Модель корпорации в концепции стейкходдеров

Рисунок 4.5. Модели корпорации в концепции «Затраты — выпуск» и концепции стейкходдеров

Источник: [Donaldson, Preston, 1995, p. 68-69].

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

корпорации как поиск баланса интересов представленных в нем стейкхолдеров; и большой импульс получили исследования на та­кие актуальные для устойчивого развития фирмы темы, как «Стратегии стейхолдеров», «Бизнес и общество» и «Этика бизнеса».

Следует отметить, что концепция стейкхолдеров имеет не­малые резервы для дальнейшего развития: в ней пока есть три не всегда взаимодействующих подхода (дескриптивный, инструмен­тальный и нормативный) [Donaldson, Preston, 1995], а ее приме­нение в анализе стратегий организаций современной рыночной экономики, как правило, ограничено частнопредприниматель­скими фирмами.³⁷ Однако ее достоинства, помимо отмеченных, состоят также в принципиальной приложимости к разным ин­ституциональным контекстам³⁸ и в углублении разработки ос­новной для исследований стратегий фирм идеи их неотделимо­сти от внешней среды и ее трансформаций.

Особая точка зрения по вопросу взаимодействия фирмы с внешней средой была сформулирована в рамках американской социологии организаций и впервые представлена в 1977 г. как концепция популяционной экологии организаций в классической статье М. Ханнана и Дж. Фримена (ее русский перевод см.: [Хан-нан, Фримен, 2004]). Своеобразие подхода этих экономсоциоло-гов состояло в неординарном симбиозе экономического понима­ния конкуренции (изменения среды приводят к отбору наиболее эффективных организаций), характерного для социологов отри­цания рациональной адаптации (и, отсюда, способности органи-

³⁷ Данная концепция была разработана на материалах корпораций,
принадлежащих ее инвесторам (акционерам). Хотя она применялась и в
случаях государственных ведомств и некоммерческих организаций, эти си­
туации являются фундаментально иными, и потому простое перенесение
сюда исходной логики отношений со стейкхолдерами не представляется
продуктивным.

³⁸ Разумеется, необходима «подстройка» некоторых аспектов концеп­
ции стейкхолдеров под институциональные особенности национальных мо­
делей рыночной экономики. Отличный анализ подобных различий моделей
корпоративного управления имеется, например, в [Аоки,Ким, 1997]. О свое­
образии системы стейкхолдеров фирм в переходной российской экономике
см.: [Капелюшников, 2001; Клейнер, 2002а].

4.3. Неэкономические (организационные) концепции стратегий фирм

заций к сущностным изменениям) и заимствованных из биоло­гии моделей популяционной экологии для изучения и объясне­ния рождения, роста и упадка организаций (по аналогии с био­логическими видами). В отличие от традиционной теории орга­низаций, в центре внимания Ханнана и Фримена были не отдель­ные фирмы, а их популяции, т. е. совокупности фирм, обладаю­щих одинаковыми организационными формами. Последние оп­ределялись как совокупности наблюдаемых характеристик, вли­яющих на степень соответствия организаций изменениям внеш­ней среды, а разнообразие организационных форм объяснялось наличием разных типов окружающей среды (рыночных ниш).³⁹ Организационные экологи изучают то, как определенные комби­нации ресурсов и конкуренция структурируют группы фирм в рамках отрасли. При этом постулируется, что адаптация через «внешний» отбор происходит, как правило, в популяции фирм или на уровне отрасли, а не отдельных организаций, поскольку их «структурная инерция» (консерватизм исходных черт, свойств и способов функционирования) ограничивает доступные им аль­тернативы развития. Данный тезис централен для понимания различий между популяционной экологией организаций и близ­кой к ней по объекту исследования теорией стратегического уп­равления, исходящей из способности отдельных фирм адаптиро­ваться к изменениям конкурентной среды.⁴⁰

Однако, наряду с признанием расхождений этих подходов в объяснении и прогнозировании результатов стратегий фирм, более важно отметить ряд вопросов стратегического управления, возможности исследований которых серьезно расширились бла­годаря концепции организационной экологии. По мнению авто­ра, такие аналитические дополнения последней были наиболее весомы в трех направлениях.

³⁹ Примером относительно заполненной ниши в ресторанном бизне­
се может служить такая форма его организации, как рестораны быстрого
питания.

⁴⁰ Подробнее о названных и других методологических особенностях
концепции популяционной экологии организаций см.: [Радаев, 2005а; Вали-
това, Тамбовцев, 2005J, где дан их отличный анализ с позиций, соответ­
ственно, экономсоциолога и экономиста.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

Во-первых, акцент этой концепции на динамику популяций обогащает методологию эмпирических исследований стратегий фирм. Если ранее теоретики менеджмента традиционно приме­няли при измерении результатов фирм финансовые коэффици­енты, то сторонники организационной экологии ввели здесь иные оценки — показатели смертности и выживания организа­ций во времени (индексы организационной демографии). Следо­вательно, приоритет в эмпирических исследованиях сместился на изучение популяций фирм на длинных временных интервалах. Помимо фокуса на лонгитюдный анализ, интерес к рождению, выживанию и смертности организаций был сопряжен с анализом ширины рыночных ниш и показателей конкуренции между по­пуляциями и внутри них — между субпопуляциями. При этом конкуренция изучалась на основе гораздо более четких количе­ственных показателей, нежели некоторые другие концепции стратегий вроде «барьеров мобильности» Портера.

Во-вторых, организационная экология углубила понимание стратегий специализации и дженерализма. Пионерной здесь была статья 1985 г. Г. Кэрролла «Концентрация и специализация: динамика ширины ниши в популяциях организаций» (русский перевод см.: [Кэрролл, 2005]), объектом исследования которого был огромный массив данных за период 1800-1975 гг. о 2808 ор­ганизациях газетной индустрии США. Ученый применил модель разделения ресурсов, в соответствии с которой организационная среда делится на общие и специализированные рынки (соответ­ственно, ежедневные газеты-дженералисты и мелкие специали­зированные издания), и установил, что в случае такой сегмента­ции нет универсальных организационных стратегий. Эта статья была важной вехой на пути ослабления постулатов стандартной экономической теории, зачастую сводившей проблему успешных стратегий организаций к фактору экономии от масштаба: Кэр­ролл, напротив, доказал, что при высокой концентрации отрасли и ее монополизации крупными компаниями-дженералистами в ней остается место для мелких специализированных фирм. Этот вывод был затем подтвержден работами Кэрролла, Ханнана, Фримена и их последователей на материалах автомобильной, ре­сторанной и других отраслей.

4.3. Неэкономические (организационные) концепции стратегий фирм

В-третьих, логика организационной экологии нашла инте­ресное применение и как новая схема для изучения стратегиче­ских групп, концепция которых впервые была разработана на ос­нове экономической теории отраслевой организации. Своеобра­зие нового подхода состояло в трактовке стратегических групп как «организационных типов» и анализе их динамики в одной и той же конкурентной среде. Организационные экологи использо­вали данные по той же отрасли, что и авторы знаменитых «иссле­дований пивоварения» 1970-х гг., но применили другие критерии для определения стратегических групп в пивной отрасли США и потому иначе выделяли кластеры фирм. Так, У. Боекер [Boeker, 1991] выявил три группы пивоваров: национальные, региональ­ные и локальные фирмы, а Г. Кэрролл и А. Сваминатан [Carroll, Swaminathan, 1992] — иные типы: массовые производители, мик­ропивоварни и пабы, производящие пиво.

На теоретическом уровне эти две концепции имели интерес­ные сходства и различия и в целом взаимодополняли друг друга [McGee, 2003]. Обе они исходили из наличия механизмов, препят­ствующих смене фирмами своих стратегий (барьеров мобильно­сти и структурной инерции), и в центре внимания той и другой был анализ групп (стратегических групп и организационных по­пуляций). Для обеих концепций характерен детерминизм, но он понимается по-разному: в концепции стратегических групп ре­зультаты фирм предопределены их стратегиями, а в «экологиче­ской» концепции — организационной средой.⁴¹ Между тем этот детерминизм концепции организационной экологии означал пренебрежение главными механизмами изменений отраслей и фирм, которые скрыты внутри организаций, и потому был глав­ной причиной ограниченного потенциала данной концепции в объяснении успехов и неудач фирм.

⁴¹ Схожие противоположности можно отметить при сравнении детер­министских предпосылок концепций стратегии и структуры А. Чандлера («структура определяется стратегией») [Chandler, 1962] и концепции жиз­ненного цикла организаций Л. Грейнера, полагавшего, что выбор стратегии во многом зависит от исторической траектории организационной эволю­ции фирмы [Грейнер, 2002]. Подробнее см. разд. 3.1.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

Среди неэкономических концепций 1970-80-х гг. наибольших, с точки зрения автора, успехов в комплексном изучении внутрен­них и внешних аспектов стратегий фирм достигла концепция мо­делей организационной адаптации Р. Майлза и Ч. Сноу, представ­ленная ими в книге «Организационная стратегия, структура и про­цесс» [Miles, Snow, 1978]. Крупный вклад этих ученых в развитии методологии теории стратегического управления был сопряжен с тем, что их концепция стала одной из первых успешных попыток поиска «золотой середины» между доминировавшими ранее в ис­следованиях бизнес-стратегий непримиримыми лагерями ситу-ционалистов (их яркие представители — консультанты по управ­лению) и универсалистов (сторонников «инженерной» трактовки стратегий фирм). Первые понимали разработку и реализацию стратегий лишь как ситуационное искусство и считали, что ввиду нереальности двух совершенно одинаковых бизнес-контекстов никакие обобщения (особенно межотраслевые) при изучении стратегий фирм невозможны. Такая философия не помогала появ­лению теории, способной на обобщения и прогностические выво­ды. Вторые верили в универсальные законы стратегического уп­равления (увеличение доли рынка всегда есть благо и т. п.). Кон­цепция Майлза и Сноу, позволявшая перейти к научным обобще­ниям стратегий фирм без отрицания своеобразия конкретной биз­нес-среды, имела две составляющие: типологию стратегий фирм и идею «цикла организационной адаптации».

Майлз и Сноу определили четыре основных «стратегических типа» фирм [Miles, Snow, 1978; 1986]. «Защитники» (defenders) — это организации, предпочитающие ограниченный набор товаров и рынков, стабильную и определенную внешнюю среду и, отсюда, стремящиеся к стабильности и контролю в своих операциях для достижения их максимальной эффективности. Для них типична функциональная структура. «Изыскатели» (prospectors) предпочи­тают почти непрерывный поиск новых рыночных возможностей и динамичную, неопределенную среду. Они поддерживают гиб­кость и применяют инновации для соответствия изменениям внешней среды, зачастую становясь создателями новых рынков. Для них характерна дивизиональная структура. «Аналитики» (analyzers) одновременно оперируют двумя наборами товаров и

4.3. Неэкономические (организационные) концепции стратегий фирм

рынков, один из которых относительно стабилен, а другой — из­меняющийся, и пытаются получить выгоды от достоинств двух предыдущих «стратегических типов». Для «аналитиков» характер­на матричная структура. «Пассивные адаптаторы» (reactors) — это фирмы, топ-менеджеры которых зачастую осознают изменения в их организационной среде, но не способны на адекватные дейст­вия. Поскольку у таких организаций стратегия и структура рассо­гласованные они редко предпринимают усилия по адаптации до тех пор, пока их не принудит к этому давление внешней среды. Данные четыре базовых типа фирм могут отличаться в нюансах в зависимо­сти от специфики отрасли, однако в целом все фирмы, относящие­ся к одному типу, понимаются как имеющие много общих черт.⁴²

Этот подход отличался от присущего школам проектирова­ния, планирования и позиционирования толкования стратегии как состыковки фирмы с ее внешней средой. В понимании Майлза и Сноу, исходивших из приоритета организационных факторов, ис­комым должно быть соответствие (fit) стратегии, структуры и организационных процессов фирмы, причем выбранная стратегия является относительно устойчивой и налагает ограничения на ре­акцию организации на изменения ее среды.⁴³ Со временем фирма развивает повторяющиеся, проверенные правила или механизмы реагирования на внешние изменения (либо их игнорирования). Это аспект концепции Майлза и Сноу нашел отражение в их идее «цикла организационной адаптации». С ее помощью они предста­вили каждую фирму как постоянно принимающую управленче-

⁴² Например, особенности таких исповедующих стратегию «защитни­
ков» организаций, как больницы, издательские и сталелитейные фирмы, мо­
гут в точности не совпадать. Однако для всех «защитников» характерны ин­
вестиции в улучшение организационных процессов, а не в развитие новых
продуктов и рынков; а также инвестиции в специализированное и высокопро­
изводительное оборудование; наделение значительными полномочиями топ-
менеджеров, отвечающих за финансовый учет и управление операциями, и т. д.

⁴³ Развитие исследований в рамках данной концепции на расширенном
эмпирическом материале и с учетом появления новых организационных
моделей фирм было представлено этими учеными в книге «Стратегическое
соответствие, провалы фирм и „зал корпоративной славы"» [Miles, Snow,
1994], в которой они убедительно доказали зависимость успехов и неудач
фирм от степени достижения такого соответствия.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

ские решения в трех областях: предпринимательской (выбор набо­ра товаров и рынков и адаптация к нему), инженерно-технической (производство и отгрузка товаров) и административной (опреде­ление управленческих ролей, взаимоотношений и организацион­ных процессов). Если фирма принимает предпринимательские ре­шения в духе модели «изыскателя», то она должна будет вскоре одобрить соответствующие этой модели инженерно-технические и административные решения и затем повторять на новых витках развития этот их цикл. При достаточной повторяемости и проду­манности таких циклов фирма может стать успешным «изыскате­лем», «аналитиком» или «защитником», а при неспособности дос­тичь организационного соответствия с бизнес-средой ей достанет­ся лишь судьба «пассивного адаптатора». Такое понимание траек­тории развития фирмы позволяет реально оценить программу действий при необходимости смены ею своей стратегии.

Свою концепцию моделей организационной адаптации Майлз и Сноу разработали на основе анализа 84 кейсов развития организаций из 4 отраслей (16 фирм — издателей учебной лите­ратуры для университетов, 49 фирм — производителей электро­ники и продуктов питания и 19 больниц). За более чем четверть века после первой публикации типологии Майлза и Сноу други­ми учеными были неоднократно проведены ее эмпирические проверки на широком спектре организаций из разных отраслей (больниц, университетов, банков, промышленных фирм и стра­ховых компаний) и обнаружены сильные и согласующиеся друг с другом подтверждения ее логики. Фундаментальность класси­фикации Майлза и Сноу способствовала формированию в те­ории стратегического управления так называемой школы конфи­гурации.⁴⁴ Суть этой школы в том, что, хотя в конкретной отрас­ли или бизнес-среде имеется более одного способа процветания фирм, число этих способов ограничено — есть лишь несколько базовых моделей конкурентного поведения, которые фирмы мо-

⁴⁴ Подробнее о «школе конфигурации» см.: [Минцберг и др., 2000, гл. 11]. Интересная попытка дополнения этой школы оригинальной «сис­темной концепцией» (хотя и в весьма постановочной форме) была недав­но предпринята в [Градов, 2003].

4.3. Неэкономические (организационные) концепции стратегий фирм

гут выбирать для достижения своих целей. Согласно некоторым сравнительным исследованиям литературы по стратегическому управлению, в последние годы школа конфигурации развивается более активно, чем многие другие современные «школы страте­гий» [Минцберг и др., 2000, с. 290-291].

Итак, проведенный автором в настоящем разделе анализ развития в 1970-80-е гг. неэкономических концепций стратегий фирм позволяет сделать ряд общих выводов о месте этих кон­цепций в эволюции теории стратегического управления.

Во-первых, представители психологии, социологии и полито­логии (областей знания, куда после Второй мировой войны ак­тивно проникали традиционные методы «большой науки») вне­сли тогда ощутимый вклад в превращение стратегического уп­равления в область научных исследований. В отличие от харак­терных для 1960-х и начала 1970-х гг. сугубо нормативных кон­цепций, зачастую подчеркивавших уникальность отдельных стратегий, эти новые подходы исповедовали дескриптивный жанр исследований (которые также имели практическое значе­ние для менеджеров-стратегов) и ориентацию на модельные обобщения (например, типологии организационных стратегий). При этом акцент неэкономических концепций на организацион­ные факторы успешных стратегий фирм впервые сделал возмож­ной научную рефлексию действительного уровня сложности и многообразия факторов, с которыми имеет дело организация, занимающаяся стратегическим управлением. Кроме того, были уточнены и дополнены методы эмпирических исследований стратегий: показана важность углубленных кейсов для раскрытия механики стратегических решений, возросло значение лонгитюд-ных исследований, а количественные методы стали применяться для анализа организационной демографии.

Во-вторых, наряду с отмечавшейся порой адресацией разны­ми по своим базовым наукам концепциями одних и тех же вопро­сов стратегий фирм (показателен пример стратегических групп), более крупным следствием роста междисциплинарного характера теории стратегического управления стал ее значительный эклек­тизм. Многие концепции исходили из несогласующихся посылок, применяли разную терминологию, а главное — каждая из них

Глава 4. Второй этап.: становление новой научной дисциплины

выделяла свой аспект стратегического управления как централь­ный, что не содействовало кумулятивному накоплению знаний.

В-третъих, концепции стратегий, созданные психологами, со­циологами и политологами, были отмечены резким ослаблением предпосылки о рациональности стратегических решений. Предло­женный ими организационный образ мышления о стратегическом управлении отрицал механистичность состыковки внутренней и внешней среды фирмы в логике школы проектирования и форма­лизм традиционного стратегического планирования. По сути, впервые в научных исследованиях стратегического управления системный акцент стал делаться на роль менеджмента (в его пред­принимательском, креативном значении) в успехе фирм.

Вместе с тем, в-четвертых, приоритет организационной эф­фективности стратегического управления, абсолютизировав­шийся этими концепциями, явно нуждался в дополнении его анализом экономической эффективности стратегий. Конечно, в течение некоторого времени такое разграничение между про­цессом и содержанием стратегий было полезным. Оно дало воз­можность развития традиции исследований стратегического процесса (со своими приоритетами, базовыми науками и методо­логиями) в рамках научной дисциплины стратегического управ­ления, где ранее гораздо более разработанными были вопросы содержания стратегий. Однако для дальнейшего развития науч­ных исследований стратегий фирм (преодоления противопостав­лений процесса и содержания стратегий фирм, их администра­тивных и предпринимательских аспектов, внутренних и внешних факторов конкурентных преимуществ) было необходимо сбли­жение их организационных и экономических концепций.

4.4. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ОРГАНИЗАЦИИ И СТРАТЕГИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Как было показано в предыдущих разделах настоящей гла­вы, созданные в 1970-80-е гг. новые экономические и организа­ционные концепции стратегического управления не только озна­меновали становление профильной научной дисциплины, но и существенно углубили понимание двух сторон феномена страте­гии фирмы: экономического поведения фирмы как субъекта ры-

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

ночной конкуренции и организационных резервов эффективно­сти стратегических решений. Однако пока ни одна из этих кон­цепций не преуспела в решении (и, как правило, даже в постанов­ке) задачи анализа этих аспектов стратегии фирмы в их двуедин-стве, иначе говоря, не развивала организационно-экономический подход к стратегическому управлению. Между тем, как уже не раз подчеркивалось в настоящей монографии (см. гл. 1 и 2), это дву-единство лежит в основе всех основных двойственностей теории и практики стратегического управления, и потому основным век­тором эволюции его научных исследований было развитие ком­плексных подходов. Можно сказать, что рассмотренные пока ав­тором экономические и организационные концепции были необ­ходимым, но не достаточным условием прогресса теории страте­гического управления. Поэтому крайне важно отметить, что в тот же период сложилось еще одно направление научных иссле­дований стратегий фирм, которое (по критерию соответствия магистральному пути эволюции этой теории) было гораздо бо­лее многообещающим, чем школа позиционирования или орга­низационные концепции стратегий.

Данное третье направление получило в мировой литературе название «экономическая теория организации» (organizational economics) и было новаторским благодаря своему стремлению к синтезу экономической теории и теории организаций при объяс­нении и предсказании успехов и неудач фирм. С одной стороны, это новое направление внесло не менее важный, чем школа по­зиционирования, вклад в развитие стержневой экономической логики современной теории стратегического управления. По сравнению с доминировавшими на ее первом этапе подходами, экономические концепции стратегий фирм 1970-80-х гг. не толь­ко иначе объясняли причины долгосрочных успехов фирм, но и обогатили их интерпретации причинно-следственными связями. Если первые подчеркивали роль лидерства, ясных целей и пра­вильной «состыковки» фирмы с ее внешней средой, то вторые сфокусировали внимание на механизмах обеспечения устойчиво­сти прибыли выше среднеотраслевого уровня — в качестве тако­вых предлагались барьеры входа и мобильности, специфичность активов, неявное знание, потенциал организационного обучения

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

и др. С другой стороны, в отличие от основного для стандартной экономической теории (включая теорию отраслевой организа­ции) интереса к изучению результатов механизма рынка в алло­кации и координации ресурсов, новые экономические трактовки стратегического управления делали акцент на внутрифирменные механизмы их координации и распределения. При этом, если концепция Портера лишь перенесла внимание на уровень фир­мы, не ставя под сомнение приоритет рыночных аспектов ее дея­тельности (и потому исследуя прежде всего конкурентные стра­тегии), то экономическая теория организации сделала следу­ющий шаг в раскрытии причин различий в результатах фирм и сфокусировала внимание на их корпоративных стратегиях.

Однако вплоть до конца 1980-х гг. экономическая теории организации находилась в стадии формирования и ее влияние было явно меньшим, чем школы позиционирования или ряда рассмотренных выше организационных концепций. Время ее расцвета и популярности пришло чуть позже. Поэтому в данном разделе пока сосредоточим внимание лишь на базовых отличиях экономической теории организации от неоклассической микро­экономики, кратко проанализируем ее вклад в изучение вопросов стратегического управления, а также некоторые методологиче­ские проблемы ее развития.

Начнем с уточнения содержания понятия «экономическая теория организации». Сам термин был введен в 1986 г. Дж. Барни и У. Оучи [Barney, Ouchi, 1986] для обозначения подхода к изучению организаций и организационных феноменов на основе синтеза концепций из современных теорий организации, организационно­го поведения и микроэкономики. Однако сразу же этот термин был заимствован экономистами, стремившимися ввести в свой анализ поведения фирм факторы их организации. К числу подобных эко­номических моделей организации, возникших в 1970-80-е гг., при­нято относить прежде всего теорию трансакционных издержек [Williamson, 1975; 1996; Уильямсон, 1996], теорию агентских от­ношений [Дженсен, Меклинг, 2004; Fama, 1980] и эволюционную теорию экономических изменений [Нельсон, Уинтер, 2002].⁴⁵

⁴⁵ В пионерной книге Барни и Оучи «Экономическая теория органи­зации» к ним (несколько неожиданно) добавлялась также концепция

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

Однако в экономической и стратегической литературе встреча­ются несовпадающие наполнения понятия «экономическая тео­рия организации», что вызвано спецификой разных исследова­тельских программ.

Так, новая институциональная экономическая теория (НИЭТ), которую иногда называют «новой теорией организации», опреде­ляется ее сторонниками как «амальгама теории трансакционных издержек, анализа прав собственности и теории контрактов» и как направление экономической мысли, весьма отличное по сво­ей сути от эволюционной теории [Фуруботн, Рихтер, 2005, с. xxxiii; 46]. Хотя НИЭТ имеет много приложений при изучении стратегий фирм [Бухвалов, Катькало, 2005; Тамбовцев, 2000; 2006], чаще всего при обсуждении в современной литературе вопроса развития исследований стратегий фирм в связи с появ­лением «экономической теорией организации» ученые имеют в виду более узкие (чем у НИЭТ) либо иные толкования этой тео­рии. Одни авторы понимают ее здесь как совокупность теории трансакционных издержек и агентской теории JHoskisson et al_v 1999], другие — теории трансакционных издержек и эволюцион­ной теории [Теесе, 1990]. В свете задач настоящей монографии важно далее раскрыть как общие отличия этих трех подходов от неоклассики, так и влияние каждого из них на теорию стратеги­ческого управления.⁴⁶

Мотивацией для построения экономической теории органи­зации была неудовлетворенность многих крупных экономистов, успешно работавших в рамках старой парадигмы, нереалистич­ностью той ветви экономической теории, которую называют мэйнстрим, или неоклассика. В течение многих десятилетий не­классическая экономическая теория рассматривала фирму как «черный ящик», потребляющий на входе факторы производства и выдающий на выходе продукты. Соотношение между фактора­ми и продуктами описывалось с помощью производственной

«структура — поведение — результат» Бейна [Barney, Ouchi, 1986]. Однако гораздо более оправданным было дополнение этого списка в 1990-е гг. ре­сурсной теорией фирмы (подробнее см. гл. 5).

⁴⁶ Дальнейший анализ этих вопросов отчасти следует их обсуждению в [Катькало, 2004а; Бухвалов, Катькало, 2005].

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

функции, которая содержательно считалась определяемой при­нятыми технологиями. Производственная функция моделирова­ла исключительно эффекты замены одних факторов на другие. Сами факторы производства носили абстрактно-унифицирован­ный характер, не позволяя выявить специфические конкурент­ные достоинства или недостатки фирмы. Качество управления и организации фирмы считалось выраженным в неявном виде че­рез производственную функцию. Однако в связи с отсутствием исходных принципов для такого учета, как правило, предполага­лось, что все фирмы в конкурентной отрасли имеют одинаковые производственные функции, что являлось следствием предполо­жения о бесплатной (в информационном, организационном, пра­вовом и всех других смыслах) передаче технологий от одних фирм к другим. Различие интересов собственников и менедже­ров, которое четко понимал еще А. Смит,⁴⁷ не являлось предме­том моделирования. Сама фирма воспринималась как сторона экономики, связанная с формированием предложения, аналогич­но тому, как на другой стороне индивиды, или домохозяйства, формировали спрос. Рыночное поведение фирмы давно интере­совало теоретиков экономики, тем не менее долгое время они рассматривали организацию производства и распределения лишь сквозь призму механизма цен.⁴⁸ В результате имелась эко­номическая теория с фирмами как нечто данным, но, по метко­му выражению Н. Фосса [Foss et al., 1998], до 1970-х гг. отсутство­вала экономическая теория самих фирм.

Экономическая теория организации позволила рассматри­вать фирму, имеющую конкурентные преимущества, не как вре­менное отклонение от равновесия, а как устойчиво существу­ющий в рамках равновесия субъект. Это связано с тем, что фир­ма перестала быть типовой — она стала индивидуальной. Выде-

⁴⁷ См. эпиграф к классической статье [Дженсен, Меклинг, 2004, с. 119].

⁴⁸ К сожалению, такой подход пока доминирует в большинстве совре­
менных учебников по микроэкономике, в результате чего здесь сохраняется
явно устаревшая дихотомия между теорией потребительского выбора и те­
орией фирмы, помноженная на стремление авторов этих учебников обсуж­
дать скорее поведение потребителя, нежели поведение фирм.

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

лим здесь кратко лишь несколько важнейших моментов, суще­ствование которых либо игнорировалось неоклассиками, либо сводилось к точечному бесструктурному представлению — «чер­ный ящик» ничем не отличается от точки, а потому имеет раз­мерность нуль. В рамках экономической теории организации и теории стратегического управления имеется много взглядов на фирму. Их объединяет одно — фирма обретает сложную внут­реннюю структуру. Эта общность исходит из опоры всех эконо­мических моделей организации на классические идеи Р. Коуза, впервые высказанные им в статье 1937 г. «Природа фирмы» (рус­ский перевод см.: [Коуз, 1992]) и состоявшие в признании фир­мы как альтернативного рынку механизма координации эконо­мической деятельности, успех которого зависит от качества ре­шений предпринимателя (менеджера). При этом концепции, об­разующие экономическую теорию организации, исходят из очень реалистичных предпосылок — неопределенности, ограниченной рациональности, оппортунистического поведения, информаци­онной асимметрии и специфичности активов, которые противо­положны аксиомам неоклассики. Отсюда, интерпретации органи­зации и поведения фирм в рамках этой теории (и в широком смысле — в рамках НИЭТ) позволили сделать их экономический анализ более реалистичным и потому более приемлемым для за­дач исследования стратегического управления.

Так, агентская теория опирается на комбинацию допущений об оппортунистическом поведении и информационной асиммет­рии. В этой теории внутренняя структура фирмы понимается как совокупность контрактов явных (правовых) и неявных (напри­мер, репутация топ-менеджеров), связанных с различными вида­ми агентских издержек, которые представляют собой частный случай трансакционных и информационных издержек. Традици­онный неоклассический подход считает издержки контрактации равными нулю (или уже учтенными в производственной функ­ции в неявном виде), а сами контракты рассматривает как не­структурированные объекты. Это не так — контракт существует не только в пространстве, но и во времени, он обусловливается многими неопределенными обстоятельствами, с которыми стал­киваются стороны в течение времени действия контракта. Совре-

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

менная теория контрактов содержит в себе различные подходы, многие из них находят применение на практике. Например, бар­тер, существование которого высокомерно игнорировалось мэй-нстримом, оказался вполне рациональным видом контракта­ции в конкретных условиях России 1990-х гг. На контракт можно смотреть как на аналог производной ценной бумаги — реальный опцион [Бухвалов, 2004а].

Сравним теперь трактовки неоклассикой и экономической теорией организации таких важнейших для концептуализации стратегий фирм методологических вопросов, как целеполагание и оптимизация управленческих решений, понятие экономиче­ской эффективности и соотношение вербальных и формальных моделей.

Поскольку фирма является юридическим лицом, имеющим огромное разнообразие заинтересованных сторон (стейкхолде-ров), то любое суждение на тему ее целеполагания будет иметь характер нормативного постулата. В неоклассике — это максими­зация прибыли за рассматриваемый период. Указанный крите­рий имеет два притягательных качества: легко написать форму­лу для прибыли и осуществить процесс математической оптими­зации, основные же данные для вычисления прибыли имеются в финансовой отчетности фирмы. Вопросом является лишь то, кто в этом заинтересован, так как решения все равно принимаются людьми, а не юридическими лицами. Именно это обстоятельство привело к поискам более реалистичной цели, соответствующей действительному поведению компаний. Если вспомнить, что фирма имеет собственников (в более широком контексте — стейкхолдеров), то, по-видимому, правильным нормативным це­левым критерием является максимизация ожидаемой долгосроч­ной ценности (стоимости) фирмы. Указанный критерий широко используется сейчас в работах по стратегическому и финансово­му менеджменту (см.: [Ивашковская и др., 2004; Волков, 2005]). К сожалению, однозначная математическая формализация этой формулировки едва ли возможна, что вряд ли примирит с ней когда-либо сторонников мэйнстрима, для которых математиче­ская запись является профессиональным языком. На самом деле все обстоит еще сложнее.

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

Неоклассические теории фирмы исходили из таких допуще­ний о рациональности и мотивации менеджеров, которые зачас­тую мало отвечали реалиям бизнеса. Процесс принятия управ­ленческих решений предполагался абсолютно рациональным и не подверженным фактору неопределенности, т. е. внешняя сре­да — надежно предсказуемой, а менеджеры — обладающими неограниченными способностями в обработке информации. Кроме того, в этих моделях менеджеры действовали только в интересах максимизации прибыли своих фирм. Такой образ фир­мы с трудом узнаваем специалистами по теории организации, как правило, более приверженных изучению фирм такими, какие они есть на самом деле. В реальном мире принятие управленче­ских решений состоит скорее в нахождении удовлетворительно­го варианта преодоления проблемы, чем в поиске лучшей воз­можной альтернативы (согласно критерию оптимизации). В этом смысле стратегическое управление может пониматься как искус­ство креативного и эффективного решения проблем неполноты информации и ограниченной рациональности в условиях посто­янно меняющейся и неопределенной среды, которая оказывает­ся таковой ввиду колебаний спроса, появления новых конкурен­тов и перемен в стратегиях старожилов отрасли и создателей то­варов-заменителей и т. д.

В практике менеджмента оптимизация действий фирмы, как правило, сводится к выживанию и развитию в ее бизнес-среде (с учетом специфики имеющейся здесь конфигурации институ­тов и конкурентных сил), и суровая правда рыночного соперни­чества такова: в конечном счете оптимальным конкурентным по­ведением признается то, которое приводит к устойчиво высоким экономическим результатам фирмы.⁴⁹ Эта трактовка оптималь­ности нашла отражение в организационно-экономических тео­риях фирмы: согласно им, единственными результатами, имею­щими значение, являются те, которые потенциально достижимы

⁴⁹ Функция полезности из неоклассики также отражает лишь общетео­ретические представления о потребителях, а не об их реальных решениях и предпочтениях — этим скорее занимается такой раздел теории маркетинга, как поведение потребителей.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

в реальном мире. Так, в теории трансакционных издержек О. И. Уильямсона [Уильямсон, 1996] оптимальными считаются те стратегические организационные решения, которые адекватны параметрам конкретных трансакций, в том числе — условиям их осуществления. В системно-интеграционной теории фирмы Г. Б. Клейнера [Клейнер, 2002а; 2003; 2004] процесс разработки стратегии моделируется как сложная система согласований име­ющихся ожиданий внутренних и внешних стейкхолдеров фирмы. С этим подходом созвучна контрактная теория стратегии фирмы В. Л. Тамбовцева [Тамбовцев, 2000], в которой стратегия понима­ется как особого вида контракт, заключаемый между владельца­ми специфических для фирмы ресурсов, причем выдвигается тезис (подтверждаемый статистическими данными), что именно стратегии как эксплицитные контракты (со стейкхолдерами фир­мы) обеспечивают более высокий уровень эффективности, чем стратегии как имплицитные контракты (система команд, опреде­ляемая топ-менеджментом).

Важно подчеркнуть, что толкования эффективности в эко­номических моделях организации были неодинаковыми, хотя все они выступали в качестве альтернативы ее неоклассической кон­цепции. Действительно, признание экономической теорией орга­низации положительных трансакционных издержек, ограничен­ной рациональности и асимметричной информации и других факторов неизбежно означало, что в реальном мире экономиче­ская эффективность в смысле Парето-оптимальности недости­жима. Иначе говоря, отход от поведения, связанного с приняти­ем решений на основе рационального выбора, неизбежно ведет к пересмотру неоклассической концепции эффективности при аллокации ресурсов.⁵⁰ Первой серьезной альтернативой концеп­ции аллокативной эффективности стала разработанная в 1960-е гг. концепция «Х-эффективности» [Лейбенстайн, 1995],

⁵⁰ Следует отметить, что при введении в теорию фирмы факторов инс­титуциональных ограничений оказывается недостижимой не только первая, но и вторая наилучшая эффективность по Парето, или условная Парето-оптимальность. Подробнее об этих и других аспектах сравнительного анали­за концепций экономической эффективности в неоклассической и неоин­ституциональной теориях фирмы см.: [Фуруботн, Рихтер, 2005, гл. 10].

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

под которой понималась управленческая эффективность менед­жеров фирмы в минимизации издержек производства конкрет­ного продукта или максимизации объемов выпуска продукции при заданных ресурсах. В отличие от неоклассической теории, со­гласно которой эффективность достигалась посредством меха­низма совершенной рыночной конкуренции, эта концепция трактовала эффективность как «внутреннюю» (с точки зрения акционеров и работников фирмы), но уделяла при этом большое внимание использованию давления конкуренции для повышения эффективности фирмы. Между тем, несмотря на созвучность с реалиями стратегического управления, концепция Х-эффектив-ности имела основное значение лишь для решения проблемы агентских отношений в случае отделения собственности от конт­роля (дисциплинирование менеджеров посредством конкурент­ных сил товарного рынка) и почти не нашла применения в других важнейших сферах приложения экономической теории организа­ции — в сравнительном анализе стратегических организационных решений⁵¹ и вопросах стратегической адаптации к изменениям.

Хотя исходные положения для изучения сравнительной эф­фективности альтернативных форм координации экономиче­ской деятельности были сформулированы еще в 1930-е гг. Коу-зом (см.: [Коуз, 1992]), это направление стало бурно развиваться только после выхода книг Уильямсона «Рынки и иерархии» (1975) и «Экономические институты капитализма» (1985). Изло­женная в них теория трансакционных издержек опиралась на со-

⁵¹ Интересной была попытка М. Аоки [Аоки, 1995] применить концеп­цию «внутренней» эффективности в сравнительных институциональных исследованиях (прежде всего японской и американской экономических мо­делей фирмы). В отличие от концепции Х-эффективности, изучавшей свя­занные с фактором менеджмента изменения выпуска продукции при задан­ных объемах ресурсов, Аоки понимал внутреннюю эффективность как за­висящую от способов комбинации переменных механизма принятия уп­равленческих решений. Иначе говоря, по Аоки, достижение внутренней эф­фективности в значительной степени зависит от институциональных пред­почтений в отношении внутрифирменных механизмов (структур) приня­тия управленческих решений. Между тем влияние этого подхода также сво­дится к углублению анализа агентской проблемы.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

вокупность предпосылок об ограниченной рациональности, спе­цифичности активов и оппортунистического поведения и трак­товала экономическую эффективность как задачу минимизации издержек (прежде всего трансакционных). В отличие от неоклас­сической микроэкономики, теория трансакционных издержек рассматривает более глубокий уровень хозяйственных отноше­ний, используя в качестве базовой единицы анализа акт экономи­ческого (а не технологического) перехода от заключительной точки одного технологического процесса к начальной точке дру­гого, смежного с первым. Для Уильямсона граница между адми­нистративным (характерным для крупной фирмы), рыночным и смешанными механизмами координации и контроля подвижна и выбор в пользу какого-либо из них есть результат сравнения их эффективности в организации таких переходов (трансакций), в реальной жизни выступающих в виде внутри- и межфирмен­ных хозяйственных сделок, облеченных в контрактную форму.⁵² Данная схема сравнительного анализа организационных альтернатив нашла активное применение в исследованиях корпо­ративных стратегий, где главным вопросом является обоснова­ние экономически целесообразного разнообразия видов деятель­ности фирмы. В научной литературе по стратегиям фирм рас­сматривается ряд аспектов этого разнообразия — это прежде всего логика вертикальной интеграции с заказчиком или постав­щиком и логика диверсификации в смежные отрасли. Имеется также несколько иное направление в литературе, берущее начало в книге Рамелта [Rumelt, 1974] и посвященное выяснению взаи­мосвязи между степенью разнообразия видов деятельности фирм и ее экономическими результатами. Теория Уильямсона, утверждающая, что фирмы расширяют спектр своих операций, по сути, для компенсации таким образом провалов рынка,⁵³ ока-

⁵² До теории трансакционных издержек экономисты обычно объясняли
сложные и непривычные формы организации бизнеса не соображениями эф­
фективности, а стремлениями к занятию монопольных позиций на рынке.

⁵³ В последнее время появились работы, в которых предлагались другие
мотивы к расширению этого спектра, например внутрифирменный транс­
ферт знаний (см.: [Когут, Зандер, 2004]).

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

зала огромное влияние на данное направление исследований, и она была чужда логике конкурентных стратегий в духе школы пози­ционирования (т. е. парадигме стратегического управления в духе отраслевой теории организации в трактовке Мейсона-Бейна).

По мнению Уильямсона, «экономия издержек является более фундаментальным вопросом, чем стратегическое поведение, или, иначе говоря, экономия издержек есть наилучшая стратегия» [Williamson, 1996, р. 308; курсив в оригинале. — В. К.]. Своеобра­зие этих воззрений Уильмсона на стратегическое управление со­стояло не только в отведении второстепенной роли стратегиче­скому поведению как действиям по ограничению рыночной кон­куренции,⁵⁴ что было нетривиальным суждением на фоне доми­нирования в 1980-е гг. в теории стратегического управления шко­лы позиционирования, но и в сильном отличии понимания этим ученым фирмы, делающей ставку на экономию издержек, от тол­кования Портером производственной фирмы, следующей стра­тегии минимизации издержек.⁵⁵ Однако, несмотря на серьезное обогащение понятия эффективности сравнительным организа­ционным аспектом, нерешенным в теории трансакционных из­держек вопросом оставалась увязка экономической эффективно­сти с неотъемлемой для стратегического управления проблемой динамической адаптации.

В литературе по НИЭТ при определении сравнительной эффективности разных организационных решений, как правило, используются статические или однопериодные критерии, однако именно оптимизация во времени, а не однопериодная оптимиза­ция адекватна анализу вопросов эффективности фирмы, дей­ствующей в среде, которая характеризуется всепроникающей

⁵⁴ Уильямсон определяет стратегическое поведение как «усилия утвер­
дившихся на рынке фирм по занятию выгодных позиций по отношению
к реальным или потенциальным конкурентам и/или карательные действия
в отношении нового конкурента» [Уильямсон, 1996, с. 587].

⁵⁵ Хотя Уильямсон обычно подчеркивает свое стремление учитывать
одновременно экономии производственных и трансакционных издержек,
все же его модель допускает, что фирма может и не быть очень эффектив­
ной, в экономии первых, поскольку основной резерв экономической эффек­
тивности видится в области организации бизнеса и управления им.

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

неопределенностью. Попытка динамического подхода к эффек­тивности была предпринята Д. Нортом в его работах по инсти­туциональным изменениям. В отличие от неоклассической кон­цепции аллокативной эффективности, разработанной для идеа­лизированных условий совершенной информации и предвиде­ния, он акцентировал внимание на так называемой адаптивной эффективности и на выяснении того, как система может эволю­ционировать с течением времени. В концепции Норта оценка эффективности включает рассмотрение таких характеристик, как стремление общества к приобретению знаний и обучению, к поощрению инноваций, готовности к принятию риска и раз­нообразной созидательной деятельности, а также к решению проблем и ликвидации узких мест, мешающих развитию обще­ства [Норт, 1997]. Такое толкование эффективности не только созвучно классической трактовке Хайеком главной экономиче­ской проблемы общества как состоящей в адаптации к измене­ниям [Хайек, 2001], но и, по-видимому, наиболее соответствует типу экономической среды, учитываемой в теории стратегиче­ского управления.

Между тем концепция адаптивной эффективности с трудом поддается формализации, что справедливо и для других вариан­тов альтернативных понятий эффективности — все они не обла­дают аналитической строгостью, сравнимой с Парето-оптималь-ностью или с условной Парето-оптимальностью. Но «всякий раз, когда выдвигаются нечеткие определения эффективности, они могут показаться ущербными при сравнении их с неоклассиче­ским стандартом эффективности... (который) содержит более точную „научную" информацию» [Фуруботн, Рихтер, 2005, с. 601]. Поскольку в этой ситуации большинство профессиональ­ных экономистов продолжают использовать неоклассическое оп­ределение эффективности, то возникает вопрос о пределах допу­стимого сочетания в теории стратегического управления стан­дартной и альтернативных трактовок экономической эффектив­ности.

Ответ автора монографии на данный вопрос схематично выглядит так. Действительно, трактовка в теории стратегическо­го управления экономического смысла конкурентных преиму-

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

ществ как создание и присвоение экономических рент не лише­на аспекта максимизации прибыли. Однако понимание этой мак­симизации здесь весьма отлично от неоклассического как пото­му, что ориентация на прибыль видится главной, но не един­ственной целью (устойчивость успеха фирмы требует множе­ственности ее целей), так и поскольку задача получение прибы­лей выше средних трактуется в стратегическом управлении с уче­том характерных для него ограничений. Таких ограничений три: рента создается при заданных институциональных условиях; ее получение возможно лишь в результате конкуренции с другими фирмами, а ее удержание зависит от успеха в адаптации к перма­нентным изменениям внешней среды. На этом фоне неокласси­ческая эффективность уместна для обсуждения резервов произ­водственной эффективности, но не уместна при выяснении ис­точников отличительных преимуществ фирмы, обеспечивающих ей устойчивые экономические ренты. Помимо названного ранее более адекватного здесь критерия эффективности — роста цен­ности фирмы (его отличие от максимизации прибыли порой сво­дят к разнице между, соответственно, долго- и краткосрочными экономическими критериями успеха фирмы), отметим также, что в силу неуклонного возрастания в современной конкуренции роли технологических (и организационных) инноваций фактор издержек может отходить на второй план по сравнению с факто­ром времени. Отсюда, признавая различия между эффективно­стью управления производством и эффективностью управления бизнесом (ко второй как раз и сводится задача стратегического управления) и не умаляя проблемы количественных оценок эф­фективности, альтернативной неоклассическому стандарту, сле­дует подчеркнуть, что обе данные трактовки эффективности имеют для теории стратегического управления важное значение как взаимодополняющие.

Аналогичный вывод можно сделать и в отношении «вечно­го» для этой теории спора о соотношении в ней вербальных и формальных моделей. Рассмотрим кратко данный вопрос, следуя его трактовке в [Фуруботн, Рихтер, 2005]. Вербальные теоретики осуществляют анализ в дескриптивном стиле, исходя из допуще­ния об ограниченной рациональности экономических агентов и

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

избегая жесткости математических моделей. Благодаря этому они располагают большей свободой для развития и применения сво­их идей к ситуациям реального мира. Однако такая гибкость до­стигается за счет использования менее точно определенных по­нятий, а полученные выводы иногда лишь в очень ограниченной степени опираются на строгие умозаключения. В стандартной микроэкономической теории, напротив, применяется формаль­ная модель оптимизации, чтобы показать, к чему приводит ра­циональное поведение. Однако платой за достижение в таких математических моделях четкого и точного описания исследуе­мых проблем являются сужение сферы научного анализа и изве­стное ограничение возможностей изучения новых широких тем.⁵⁶ Поскольку данное обстоятельство с очевидностью не соот­ветствует программе исследований многогранного феномена стратегий фирм, в теории стратегического управления сегодня используются главным образом вербальные модели, хотя другой методологический подход, формальный, также имеет примене­ние (один из примеров — привлечение аппарата теории игр при изучении стратегий, обеспечивающих достоверность обяза­тельств и эффекты репутации фирмы).

Таким образом, рассуждая о резком возрастании в 1970-80-е гг. роли экономической теории в исследованиях стратегиче­ского управления, важно не только не сводить экономическую теорию к неоклассике, но и учитывать, что теория стратегиче­ского управления никогда не будет просто прикладной микро­экономикой [Теесе, 1990; Rumelt et al., 1991; Foss, 1996]. Она не станет таковой ввиду необходимости учитывать при изучении стратегий фирм правовые, социально-психологические, полити­ческие и иные тренды и потому невозможности целиком пола­гаться на формальные методы анализа, присущие экономическо­му стилю исследований. Теория трансакционных издержек, агент­ская теория и, особенно, эволюционная теория не просто созда-

⁵⁶ В этой связи Уильямсон предупреждал об опасностях, сопряженных с «преждевременным созданием формальной теории», поскольку в таком случае ее претензии на объяснение реальных явлений не подкрепляются серьезным изучением существующих проблем [Williamson, 1996].

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

ли новый терминологический язык для описания поведения фирм, главное их достижение было в развитии новых инструмен­тов анализа проблем стратегического управления. Эти три неор­тодоксальные теории фирмы имели здесь успешные приложения по целому ряду направлений.

Из всех разделов экономической теории организации тео­рия трансакционных издержек Уильямсона считается имеющей «наибольшую связь с проблематикой стратегического управле­ния» [Rumelt et al., 1991, p. 14]. Ярким подтверждением этого яв­ляется общность их интересов в изучении организационных форм, включая развитие Уильямсоном в терминах трансакцион­ных издержек гипотезы Чандлера о мультидивизиональной фор­ме (М-структуре) как организационной инновации [Уильямсон, 1996, гл. 11]. Другое проявление указанной близости — единый исследовательский стиль с его акцентом на выяснение природы специфичных институциональных деталей. Теория трансакцион­ных издержек, опиравшаяся на набор предпосылок о человечес­ком поведении и атрибутах трансакций, определяющих способ и результаты контрактного взаимодействия между двумя фирмами (допущения об ограниченной рациональности, оппортунизме, неопределенности, контрактации в условиях малых чисел и спе­цифичности активов), значительно углубила анализ целого ряда вопросов стратегического управления.

Во-первых, это центральная для логики как теории трансак­ционных издержек, так и концепций корпоративных стратегий проблема границ фирмы. Теория трансакционных издержек трактует проблемы вертикальной интеграции и эффективности организационных структур как контрактные, а границы фир­мы — как определяемые спецификой активов и рынков, сопря­женных с конкретными хозяйственными сделками. Исследования в духе этой теории показали, что разным способам минимизации трансакционных издержек соответствуют разные типы стратегий (вертикальная интеграция, связанная и несвязанная диверсифи­кация). Во-вторых, в современной литературе по стратегическо­му управлению теория Уильямсона внесла наибольший вклад в объяснение нарастающего внедрения М-структуры в широком спектре отраслей. Причина виделась в роли М-структуры как

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

механизма снижения негативных эффектов ограниченной ра­циональности и оппортунизма, особенно усиливающихся в усло­виях функциональной структуры при росте масштабов или раз­нообразия деятельности фирмы. В-третьих, теория трансакци-онных издержек была успешно применена при изучении смешан­ных (т. е. находящихся в промежутке между рынками и иерархи­ями) форм организации бизнеса — совместных предприятий, франчайзинга и лицензирования.⁵⁷

В последние 25 лет приложения теории трансакционных из­держек в этих трех важнейших разделах стратегического управ­ления получили развитие в многочисленных эмпирических рабо­тах на материалах различных отраслей и стран, в конктексте на­циональных рынков и процессов интернационализации фирм, подтвердивших прогностическую силу этой теории (например, связь внедрения М-структуры с ростом результатов фирмы).⁵⁸ Отечественными учеными также был выполнен ряд подобных интересных приложений: выделим исследования проблем фор­мирования новых российских рынков [Радаев, 1998] и экономи­ко-правовых аспектов торговых марок [Шаститко, 2000].

Теория агентских отношений, разработанная в литературе по экономике финансов, внесла новую грань реализма в теорию фирмы — фирма кому-то принадлежит, она сама может стать объектом купли-продажи, фирмы могут разнообразными спосо­бами интегрироваться и т. п. Этот подход постулирует, что ввиду «отделения собственности от контроля» (феномен, впервые до­казанный в книге 1932 г. А. Берле и Г. Минза «Современная кор­порация и частная собственность») зачастую имеет место рас­хождение интересов акционеров (принципалов) и менеджеров (агентов). Общепризнанной классикой теории агентских отно­шений стала впервые изданная в 1976 г. статья М. Дженсена и У. Меклинга (русский перевод см.: [Дженсен, Меклинг, 2004]), ко-

⁵⁷ Эти успехи имели и обратную сторону: теория трансакционных издер­
жек, сосредоточившись на дуальных взаимодействиях фирм, пока не вырабо­
тала собственных интерпретаций бурно развивающихся с начала 1990-х гг.
сетевых межфирменных организаций (подробнее см. разд. 6.3).

⁵⁸ Обзоры этих работ см. в [Hoskisson et al., 1999; Whittington, Mayer,
2000].

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

торая является переходной от неоклассики к НИЭТ: с одной сто­роны, в статье предполагается рациональность агентов и отсут­ствие неопределенности, с другой — она опирается на коузовское определение фирмы, на понятие трансакционных издержек и ли­тературу по теории прав собственности (см., напр.: [Алчян, Дем-сец, 2003]).⁵⁹ Вместе с тем теория агентских отношений отлича­ется большим проникновением в суть «черного ящика» внутрен­ней организации фирмы, чем теория трансакционных издержек. Если для последней единицей анализа является трансакция, то для агентской теории, трактующей фирму как сплетение кон­трактов (nexus of contracts), в роли такой единицы выступает контракт. Теория агентских отношений изучает причины и по­следствия конфликта между акционерами и менеджерами и срав­нительную эффективность различных механизмов управления, спроектированных для его смягчения.

Исследователи стратегического управления активно приме­няли агентскую теорию при изучении вопросов корпоративного управления, диверсификации и технологических инноваций, причем полученные результаты в целом соответствовали пред­сказаниям этой теории [Hoskisson et al., 1999]. Для проблемы кор­поративного управления выяснилось, что такие внутрифирмен­ные механизмы, как конфигурация совета директоров, структу­ра акционерной собственности и компенсационного пакета топ-менеджеров, действительно могут содействовать сближению ин­тересов акционеров и менеджеров. Однако оказалось, что полно­стью устранить агентские конфликты не может ни один меха­низм корпоративного управления. В свою очередь, решения о диверсификации были часто обусловлены интересами не акцио­неров, а топ-менеджеров, стремившихся либо диверсифициро­вать таким образом свои риски найма, либо обеспечить более высокий уровень личной компенсации в связи с ростом размеров фирмы. Гипотеза о низкой заинтересованности наемных менед­жеров в инвестициях в технологические инновации (сопряжен­ные с высоким риском неудачи) также получила убедительные

⁵⁹ Подробный анализ ряда аспектов этой статьи Дженсена и Меклинга и некоторых ее управленческих интерпретаций выполнен в [Бухвалов, 2004в].

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

эмпирические подтверждения, равно как и тезис о возможности преодоления этой проблемы с помощью институциональных собственников, трактуемых агентской теорией в качестве меха­низма управления фирмой.

Напомним, что теория агентских отношений имеет две раз­новидности — позитивную агентскую теорию (напр.: [Дженсен, Меклинг, 2004]) и гораздо более математизированную, норматив­ную теорию «принципал-агент» (см., напр.: [Fama, 1980]). В ис­следованиях стратегического управления нашла применение в основном первая из них. Как и теория трансакционных издержек, она способствовала выявлению возможностей генерирования экономических рент и механизмов их присвоения. Однако, хотя все эти теории хорошо моделировали (вербально и формализо­ванно) различные статичные задачи стратегического управления, они мало продвинулись в изучении его динамических аспектов.

Возможно, главной причиной тому была неспособность тео­рий трансакционных издержек и агентских отношений полностью отойти от неоклассической парадигмы: они скорее пытались по­высить ее реалистичность путем модификации предпосылок, предмета и метода экономического анализа поведения фирмы, при этом даже не ставили вопрос о внутренних способностях фирмы к изменениям. В динамической постановке, почти не ис­пользуемой неоклассиками в силу ограничений применяемого ими формального аппарата, конкуренция фирм понимается пре­имущественно как соперничество на основе улучшений или ин­новаций, и потому чрезвычайную важность приобретает поня­тие нематериальных активов, прежде всего инноваций и знаний.

Пионерная попытка реализации такого подхода была пред­ставлена в эволюционной теории экономических изменений Р. Нельсона и С. Уинтера, впервые изложенной ими в 1982 г. в од­ноименной книге (русский перевод см.: [Нельсон, Уинтер, 2002]). Эта теория активно использовала предпосылки неопределенно­сти и ограниченной рациональности и, кроме того, смогла соеди­нить концепции неявного (идиосинкразического) знания М. По-лани и организационных рутин с динамической концепцией конкуренции Й. Шумпетера. Центральная для этой теории идея состоит в том, что организационные способности фирмы (сара-

4.4. Экономическая теория организации и стратегическое управление

bilities)⁶⁰ основаны на рутинах, которые эксплицитно непознава­емы, но создаются и улучшаются путем повторения и практики, и потому эти способности фирмы являются результатом ее исто­рического развития, что делает невозможным простое копирова­ние лучшей практики, даже когда она доступна для наблюдения. В отличие от других концепций из экономической теории фир­мы, эволюционный подход имел прямое отношение к изучению источников и механизмов конкурентных преимуществ фирм, од­нако в 1980-е гг. в исследованиях стратегического управления преимущественно применялись экономические концепции, не столь далеко отошедшие от неоклассики. «Звездный период» эво­люционной концепции здесь начался с развитием в 1990-е гг. концепции динамических способностей фирмы (см. гл. 5 и 6).

По мнению автора, можно выделить три аспекта эволюци­онной теории, которые отчетливо размежевывали ее с неоклас­сикой и которые оказались наиболее востребованны в современ­ной теории стратегического управления. Во-первых, это акцент эволюционного подхода на внутриорганизационные причины и механизмы экономических изменений, что соответствовало трактовке Шумпетером фигуры предпринимателя, агента «сози­дательного разрушения» как главной внутренней движущей силы капитализма. Во-вторых, стремление данной теории одно­временно изучать организационные рутины, связанные с «выби­ранием» и «деланием» (т. е. реализацией) конкретной модели поведения фирмы [Нельсон,Уинтер, 2002, с. 37-38].⁶¹ В-третьих, поскольку в центре внимания эволюционной теории были техно­логические изменения, она внесла большой вклад в формирование

⁶⁰ Термин «capabilities» переводится в русских изданиях как «способно­
сти» и «возможности». Первый вариант представляется единственно пра­
вильным. Контраргумент, что понятие «способности» ассоциируется с жи­
выми существами, не выдерживает критики: в словарях русского языка одно
из приемлемых толкований его смыслового содержания охотно иллюстриру­
ется как «пропускная способность железных дорог». Кроме того, для знатоков
теории стратегического управления термин «возможности» имеет английский
эквивалент «opportunities» из модели SWOT-анализа (ее третий элемент).

⁶¹ В концепции динамических способностей парными здесь стали по­
нятия «распознания» и «освоения» новых возможностей бизнеса (см.: [Тис
и др., 2003; Теесе, 2002; Zollo, Winter, 200*2]).

Глава 4. Второй этап: становление новой научной дисциплины

общетеоретической платформы (в частности, понятийного аппа­рата) столь важного ныне раздела исследований стратегий фирм, как технологические инновации. Здесь принято выделять, по край­ней мере, шесть концепций, которые берут начало в эволюци­онной теории: технологические режимы, «зависимость от траекто­рии прошлого развития», конкурентный отбор, технологические возможности, режимы присвоения экономических выгод от инно­ваций, доминирующие модели и эффекты «запирания» вследствие незначительных событий (подробнее см.: [Теесе, 1990]).

Поиск по сайту: