Аналітичний звіт

В Хельсинки прошла конференция ЕС и России по борьбе с организованной преступностью. Объединенную Европу представляли координатор Европола (европейского ФБР, как иногда называют эту организацию) Юрген Шторбек и министр внутренних дел Финляндии Кари Хякямиес, большую российскую делегацию возглавлял министр внутренних дел Владимир Рушайло.

В течение двух дней более двухсот европейских и российских экспертов – следователи, работники прокуратуры, налоговые полицейские и таможенники обсуждали возможности совместной борьбы с организованной преступностью, которая, как подчеркивали участники конференции, Далеко обогнала власти своих стран в процессе интеграции.

Чеченская тема стала настолько традиционной для всех международных встреч, где собираются представители Запада и России, что министр внутренних дел Финляндии даже распространил специальное заявление «О невключении Чечни в повестку дня конференции». И тем не менее Чечня снова всплыла – на этот раз с подачи российской стороны.

Владимир Рушайло выступил с декларацией о политике России по отношению к Чечне, а во время переговоров предложил включить в число главных направлений преступной деятельности, выделенных европейцами, – коррупции, отмывания денег, наркоторговли и переправки нелегальных эмигрантов, – еще одно: торговлю людьми. Инициатива Владимира Рушайло стала логическим продолжением состоявшегося в среду 45-минутного телефонного разговора между премьер-министром Финляндии Пааво Липпоненом и Владимиром Путиным. Российский премьер напомнил своему финскому коллеге, позвонившему, чтобы высказать в очередной раз возмущение ЕС ситуацией в Чечне, что в этой республике страдают не только беженцы, но и более 200 заложников, россиян и иностранцев, похищенных с целью получения выкупа. Но европейцы посчитали, что заложники – специфический кавказский бизнес, а Чечня находится слишком далеко от Европы, чтобы стоило включать борьбу с этим видом преступности в программу совместных действий. Реальной причиной, заставившей Европол отказаться от внесения торговли людьми в число важных направлений преступной деятельности, в кулуарах конференции называли нежелание западных политиков «размывать» общественное внимание в своих странах, рисуя слишком сложную картину происходящего на Кавказе. Многолетняя практика похищений людей в Чечне, так же как и нападение боевиков на Дагестан, давшее старт войне, старательно отводится на второй план, чтобы не ослаблять воздействие главной мысли западной информационной кампании – о «плохой» Москве и страдающем чеченском народе.

Совещания экспертов проходили за закрытыми дверями, а заключительный документ конференции пестрит общими фразами типа «усилить» и «активизировать», но некоторая конкретика все же проглядывает за тщательно приглаженными формулировками.

Конференция показала, что европейским полицейским и их российским коллегам надоело ждать, пока политики и чиновники подтянутся с соответствующими законами и инструкциями, которые позволят эффективно ловить международных преступников. В тексте рекомендации, составленной по итогам конференции, читаем такую любопытную фразу: «Даже в условиях отсутствия международных инструментов необходимо использовать практические возможности международного сотрудничества. Многие проблемы можно преодолеть, задействовав формальные и, если надо, неформальные механизмы кооперации».

Основа будущей кооперации – тайный обмен информацией, к которому призвал шеф Европола Юрген Шторбек, заявив в своем обращении к участникам конференции: буквально следующее: «Особую ценность Европола представляет собой безопасность – мы можем и должны гарантировать конфиденциальность чувствительной развединформации, что создаст между нами доверие, которое преодолеет барьеры государственного суверенитета».

Министр внутренних дел Финляндии в свою очередь также постарался напомнить аудитории, что профессиональная солидарность «копов» важнее их национальной принадлежности: «здесь собрались не политики, а люди дела». Тем, кто уже осудил про себя явное стремление международной полицейской братии наплевать на законодательную базу и перейти к полумафиозным методам работы, расскажу эпизод из своего разговора с одним из руководителей эстонской полиции, состоявшегося несколько лет назад.

О сотрудничестве на официальном уровне между Эстонией и Россией тогда не стоило и говорить. Кто кому сильнее навредит, тот и считался большим патриотом. И вот этот эстонский правоохранитель, плотно закрыв дверь кабинета и запретив мне упоминать в публикации его имя, сообщает, что лично ему сотрудничать с Россией в деле борьбы с преступностью удается все же неплохо.

«Что, приняли закон о правовой помощи?» – спрашиваю.

«Нет, не приняли, – тщательно выговаривая слова, отвечает мне этот невозмутимый, шкафообразный прибалт. – Просто я еще не забыл русский язык и нашел старую записную книжку с телефонами ребят, с которыми когда-то учился в школе милиции».

Поскольку не всем в Европе так крупно повезло, как моему эстонскому собеседнику в его милицейской юности, неформальные контакты решено налаживать через российских и европейских офицеров связи в странах ЕС и в России. Они будут встречаться часто и регулярно – на страх всем мафиям. Европол уже сейчас имеет доступ в компьютерные полицейские регистры сорока стран. В течение двух лет Европа предлагает создать собственный компьютерный банк данных, куда будет заноситься все, что касается преступного мира: группировки, лидеры, сферы деятельности, последние оперативные данные и пр. Как сказано в заключительном документе конференции, решено обсудить возможность подключения российских милиционеров к этой бесценной копилке.

Отмывание денег, нелегальная эмиграция, угоны автомашин и наркотики – это меч, направленный из России в Европу, и все просьбы в этих сферах были обращены главным образом к российской делегации. В частности, Москва согласилась ускорить принятие закона, направленного против отмывания денег. Кроме того, участники конференции договорились о совместном давлении на оффшоры, ставшие главными финансовыми «прачечными» мира.

Будут предприняты меры по преодолению еще одной общей беды ЕС и России: невозможности вернуть владельцам – частным лицам и странам – реквизированные у преступников ценности. Европейцы не могут получить из России угнанные автомобили уже после того, как факт преступления доказан и авто изъято, а наша страна тщетно старается вернуть средства, похищенные из России. «Новые Известия» уже приводили в одной из публикаций пример подобной бюрократической глупости: из бюджета России было похищено несколько миллионов долларов, предназначавшихся для закупки медицинского оборудования. Совместная шведско-российская полицейская операция привела к поимке преступников, но изъятые у них остатки средств – около миллиона долларов – ушли в шведский бюджет. «Нет законодательной базы для возвращения», – смущенно сообщил мне сотрудник шведской прокуратуры, руководивший расследованием.

Российская сторона обратилась к европейцам за помощью в борьбе с двойными фактурами. Через Финляндию поступает основная часть европейского импорта в Россию, и обычной практикой стал ввоз грузов по фальшивым накладным. Финские и прочие западные фирмы выписывают два пакета документов. Первый, где указаны точные количество и цена товара, предназначен для финской стороны. Второй, где цифры значительно занижены, предъявляется на российской границе. Бюджетные потери от невыплаченных таможенных сборов составляют миллиарды долларов, но финские власти до сих пор не проявляли рвения в борьбе с этим явлением. Финские газеты объясняют это тем, что в данном случае возникает конфликт между законом и национальными интересами. Двойные фактуры помогают поддерживать импорт из Финляндии на высоком уровне, а потерянные деньги – российские проблемы.

На конференции было решено, что общие интересы все же важнее узконациональных (не пойди финны нам навстречу с фактурами, мы Европу беженцами завалим и угнанные машины по-прежнему возвращать не будем). Совместная операция «Двойная фактура» Европола и российских правоохранительных органов будет проведена в самое ближайшее время и станет «пилотным» проектом в полицейском сотрудничестве ЕС и России. Первые результаты общих усилий Европы и России по борьбе с организованной преступностью будут проанализированы в мае 2000 года.

Из публикации «Полицейский “спрут” против мафиозного» (Новые Известия. 18 декабря. 1999)

Якщо глянути на дану публікацію з погляду перерахованих вище особливостей аналітичного звіту, то ми помітимо, що ряд їх присутній у даному тексті. Зокрема, автора звіту цікавить головним чином не те, де відбувається конференція, хто в ній бере участь, які питання на ній обговорюються (хоча, зрозуміло, про все це він пише), а те, як саме обговорюються різні питання, як теми обговорення пов'язані один з одним, що керує тими рішеннями, що виносять учасники конференції, чому вони надходять саме так, а не інакше. Намагаючись відповісти на ці питання, автор звіту саме і здійснює аналіз змісту даної конференції. При цьому він виявляє і свою власну позицію, що стає помітним по судженнях, подібним, наприклад, такому: "Наради експертів проходили за закритими дверима, а заключний документ конференції всипаний загальними фразами типу "підсилити" і "активізувати", але деяка конкретика все-таки проглядає за ретельно пригладженими формулюваннями".

Хоча оцінка нараді експертів автором винесена гранично стримано, проте стає ясно, що, на думку автора, експерти, незважаючи на бажання згладити гостроту ситуації, що склалася, все-таки під тиском реальних обставин змушені приймати конкретні рішення.

"Присутність" автора в тексті звіту стає ще більш явною, коли, розмірковуючи про значимість міжнародної солідарності охоронців закону в боротьбі зі злочинністю, він використовує наявний у нього "минулий досвід", звертаючись до асоціативного методу осмислення діяльності конференції: "Тим, хто вже засудив про себе явне прагнення міжнародної поліцейської братії наплювати на законодавчу базу і перейти до напівмафіозних методів роботи, розповім епізод зі своєї розмови з одним з керівників естонської поліції, що відбувся кілька років тому". (І далі наступні три абзаци. - А.Б.)

Даний факт, так сказати, витягнутий журналістом зі своїх "записних блокнотів", служить йому як аргумент на користь твердження про те, що справжні поліцейські завжди можуть знайти спільну мову в боротьбі зі злочинністю, незалежно від наявної міжнародної юридичної бази. У тексті звіту можна знайти й інші приклади подібного роду.

Поиск по сайту: