Управления. Таким образом, автор полагает, что если допущение о неод­нородности фирм (выражающееся в различиях в извлекаемых имив ходе конкуренции экономических выгодах)

Таким образом, автор полагает, что если допущение о неод­нородности фирм (выражающееся в различиях в извлекаемых ими в ходе конкуренции экономических выгодах) выступает от­правным для теории стратегического управления, то следующим по значению является допущение о комплексном характере ее главных вопросов, что не противоречит разработке на этой осно­ве различных концепций достижения конкурентных преиму­ществ, исходя из локальных особенностей фирм и рынков. Далее будем придерживаться этого тезиса о системности предпосылок рассматриваемой теории.

2. Неоднородность основной единицы анализа. Концептуаль­ный плюрализм современной теории стратегического управления одним из своих проявлений имеет отсутствие общепризнанной

2.1. «Послемодернистская» методология теории стратегического управления

трактовки ее основной единицы анализа.¹⁰ Однако, исходя из того, что, с одной стороны, абсолютного согласия исследователей стра­тегического управления, работающих зачастую в рамках различ­ных дисциплинарных (и потому плохо согласующихся) подходов, добиться в ближайшем будущем вряд ли удастся, и с другой — что объектом всех аналитических разработок здесь является фирма, автор будет (вслед за большинством специалистов) в самом общем виде понимать ее как основную макроединицу анализа. Основной же микроединицей анализа для автора являются динамические спо­собности фирмы, что отражает нашу приверженность одноимен­ной концепции стратегического управления. Не развивая далее аргументацию двухуровнего толкования основной единицы анали­за,¹¹ рассмотрим кратко последствия использования в этой роли фирм (в реальности всегда неоднородных) для других аспектов ме­тодологического своеобразия теории стратегического управления. Во-первых, традиционно (со времен Чандлера и Ансоффа) фирма понимается здесь в достаточно развитой стадии: как круп­ная многопродуктовая корпорация. На эту организационно-пра­вовую форму, размерность и уровень сложности данного объекта управления исходно указывала терминология новой научной дис­циплины (корпоративные стратегии, стратегия и структура, про­дуктовый портфель и т. п.). Позднее трактовка фирмы здесь пред­полагала наличие у нее четырех характеристик: правового статуса

¹⁰ Эти разночтения можно свести к четырем преобладающим точкам
зрения. Сторонники процессного подхода полагают, что в качестве таковой
выступает управленческое решение о стратегии фирмы [Freeman, Lorange,
1985l£y IVL Портера акцент делается на отрасль, в которой конкурирует фир­
ма; в ресурсной концепции единицей анализа выступают ресурсы и способ­
ности фирмы; сравнительно недавно К. К. Прахалад и Г. Хамел заявили, что
выбор единицы анализа зависит от конкретной отрасли или фирмы
[Prahalad, Hamel, 1994].

¹¹ Подобное деление на макро- и микроединицы анализа следует из ак­
цента теории стратегического управления на сравнительный анализ фирм и
механизмов их различий, ввиду чего авторская двухуровневая интерпрета­
ция единицы анализа в определенном смысле созвучна выбору О. Уильямсо-
ном трансакции как самой базовой единицы анализа при сопоставлении эф­
фективности разных экономических институтов как механизмов координа­
ции хозяйственной деятельности (подробнее см.: [Уильямсон, 1996]).

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

корпорации, диверсификации видов бизнеса, операций на множе­ственных товарных рынках и допустимости ее конкурентной ак­тивности в более чем одной национальной экономике [Rumelt et al., 1994, p. 564]. Это нужно учитывать при использовании разра­ботанных на материалах таких компаний концепций для анализа стратегий малого бизнеса, государственных и некоммерческих организаций, а также фирм в развивающихся экономиках (на­пример, российской), где большинство солидных по возрасту промышленных предприятий пока пребывает в младенчестве как бизнес-структуры чандлеровского типа.

Во-вторых, сегодняшние реалии делового мира не дают ос­нований рассчитывать на привычную для модернистской мето­дологии трактовку фирмы как «всегда фирмы», т. е. однородного объекта исследований, поддающегося счету, одинакового в раз­ные временные периоды и потому доступного для ретроспектив­ного анализа хозяйственных результатов. Ныне в исследованиях стратегий важно учитывать два альтернативных традиционным представлениям организационных факта: не менее успешные, чем у крупных корпораций, конкурентные перспективы малых и средних фирм и бурное распространение сетевых структур. Зна­чение последних, возрастающее по мере формирования «обще­ства знаний», уже таково, что сегодня во многих отраслях конку­рируют не отдельные фирмы, а их сети. Это требует, особенно^ сфере высоких технологий, новой концепции соотношения хо­зяйственных результатов и стратегии отдельной фирмы [Pavitt, Steinmueller, 2002]. Кроме того, неполнота анализа стратегических альтернатив лишь на выборках фирм, описываемых в привыч­ных организационно-правовых терминах, повышает актуаль­ность качественных методов исследований.

Приведенные суждения указывают на ограниченность при­менения в теории стратегического управления идеализированно­го объекта исследований, поскольку целью анализа выступает выявление организационных механизмов уникальности лучших фирм. При этом чем сильнее учет организационных способно­стей, тем менее адекватен метод «стилизованных» фирм.¹²

¹² В этом легко убедиться на примерах методологий двух знаменитых ис­следований 1980-х гг. сравнительной эффективности моделей управления

2.1. «Послемодернистская» методология теории стратегического управления

3. Соединение нормативного и позитивного жанров исследова­ний. Их сочетание необходимо и возможно для теории, ищущей признания одновременно в академическом и деловом сообще­ствах. Научным изысканиям в области стратегий фирм в целом присущ нормативный стиль анализа и выводов. Однако в послед­ние десятилетия одной из важнейших характеристик исследова­ний менеджмента в целом (и стратегического управления, в част­ности) стала устойчивая тенденция к выходу за рамки чисто нор­мативного подхода и эволюционированию в сторону непредпи-сывающих концепций.¹³ Тем самым возникают предпосылки для создания единой дескриптивно-нормативной теории фирмы, од­ним из первых успешных шагов в разработке которой стала сис­темно-интеграционная теория фирмы, недавно сформулирован­ная Г. Б. Клейнером [Клейнер, 2002а; 2003; 2004]. Между тем по­добный синтез отличает прежде всего экономические исследова­ния стратегического управления, делающие акцент на его содер­жание. В гораздо меньшей степени это сочетание нормативного и дескриптивного жанров исследований пока свойственно процесс­ным трактовкам стратегий на основе теории организации, социо­логии, политологии и психологии. Здесь сохраняется разделение на нормативные модели процессов стратегического управления и по­зитивный анализ его реальных процессов (табл. 2.3).

Таблица 2.3. Структура литературы по стратегическому управлению

японских и американских фирм (см.: [Оучи, 1984; Аоки, 1995]). В еще большей мере отказ от «стилизованных» фирм отличал легендарное пионерное иссле­дование «лучших практик» американских компаний [Питере, Уотермен, 1986]. ¹³ В. Л. Тамбовцев отмечает эту тенденцию в предисловии к русскому изданию учебника П. Милгрома и Дж. Робертса «Экономика, организация и менеджмент», являющегося ярким примером новой методологической тра­диции в изучении проблем управления фирмой [Тамбовцев, 1999].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

Движение к синтезу нормативного и позитивного жанров неизбежно ставит вопрос о новом понимании дихотомии между индукцией и дедукцией. Неортодоксальная трактовка соотноше­ния индуктивного и дедуктивного методов научного познания не означает отказ от их достоинств. Определенное наследие модер­низма в сегодняшних исследованиях стратегий выражается в применении здесь сложных статистических инструментов анали­за и опоре на крупные базы эмпирических данных. Эти методы, безусловно, не должны утратить свою важную функцию. Однако склонность дедуктивизма проводить жесткую границу между теорией и практикой является устаревшим образом мышления, скорее надо понимать проблему научности концепций стратегий в терминах двойственности взаимосвязей теории и практики. Это означает отказ от пришедшей из мира естественных наук и ставшей традиционной трактовки роли индукции как области малоквалифицированных (на фоне «настоящей» науки) усилий, и дедукции — как претендующей на построение универсальных вневременных теорий. Как известно, подобный спор о методе относится к разряду «вечных» в философии науки.¹⁴

Кроме того, ценность использования при изучении эконо­мических организаций методов и инструментария, разработан­ных для анализа совсем иных объектов, весьма сомнительна. С критикой таких «слепых» заимствований в экономических ис-следованиях выступали многие авторитетные ученые.¹⁵ Стоит от­метить актуальность применения в теории стратегического управления как формальных, так и вербальных моделей. Хотя по-

¹⁴ Вспомним знаменитый Methodenstreit XIX в. — спор о методе между
исторической школой и маржинализмом, закончившийся, по сути, выводом
о том, что место в экономической науке найдется как (соответственно) нор­
мативным, так и позитивным теориям.

¹⁵ Так, Ф. Хайек называл «сциентизмом», т. е. онаучиванием, некрити­
ческое подражание в экономических исследованиях методам естественных
наук, основанное на столь же некритичной вере в их несравненные достоин­
ства и универсальную пригодность в любой научной деятельности. Хайек
справедливо считал (и эту позицию разделял Й. Шумпетер), что заимство­
вание экономистами любых методов только на том основании, что они име­
ли успех в других науках, неприемлемо (см.: [Шумпетер, 2001, т. 1, с. 21]).

2.1. «Послемодернистская» методология теории стратегического управления

зитивный метод ориентирован на значительную формализацию, с помощью математических моделей крайне сложно (если вооб­ще возможно) понять организационную культуру фирмы, ее внутренние процессы создания новых знаний и иные аспекты организационного механизма устойчивых конкурентных пре­имуществ. Для теории стратегического управления особое значе­ние имеет решение вопроса о методе, способствующее комплекс­ному ответу на вопросы «что?» (источники конкурентных пре­имуществ) и «как?» (механизмы их создания).

В этой связи уместно подчеркнуть важность сочетания в ис­следованиях стратегического управления количественных и каче­ственных методов¹⁶. Активное применение в настоящее время в этих исследованиях количественных методов считается важным признаком их научного статуса [Аакер, 2002, с. 40]. Однако для расширения базы статистической проверки гипотез чаще всего используются вторичные данные, что сводит опубликованные результаты к отражению временного среза какого-то явления либо к описанию прошлого. Вместе с тем характерная для пози­тивного метода верификация гипотез на больших выборках при­водит к нивелировке специфики отдельных фирм. Кроме того, «закон жанра» полезных для практики стратегического управле­ния знаний предполагает обобщение лучшего опыта до, а не пос­ле исчерпания возможностей его тиражирования. Как справедли­во отмечает С. Р. Филонович, в силу ограниченности методов ко­личественного корреляционного анализа из обработки опросов крайне редко удается получить значимую для будущего бизнеса информацию [Филонович, 2004, с. 580]. Поэтому самым ценным и базовым методом исследований стратегического менеджмента является изучение фирм — лидеров в рыночной конкуренции — и выяснение механизмов их успеха. Практически единственным способом раскрытия организационных механизмов конкурент­ных преимуществ является метод лонгитюдных углубленных кейсов [Роуз, Даелленбах, 2003]. Актуальность этого метода со-

¹⁶ О подобном равноправии и даже возрастании роли качественных ме­тодов анализа в новой институциональной экономической теории см.: [Шас-титко, 2003, с. 33, 40 и др.].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

пряжена и с отмеченной выше ограниченностью в исследовани­ях стратегий метода «стилизованных» фирм. Кроме того, индук­тивный способ построения теории на основе кейсов дополняет возможности количественных исследований и особенно уместен для развития новых сфер научных знаний либо тех его областей, где имеющиеся теории оказываются неадекватными [Eisenhardt, 1989]. Исследования стратегий фирм имеют признаки таких сфер научных знаний.

4. Новая трактовка соотношения универсализма и реля­тивизма. Для исследований стратегий фирм, как и для теории менеджмента в целом, характерен конфликт между позитивист­ским универсализмом и контекстуальным релятивизмом. Этот конфликт демонстрирует еще более общую проблему столкнове­ния модернистского причинно-следственного детерминизма и постмодернистского скептицизма в современных социальных науках. Сегодняшняя трактовка этой двойственности в теории стратегического управления отражает, с одной стороны, общий вектор трансформации представлений о релятивизме в филосо­фии науки (смещение его акцента с объекта на субъект познания [Ананьин, 1999]), и с другой — понимание того, что в современном мире инноваций и имитаций факторы национальных особенно­стей и национальных преимуществ в бизнесе относительно кратковременны. В результате «послемодернистскую» методоло-., гию теории стратегического управления отличает признание как ограниченности контекстуальных факторов места и времени, так и смягчения причинно-следственных аспектов знания в пози­тивистской трактовке.¹⁷ Иными словами, исследователи стратеги­ческого управления должны вырабатывать определенные общие рекомендации, но им также следует постоянно выяснять пределы применения этих общих правил. Следовательно, в исследованиях

¹⁷ Показателен вывод знаменитого исследования Дж. Коллинзом и Дж. Поррасом причин устойчивых успехов великих компаний нашего вре­мени. Отмечая, что нельзя со 100%-ой уверенностью утверждать о наличии причинно-следственной связи между характеристиками компаний с видени­ем будущего и долгосрочным успехом в бизнесе, эти ученые отмечают, что подобная зависимость есть нечто большее, чем эмпирически установленная корреляция [Коллинз, Поррас, 2004, с. 293].

2.1. «Послемодернистская» методология теории стратегического управления

стратегий фирм необходима смена философии противоборства универсализма и релятивизма на философию «концептуального прагматизма» [Whittington, Mayer, 2000; Powell, 2002], согласно которой вопрос о генерализации научных выводов является сугу­бо эмпирическим. По мнению автора, проблема контекста стра­тегического управления состоит не в том, имеет ли он значение, а в том, насколько он значим.

Этот новый аспект методологии теории стратегического управления хорошо иллюстрируют результаты масштабного исследования Р. Виттингтоном и М. Майером процессов освое­ния во второй половине XX в. компаниями Великобритании, Франции и Германии дивизиональной организационной структу­ры. Одной из целей научного проекта была проверка в европей­ском контексте степени релятивизма модели «стратегия и струк­тура» Чандлера, разработанной в модернистской традиции на американском материале и в период послевоенной гегемонии США. Вывод ученых состоял в возможности «спасения Чандлера от чандлеризма», т. е. принятия базовой логики формулы Чанд­лера, но без модернистского универсализма его исходной анали­тической конструкции [Whittington, Mayer, 2000, p. 223]. Обработ­ка большого массива эмпирических данных показала, что компа­нии трех ведущих стран Европы преобразовали структуры в об­щем и весьма «американском» стиле '(при всех различиях в ин­ституциональных контекстах), однако главной причиной тому были требования не стандартизации структур, а повышения их эффективности под давлением рыночных сил. Эти результаты являются важным аргументом против фиксированных позиций в дискуссиях об универсализме и релятивизме моделей стратеги­ческого управления: между данными полюсами имеется подвиж­ное пространство для прагматических (эмпирически обоснован­ных) выводов.

5. Методологический комплементаризм современной теории стратегического управления также не есть откровение для со­временных социальных наук и теорий менеджмента¹⁸, имеющих

¹⁸ Анализ данного методологического подхода на примере системных исследований менеджмента содержится в [Локтионов, 2000, гл.9].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

дело, как и теория стратегического управления, со сложными социальными феноменами. Однако, как и в других ее методоло­гических аспектах, общие для социальных наук процессы проте­кают для этой теории более интенсивно, чего требует комплекс­ная природа объекта изучения. Поскольку интегральные аспек­ты теории стратегического управления подробнее обсуждаются в следующем разделе этой главы, отметим пока лишь то, что в целом поиск комплементарности отнюдь не сводится к довольно неестественному объединению «под зонтик» единой теории всех концепций стратегий, предназначенных для самых разных техно­логических и институциональных режимов развития фирмы. Данные усилия можно интерпретировать как выработку на основе системной парадигмы такой теории стратегического управления, которая бы располагала возможностями целостного анализа двойственных проблем стратегического управления. Как будет показано далее (в гл. 5 и 6), сегодня потенциалом такого анализа в наибольшей степени обладает концепция динамиче­ских способностей фирмы.

Разумеется, проведенный автором в настоящем разделе ана­лиз методологии современной теории стратегического управле­ния позволил выявить лишь самые общие ее особенности как «послемодернистской». Главный аспект данного своеобразия рас­сматриваемой теории состоит в приоритете взаимодействий (взаимодополняемости) методов исследований, считавшихся в традициях модернизма и постпозитивизма несовместимыми. Комплексный учет этих методов в исследованиях стратегическо­го управления предопределен дуализмом, имманентно присущим его основным проблемам. Преодолению на этом пути ортодок­сальных противопоставлений нормативного и позитивного жан­ров исследований и одномерности суждений о научной истине помогает то обстоятельство, что развитие теории стратегическо­го управления происходило в эпоху общей трансформации фи­лософии науки в направлении постмодернизма и других ее со­временных версий. В русле этих перемен вполне допустимы не только отличная от куновской трактовка парадигмальной эволю­ции теории стратегического управления и отказ от универсаль­ности ее выводов, но и комплементаризм многих из ее ранее ка-

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

завшихся разрозненными концепций. Однако возможности ин­теграции последних в целях дальнейшего развития самостоя­тельной теории стратегического управления не являются триви­альными и требуют специального изучения, результаты которо­го очень важны и для выработки концепции эволюции такой теории. Исследованию этих вопросов посвящены последующие разделы настоящей главы.

2.2. ПЛЮРАЛИЗМ «ШКОЛ СТРАТЕГИЙ»: КЛАССИФИКАЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕГРАЦИИ

Концептуальный плюрализм является одной из наиболее очевидных и противоречивых характеристик современной тео­рии стратегического управления. Практически ни одно обсужде­ние ее нынешнего состояния не обходится без акцентирования большого разнообразия «школ стратегий» (их таксономии на­считывают до 14 разновидностей). Этот плюрализм исторически имеет три основные причины. Во-первых, многообразие подхо­дов к изучению стратегий фирм объясняется концептуальными заимствованиями из самых разных наук при анализе организа­ций и их конкурентного поведения, вследствие чего эти подходы сильно разнятся по единицам анализа, методам и целям исследо­ваний. Во-вторых, концептуальным разночтениям способствует разнородность аудиторий (научной и деловой), которым адресу­ются результаты исследований, а также отмеченные двойственно­сти изучаемой проблематики. В-третьих, за последние 40 лет практика стратегического управления значительно обогатилась и усложнилась и сегодня располагает обширным спектром тем, проблем и методов, отраженных в значительной вариативности подходов к поиску соответствия моделей поведения фирм рын­кам разной степени зрелости, технологической интенсивности и географической протяженности.

Однако после традиционной констатации эклектизма стра­тегического управления как научной дисциплины дальнейшая логика исследователей расходится в зависимости от того, к какой стороне в дилемме «фрагментация — интеграция» они тяготеют. Одни не видят выхода из этой интеллектуальной разобщенности и предрекают данной научной дисциплине апокалиптические

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

сценарии, а другие, напротив, поощряют плюрализм на этой ста­дии ее развития и стремятся найти возможности их конструк­тивной интеграции.

Что касается первой точки зрения, то следует отметить: мно­жественность концепций и моделей стратегий фирм не является признаком неразработанности или второсортности этой области научных знаний. Более того, подобная множественность соответ­ствует современному состоянию дел в самых разных науках, и если в естественных науках такое положение возникло давно, то в социальных и управленческих науках множественность кон­цепций и моделей лишь некоторое время назад стала восприни­маться как нормальное явление. Однако авторы суждений о ту­пиковости ситуации концептуального плюрализма в случае тео­рии стратегического управления, как правило, увлечены вопроса­ми ее развития «не вглубь, а вширь». При этом внимание в боль­шей степени акцентируется на плюрализме подходов, изучающих самые различные аспекты стратегического управления, нежели на кумулятивных достижениях разных концепций в осмыслении ограниченной совокупности его центральных проблем.

В настоящей монографии развивается тезис о том, что про­гресс научных исследований стратегий фирм зависит от возмож­ностей взаимодополнения различными концепциями друг друга, и анализируются перспективы их интеграции. Ни одна из кон­цепций стратегий не является всеобъемлющей, что, конечно, было бы полезно для полноценного осмысления многоаспект­ных проблем стратегий фирм. Однако, как было отмечено в пре­дыдущем разделе, несмотря на нынешний допарадигмальный характер теории стратегического управления, в силу специфики этой теории такие интеграционные усилия могут и не привести к возникновению единой парадигмы в ее куновском понимании. Посему для данного исследования адекватнее понятие систем­ной парадигмы, допускающее плюрализм исследовательских программ при единстве системных основ предмета и объекта изучения.

Такое толкование вопроса не отрицает и наличия среди этих исследовательских программ некоей стержневой програм­мы, ориентированной на решение наиболее актуальных для

ПО

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

практики менеджмента задач. Данный подход предполагает, од­нако, до обсуждения перспектив интеграции концепций страте­гического управления выяснение их системной совместимости. Для этого сравним имеющиеся классификации концепций стратегического управления, понимая, что детальный анализ всего их многообразия является задачей отдельного крупного проекта.

В современной литературе накоплен весьма внушительный опыт классификаций концепций стратегий, и каждая из этих таксономии имеет свою ценность для авторского понимания со­стояния исследований стратегического управления. Работа в данном направлении активизировалась во второй половине 1980-х гг. и была призвана упорядочить накопленные знания в этой, сфере научных исследований, достигших к тому времени заметного прогресса. Однако способность к критической само­оценке в каждой области знаний зависит от методологической строгости таких классификаций. Следовательно, упорядочение имеющихся знаний требует определенного дистанцирования от внешних характеристик объекта, находящегося в центре класси­фикаций. В этом смысле удачные таксономии основываются на некотором наборе проблемных вопросов, направленных на оп­ределение объекта. Более того, уместность любой из попыток создания таксономии в значительной мере зависит от выбора принципов классификации, гарантирующих, что выделяемые с их помощью типы знаний сравнимы (однородны). К сожалению, немалая часть имеющихся классификаций страдает либо излиш­ней ориентацией на практические аспекты стратегического уп­равления, либо опорой на критерии, которые мало помогают це­лостному пониманию специфики предмета рассматриваемой на­учной дисциплины.

С одной стороны, часто встречающиеся таксономии на ос­нове дихотомий между содержанием и процессом стратегий и между их формулированием и реализацией имеют малую цен­ность ввиду опоры таких классификаций на категории чисто практического происхождения и разрыва единого проблемного поля исследований. Впервые подобная классификация исследова­ний стратегий была предпринята в 1979 г. [Schendel, Hofer, 1979],

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

но с тех пор так и не был достигнут консенсус в определениях содержания и процесса стратегий. Это говорит о том, что подоб­ные классификации не удовлетворяют критерию однородности. Вместо подчеркивания самостоятельности научной дисциплины стратегического управления, противопоставления содержания и процесса либо формулирования и реализации усиливают вос­приятие стратегии как области исключительно прикладных раз­работок. Иными словами, применение критерия различий содер­жания и процесса не создает требуемой дистанции между самой такой классификацией и реальностью, которую она стремится упорядочить.

С другой стороны, многие таксономии, опирающиеся на более солидные методологические критерии, плохо сопостави­мы (как терминологически, так и концептуально) для проясне­ния общей картины теории стратегического управления. Харак­терны примеры некоторых часто цитируемых подобных «окон­чательных» классификаций: Р. Виттингтон [Whittington, 1993] выделяет такие четыре подхода к стратегиям, как классический, процессуальный, эволюционный и системный; Э. Чаффи [Chaf­fee, 1985] приходит к выводу о наличии трех школ — линейной, адаптивной и интерпретивной; Л. Руло и Ф. Сегэн [Rouleau, Seguin, 1995] идентифицировали здесь четыре «формы дискур­са» — классическую, ситуационную, социополитическую и со-циокогнитивную; а в таксономии Г. Минцберга с соавторами¹⁹ представлены уже десять школ стратегий: проектирования, пла­нирования, позиционирования, предпринимательства, когни­тивная, обучения, власти, организационной культуры, внешней среды и конфигурации. Многие из этих подходов концептуаль-

¹⁹ Строго говоря, автором методики этой классификации является Г. Минцберг, впервые представивший ее результаты еще в 1990 г. в ежегод­ном сборнике научных трудов Общества стратегического управления [Mintzberg, 1990a]. Однако широкую известность данная таксономия полу­чила только после ее публикации (с несущественными доработками) в 1998 г. в весьма популярном изложении в коллективной книге Г. Минцберга с Б. Альстрэндом и Дж. Лэмпелом [Минцберг и др., 2000]. Далее автор будет ссылаться при обсуждении классификации Минцберга на этот коллектив­ный труд.

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

но пересекаются. Крайне трудным будет, например, четкое раз­граничение между такими школами стратегий, как классическая у Виттингтона и Руло и Сегэн, линейная — у Чаффи и проекти­рования — у Минцберга. Очевидно и то, что стратегия, разра­ботанная линейным, рациональным, классическим способами, со временем адаптируется к действительности и разовьется в нечто (как минимум, слегка) отличное от начальной конструк­ции.

Нельзя не признать, что данные таксономии являются ша­гом вперед по сравнению с простыми дихотомичными подхода­ми.²⁰ Руло и Сегэн, а также Виттингтон пытаются увязать крите­рии своих таксономии с базовыми принципами различных групп концепций стратегического управления. В одном случае авторы [Rouleau, Seguin, 1995] предлагают упорядочить знания, создан­ные в теории стратегического управления, путем систематиче­ского обращения к теории организации, справедливо полагая, что стратегическое действо есть результат организованных кол­лективных усилий людей. Каждая из четырех выделяемых этими учеными форм стратегического дискурса предполагает конкрет­ную совокупность репрезентаций, касающихся индивида, орга­низации и ее внешней среды. Таким образом, в основу классифи­кации здесь положен критерий единицы анализа.

В свою очередь, четыре подхода к стратегиям фирм по Виттингтону [Whittington, 1993] существенно различаются по двум параметрам: результатам стратегии и процессу ее создания. В этой системе координат классический и эволюционный подходы трак­туют максимизацию прибыли как естественный результат стра­тегий, а два других подхода более плюралистичны и предусмат­ривают другие возможные результаты, не исключая, однако, и

²⁰ Встречаются тем не менее и промежуточные варианты. Д. Фолкнер и Э. Кэмпбел [Faulkner, Campbell, 2003], например, недавно предложили силь­но тяготеющую к удовлетворению практических запросов менеджеров ши­роко трактуемую таксономию четырех подходов к стратегии фирмы, кото­рые могут использоваться компанией «без риска запутывания себя при раз­работке стратегий». Это подходы: процесса рационального планирования, процесса логического инкрементализма, эволюционного императива и кросс-культурных ограничений.

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

прибыль. Эволюционный и процессуальный подходы видят стратегию как развивающуюся из процессов, направляемых слу­чаем, неразберихой или консерватизмом. Классический и систем­ный подходы, различаясь в трактовке результатов стратегий, при­знают, что стратегия может быть преднамеренной. Неодинаковы и акценты данных подходов на внутренние и внешние (относи­тельно границ фирмы) аспекты стратегий. Центр внимания клас­сического и процессуального подходов направлен вовнутрь (со­ответственно, на приоритеты планов и политики вкупе с процес­сами познания), а эволюционного и системного — вовне (соот­ветственно, на рынки и общество). Отмеченные расхождения Виттингтон объясняет в том числе и различиями базовых наук каждого из подходов. Для классического — это экономическая теория и военное дело, для процессуального — психология, для эволюционного — экономическая теория и биология, а для сис­темного — социология.

Таким образом, рассмотренные классификации больше тя­готеют к выяснению различий в имеющихся концепциях страте­гического управления, чем к их сопоставлению с точки зрения системных основ исследований общей для них проблематики. В результате авторы таких подходов не ставят целью выяснение сравнительных вкладов концепций в изучение центральных и второстепенных вопросов стратегий фирм. Поэтому, отдавая должное усилиям по систематизации их многочисленных анали­тических интерпретаций, нельзя забывать об определенной по­знавательной ограниченности подобных проектов.

Сказанное относится и к наиболее знаменитой классифика­ции «школ стратегий», предпринятой Минцбергом и его едино­мышленниками (табл. 2.4). Их таксономия является наиболее всеобъемлющей и выгодно отличается от простейших классифи­каций на основе дихотомий «содержание — процесс» и «форму­лирование — реализация». Минцберг не только выделил 10 ос­новных «школ стратегий», каждая из которых дает свои интер­претации содержания стратегий и процесса их выработки, но и подразделил эти школы на три группы. Первые три школы (про­ектирования, планирования и позиционирования) в его списке трактуются как имеющие предписывающий характер, следующие

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

шесть (предпринимательства, когнитивная, обучения, власти, организационной культуры и внешней среды) — посвящены дескриптивным, менее формальным моделям процессов разра­ботки стратегий, и в отдельную категорию вынесена школа кон­фигурации, которая «фактически вбирает в себя все остальные подходы». Между тем Минцберг, как Виттингтон и ряд других ис­следователей данного вопроса, не избежал соблазна приоритет­ного акцента на различия между «школами стратегий», объясняя их прежде всего значительным плюрализмом базовых дисцип­лин. Представляется, что главный недостаток подхода Минцбер-га состоит именно в его постулате о мультидисциплинарности теории стратегического управления (вместо более перспективно­го, — как отмечалось автором в разд. 1.2, — тезиса о ее междис-циплинарности). Этот методологический изъян лежит в основе других серьезных недостатков классификации Минцберга (что не умаляет ее этапности и поистине эпического характера — ссыл­ки на нее обязательны для всех обзоров исследований стратегий фирм).

Во-первых, экскурсия авторов этой классификации «по деб­рям стратегического управления», уподобляемая ими посещению зоопарка (каждой «школе стратегий» присвоен образ одного из его обитателей), носит скорее обзорный характер. В этом клас­сификация концепций стратегий, предложенная Минцбергом с соавторами и популяризированная ими с помощью метафоры о сафари [Минцберг и др., 2000], не оригинальна. По своей исход­ной посылке она созвучна весьма ранней, но широко известной (не в последнюю очередь благодаря своей упрощенности) попыт­ке систематизации Г. Кунцем в начале 1960-х гг. исследований в рамках теории управления организациями и завершившейся их характеристикой как «джунглей менеджмента». Подобные выво­ды закономерны для таксономии, стремящихся к наиболее пол­ному обзору палитры точек зрения (что само по себе стоит толь­ко приветствовать), но при этом не стремящихся опереться на строгие научные критерии классификации.²¹

²¹ Авторы книги «Стратегическое сафари» справедливо определили ее жанр как «ни учебник, ни академический труд» [Минцберг и др., 2000, с. 8].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

Таблица 2.4. Некоторые характеристики 10 «школ стратегий»

по Минцбергу

Составлено по: [Mintzberg, 1990a; Минцберг и др., 2000]. 116

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

Во-вторых, следствием зыбкости критерия таксономии Минцберга является и то, что некоторые выделенные им (с его точки зрения, различные) школы демонстрируют важные сход­ства.²² Так, схожие трактовки природы человека лежат в основе школы проектирования, предпринимательской и когнитивной школ: во всех случаях акцент сделан на менеджера-индивидуала, планирующего будущее, хотя при этом подчеркиваются различия используемых процессов (рациональных, творческих и когнитив­ных). В рамках же школ внешней среды и позиционирования менеджер имеет единственный сценарий поведения: приспосаб­ливать свою фирму для адекватных ответов на изменение внеш­них факторов, будь то популяция фирм или структура конкрет­ной отрасли.

В-третьих, Минцберг интерпретирует различия между вы­явленными школами сквозь призму особенностей их трактовок процесса формирования стратегий, что явно принижает роль подходов, подчеркивающих взаимосвязь стратегий фирмы с ее экономическими результатами. У неискушенного пользователя этой таксономией может сложиться впечатление, что процесс­ные концепции, одним из классиков которых является Минц­берг, безоговорочно доминируют в современной теории страте­гического управления, что, мягко говоря, не вполне соответству­ет действительности. В результате в отношении новейших под­ходов, активно применяющих экономическую логику, Минцберг вынужден принимать сомнительные решения по втискиванию их в прокрустово ложе своей десятичной классификации: кон­цепции границ фирмы он относит к школе внешней среды, кон­цепцию динамических способностей — трактует как гибрид школ проектирования и обучения, а сетевые концепции страте­гий — вообще отправляет в школу власти (см.: [Volberda, Elfring, 2001, p. 42]).

Тем не менее сторонники Минцберга, пренебрегая этими недостатками, неоднократно пробовали творчески развить его

²² Данный методологический недостаток классификации Минцберга относится к числу наиболее часто обсуждаемых его критиками. См., напр.: [Rouleau, Seguin, 1995, p. 104-105].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

подход путем дополнения и развития этой классификации либо использования ее принципов группировки школ стратегий в сво­их оригинальных исследованиях.

Р. Кох [Koch, 2000], например, соглашаясь с классификацией Минцберга, добавил к ней еще две новые школы, сформировав­шиеся в 1990-е гг.: школу стратегических намерений, ключевых компетенций и «растянутых» целей и школу «родительских спо­собностей» (акцентирующую роль штаб-квартиры в управлении многопрофильной корпорацией). К сожалению, этот подход лишь затрудняет восприятие многообразия концепций страте­гий. Прежде всего с видением Кохом хронологии школы «роди­тельских способностей» трудно согласиться, поскольку ее про­блематика уже в 1960-70-е гг. активно изучалась исследователя­ми управления диверсифицированными корпорациями, серьез­но продвинувшихся в ее осмыслении.²³ Кроме того, он не отно­сит дополнительно названные им школы ни к предписывающим, ни к дескриптивным и не предлагает новых группировок, что при выделении 12 школ вносит известную сумятицу в эту клас­сификацию. Так, школа стратегических намерений, ключевых компетенций и «растянутых» целей ассоциируется с работами Хамела и Прахалада, но на них строится и школа обучения у Минцберга.

Еще дальше в расширении классификации Минцберга по- ,- шел К. Уайт [White, 2004], выделяющий 14 школ, признавая, правда, что каждая из них акцентирует лишь отдельный аспект стратегии — процесс ее разработки, содержание либо контекст как отправные точки стратегического управления фирмой. В представленных в данной таксономии школах стратегия пони­мается как проектирование, как планирование, как позициониро­вание, как предпринимательство, как отражение организацион-

²³ Так, одной из классических работ здесь является статья А. Чандлера «Функции штаб-квартиры в многопрофильной фирме», впервые опубли­кованная в 1994 г. (русский перевод см.: [Чандлер, 2003]), однако впервые он проанализировал эту проблему еще в 1960-е гг. [Chandler, 1962]. Солид­ный обзор истории исследований данного вопроса см.: [Markides, 2002]. Среди российских исследователей первым эту концепцию применил в сво­их трудах И. Б. Гурков [Гурков, 2006].

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

ной культуры или социальной сети, как политический процесс, как процесс обучения, как эпизодический или трансформацион­ный процесс, как выражение когнитивной психологии, как риторический или разговорный способ ее создания и реализа­ции, как реактивная адаптация на обстоятельства внешней сре­ды, как выражение этики или моральной философии, как систе­матическое применение принципа рациональности, как практи­ка применения набора простых правил, добытых опытным пу­тем. Хотя Уайт пытается упорядочить эти 14 школ (три первые он относит к предписывающим, а остальные — к дескриптив­ным), данная классификация, исчерпывающе характеризуемая декларируемым им принципом «стратегическое мышление без границ», носит еще более обзорный характер, чем другие вариа­ции на тему таксономии Минцберга.

Следует отметить и попытку вклада в развитие последней, предпринятую учеными Санкт-Петербургского государственно­го политехнического университета (СПбГПУ) в книге «Экономи­ческая стратегия фирмы» [Градов, 2003]. В качестве отличитель­ного принципа разработанной ими школы стратегий фирм при­нят системный подход к понятию стратегии и процессу ее фор­мирования, позволяющий, как заявляется, избежать недостатков предшествующих трактовок стратегии. К концептуальной новиз­не этой школы ее авторы относят также разработку новых содер­жательных аспектов экономической стратегии, которую они по­нимают как «динамическую систему взаимоувязанных правил и приемов, с помощью которых обеспечивается эффективное фор­мирование и поддержание в длительной перспективе конкурент­ных преимуществ фирмы на внутренних и внешних рынках ин­дивидуальных и общественных благ» [Градов, 2003, с. 27]. На ос­нове данных суждений разработчики «школы СПбГПУ» отнесли ее, в классификации Минцберга, к группе «Комбинированные под­ходы к формированию стратегии», включавшей у того лишь школу конфигурации.

По мнению автора настоящей монографии, аргументация идеи выделения особой «школы СПбГПУ» пока недостаточна. Во-первых, применение здесь системного подхода трудно при­знать новаторской идеей — он был изначально присущ научным

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

концепциям стратегий фирм, а в современной литературе пред­ставлен упомянутой выше работой Виттингтона, специальным капитальным исследованием А. Зуба и М. Локтионова [Зуб, Лок­тионов, 2001] и холической концепцией стратегического плани­рования В. Ефремова [Ефремов, 2001]. Во-вторых, исповедуемый «школой СПбГПУ» производственный подход к стратегиям дис­сонирует с общепринятой ныне в теории менеджмента марке­тинговой трактовкой фирмы. В этом смысле не вполне логично применение термина «экономическая стратегия фирмы»: при­оритет стратегии деловой фирмы, ориентированной на успех в рыночной конкуренции, вряд ли может быть неэкономическим. К тому же данный термин был введен на заре исследований воп­роса [Andrews, 1971] и впоследствии активно не применялся. В-третьих, пока еще «школа СПбГПУ» не подкреплена верифи­кациями на материалах российских и зарубежных фирм, что по­зволило бы объективно оценить ее место в таксономии Минц-берга.

Попытки других авторов дать новые классификации с при­менением характерных для Минцберга принципов группировки школ стратегий также не лишены внутренних противоречий. Показателен здесь подход Р. Линча [Lynch, 2000], который выде­ляет восемь основных теорий стратегии, одна из которых — «ис­торическая» (история фирмы оказывает ключевое влияние на ее будущее), а семь остальных распадаются на две категории с точ­ки зрения модели стратегического процесса: предписывающие и развивающиеся. К группе предписывающих здесь отнесены че­тыре теории: ориентированные на максимизацию прибыли и конкуренцию; ресурсные теории; концепции на основе теории игр; социокультурные теории. К развивающимся — три теории: естественного отбора; основанные на параметре неопределенно­сти либо на человеческом факторе. Эта классификация также не избавлена от некоторой хаотичности: например, работы Пенро-уз отнесены к исторической теории, хотя они общепризнанно являются важнейшей основой ресурсной концепции.

В духе принципов классификации Минцберга действуют и некоторые ученые, которые отказываются от расширительных вариантов классификаций в пользу более упрощенных подходов.

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

Так, известный польский специалист К. Облой [Облой, 2005] сво­дит все многообразие концепций стратегий к четырем школам: школе планирования, эволюционной школе, школе позициониро­вания и школе ресурсов, умений и обучения. Данная классифика­ция не имеет критериальной основы, кроме (вполне очевидного) тезиса о том, что в нее включены школы, оказавшие за последние 40 лет наиболее сильное влияние на теорию и практику страте­гического управления.

Итак, автором рассмотрено 10 довольно типичных подходов к классификации концепций стратегического управления. Разу­меется, в современной литературе вариаций на данную тему го­раздо больше. Каждая таксономия по-своему ценна для осмысле­ния развития исследований стратегий фирм. Однако обычно классификации (как показал и данный обзор) не стремятся на­щупать системные основы теории стратегического управления. Часто это пытаются оправдать непрерывным размножением (вслед за ростом многообразия и усложнением практики страте­гий фирм) концепций стратегического управления и желанием их классификаторов поспеть за данным процессом. Подобный аргумент не представляется убедительным. Действительно не­редко создаются новые модные концепции стратегий фирм либо как панацея от недостатков предшествующих теоретиче­ских конструкций, либо как якобы «единственно правильный» метод адаптации к изменившимся условиям конкуренции, но чаще всего при этом происходит освоение новых тем вместо углубленной разработки имеющихся [Марч, 2005]. Такой под­ход особенно неоправдан в проектах систематизации накоплен­ных научных знаний о многоаспектном феномене стратегий фирм.

С учетом сказанного автор отдает предпочтение классифи­кации концепций стратегического управления, предложенной Д. Тисом с соавторами [Тис и др., 2003]. Эти ученые выделили «четыре основные парадигмы теории стратегического управле­ния» (табл. 2_.5)_;сведенные ими в две группы по две концепции в каждой. К первой группе ими отнесены концепции конкурент­ных сил Портера и стратегического конфликта (анализ отрасле­вой конкуренции с применением аппарата теории игр), солидар-

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

ные в том, что экономические ренты являются следствием при­вилегированных позиций фирм на товарных рынках. Во вторую группу включены ресурсная концепция и предложенная Тисом с соавторами концепция динамических способностей, в которых подчеркивается внутриорганизационная природа конкурентных преимуществ фирм. Отличия этих парадигм отражают приори­теты, отдаваемые ими тому или иному типу экономических рент: для логики концепций конкурентных сил и стратегического конфликта характерны чемберлианские (также в первом случае именуемые портеровскими) ренты, для ресурсной концепции — рикардианские, для концепции динамических способностей — шумпетерианские ренты.

Данную таксономию выгодно отличает акцент на важнейший, с точки зрения автора, критериальный аспект подобных система­тизации (обусловленный предметом теории стратегического уп­равления): приоритет экономической логики стратегического уп­равления, выраженный в механизмах конкурентных преиму­ществ и сопряженных с ними рент. Ни в одной из рассмотренных автором до этого классификаций не применялась терминология современного понимания предмета этой теории. Отметим также, что, как видно, например, из сопоставления базовых единиц ана­лиза и основных проблем исследований в рамках этих четырех парадигм, важным аспектом их дифференциации является и сте-„ пень расширения стандартной экономической теории за счет ин­корпорирования аналитических возможностей теории организа­ции (наиболее интенсивного в случае концепции динамических способностей).

Каковы же перспективы и пределы интеграционных усилий в теории стратегического управления с учетом масштабов кон­цептуального плюрализма в данной теории? Каков наиболее реа­листичный сценарий ее дальнейшего развития: фрагментация, интеграция или синтез? Ответы на эти вопросы важны не толь­ко (и не столько) для продвижения к единой методологической платформе исследований стратегий фирм, сколько для кумуля­тивного накопления знаний в данной научной области. В этой связи сравним подходы к отысканию их методологической общ­ности, а также возможностей интеграции или синтеза.

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

Поиски общих элементов в методологии различных течений в рамках некоторой научной дисциплины представляют собой также способ глубже понять степень ее фрагментации. В литера­туре имеется несколько точек зрения на способы преодоления последней. Так, К. Камерер [Camerer, 1985] главной причиной концептуальной фрагментации исследований стратегического управления считает отсутствие единой общедисциплинарной ме­тодологии. Ученый предлагает для этих исследований строго де­дуктивный метод, который, по его мнению, наилучшим образом развит в таких «более жестких» теориях, как агентская теория, те­ория игр, теория отраслевой организации и теория принятия ре­шений. В отличие от Камерера, рассуждающего в духе филосо­фии Поппера, Д. Тис [Теесе, 1990] следует философским принци­пам Лакатоша и утверждает, что прогресс в теории стратегиче­ского управления может быть достигнут лишь путем развития доминирующих исследовательских программ: например, концеп­ции конкурентных сил или ресурсной концепции. В свою оче­редь, Дж. Махоней [Mahoney, 1993] отстаивает совершенно иной, более прагматичный подход к методологическому плюрализму. Он полагает, что «хорошая наука есть хорошая дискуссия» и альтернативные подходы являются чрезмерно инструменталь­ными и исключающими новые концепции, не стыкующиеся с жесткой теорией либо с доминирующей исследовательской про- „ граммой.

Даже из схематичного рассмотрения этой напряженной дис­куссии ясны серьезные различия как в ее предмете, так и в мето­дологических подходах ее участников. Между тем в литературе имеется единодушие теоретиков стратегического управления по вопросу о необходимости преодоления (при разных оценках его возможности) сегментации и фрагментации данной научной дис­циплины в целях ее дальнейшего развития. Очевидно, что для это­го следует обеспечить ее некоторый уровень интеграции и/или синтеза, однако конкретный искомый уровень такой интеграции остается открытым вопросом.

Попытки интеграции осложняются и тем, что современная литература серьезно разделена по трем направлениям — концеп­ции исходят из приоритетов процесса, содержания либо контек-

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

ста стратегий — и ученые концентрируют внимание на одном либо двух измерениях стратегии. Особенно искусственно разгра­ничение между ее процессом и содержанием, подчас настолько глубокое, что некоторые специалисты обеспокоены тем, призна­ются ли при этом вообще какие-либо связи между ними [Petti-grew, 1992]. Как показывает классификация Тиса, весьма сильной остается дихотомия между внешними и внутренними фактора­ми конкурентных преимуществ фирм. В отличие от дихотомии между процессом и содержанием, речь здесь идет не о разрыве единого феномена стратегии фирмы, а об альтернативных логи­ках разработки стратегий: «извне вовнутрь» и «изнутри вовне» (терминология П. МакКирнана), однако налицо разница тракто­вок вопроса в основных парадигмах обсуждаемой теории.

Конечно, можно занять позицию, согласно которой в случае этих дихотомий все альтернативные концепции важны для пол­ноценного осмысления комплексного явления стратегий современ­ной фирмы. Однако, стремясь к пониманию тенденций развития теории стратегического управления, автор все же попытается, оставляя за рамками обсуждения нереалистичные трактовки ин­теграции в стиле Камерера и противоположные им либеральные воззрения в духе Махонея, систематизировать имеющиеся подхо­ды к интеграции обсуждаемой научной дисциплины и затем из­ложить свое видение проблемы.

В современной литературе можно выделить три разных тол­кования желаемого уровня рассматриваемой интеграции. Первый тип интеграционных подходов основан на идее комплементарно-сти «школ стратегий», опирающихся на разные науки, и стре­мится рассматривать их не как противоречащие, а как взаимодо­полняющие. Это самая распространенная сегодня точка зрения по поводу рассматриваемой автором интеграции (см.: [Rumelt et al., 1994; Минцберг и др., 2000; Pettigrew et al., 2002] и др.). Усилия ученых здесь отмечены по ряду направлений. Во-первых, актив­но разрабатывается один из ключевых для этой теории сюжетов дуальности административного и предпринимательского начал стратегического управления. Первым на их различие и возмож­ности комплексного анализа указал Чандлер, который ввел поня­тие «организационной инновации» [Chandler, 1962], затем дву-

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

единую (анализ и синтез) природу стратегического процесса под­черкнул Г. Минцберг при критике им школы планирования [Mintzberg, 1994], впоследствии проблема стала обсуждаться в терминологии статичности и динамичности разных, но одинако­во необходимых подходов.²⁴ Во-вторых, взаимодополнение обна­руживается при трактовке одной теории как обосновывающей типовые рещения, а другой — как предлагающей решения для частных случаев.²⁵ В-третьих, начались попытки установления схожести предпосылок и единиц анализа различных концепций. Возможности подобного синтеза ищутся даже для ранее непри­миримых теорий рыночного позиционирования и трансакцион-ных издержек [Nickerson et al, 2001].

Нельзя не признать важность таких интеграционных усилий на основе поиска общих предпосылок, единиц анализа или при­знания адекватности разных концепций стратегий в зависимости от степени равновесия между требованиями внешней среды и адаптационными возможностями фирмы. Тем не менее этот под­ход к обсуждаемой интеграции пока не принес явного ослабления фрагментации научной дисциплине стратегического управления.

Второй подход стремится преодолеть эту нерешительность и развивает идею комплементарности вплоть до постановки задачи полного преодоления дилеммы «фрагментация или интеграция» и создания общей метатеории стратегического управления. Хотя* движение к интегральным теориям довольно естественно для со­временной науки,²⁶ данный подход в случае исследований страте-

²⁴ Ярким примером этого выступает идея комплементарности традици­
онного постулата о том, что «лучшей стратегией является экономия издержек»
[Williamson, 1996], и весьма радикального на его фоне тезиса о стратегическом
приоритете роста ценности, создаваемой фирмой [Теесе, 2002]. Иначе говоря,
это тезис о взаимодополнении при анализе стратегий фирм теории трансак-
ционных издержек и концепции динамических способностей фирмы.

²⁵ К такому выводу пришел, например, О. Уильямсон в результате про­
веденного им сравнительного анализа концепции механизмов управления и
концепции компетенций [Уильямсон, 2003, р. 95].

²⁶ Напомним об активных процессах формирования новой единой на­
уки об организациях на основе синтеза экономической и юридической наук
и теории организаций [Williamson, 1996] и о разработке системно-интегра­
ционной теории фирмы [Клейнер, 2002а; 2003; 2004].

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

гий фирм имеет в настоящее время больше критиков, чем сторон­ников. Абсолютное большинство ведущих исследователей обосно­ванно полагают, что создание единой теории здесь в принципе невозможно [Rumelt et al, 1994; Volberda, Elfring, 2001; Bowman et al., 2002]. В качестве одной из главных тому причин справедливо называется непреодолимая дилемма между «школами стратегий», ориентированными на развитие теории, и другими школами (на­пример, школой проектирования), в основном сосредоточенными на разработке инструментария для эффективной практики менед­жмента.²⁷ Между тем метатеория предполагает принятие ее как универсальной всеми учеными, работающими в рамках конкрет­ной дисциплины. В случае исследований менеджмента особенно чувствительны жесткие рамки метатеории, которая должна здесь охватывать, во-первых, исходные представления о природе окру­жающего мира, во-вторых, подход к познанию мира и, в-третьих, представления о том, что определяет поведение людей в этом ми­ре. Применение такой концепции метатеории для решения проб­лем исследований стратегического управления неуместно ни по теоретическим,²⁸ ни по прагматическим²⁹ соображениям.

Третий подход возникает именно из несогласия с самой ди­леммой «фрагментация или интеграция» и фокусирует внимание на синтезе разных концепций стратегий фирм. Синтез представ­ляет собой метод, не столь далеко идущий в преодолении фраг­ментации, как интеграция, и не пытающийся создать единую па-

²⁷ Некоторые авторы при обозначении этих разновидностей концепций
стратегий используют понятия «аналитические» и «клинические» концепции
[Volberda, Elfring, 2001].

²⁸ В этой связи представляются недостаточно обоснованными сужде­
ния некоторых авторов (см., напр.: [Прокин, 2005]), полагающих, что в каче­
стве метатеории для теории стратегического управления может быть исполь­
зована стандартная микроэкономическая теория фирмы. Дело в том, что не
только стандартная микроэкономика никогда не могла претендовать на роль
интеллектуальной платформы исследований стратегий фирм, но даже совре­
менная теория фирмы для этих целей нуждается в активном взаимодействии
с теорией организаций.

²⁹ К. Уайт, признавая эти ограничения метатеорий и развивая «очень
прагматичный» подход к изучению стратегий фирм, называет его «эклектич­
ным, т. е. заимствующим идеи из разных теорий» [White, 2004, р. 22].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

радигму, состоящую из универсальных концепций и законов, покрывающих все пространство исследований стратегического управления. Голландские ученые X. Волберда и Т. Элфринг [Vol-berda, Elfring, 2001], сформулировавшие концепцию синтетиче­ских школ стратегий, выделяют три такие школы вокруг основ­ных, на их взгляд, проблем стратегического управления: это шко­лы границ фирмы, динамических способностей и конфигураций. Авторы называют следующие отличия этих школ от основных «аналитических» и «клинических» школ стратегий: синтетические школы основаны на теориях из разных дисциплин при эксплицит­ном обращении к этим дисциплинам; связаны с кластером важных проблем стратегического управления; развивают на основе обра­щения к избранному кругу теорий ясные в применении инстру­менты решения проблем [Volberda, Elfring, 2001, p. 17]. Данные три школы не предполагаются уникальными и взаимоисключающими, и допускается появление новых школ. Более того, отмечены пере­сечения школ с точки зрения их взаимообогащения при решении стоящих перед ними проблем. Главной целью формирования та­ких синтетических школ и выступало прежде всего аккумулирова­ние знаний по ключевым проблемам стратегий фирм.

Данный синтетический подход близок представлениям авто­ра о возможностях преодоления обсуждаемой фрагментации, по­скольку он заостряет внимание на комплексном изучении цент­ральных вопросов современной теории стратегического управле­ния. Но возможна ли здесь некая объединяющая парадигма? Для ответа на этот вопрос необходимо разграничить понятия ме­татеории как универсальной теории (неприемлемой для исследо­ваний стратегий фирм) и объединительной теории на основе системной парадигмы. Основное отличие между ними в том, что системная парадигма не предполагает концептуальной унифи­кации и допускает множественность исследовательских программ. Как уже отмечалось, в случае теории фирмы идея системной пара­дигмы была успешно применена Г. Б. Клейнером [Клейнер_л 2002а; 2003; 2004] в его в системно-интеграционной теории предприятия.

Что касается теории стратегического управления, то в послед­ние 15 лет поиски такой системной парадигмы были весьма актив­ны. В начале 1990-х гг. Р. Рамелт с соавторами отмечали, что самая

2.2. Плюрализм «школ стратегий»: классификации и перспективы интеграции

успешная попытка поиска объединительной парадигмы в исследо­ваниях стратегий связана со стремлением к единству на основе теоретических и методологических подходов различных разделов экономической науки: теории отраслевой организации, теории трансакционных издержек, теории агентских отношений, теории игр и в последнее время — экономической теории организаций, включая эволюционную теорию [Rumelt et al., 1991]. Данные уси­лия, однако, остались незавершенными, причем взлет в 1990-е гг. ресурсной теории и ее разновидности — теории знаний фирмы — заставил ряд ученых говорить о ней как об альтернативной объеди­нительной парадигме [Pettigrew et al., 2002]. Одновременно другие авторы, не удовлетворенные ресурсной теорией, стали призывать к выработке принципиально новой парадигмы исследований стра­тегий [Prahalad, Hamel, 1994; Lowendahl, Revang, 1998]. Однако, по мнению автора, именно с развитием синтетического ресурсного подхода теория стратегического управления обрела новое качество и перешла к развитию на собственной основе. В этом удачном син­тезе экономической теории, теории организаций и ранних концеп­ций стратегий фирм проявилось дальнейшее развитие системной парадигмы путем реально начавшегося преодоления дихотомии между содержанием и процессом стратегий и между внутренними и внешними источниками конкурентных преимуществ. Ныне эта тенденция усилилась в рамках наиболее продвинутого ответвления ресурсной теории — концепции динамических способностей.³⁰

Подведем некоторые итоги представленного анализа плюра­лизма «школ стратегий», их классификаций и перспектив интег­рации. Хотя концептуальный плюрализм присущ теории страте­гического управления (в силу ее предметно-объектных особен­ностей и связи с меняющейся практикой менеджмента), ее фраг­ментация является одним из главных препятствий для плодо­творного развития исследований. Нужна определенная интегра­ция «школ стратегий». Классификации последних носят (за ред-

³⁰ Следует отметить, что Волберда и Элфринг, говоря о взаимодействи­ях между их тремя синтетическими школами стратегий, по сути, приводят свидетельства в пользу ведущей роли школы динамических способностей [Volberda, Elfring, 2001, p. 284-285].

Глава 2. Методология и периодизация ТСУ

Поиск по сайту: