В защиту понятия мотивации

Если мы принимаем положение о различии между мотивами и чертами, то из этого определенно следует, что не все поведение является мотивированным! Мы можем говорить о том, что любое поведение имеет под собой ту или иную причину, поскольку черта является в той же степени причиной механического, повторяющегося поведения, в какой мотив является причиной рассудочного, направленного поведения. Тем не менее черта не мотив. Некоторым персонологам, возможно, нелегко принять утверждение о том, что не всякое поведение мотивированно; особенно сложно будет тем, кто придавал мотивационное значение выделяемым тенденциям ядра. Конечно, если тенденция ядра является мотивационной, то в силу того, что она рассматривается как пронизывающая любое функционирование, функционирование, в основе которого нет никакой мотивации, попросту невозможно. Некоторые теоретики, например Роджерс и Маслоу, приписывающие тенденциям ядра мотивационные функции, не делают четкого разделения между мотивом и чертой на периферическом уровне. Поскольку они не предполагают наличия немотивационных по своей природе сущностей на периферическом уровне, то несогласованность между ядерным и периферическим разделами их теорий отсутствует. Однако теории других авторов, склонных придавать мотивационное значение выделяемым тенденциям ядра, например теория Фрейда, страдают также и логической несогласованностью, поскольку при анализе периферии личности в них используется и понятие черты. К счастью, из этой логической дилеммы есть довольно простой выход, позволяющий более ясно и четко представить природу мотивационного концепта.

Большая ясность в использовании понятия мотивации, конечно же, сделает его более осмысленным в глазах многих психологов; к сожалению, сейчас в этом вопросе нет определенности. Мы подошли к трудному моменту, когда фактически любое поведение кем-то из психологов обязательно будет названо мотивированным. Полет птиц, жужжание пчел, потоотделение у дам, игра младенцев, решение задач обезьянами, запас крысами еды, ползание тараканов и сон людей – все будет описываться различными рядами мотивационных терминов. Это понятие используется столь широко, а различия между мнениями разных психологов столь велики, что отказ многих ученых от понятия мотива вообще совсем неудивителен. Так, некоторые известнейшие психологи (например, Skinner, 1950; Kelly, 1955) сумели предложить такое понимание поведения, которое не требует апелляции к понятию мотивации.

Но поскольку большинство персонологов считают понятие мотивации слишком ценным, чтобы предать его забвению, то более целесообразным будет не отказ от него, а прояснение и уточнение его использования. Различие между мотивом и чертой, в соответствии с которым лишь направленное поведение следует считать мотивированным, вполне можно рассматривать как шаг в направлении к ясности и точности. Этой точки зрения, близкой многим персонологам, придерживается и Петерс (1958), который в великолепном логическом анализе мотивационного концепта делает вывод, что для объяснения поведения необходимо использовать два вида переменных: личные цели и инструментальные стратегии, релевантные достижению этой цели. Поскольку то, что может быть названо личной целью, будет достаточно конкретным и специфичным, мне представляется, что мотивационный концепт наиболее адекватно применим к периферическому уровню личности. Тенденции ядра носят слишком общий характер, чтобы получить свое выражение в качестве цели и сопутствующих ей инструментальных стратегий. Итак, один из путей выхода из логической дилеммы, полагающей все поведение мотивированным, тогда как одна из периферических составляющих не имеет с мотивом ничего общего, заключается в том, чтобы отказаться от приписывания тенденции ядра мотивационного характера. Этот путь более предпочтителен, поскольку он поощряет ясность и четкость при использовании понятия мотивации. Но прежде чем принять такое решение, мы должны рассмотреть то, что будет утеряно в том случае, если мы перестанем считать тенденцию ядра мотивационной по своей природе. Главная причина того, что ряд персонологов приписывает тенденциям ядра мотивационную природу, кроется в том, что эти тенденции предназначены для описания потребностей и общей направленности организма, а они носят основополагающий, универсальный характер. Я готов допустить, что, если бы ядерные тенденции не соотносились с этими базовыми потребностями и направленностями, они не исполняли бы предназначенную им теоретически роль. Вопрос в том, могут ли они играть эту роль, не имея при этом мотивационного статуса. Если мы придем к утвердительному ответу на данный вопрос, то вполне сможем воспользоваться решением дилеммы, сформулированным в начале этого абзаца.

В поиске ответа на этот вопрос нам следует рассмотреть те постулированные персонологами тенденции ядра, в которых не делается особого акцента на мотивацию. Хороший пример – теория Мак-Клелланда. По его мнению, общим для всех людей является свойство испытывать негативные эмоции, когда расхождение между ожидаемым и реальным велико, и позитивные эмоции, когда это расхождение мало. Негативные эмоции приводят к реакциям избегания, а позитивные – к реакциям приближения. Как мы и ожидали бы от любого адекватного утверждения относительно ядра личности, позитивные и негативные эмоции соотносятся с определенными потребностями организма, а реакции приближения и избегания указывают на их направленность. Но ни в эмоции, ни в ее поведенческом проявлении нет и следов проактивности или интеллекта. Там почти нет места выбору, принятию решений или гибкости (по крайней мере, до определенного момента). Реакции приближения и избегания – это скорее автоматические, почти рефлекторные акты приспособления организма к комфорту или дискомфорту. Такого рода реакции более похожи на тропизмы, чем на что-либо иное. Что-то происходит, и вы тут же оказываетесь втянутыми в эту ситуацию, происходит что-то еще, и вы реагируете на новые обстоятельства. Здесь нет личностных целей, инструментальных стратегий, выбора или воздействий на среду, а следовательно, нет мотивации.

В теории Мак-Клелланда тенденция ядра не есть мотивация. Но если вы предпочитаете другое название, тенденцию ядра можно называть драйвом, еще раз подчеркнув ее отличие от мотива. В действительности, различие между драйвом и мотивом в психологической литературе делается часто. Драйв является более биологическим и/или механическим, а также менее осознанным и/или интеллектуальным, чем мотив. Вызванное драйвом поведение может приводить к накоплению опыта, в котором формируются мотивы, но то, что сформировалось, обычно слабо связано с лежащим в его основании драйвом. Таким образом, драйв приближения к малым и избегания больших различий между ожидаемым и действительным может привести к сильно выраженному мотиву достижения. Но Мак-Клелланд использует мотивационные термины только в том случае, когда конкретные стандарты превосходного и состязательные стратегии их достижения осознаются самим человеком.

В этом теоретическом аспекте с Мак-Клелландом солидарен Мадди. Тенденция ядра к поддержанию активации не является мотивационной, поскольку она просто представляет потребности организма и любого рода имеющиеся автоматические подстройки под них. Мадди приписывает мотивационный смысл лишь целенаправленной, разумной попытке повысить или снизить разнообразие, бессмысленность или интенсивность стимуляции. Безусловно верно, что, следуя любому из таких мотивов, уровень активации может сильно меняться в соответствии с направленностью организма. Но при этом мы не можем сказать, что человек намеренно изменяет уровень своей активации.

Итак, теории Мак-Клелланда и Мадди свидетельствуют о том, что возможно постулировать тенденцию ядра, выражающую органические потребности и обобщенную направленность, однако не являющуюся мотивационной. Для того чтобы сделать это, нужно сформулировать тенденцию ядра в терминах механического, реактивного, вызванного поведения, предшествующего научению. Мотивы носят выученный характер, они включают в себя цели и проактивное, разумное поведение, которое, хотя во многих случаях и согласуется с органическими потребностями, все же не выражает их прямо.

Этим принципам вполне удовлетворяет теория Роджерса. Он описывает тенденцию актуализации в терминах, указывающих на то, что она является естественной, врожденной потребностью организма в развитии вдоль направляющих своего потенциала. Процесс актуализации не есть нечто, предполагающее сознательное намерение, осознанность или принятие решений. Актуализация происходит просто потому, что является выражением природы организма. Действительно, попытки использовать разум и быть проактивным в процессе актуализации обычно бьют мимо цели, и Роджерс относится к ним скептически. Это самая четкая немотивационная формулировка тенденции ядра из всех, представленных в персонологической литературе.

Вместе с тем Роджерс часто ссылается на тенденцию актуализации как на мотив. Как вы могли запомнить из 3-й главы, он приписывает тенденцию актуализации не только человеку, не только животным, но также и всем прочим живым существам. Я приводил цитату Роджерса о гигантской водоросли, актуализирующей себя, в то время как ее болтает прибоем. Несмотря на поэтическую силу данного примера, он делает совершенно ясным то, что Роджерс при рассмотрении тенденции актуализации не может полагать ее мотивационной и быть в то же время логически убедительным. Если тенденция актуализации является мотивом, мы должны были бы согласиться с тем, что водоросль принимает определенный размер, форму, цвет и т.д., поскольку она мотивирована это делать! Ясно, что этого быть не может. Водоросль становится такой, какой ей суждено стать, поскольку она снабжена генетическим кодом и тенденцией актуализации этого кода. Ни выбора, ни воздействия на среду в данном случае не существует. Что действует, так это органические потребности и драйвы, а не мотивы. Аналогично, когда Роджерс применяет эту же самую тенденцию актуализации для объяснения поведения людей, она ни в коем случае не является мотивом.

Однако было бы ошибкой заявлять, что теория Роджерса вообще не может включать понятия мотивации. При желании он мог бы применить концепт мотивации к периферическому уровню личности, делая акцент на приобретаемые цели и инструментальные стратегии. Эта периферическая мотивация могла бы даже быть структурирована через научение более психологичных форм тенденции актуализации. Возможно, что мотивацию следует рассматривать как неотъемлемую составляющую потребности в позитивном внимании и потребности в позитивном внимании к себе по Роджерсу. В этом случае даже понятие наподобие потребности в достижении можно рассматривать как конкретную, периферическую результирующую выражения тенденции к актуализации, когда имеющемуся врожденному потенциалу удается найти наилучшее свое выражение на конкурентной основе, а среда благоприятствует конкуренции. Я могу лишь отметить, что такой вариант развития и упор на периферический уровень личности в теории Роджерса был бы весьма кстати, однако пока она может слишком мало сказать нам по этому поводу. К сожалению, Роджерс (1963) явно выразил свое недоверие к ценности рассуждений по поводу специфических мотивов в духе Мак-Клелланда. Однако это недоверие не отрицает того факта, что само по себе приписывание Роджерсом мотивационного смысла тенденции актуализации выглядит скорее поэтическим и противоречит более точному использованию понятия мотивации.

Другие персонологи, такие, как Адлер, Фрейд, Эриксон, Уайт и Фромм, также склонны приписывать тенденциям ядра мотивационный характер, но то, как они их описывают, в большей степени, чем описания Роджерса, апеллирует к проактивности и интеллекту. На первый взгляд может показаться, что эти теоретики придерживаются канонов ясности и точности по отношению к понятию мотивации, которое я отстаивал выше, но в то же время они находят способ применить это понятие к ядерному уровню. Если это действительно так, то нам остается просто принять то, что персонологи могут с равной логической строгостью предполагать, что как все, так и лишь некоторое поведение является мотивированным. Но лично мне кажется, что приписывание мотивационных характеристик тенденциям ядра не вполне обосновано, поскольку органические потребности носят универсальный характер и их едва ли стоит рассматривать в качестве личных целей. Позволю себе более подробно и последовательно изложить свою мысль, обратившись к ряду уже упомянутых выше теорий.

Адлер, например, рассматривает стремление к совершенству в качестве базисной для всей жизнедеятельности и мотивационной по своей природе характеристики. Он не приписывает этот "великий восходящий драйв", как он его понимает, неодушевленным живым существам, кроме того, он описывает этот драйв в терминах, указывающих на наличие личностных целей и связей этих целей с соответствующими инструментальными средствами. На основе чувства неполноценности человек создает себе компенсаторную цель, а затем направляет свою энергию и внимание на достижение этой цели. На первый взгляд создается впечатление, что здесь речь идет о мотивации направленного, проактивного поведения. Но проанализируем личностную цель более тщательно. Принимаемую ею форму Адлер называет фикционным финализмом. Фикционный финализм, к примеру, это желание быть красивым или обаятельным, или известным, или уважаемым, или умным, или великодушным, однако вряд ли мы выделим в качестве фикционного финализма желание быть совершенным. Другими словами, действительная цель человека будет более специфической и частной, чем универсальная тенденция ядра. Мотивация присутствует именно в фикционном финализме и связанных с ним стратегиях инструментальных действий. Обобщенная тенденция ядра к совершенству определяет общую для всех людей направленность, однако ее нельзя считать собственно мотивом, она не может трансформироваться в психике в конкретную личную цель. Такую тенденцию ядра, хотя она и имеет более непосредственное отношение к личным целям (чем, скажем, та, что выделяет Роджерс), все же целесообразнее рассматривать как органическую потребность, а не как мотив. Мотивами в концепции Адлера являются фикционные финализмы, располагающиеся на периферии личности.

Как я указывал ранее, то, что требуется организму, можно назвать потребностью, а попытку удовлетворить эту потребность – Драйвом. Поэтому мы вполне можем согласиться с пониманием Адлером тенденции ядра как драйва, однако следует учитывать, что драйв и мотив различны по своему смыслу. По Адлеру, побуждение (тенденция к совершенству) переходит в мотив (фикционный финализм) посредством научения и развития. У вас может сложиться впечатление, что я всего лишь поменял местами несколько слов и сделал акцент на строгости использования понятий. Не думаю, что это так. Признайте, что как только вы приняли, что тенденция ядра в теории Адлера может быть органическим драйвом, но не мотивом и что мотивация соотносится с периферией личности, вы разрешили определенного рода противоречие: теперь можно согласиться, что не все поведение является мотивированным, и при этом не разочароваться в данной теории. Действительно, можно даже принять существование не только фикционных финализмов, но и конкретных периферических характеристик, не являющихся по своей природе мотивационными, не пошатнув при этом устои теории. Последователи Адлера иногда пытаются включить в понятие стиля жизни такие черты (например, обаяние), которые объясняют повторяющееся поведение. Если же следовать моей линии аргументации, то выделение на периферическом уровне личности черт при одновременном определении тенденции ядра в мотивационных терминах будет вполне логичным.

То же можно сказать и относительно теорий других персонологов. Олпорт, очевидно, не рассматривает тенденцию ядра к психологической зрелости как мотивационное образование, и это хорошо, поскольку не похоже, чтобы эта тенденция была отражена в психике как личная цель. Скорее всего, цели человека будут носить гораздо более конкретный характер, к примеру стать хорошим врачом, или отцом, или другом, или возлюбленным. Эти цели вполне соотносятся с общей направленностью тенденции ядра, но сами они представляют собой образование периферического уровня. Они – хороший пример того, что Олпорт называл динамическими чертами. То же верно и в отношении теории Маслоу: тенденция ядра к самоактуализации едва ли отражается в психике человека как личностная цель, скорее всего, цель будет гораздо конкретнее. Еще один пример такого рода – выделенная Фроммом тенденция к выражению человеческой природы. Фромм разбивает эту общую тенденцию на множество частей, таких, как, скажем, потребность в наличии корней. И наиболее вероятно, что эти относительно конкретные аспекты тенденции ядра сумеют достичь своего ментального представления в качестве личностных целей. Однако, быть может, здесь стоит быть еще более конкретным. Аналогичное можно сказать в отношении точки зрения Уайта. Не похоже, чтобы люди делали все то, что они делают, лишь потому, что они исполнены единственной мотивацией быть компетентными. Все, что они делают, может суммироваться в тенденцию к компетенции в уме теоретика, но это уже совсем иное. Что касается этих теоретиков, то можно сказать, что тенденция ядра наиболее четко просматривается не как мотив, а как органическая потребность или даже драйв. Это позволяет сохранить мотивационный конструкт для конкретных типов поведения, находящихся на периферии личности. И это означает, что положение о том, что не все поведение является мотивированным, будет вполне логичным.

Обратимся теперь к психоаналитическим мыслителям – Фрейду, Мюррею и Эриксону, чью коллективную позицию можно трактовать в той же манере, что и позиции уже рассмотренных теоретиков. Тенденция ядра к максимизации удовлетворения инстинктов при минимизации наказания и вины, вероятно, находится на слишком высоком уровне обобщенности, чтобы получить конкретное выражение в качестве целевых состояний и сопутствующих им инструментальных средств. Однако психоаналитическая теория, к счастью, дает встроенное в нее основание для большей определенности относительно локуса мотивации. Давайте рассмотрим инстинктивную (принцип удовольствия) и защитную (принцип реальности) части тенденции ядра по отдельности. Инстинкты не только имеют своим источником, а также источником своей энергии органические потребности, у них есть также цели и объекты. Действительно, основной психологический смысл инстинктов заключен в форме объектов и в желании их получить. Психоаналитические мыслители используют термин объект по сути так же, как мы используем термины цель или целевое состояние. Вообще говоря, люди учатся узнавать и наблюдать за любыми, какими бы то ни было релевантными объектами, находящимися в их поле зрения. Это не слишком отличается от утверждения о том, что в процессе научения люди формируют личностные цели и овладевают сопутствующими инструментальными стратегиями. Психоаналитические мыслители прошли бы большую часть пути к принятию мотивационных воззрений, рассматриваемых нами в данном разделе, используя термин мотивация лишь для ссылок на объекты и, возможно, на цели инстинктов, оставив объяснение их источника и источника их энергии за органическими потребностями и драйвами.

Подходящая конкретизация и ограничение приписываемого мотивации смысла могут быть полезны и в отношении защитной части тенденции ядра. Не похоже, чтобы абстрактное, всепроникающее стремление избежать любого наказания и вины отражается в психике в качестве личностной цели. Однако очень вероятно, что люди обладают особыми целями избегания, ведущими к осторожности по отношению к самим ситуациям, характеризуемым специфическими объектами и предметами своих инстинктов. Такого рода целью избегания может служить уклонение от материнской взбучки (когда, скажем, возникает инстинктивный объект и предмет для кражи денег). Специфическая защита, созданная для достижения цели избегания, может в нашей терминологии рассматриваться в качестве инструментальной стратегии. Довольно интересно, что, хотя Фрейд считает защиты функционирующими бессознательно, он описывает их в терминологии интеллекта и выбора (Peters, 1958). Как бы то ни было, особые цели избегания и сопутствующие им защитные инструментальные действия вполне могут рассматриваться как мотивационные конструкты.

В данном разделе я пытался показать, как можно наиболее просто скорректировать различные теории личности, когда необходимо получить возможность использовать ясное, четкое, согласованное и адекватное с рациональной точки зрения понятие мотивации. Для этого нужно рассмотреть тенденции ядра и характеристики ядра, чтобы представить органические драйвы и потребности, сохраняя понятие мотивации для применения к периферическому уровню с его личностными целями и интеллектуальными стратегиями по их достижению. Из всех теорий лишь психоаналитическая, похоже, теряет многое из своих исходных основ, столь зависящих от понятия бессознательной мотивации. Каким же образом это новое употребление понятия мотивации повлияет на представления о бессознательном содержании психики?

Поиск по сайту: