Число факторов

Возвращаясь к рассмотрению результатов, полученных Кеттелом, Гилфордом и Айзенком, лучше всего будет задать ряд вопросов, касающихся связи этих результатов с положениями различных теорий относительно периферии личности. Самый очевидный вопрос – правомерно ли предполагать, что число факторов, получающихся в результате факторно-аналитического исследования, указывает нам число конкретных периферических характеристик? Если это так, то мы сможем оценить теории личности, делающие конкретные предположения по поводу периферии личности, на основании того, насколько близко число предлагаемых ими характеристик к числу факторов, полученных в исследовании.

Как вы уже знаете, Кеттел выделяет 16 факторов, Гилфорд – 10, а Айзенк – только 2. И из 16 факторов, предложенных Кеттелом, четыре появляются только в его тесте, следовательно, более осторожная оценка его исследования предполагает число его факторов близким к факторам Гилфорда. Конечно, мы должны помнить, что Кеттел, уменьшив число имен переменных и предположив, что большинство из них является явными синонимами, начал не совсем в эмпирическом стиле. В то время как эта процедура редукции числа переменных может быть поставлена под сомнение (совсем необязательно, что она отражает что-то большее, чем его собственное мнение), я не думаю, что кто-нибудь будет серьезно говорить о том, что две переменные со сходными по смыслу именами могут принципиально различаться на эмпирическом уровне. По всей вероятности, даже если бы Кеттел педантично включил весь исходный список названий переменных в свое исследование, этот список был бы, во всяком случае, реально редуцирован респондентами. В конце концов, если два названия кажутся респонденту синонимами, он будет и использовать их одинаково. Однако не похоже, чтобы число факторов Кеттела было преуменьшено на том основании, что он ошибочно редуцировал исходный список названий. Подтверждением этого вывода является работа Гилфорда, в которой не было редукции данных до факторного анализа, но проявились лишь 10 факторов.

Но есть и иная причина того, почему количество факторов, полученных Кеттелом и Гилфордом, может быть занижено относительно того количества факторов, которое реально необходимо для объяснения группировки всех поведенческих переменных, рассматриваемых персонологами в качестве релевантных. Проще говоря, ни Кеттел, ни Гилфорд не брали достаточно большую выборку, чтобы обеспечить репрезентативность в отношении такого числа переменных. Вспомните, за что я только что критиковал Айзенка. О двух предлагаемых им факторах можно лишь сказать, что они дают объемлющее описание солдат-невротиков, о которых в принципе имеется весьма скромное число сведений. Чем более обширны и разнородны включаемые вами переменные и чем больше и разнороднее ваша выборка испытуемых, тем больше будет число первичных факторов, которые вы получите в результате. Точнее, должен быть некий верхний предел полезных факторов, за которым только что высказанное правило не работает. Но, конечно же, Айзенк его не достиг этого, так же как, по всей видимости, и Кеттел с Гилфордом.

Конечно, ни Кеттел, ни Гилфорд, не говоря уже об Айзенке, не включили в исследование число переменных, достаточное для того, чтобы отдать должное всем рассматриваемым нами персонологам-теоретикам. Верно, что попытка Кеттела исходить из всех названий переменных, которые он смог найти, является восхитительно содержательным начинанием. Но следует помнить, что в его тесте переменные измеряются лишь по ответам испытуемых на вопросы, задаваемые экспериментатором. Это же относится и к тесту Гилфорда. Надо сказать, что даже когда вопросы касаются воспоминаний о фантазиях и совершенных действиях, опросники далеко не всегда выявляют действительные фантазии и действительно совершаемые действия. В тестовых ответах все, что вы получаете, – это сведения о людях, пытающихся описать себя настолько детально, насколько они могут вспомнить, и настолько искренне, насколько они пожелают это сделать в рамках поставленных кем-то вопросов. Чтобы оценить связанные с этим жесткие требования к переменным, признаем, что техника опросников дает информацию, которую исследователь, разделяющий идеи Мак-Клелланда, счел бы наиболее релевантной для определения схем, но имеющей мало отношения к мотивам и чертам. Если бы Кеттел и Гилфорд включили информацию, касающуюся реально совершаемых действий, мы смогли бы наблюдать прирост числа факторов, необходимых для описания эмпирической группировки данных.

Из справедливости к Кеттелу мы должны вспомнить, что он разрабатывал свой опросник, чтобы посмотреть, не проявятся ли факторы, первично найденные при анализе оценок людей, сделанных их знакомыми, в самоотчетах. И он почувствовал, что нашел значительную согласованность между этими двумя видами данных. Безусловно, оценка вас другими не должна иметь какое-либо явное отношение к вашим фантазиям и реальным действиям, но Кеттел, по крайней мере, может говорить о некоем обобщении своих 16 факторов за пределы исключительно анкетных измерительных операций. Это более того, что может Гилфорд. Но посмотрим внимательнее на то, насколько далекие обобщения мы можем делать из данных Кеттела о том, что оценки, сделанные другими, и самоотчеты некоторым образом похожи. Весьма вероятно, что и оценки других людей, и самооценки имеют тенденцию отражать культурологические смыслы, нечто вроде схем. Кеттел возражал против этого, указывая, что впоследствии стало ясно, что его 16 факторов выводятся также и из иных типов данных, особенно из параметров социального поведения и экспертных оценок патологического поведения. Однако такие заявления не совсем убедительны, на что указывает следующая цитата из книги Анастази (Anastasi, 1961, с. 509-510) о психологическом тестировании:

"Факторы, найденные в корреляциях оценок, могут отчасти отражать социальные стереотипы и иные постоянные ошибки оценивания, причем в большей степени, чем черты субъектной организации. Кеттел утверждает, что его идентификация первичных черт личности подтверждается результатами других исследований, как его собственных, так и иных авторов, использующих не только оценки, но и такие методики, как опросники и объективные тесты. Однако некоторые из этих ссылок на сходства в описании черт кажутся натянутыми и не слишком убедительными. Следует помнить, что элемент субъективности входит и в процесс идентификации факторов, поскольку этот процесс основан на изучении тех показателей или пунктов, которые имеют наибольшие нагрузки на каждый из факторов... Следовательно, кросс-идентификация факторов из разных исследований, использующих различные показатели, является затруднительной. Несмотря на обширные исследования, проводимые Кеттелом и его единомышленниками на протяжении почти 20 лет, черты, предложенные Кеттелом, должны рассматриваться лишь как предварительные ".

Хотя данное утверждение в большей мере касается содержания результатов, полученных Кеттелом, эта критика в действительности относится и к числу найденных им факторов.

Мы вынуждены признать, что малое число факторов Айзенка совершенно недостаточно для наших целей, в то время как несколько большее число факторов, найденных Кеттелом и Гилфордом, является, вероятно, преуменьшением, вытекающим из отсутствия в их исследованиях данных, отражающих фантазии и реальное поведение. Но это преуменьшение не может быть столь велико, чтобы не противоречить теориям таких персонологов, как Мюррей, Мак-Клелланд и Фромм, которые постулировали многократно большее число конкретных периферических характеристик. Внимательное прочтение описаний содержания характеристик из их списков наводит на мысль, что по меньшей мере некоторые из них слишком синонимичны, чтобы рассматривать их порознь. Вы можете вспомнить, что впервые я предположил это при обсуждении теории Мюррея, точнее, ее положений о периферии личности, в частности потребностей (см. 6-ю главу). В связи с относительно гетерогенной природой конструкта потребностей и с большим числом постулированных потребностей их перекрытие на эмпирическом уровне, то есть на уровне наблюдений, практически неизбежно. С той же сложностью мы будем сталкиваться и тогда, когда речь пойдет о позиции Мак-Клелланда, поскольку он перенял список потребностей у Мюррея. А чтобы убедиться в том, что Фромм включил некоторые синонимы в свои группы черт, просто вернитесь к 7-й главе и прочитайте их. Итак, факторный анализ учит нас среди прочего и тому, что, хотя число конкретных периферических характеристик, по всей видимости, больше 16, оно необязательно намного больше.

Но наиболее очевидным из полученных на основе факторно-аналитических исследований является вывод о том, что число конкретных периферических характеристик наверняка не менее 10. Среди теоретиков, имеющих особое мнение по поводу периферического уровня, похоже, лишь двое – Эриксон в рамках модели конфликта и Адлер в рамках модели самореализации – предлагают менее 10 характеристик. В случае с Эриксоном это не совсем так, поскольку, как вы можете вспомнить, выделяемые им восемь стадий развития человека предполагают обобщение сгруппированных конкретных периферических характеристик. Поэтому в рамках факторного анализа эти восемь стадий соотносятся скорее с вторичным уровнем, чем с первичными факторами. К сожалению, Эриксон не настолько дисциплинирован, чтобы дать определение конкретным периферическим характеристикам. Тем не менее нельзя сказать, что его точка зрения опровергается результатами Кеттела и Гилфорда относительно числа первичных факторов. Что касается позиции Адлера, который едва ли придерживался того мнения, что лишь одна конкретная периферическая характеристика связана с каждой из конструктивных направленностей, то мы тоже не можем до конца понять, обоснована ли эта позиция.

В заключение я должен сказать и о теоретических выводах относительно типов личности, вытекающих из анализа Кеттелом вторичных факторов. Первоначально он предлагал лишь два фактора, но позднее признал еще пять несколько более узких, однако вполне четких факторов. Таким образом, число вторичных факторов находится где-то между двумя и семью. Два вторичных фактора позволяют рассматривать четыре типа личности, а именно людей с высокими показателями по обоим факторам, с низкими показателями по обоим факторам, с высокими показателями по первому, но с низкими – по второму фактору и с низкими показателями по первому фактору, но высокими – по второму. Семь вторичных факторов предполагают 49 типов личности. Все персонологи, разрабатывавшие типологии личности, постулировали число типов где-то между 4 и 49. Поэтому анализ Кеттелом вторичных факторов не поможет нам оценить теории личности на основании числа признаваемых ими типов.

Поиск по сайту: