демократический стиль, разрешал мальчикам участвовать в процессе принятия реше­ний, очерчивал только общие цели работы, предлагал варианты их достижения, позволял членам группы работать совместно с теми, с кем им хотелось, объективно оценивал достижения мальчиков и сам участвовал в деятельности группы. Руководитель, реализующий стиль невмешательства, вел себя пассивно: предоставлял материалы, давал советы и оказывал помощь только по просьбе членов группы, отказы­ваясь оценивать результаты работы.

Исследователи обнаружили, что авторитарный стиль руководства приводил членов группы к полному упадку сил и вызывал у них враж­дебные чувства к своему руководителю; производительность остава­лась высокой только в присутствии руководителя, но с его уходом она значительно понижалась. При демократическом стиле руководства члены группы ощущали большее удовлетворение, были ориентирова­ны на задачи группы и дружелюбны, проявляли самостоятельность (особенно в отсутствие руководителя) и низкие уровни межличност­ной агрессии. Стиль невмешательства привел к низкой производи­тельности и высоким уровням межличностной агрессии.

Подчеркнем, что эксперимент проводился с американскими подростками, воспитанными на демократических принципах. При иных условиях и в другой культурной среде может оказаться более предпочтительным авторитарный стиль руководства. Высо­кий процент авторитарных лидеров в развивающихся странах по­зволяет предположить, что в условиях высокой напряженности население страны может счесть предпочтительным директивное правление. Однако не менее логичным представляется объясне­ние, согласно которому в подобных обстоятельствах авторитар­ным правителям проще захватить и удерживать власть.

15.3. Феномены социальной жизни, связанные

с групповым поведением

Согласно старинной пословице, «когда рук мно­го, работа идет легче». Однако, как выясняется, эта пословица не соответствует истине. Например, можно было бы ожидать, что три человека будут тянуть канат в 3 раза интенсивнее, чем один, а восемь человек — в 8 раз сильнее. На деле выходит противополож­ное. Исследования показывают, что если усилия одного человека, тянущего канат, равны 4 кг, то усилия каждого в группе из трех че­ловек составляют 3,6 кг, а в группе из восьми человек — 1,9 кг. В качестве одной из причин можно назвать неправильно скоорди­нированные усилия. Однако, когда участникам эксперимента за­вязывали глаза и убеждали в том, что они тянут канат не в одиноч­ку, а вместе с группой, они тоже не перетруждали себя. Очевидно, когда люди работают группами, они прилагают меньше усилий, чем в процессе самостоятельной работы. Этот феномен называет­ся социальным манкированием и позволяет предположить, что меж­ду размером группы и мотивацией индивидов существует обрат­ная зависимость.

Социальная дилемма — ситуация, в которой члены группы стал­киваются с противоречием между максимальным удовлетворени­ем своих личных интересов и максимальным повышением кол­лективного благополучия. Социальные дилеммы встречаются во многих жизненных ситуациях. Н апример, для каждого солдата, оказавшегося в окопе перед завершающим этапом сражения, представляется разумным оставаться в окопе, чтобы не быть уби­тым, но если такое решение примут все солдаты, сражение будет проиграно и гибель станет общим уделом. Во многих социальных дилеммах существует вероятность того, что какой-то другой член группы сможет и захочет действовать на общее благо и тогда ваш личный вклад не понадобится.

Социальные механизмы контроля способны побудить индиви­дов действовать в духе коллективизма, а не руководствуясь только эгоистичными соображениями. Они ограничивают те действия индивида, которые наносят ущерб общему благополучию. Часто эту функцию берет на себя государство, регулирующее доступ к различным ресурсам. Групповые нормы нередко достигают той же цели посредством неформальных санкций. Однако существу­ют и другие средства, побуждающие людей действовать согласо­

ванно и выбирать прообщественные модели поведения. Среди них есть такие, которые подчеркивают групповые границы и спо­собствуют развитию необычайно сильной групповой идентифи­кации. Более того, если индивиды чувствуют, что их сотрудниче­ство с другими людьми вознаграждается (к примеру, равное уча­стие в прибылях или иных благах), они бывают менее склонны к эгоистическому, индивидуалистскому поведению.

Групповое мышление является еще одной стратегией и представ­ляет собой процесс принятия решений в группе с чрезвычайно тес­ными связями, членов которой настолько волнует вопрос сохране­ния консенсуса, что это отрицательно сказывается на их критиче­ских способностях. В случае группового мышления члены группы испытывают иллюзию добровольности принимаемых ими реше­ний, что приводит к гипертрофированной уверенности и большей готовности рисковать. Поэтому данная стратегия может иметь раз­рушительные последствия, что показано ниже на примерах.

В 1961 г. администрация президента США Дж. Кеннеди предприняла неудачное вторжение на Кубу. Большая часть из 1400 наемников ку­бинского происхождения, прошедших специальную подготовку в ЦРУ для вторжения на территорию Кубы, была убита или захвачена в плен войсками Кастро. Этот провал укрепил не только позиции Каст­ро, но и союз Кубы с СССР, и в результате его советское правительст­во предприняло попытку разместить на Кубе ядерные ракеты. Позже президент Кеннеди задавал себе вопрос: «Как мы могли совершить подобную глупость?» Президент и его советники не только недооце­нили размер и мощь армии Кастро, но во многих случаях даже не суме­ли получить необходимую информацию.

Социальный психолог Э. Янис выдвигает предположение о том, что президент и его советники оказались жертвами группового мышле­ния. Они безоговорочно верят в правоту своего дела — в нашем приме­ре в необходимость свержения коммунистического режима Кастро, который американская верхушка считала причиной всех зол. Члены группы требуют единодушия и оказывают давление на тех, кто выра­жает сомнения в предложенном плане действий; они не дают хода соб­ственным сомнениям и выполняют роль цензоров по отношению к самим себе. Действительно, позже выяснилось, что государственный секретарь Дин Раск и министр обороны Роберт Макнамара придержи­вались противоположного мнения относительно планов вторжения на Кубу, хотя и принимали участие во всех заседаниях верхушки.

Групповое мышление подтверждает наличие мощного обще­ственного давления, характерного для группового окружения и оказывающего воздействие на взгляды членов группы. Хотя по­добное давление влияет на поведение индивидов, часто они не осознают этого.

Музафер Шериф впервые продемонстрировал это положение на при­мере. Людям, видящим маленькое, фиксированное световое пятно в темной комнате, кажется, что оно колеблется во всех направлениях. Однако мнения отдельных людей о перемещении светового пятна раз­личаются. Сначала Шериф показывал пятно света каждому испытуе­мому по отдельности и регистрировал их ответы. Затем он собрал в группы испытуемых с разными мнениями, снова попросил их посмот­реть на световое пятно и повторить результаты своего наблюдения вслух. В этих обстоятельствах мнения людей начали склоняться в сто­рону групповых стандартов. Когда Шериф снова беседовал с этими же испытуемыми один на один, они уже не вернулись к своим первона­чальным ответам, а продолжали придерживаться групповых стандар­тов. Примечательно, что многие испытуемые заявили, что пришли к этому мнению самостоятельно и групповая оценка на них не повлияла. В эксперименте Соломона Эша испытуемые сравнивали прямые ли­нии одинаковой длины, образованные картами из двух колод и разло­женные в центре комнаты. Члены нескольких групп по девять человек в каждой произнесли ответы вслух, причем по предварительной дого­воренности с Эшем большинство участников эксперимента едино­душно дали неправильные ответы в некоторых тестах. Несмотря на то что правильный ответ буквально лежал на поверхности, почти треть испытуемых сделала ошибки в суждениях, идентичные или схожие с намеренно ошибочным мнением большинства. Некоторые индивиды соглашаются с мнением группы, даже если для этого им приходится не верить собственным глазам.

Таким образом, когда индивиды попадают в полную зави­симость от группы, они способны жертвовать собственной неза­висимостью и ослаблять контроль над своим телом и поступками. Все это показывает, насколько важную роль в жизни человека иг­рают группы, особенно те, в которых проходит развитие личности и в деятельности которых человек принимает ежедневное участие.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Многие участвуют во встречах выпускников даже спустя много лет после окончания школы. Иногда они исключительно быстро находят

контакт со своими бывшими одноклассниками, а иногда обнаружи­вают, что многие из них сильно изменились и их трудно узнать, а по­том оказывается, что и говорить с ними уже не о чем. Чем можно объ­яснить это явление?

2. Во многих фирмах существует правило не назначать руководителем отдела человека, который сам сформировался как специалист в этом отделе. Но такой человек располагает большей информацией об отде­ле, его хорошо знают все работники отдела. Почему охотнее пригла­шают человека со стороны, который с большим трудом вписывается в новый коллектив?

Поиск по сайту: