Позиция Мак-Клелланда. Проективные методики для измерения личности предлагают человеку неоднозначные или неполные стимулы, требуя от него структурировать или дополнить их своим

Проективные методики для измерения личности предлагают человеку неоднозначные или неполные стимулы, требуя от него структурировать или дополнить их своим воображением. Предполагается, что использование фантазии для структурирования или дополнения стимулов раскрывает содержание личности. Хотя проективные методики подвергаются критике за свою неподконтрольность, которая весьма затрудняет определение настоящего смысла любых ответов испытуемого, они обладают огромным преимуществом перед методиками самоотчетов, будучи, по-видимому, менее зависимы от заданного стиля ответов. В проективных методиках нет правильных или неправильных ответов, и исследователь старается донести это до испытуемого. Когда непонятно, что именно исследователь пытается выяснить, маловероятно, что испытуемый обнаружит какие-либо основания для молчаливого соглашательства или ответов в социально желательном стиле. Вот поэтому Мак-Клелланд рассматривал проективные показатели в качестве наиболее релевантных мотивационным конструктам с их личностными, а не социализированными целями. В качестве методики для стимуляции фантазии он избрал тест тематической апперцепции (Murray, 1943) с его неоднозначными картинками, по которым испытуемый должен составить рассказ, имеющий начало, середину и конец.

Первым из рассмотренных им мотивов была потребность в достижении (McClelland, Atkinson, Clark and Lowell, 1953). Мак-Клелланд и его коллеги сначала разработали оценочную систему для тематической апперцепции, подходящую к его определению потребности как направленного на цель образа, выражающего соревнование со стандартом превосходного. После прочтения составленного кем-либо рассказа исследователь использует первый или общий компонент оценочной системы. Этот компонент требует обобщенного суждения о том, включают ли рассказы фантазии определенно релевантные (оценка 1), сомнительно релевантные (оценка 0) или определенно нерелевантные (оценка – 1) соревнованию со стандартом превосходного. Если рассказ оценивается как определенно релевантный, к анализу привлекаются второй (или специфический) и третий (или взвешивающий) компоненты оценочной системы. Второй компонент включает оценку наличия (1) или отсутствия (0) каждой из ряда специфических категорий целенаправленного функционирования. Этими категориями являются желание достижения, инструментальные действия по достижению цели, блоки, или препятствия, к достижению цели, предвосхищение цели и связанные с целью аффекты. Третий компонент предполагает добавление баллов рассказам, всецело посвященным теме достижения. Все рассказы, составленные испытуемым, оцениваются данным способом, а интенсивность потребности в достижении выводится как арифметическая сумма всех оценок.

Как вы знаете из рассмотренной выше идеальной стратегии исследования, первым, что следует рассмотреть, является надежность данного показателя потребности в достижении. Поскольку проективные показатели требуют в значительной степени суждений исследователя, одним их важных видов надежности является согласованность между двумя независимыми пользователями оценочной системы. Было неоднократно продемонстрировано (McClelland е.а., 1953; Atkinson, 1958), что два опытных эксперта, работающих независимо, могут получать оценки потребности в достижении по одним и тем же протоколам, согласующиеся друг с другом с коэффициентом корреляции, превосходящим 0,90. Это очень высокая межэкспертная согласованность. Ситуация с внутренней согласованностью и стабильностью показателей потребности в достижении далеко не столь удовлетворительна. Корреляции варьируют от 0,22 до 0,54 для стабильности (Haber and Alpert, 1958; Lowell, 1950) и равны приблизительно 0,65 для внутренней согласованности (Atkinson, 1950). Признавая, что можно прийти к выводу, что здесь нет убедительного эмпирического доказательства того, что конкретная периферическая характеристика – потребность в достижении – действительно существует, Мак-Клелланд (1958) указывает, что валидность гораздо более важнее, чем надежность, особенно для проективных показателей. Во всяком случае, проективные тесты по своей природе предполагают значительные ошибки измерения, так как исследователь не может быть уверен в том, что он действительно правильно понял смысл, вложенный респондентом. Мак-Клелланд рекомендует рассматривать оценки внутренней согласованности и стабильности в качестве индикаторов того, что надежность показателей где-то выше нуля, и сразу же переходить к оценке валидности.

Существует большое число исследований, посвященных конструктной валидности проективных показателей потребности в достижении. Одно из них является экспериментальным по своей природе, в то время как другие – корреляционными. Экспериментальное и большая часть корреляционных исследований касаются влияния высокого и низкого уровней потребности в достижении на поведение индивидов, в то время как остальные корреляционные исследования касаются влияния этой потребности на явление экономического роста в общественной системе.

Мак-Клелланд, Аткинсон и Кларк (McClelland, Atkinson and Clark, 1949) провели эксперимент, цель которого заключалась в демонстрации того, что исследователь может вызывать у индивидов потребность в достижении с помощью теоретически релевантного типа экспериментальных манипуляций. Были сформированы две группы мужчин – студентов колледжа, которые выполняли серию заданий. В экспериментальной группе эти задания предъявлялись как тесты на интеллект, которые обычно используются для отбора людей с высокими административными способностями для работы в правительстве. Проводилась дальнейшая разработка возможностей этих заданий раскрывать способность человека к организации материала, к быстрой и точной оценке критических ситуаций и к лидерству. Короче говоря, инструкции, данные экспериментальной группе, были направлены на возбуждение высокого уровня потребности в достижении. Контрольной группе были даны те же задания, но с нейтральными, успокаивающими инструкциями, подчеркивающими, что исследователь просто хочет проверить некоторые тесты с неопределенной областью применения. Затем испытуемым обеих групп давались небольшие, но трудные задания и ставилась задача составить рассказы по четырем неоднозначным картинкам, изображающим людей в рабочих ситуациях.

Именно эти проявления фантазии представляют для нас особую важность. Обнаружились яркие и теоретически объяснимые различия рассказов, составленных в разных группах. Чтобы продемонстрировать различия, я процитирую одну историю из контрольной группы и одну историю из экспериментальной группы. Обе истории придуманы в ответ на картинку, изображающую сидящего за партой мальчика с открытой перед ним книгой. Сначала история испытуемого из контрольной группы:

"В классе сидит мальчик и мечтает о чем-то. Он вспоминает какой-то случай, напоминающий ему о чем-то гораздо более интересном, чем нахождение в классе. Он думает об этом и как раз сейчас представляет себя в той ситуации. Он хочет быть там. Возможно, учитель попросит его сейчас что-то повторить и поймает его на этом".

В этой истории нет ничего, относящегося к достижению или к стандарту превосходного. Однако сравните ее с историей из экспериментальной группы:

"У мальчика письменный экзамен. Он и другие – учащиеся выпускного класса. Задание на две трети выполнено, и он делает все, что может, чтобы доделать его. Он должен был подготовиться к экзамену и готовился. Но, поскольку экзамен фактографический, есть вопросы, ответы на которые он читал, но не заучил. Он знает, что учил ответы, которые не может вспомнить, и пытается вызвать образы и мысли, которые связаны с ними и которые напомнили бы ему их. Он может вспомнить один или два, но большинство вопросов он пропустит, не вспомнив ответы. Он будет стараться изо всех сил, пока не останется пять минут, затем сдастся, просмотрит снова свои записи и останется недоволен потому, что прочитал, но не выучил ответы".

В терминах упомянутой выше оценочной системы эта история, несомненно, квалифицируется как определенно релевантная соревнованию со стандартом превосходного по первому компоненту системы оценки. Что касается второго, то в личностных переменных имеются признаки препятствия ("он читал, но не заучил"), инструментальных действий ("пытается вызвать образы и мысли, которые связаны с ними и которые напомнили бы ему их"), предвосхищения цели ("он может вспомнить один или два, но большинство вопросов он пропустит, не вспомнив ответы") и связанных с целью аффектов ("и останется недовольным потому, что прочитал, но не выучил ответы"). Ясно, что эта история также будет взвешена по третьему компоненту оценочной системы, так как в ней нет ничего, помимо представленной темы достижения.

Чтобы быть более точным относительно результатов этого эксперимента, я должен сказать вам следующее. Прежде всего, средняя интенсивность потребности в достижении, основанная на суммарной оценке всех протоколов, проанализированных по полной оценочной системе, была значительно выше в экспериментальной, чем в контрольной группе. Кроме того, каждая из специфических категорий целенаправленной фантазии, составляющих второй компонент оценочной системы, была значительно выше в экспериментальной, нежели в контрольной группе. Эти результаты свидетельствуют о валидности проективных показателей потребности в достижении. Но кто-нибудь из вас, прочитав цитируемую выше историю с высокой степенью потребности в достижении, может спросить, имеют ли отношение к показателям потребности в достижении непреодоленные препятствия, безуспешные инструментальные действия и негативные аффекты, связанные с целью? Не должны ли эти показатели включать лишь фантазии, позитивно ориентированные на достижение? С самого начала Мак-Клелланд с соавторами утверждали, что ссылки в фантазиях на препятствия, инструментальные действия, предвосхищение цели и связанные с целью аффекты, относящиеся к соревнованию со стандартом превосходного, являются релевантными безотносительно к пессимизму или оптимизму в их содержании. Пессимистическое и оптимистическое содержание может определять, соответственно, версию избегания либо версию приближения у данной потребности, являясь в обоих случаях релевантным. Некоторое эмпирическое подтверждение для такого различия между версиями избегания или приближения внутри потребности в достижении может быть найдено в рассматриваемом нами эксперименте. Экспериментальная группа была разделена на подгруппу испытывающих неудачу при выполнении заданий вслед за побуждающими к достижению инструкциями и подгруппу испытывающих успех. В первой подгруппе экспериментальной группы пессимистическое содержание в связанных с достижением фантазиях было более обычным явлением, чем во второй подгруппе. Впоследствии Аткинсон (Atkinson, 1960) проинтерпретировал ряд данных о проявлениях в поведении людей высокой тестовой тревожности как показатель скорее боязни неудачи, чем более позитивной потребности в достижении.

За последние 15 лет проведено большое количество корреляционных работ, авторы которых пытались определить, предсказывают ли проективные показатели потребности в достижении различного рода действия и типы жизненных ситуаций так, как это можно было бы ожидать. Я не имею возможности рассмотреть здесь все эти исследования, да это и не нужно. Достаточно подытожить главные результаты таким образом, чтобы стала очевидной значимость потребности в достижении для жизнедеятельности. Во-первых, имеется ряд результатов, показывающих социальную и интеллектуальную значимость высокого или низкого уровней потребности в достижении. Мужчины – американцы с высоким уровнем потребности в достижении чаще являются выходцами из среднего класса, нежели из низшего или высшего классов, лучше помнят невыполненные задания в случаях, когда ситуация организована так, что каждый должен, но не может выполнить одинаковое число заданий, проявляют большую готовность добровольно стать испытуемыми в психологических экспериментах, проявляют большую активность в деятельности колледжа и общественной деятельности, выбирают среди друзей экспертов, если их спрашивают, кого они хотят видеть в качестве партнеров для работы над сложными проблемами, а также более устойчивы к социальным воздействиям, склоняющим к конформизму (McClelland е.а., 1953; Atkinson, 1958).

Несколько более важным с теоретической точки зрения является ряд результатов, касающихся того, как люди с высоким и низким уровнем потребности в достижении реально проявляют себя в рабочих ситуациях. Лоуэлл (см. McClelland, 1961) давал испытуемым задание, требующее от них разобрать множество неразборчиво написанных слов, и отмечал, сколько слов испытуемый разобрал в течение каждого из пяти последовательных периодов длительностью по четыре минуты каждый. Как видно на рисунке 10.1, люди с высоким и низким уровнем потребности в достижении начинали примерно с одинаковой результативности, но с течением времени испытуемые, имеющие высокий уровень потребности, улучшали свои показатели быстрее, чем испытуемые с низким уровнем. Люди с высоким уровнем потребности в достижении, похоже, достаточно заинтересованы в хорошем исполнении задания, чтобы научиться выполнять его лучше по ходу работы. Но не следует полагать, что эти люди будут демонстрировать улучшение в любых видах заданий. Действительно, в рутинных, обыденных заданиях, где невозможно научиться лучшему исполнению в ходе работы, например вычеркиванию какой-то буквы из печатного текста, нет никакой разницы в результатах людей с высоким и низким уровнем потребности в достижении. Подобные результаты получил Френч (French, 1955), используя задание по декодированию, данное с расслабляющей инструкцией. Другая же группа его испытуемых выполняла задание по декодированию в условиях инструкции, соответствующей в действительности иным, нежели потребность в достижении, мотивам. В инструкции указывалось, что те, кто быстро выполнят задание, могут выйти из комнаты, в то время как другие продолжат работу. В условиях такой инструкции люди с низким уровнем потребности в достижении работают в действительности чуть лучше прочих, показывая, что перспектива окончания работы привлекает их больше всего. Эти данные показывают, что высокий уровень потребности в достижении позволяет человеку достичь лучших результатов тогда, когда он видит, что может проявить значительное превосходство своими действиями. Если же задание рутинное или если быстрейшее его выполнение предполагает сотрудничество с кем-либо или получение неких поощрений, не носящих характер достижений в виде свободного времени, испытуемые с низким уровнем потребности в достижении (но предположительно имеющие иные высокого уровня потребности) проявят лучшие результаты.

Рисунок 10.1
Среднее число слов, разобранных испытуемыми
с высокими и низкими оценками потребности в достижении
за четырехминутные периоды

Сост. по: McClelland D.С. The achieving society. Princeton, N.J., 1961.

То, что люди с высоким уровнем потребности в достижении откликаются на ситуации, в которых они могут проявить свое значительное превосходство, находит отражение в исследованиях, посвященных принятию риска. Мак-Клелланд (McClelland, 1958) пишет, что люди с высоким уровнем потребности в достижении предпочитают брать на себя умеренный риск при игре в бросание колец, когда допускается стоять сколь угодно близко к цели, в то время как люди с низким уровнем потребности в достижении предпочитают либо большой, либо малый риск. Вы можете убедиться в этом по данным, приведенным на рисунке 10.2, показывающим, что наибольшие различия кривых для групп с высоким и низким уровнями потребности в достижении отмечаются на участке умеренной вероятности успеха. Мак-Клелланд предположил, что принятие как большого, так и малого риска является функцией отстранения результата от выводов о собственном мастерстве и превосходстве. Успех или неудача тогда либо обеспечены, либо случайны. Однако принятие умеренного риска означает попытку быть успешным в ситуации адекватной проверки вашего мастерства. Именно человек с высоким уровнем потребности в достижении должен откликаться на подобную возможность.

Рисунок 10.2
Процент бросков, совершенных пятилетними детьми
с высокими и низкими оценками потребности в достижении,
на различном расстоянии от колышков и сглаженная кривая
вероятности успеха при данных расстояниях *

* 26 испытуемых, по 10 бросков каждый. Отметки нанесены в средних точках 11-дюймовых интервалов, начиная с ближайшего расстояния позиции

Сост. по: McClelland D.С. Risk taking in children with high and low need for achievement // Atkinson J.W. (ed.). Motives in fantasy, action, and society. Princeton, N.J., 1958.

Подводя итоги, можно сказать, что есть возможность разработать проективный показатель для конкретной периферической характеристики – потребности в достижении, который, не отличаясь достаточной внутренней согласованностью и стабильностью, будет работать в теоретически осмысленном виде как в экспериментальных, так и в корреляционных исследованиях.

Как бы ни были убедительны эти исследования, имеются и противоречивые результаты (см. Katz, 1967). Определенную трудность представляют вопросы о всеобщности проективных показателей, их применимости к женской выборке и подверженности искажениям под влиянием других переменных. Ответы на эти вопросы следует искать в дальнейших исследованиях. Найдя соответствующий показатель, мы можем поставить вопрос о мотивационном статусе данного показателя. Если показатель имеет мотивационный статус в терминах Мак-Клелланда, мы можем ожидать от него следующего: он относится к стремлению к цели; он отражает по крайней мере кратковременное насыщение, когда цель достигнута; он касается скорее личностных, а не социальных целей. Первое ожидание оправдывает себя в уже рассмотренных результатах. Не только сам этот показатель, но и его корреляты указывают на стремление к стандарту превосходного. Свидетельства, касающиеся кратковременного насыщения, не будучи обширными, весьма интересны. Пытаясь лучше понять надежность данного показателя, Аткинсон (Atkinson, 1958) провел анализ историй, в результате которого был выявлен пилообразный эффект, когда написание истории с высокой оценкой потребности в достижении дает кратковременное насыщение, приводя к написанию истории с низкой выраженностью потребности в достижении. История, непосредственно следующая за этой, снова будет иметь высокую оценку выраженности и т.д. Этот эффект наблюдается у большинства людей, несмотря на общую оценку их потребности в достижении. Именно такой эффект мы и могли ожидать от мотивационного показателя: он помогает нам прийти к более глубокому пониманию низкой надежности этого проективного показателя. Низкая надежность частично является неизбежным следствием процедуры измерения мотива, который в конце концов является чем-то волнообразным. Последним требованием к мотивационному показателю является то, чтобы он отражал скорее личностные, а не общественные цели. Имеются свидетельства, что проективный показатель именно таков: проективный показатель потребности в достижении либо не связан, либо связан крайне слабо со структурированными показателями самоотчетов, предназначенных для оценки той же потребности (McClelland, 1958; Lindzey and Heineman, 1955; McClelland e.a., 1953; De Charms, Morrison, Reitman and McClelland, 1955). В то время как проективный показатель основан на тех личных размышлениях, которые не обременены социальными ограничениями, структурированные показатели самоотчетов зависят от того, насколько легко человек воспринимает бытующие в обществе чувства потребности в достижениях. Поэтому показатели самоотчетов должны соответствовать ценностям достижения или схемам в большей степени, чем мотивам, а обратное верно в отношении проективного показателя. Тогда становится понятно отсутствие или слабость связей между этими двумя типами показателей. Такая интерпретация подтверждается характером корреляций, полученных для этих двух типов показателей. Де Чармс и его коллеги (De Charms е.а., 1955) обнаружили, что, в то время как проективный показатель коррелирует с поведенческими проявлениями, включающими память и эффективность действий, структурированный показатель самоотчетов, включающий ценности достижения, не связан с такого рода поведением, но имеет связь с тенденцией поддаваться влиянию мнения экспертов в неоднозначных ситуациях.

Проективный показатель, по всей вероятности, отражает мотив достижения в русле теории Мак-Клелланда, а структурированный показатель самоотчетов может неплохо отражать схему достижения. Такой вывод требует обсуждения взглядов, высказанных Кэмпбеллом и Фиске (Campbell and Fiske, 1959), о том, что следует иметь возможность измерять какую-либо конкретную периферическую характеристику с помощью более чем одной методики, чтобы быть уверенным в ее существовании. Если данная характеристика проявляется лишь в одной-единственной операции измерения, существует слишком большой шанс того, что измеряется не более чем некий особенный атрибут операции данного типа. Хотя эта позиция кажется весьма здравой, полученные результаты подчеркивают необходимость большей точности. Например, требовать, чтобы попытки отразить потребность достижения проективным и структурированным показателями самоотчетов давали сходные результаты, не удостоверившись в том, что эта потребность действительно существует, было бы прямым противоречием теоретическому определению природы данной потребности. Единственно оправданным здесь вариантом позиции Кэмпбелла и Фиске является то, что можно попытаться выделить два проективных показателя потребности достижения, чтобы удостовериться, что имеющийся показатель не является неким артефактом заданий теста тематической апперцепции. В общем, попытки измерять конкретные периферические характеристики с помощью более чем одного метода должны направляться теорией, касающейся природы этих характеристик. И не следует требовать, чтобы эта характеристика присутствовала во всех ранее существовавших измерительных операциях.

Теперь я перейду к корреляционным исследованиям, связывающим потребность в достижении с явлением экономического развития общественной системы. В этих исследованиях наиболее ярко представлено воздействие личности на общество, что и отражено в общественно-научной литературе, как бы сильно ни подвергались критике слабые места методологии и интерпретации. Теоретическая посылка рассмотрения потребности в достижении как детерминанты экономического развития восходит к классику социологии Максу Веберу (1930). По его мнению, именно воздействие протестантства на людей стимулировало индустриализацию и капитализм. Как социолог, он искал причины феноменов общественной системы в самой общественной системе. Протестантство является социальной организацией религиозного характера и, как таковая, не является атрибутом индивидуумов. Следовательно, полученное таким образом объяснение абсолютно не применимо ко всем людям. Фактически, это объяснение слишком грубое, чтобы подходить даже ко всем сообществам. Хотя наиболее крупные страны, ставшие индустриальными, исповедовали, как правило, протестантскую религию, имеются и явные исключения. В Бельгии, например, произошла столь же мощная индустриальная революция, как и в прочих североевропейских странах, несмотря на то что основной религией там был католицизм. Венеция также достигла формы капитализма, которая, вероятно, являлась более чистой и сильной, чем любая из ныне существующих, будучи в то же время официально католической. Подобные наблюдения приводят персонологов к выводу, что Вебер был прав постольку, поскольку его общественно-системная "причина" отражала лежащие в ее основе психологические или индивидуальные причины. Несколько более точной версией предполагаемой причины, чем протестантство, может служить протестантство, то есть наличие у людей ряда ценностей, делающих акцент на важности тяжелой работы, превосходстве и уверенности в себе. Эти ценности обычно перекликаются с протестантством как религиозной формой, но это вовсе не всегда обязательно. Мак-Клелланд предположил, что подобные ценности побуждают родителей заботиться о приобретении их детьми опыта, влекущего за собой высокий уровень потребности в достижении, с помощью способов, сходных с описанными в 8-й главе. Если в обществе большинство родителей воспитывают своих детей так, то в конце концов появится много граждан, выбирающих образ жизни, включающий готовность к соревнованию со стандартом превосходного. Вслед за Вебером Мак-Клелланд утверждает, что ярче всего это проявляется в предпринимательской деятельности, которая является основой экономического развития.

Было проведено три известных исследования, использующих эти общетеоретические рамки. В первом из них Берлью (Berlew, 1956) попытался определить связь между модальным уровнем потребности в достижении и экономическим ростом в Древней Греции. Следуя принятым историческим воззрениям, Берлью рассмотрел три временных периода развития этого общества: период роста – с 900 по 475 год до н.э.; период расцвета – с 475 по 362 год до н. э. и период упадка – с 362 по 100 год до н. э. Для каждого из этих периодов он пытался измерить как потребность в достижении, так и экономическое развитие. Сначала Берлью решил использовать в качестве исходного материала существующую литературу и проанализировать ее в духе описанного мною ранее анализа рассказов тематической апперцепции. Он отобрал литературу по каждому из периодов по следующим категориям: человек и его боги; управление фермой и поместьем; общественные ритуалы похорон; поэзия; эпиграммы, вдохновляющие военные речи. Эти категории были выбраны с целью шире охватить литературу, которая была больше художественной, чем документальной. В связи с ее художественной природой можно было ожидать, что она отражает личные мотивы авторов. Все эти авторы были известными людьми, что, по мнению Берлью, увеличивало вероятность того, что измерение уровня их потребности в достижении даст ему репрезентативную картину модального уровня этой потребности в обществе в целом. Если общество так оценивало этих людей, они должны были по достоинству изобразить и его. И наконец, списки работ по каждой из видов литературы и по каждому периоду времени имели одинаковую длину, чтобы избежать искажений при измерении потребности в достижении. Таким способом Берлью получил средние уровни потребности, соответствующие каждому из трех периодов времени.

Провести измерение экономического развития было труднее, если вообще возможно. После рассмотрения и отказа, как от неприемлемых, от наиболее очевидных показателей Берлью остановился на интересном, хоть и несколько косвенном показателе. Чтобы понять его значимость, вы должны вспомнить, что экономическая жизнь греческих городов-государств была организована вокруг сельского хозяйства и заморской торговли. Процветание прежде всего принесла морская торговля, и Афины и их морской порт Пирей были в самом центре греческой торговли. В качестве товара для торговли у Греции были в основном излишки вина и оливкового масла. Их отправляли в обмен на зерно Сицилии, персидские ковры, арабские благовония, продукты питания, металлы и прочие материалы. Оливковое масло и вино перевозили в больших глиняных кувшинах, которые оставались в городах-получателях и после того, как их содержимое заканчивалось. Эти кувшины, большинство из которых сделали гончары Афин и их окрестностей, найдены во всех регионах Средиземноморья, и многие из них датируются с точностью до века их производства и использования. По антропологической литературе, описывающей местоположение этих керамических останков, Берлью рассчитал площадь греческой торговли в миллионах квадратных миль. Он счел, что особенно для Греции, благополучие которой так сильно зависело от торговли, широта торгового ареала является правдоподобным показателем экономического развития.

Теперь я могу рассказать вам о результатах этой интересной работы. В периоды роста, расцвета и упадка средние уровни потребности в достижении были 4,74, 2,71 и 1,35 соответственно, и эта тенденция статистически значима. Уровни экономического роста, соответствующие этим трем периодам, были 1,2 млн. кв. миль, 3,4 млн. кв. миль и 1,9 млн кв. миль. Эти драматические результаты, показанные на рисунке 10.3, привели Берлью к заключению, что высокий уровень потребности в достижении в период роста действует как стимул к экономическому развитию, отмеченному расширением торгового ареала в промежуток от этого периода до периода расцвета. Кроме того, снижение уровня потребности в достижении в период расцвета определяет спад экономического роста, характеризуемый резким сокращением торгового ареала в промежуток от данного периода до периода упадка.

Рисунок 10.3
Средний уровень потребности в достижении, отмеченный в средних точках
периодов роста, расцвета и упадка афинской цивилизации,
сопоставленный с размахом ее торгового ареала

Сост. по: Berlew D.E. The achievement motive and the growth of Greek civilization // Unpublished bachelor's thesis. Middletown, Conn., 1956.

По правде говоря, как бы ни были поразительны эти результаты, они могут быть подвергнуты критике по многим методологическим основаниям. Похвальной является смелость попыток исследователя продемонстрировать действие личностных факторов на общественные явления в историческом плане. Однако полученные результаты и сформулированные выводы подкрепляются столь же потрясающим образом двумя похожими исследованиями, касающимися разных социумов. Одно исследование (Cortes, 1960) посвящено Испании позднего средневековья. Кортес определил периоды экономического роста – с 1200 по 1492 год, расцвета – с 1492 по 1610 год и упадка – с 1610 по 1730 год. Показатель модального уровня потребности в достижении был очень похож на показатель Берлью. Литературные категории беллетристики, поэзии, исторических романов и легенд были наполнены теми же мерами предосторожности, что и в предыдущем исследовании. Показателем экономического роста было судоходство, в единицах тысяч годового тоннажа отправляющихся из Испании в Новый Свет кораблей. Результаты этого исследования поразительно сходны с результатами Берлью. Кортес обнаружил, что уровень потребности в достижении был наибольшим в период роста и наименьшим в период упадка, а экономический рост был наивысшим в период расцвета и весьма низким в прочие периоды.

Последним исследованием, показывающим, что модальный уровень потребности в достижении в социуме оказывает влияние на последующую экономическую активность, является работа Бредберна и Берлью (Bradburn and Berlew, 1961), посвещенное Англии от времен Тюдора до промышленной революции. Исследователи разделили этот промежуток времени на отрезки в 50 лет. С целью измерения потребности в достижении они взяли литературу в жанрах драмы, морских путешествий и уличных баллад опять-таки с мерами предосторожности, применявшимися Берлью. Показателем экономического развития был прирост импорта угля в порт Лондона сверх того, который можно было бы ожидать на основании предыдущих цифр, причем использованная процедура оценки прироста была весьма сложной. Результаты исследования показаны на рисунке 10.4. Средний уровень потребности в достижении остается достаточно стабильным от 1500 до 1600 года, затем резко падает в 1650 году и остается на низком уровне до 1700 года и, наконец, возрастает начиная с этого времени до наивысшей точки в 1800 году. Примечательно, что показатель экономической активности следует почти параллельным курсом, но с 50-летней задержкой. Это исследование дает лучшие сведения, чем два предыдущих, так как впервые показывает, что уровень потребности в достижении может как расти, так и снижаться и что экономическая активность довольно точно опережает эти изменения.

Рисунок 10.4
Средний уровень потребности в достижении в английской литературе (1550-1800),
сопоставленный с оценками прироста импорта угля в Лондон спустя 50 лет

Сост. по: Bradburn N.М., Berlew D.Е. Need for achievement and English industrial growth // Econ. Develpm. Cult. Change, 1956.

Как бы ни были важны три только что описанных исследования, они меркнут перед величием и важностью подобного исследования, проведенного Мак-Клелландом (1961). Взяв в качестве объекта исследования современный мир, он попытался определить влияние потребности в достижении на экономическое развитие. В качестве первичного материала, в котором можно искать отражение потребности в достижении для любых народов, Мак-Клелланд взял рассказы из хрестоматий, предназначенных для обучения детей. Эти рассказы вымышлены и образны, иногда даже связаны с мифологией общества. Будучи таковыми, они являются подходящим первичным материалом для измерения уровня потребности достижения у сочинивших их людей. Но они также репрезентативны относительно уровня этой потребности в данном обществе, поскольку, как полагает Мак-Клелланд, общество решило использовать их в качестве учебного материала для своих детей. Таким образом, уровень потребности в достижении, установленный на основе анализа детских хрестоматий, можно рассматривать как модальный для данного социума. Мак-Клелланду удалось, хоть и со значительными трудностями, получить 21 рассказ из детских хрестоматий, использовавшихся в 23 странах в 1925 году, и 21 рассказ, использовавшийся в 40 странах в 1950 году. 23 страны из выборки 1925 года вошли и в выборку 1950 года. Все рассказы были переведены на английский язык и перемешаны так, чтобы эксперты не имели информации об их происхождении. Была использована первоначальная форма оценочной системы для потребности в достижении (McClelland е.а., 1953), имеющая обычный высокий уровень межэкспертной согласованности и необычно высокую внутреннюю согласованность. Оценка внутренней согласованности основывалась на методе расщепления пополам (с коррекцией на объем выборок 1925 и 1950 годов) и составила 0,75 и 0,80 соответственно. Это вполне адекватная надежность для проективных показателей. Кроме того, Мак-Клелланд обнаружил фактическое отсутствие связи между уровнем потребности в достижении и длиной рассказов.

Получить показатель экономического развития, пригодный для одновременного применения к такому количеству стран, было еще труднее, чем измерить потребность в достижении. После длительного обсуждения и исследования Мак-Клелланд остановился на двух экономических показателях. Один из них, впервые предложенный экономистом (Clark, 1957), включает международную единицу дохода. Очевидно, доход является лучшим мерилом экономического развития, однако определенная трудность состоит в том, что деньги имеют различную ценность в разных социумах. Пытаясь преодолеть эту трудность, Кларк отстаивал перевод величины дохода в международные единицы, каждая из которых отражает количество товара, соответствующее 1 доллару в Соединенных Штатах в среднем за период 1925-1934 годов. Таким образом, все валюты могут быть размещены на одной шкале. Хотя имеются определенные трудности с таким показателем национального дохода, Мак-Клелланд принял его как один из немногих, позволяющих проводить сравнение многих стран. Однако в связи с наличием трудностей он решил включить также и другой экономический показатель – объем произведенной в данной стране электроэнергии. Довольно удобно, что имеется стандартная единица измерения электроэнергии – киловатт/час, используемый во всем мире. Обосновывая теоретическую пользу киловатт/часа в качестве показателя экономического роста, Мак-Клелланд (1961, с. 85-96) пишет:

"Мы предположили, что экономический рост в своем наиболее однозначном смысле является ростом продукции, услуг и потребления наиболее современных технологий ("железа"), известных обществу в данный исторический момент. Безусловно, в наше время производство и потребление электричества в некой стране должно хорошо отражать уровень ее технологии, поскольку это форма, в которую преобразуется большая часть энергии, движущая нашу сложную цивилизацию. Хотя источники энергии могут быть совершенно различными (энергия воды, животных, ветра, угля, нефти), электричество стало формой, в которой энергия наиболее экономично хранится и передается".

Вооружившись двумя достаточно адекватными показателями экономического роста, Мак-Клелланд встал перед проблемой определения того, получила ли страна за период с 1925 по 1950 год значительный прирост дохода. И здесь было необходимо измерение скорости роста, поскольку абсолютная величина дохода представлялась величиной бесполезной. Проблема с абсолютной величиной дохода состоит в том, что она высоко коррелирует с начальным уровнем развития. Другими словами, социум с относительно высоким соотношением киловатт/часов на душу населения в 1925 году проявит больший абсолютный прирост с 1925 по 1950 год, чем социум с низким показателем 1925 года. После рассмотрения многих малоадекватных способов получения показателя скорости экономического роста Мак-Клелланд остановился на процедуре, включающей предсказание по линии регрессии, наиболее точно подходящей к общим соотношениям между начальным уровнем и приростом. Прирост, выходящий за пределы или не доходящий до этого уровня, рассматривался как необычный. Именно необычно высокий или низкий экономический прирост должен был соотноситься с уровнем потребности в достижении.

Позвольте мне пропустить многие интересные и непростые результаты этого огромного исследования, перейдя к общим результатам, наиболее непосредственно связанным с нашим обсуждением экономических воздействий потребности в достижении. Как показано в табл. 10.14, Мак-Клелланд (1961, с. 92) обнаружил, что чем выше уровень потребности достижения в стране в 1925 году, тем больше скорость ее экономического роста с 1925 по 1950 год, измеренная как по международной единице дохода (r = 0,25), так и по киловатт/часам электроэнергии на душу населения (r = 0,53). Примечательно, что фактически отсутствовала связь между уровнем потребности достижения в 1950 году и показателями экономического роста с 1925 по 1950 год. Эти результаты, полученные в действительно широкомасштабном исследовании, приводят к тем же выводам, что и в трех описанных выше исследованиях.

Таблица 10.14

Корреляции между оценками уровня потребности в достижении
по хрестоматиям и отклонениями от ожидаемого экономического прироста

Сост. по: McClelland D.С. The achieving society. Princeton, N.J., 1961.

Уровень потребности достижения в обществе явно влияет на последующую скорость экономического развития. Столь же очевидно, что это влияние невзаимно. Исследования, начало которым положил Мак-Клелланд, более, чем какие-либо иные психологические исследования, вносят существенный вклад в понимание феноменов общественных систем, на которое способна персонология. Ни экономисты, ни какие-то другие гуманитарии, кроме персонологов, не стали бы всерьез предполагать возможность того, что мотивационная переменная может играть каузальную роль при объяснении экономического роста. Я полагаю, что далеко идущие выводы Мак-Клелланда, касающиеся международной экономической и политической линии поведения, вполне очевидны. В терминах, более непосредственно относящихся к теме данной главы, ясно, что потребность в достижении имеет мотивационный статус и должна быть включена в периферический уровень теории личности.

Работа Мак-Клелланда по исследованию потребности в достижении стимулировала похожие исследования потребностей в аффилиации и власти, хотя эти исследования не отличаются такой же широтой или убедительностью. Фантазии в форме рассказов, составленных по картинкам, также служат исходным материалом при измерении потребностей в аффилиации и власти, оценочные системы для которых были созданы по образцу описанной выше системы оценки для потребности в достижении. Оценочное или операциональное определение потребности в аффилиации по тематической апперцепции включает в себя свидетельства причастности одного или более персонажей к установлению, поддержанию или восстановлению положительных аффективных отношений с другим персонажем. Это аффективное отношение наиболее адекватно описывается словом "дружба". Напротив, оценочное определение потребности власти подчеркивает отношение персонажей рассказа к контролю за средствами влияния на людей, выражается через удовлетворение доминирующим положением, а также ссылки на доминантные и убеждающие действия. Хотя межэкспертная согласованность в обеих оценочных системах высока (обычно корреляции от 0,85 до 0,90), внутренняя согласованность у них даже более низкая, чем у оценочной системы для потребности в достижении. Оценки надежности составляют приблизительно лишь 0,43 и 0,32 с коррекцией на полную длину тестов для потребностей в аффилиации и власти соответственно (McClelland, 1961, с. 161, 168). Но если мы сочли возможным положиться на исследование валидности показателей потребности в достижении как меру приемлемости лежащей в их основе концепции, почему для этих двух показателей следует делать исключение?

Хейнс, Верофф и Аткинсон (Heyns, Veroff and Atkinson, 1958) провели эксперимент с использованием данной оценочной системы, чтобы определить, может ли потребность в аффилиации быть оценена как более высокая у группы людей, чья потребность в аффилиации искусственно стимулирована по сравнению с группой, не подвергавшейся стимуляции. 31 член студенческой организации колледжа в стимулируемой или контрольной группе выполнял социометрический тест до сочинения историй по картинкам. Социометрический тест состоял из 1) ранжирования заданного набора черт в соответствии со степенью, в которой обладание данной чертой делает человека более привлекательным, 2) описания себя и других членов данной группы в терминах этих черт и 3) выбора по меньшей мере трех человек как наиболее желательных в качестве личных друзей в группе. Хейнс и его коллеги полагали, что это задание будет стимулировать высокий уровень потребности в аффилиации. Контрольная группа из 36 мужчин – студентов колледжа не подвергалась каким-либо стимулирующим процедурам до сочинения историй по тем же картинкам, что и экспериментальная группа. Результаты показывают, что обобщенная оценка потребности в аффилиации значительно выше в экспериментальной группе, чем в контрольной, и что разные подразделы оценочной системы также имеют тенденцию к подобному различению этих групп. Поэтому можно сделать вывод, что показатель потребности в аффилиации работает так, как и должен был бы работать в эксперименте, и потому может считаться достаточно валидным.

Кроме того, существует несколько корреляционных исследований, показывающих наличие эмпирической валидности у данного показателя. Аткинсон и Уолкер (Atkinson and Walker, 1958) указывают, что люди с высокой потребностью в аффилиации имеют тенденцию искать одобрение и быть особенно чувствительными к лицам людей, когда те предъявляются вместе с другими стимулами в перцептивном тесте. Этот перцептивный тест состоял в принятии испытуемым решения, какой из четырех симультанных стимулов, предъявляемых тахистоскопически на скоростях, слишком высоких для полного опознания, являлся лицом. Испытуемые с высокими оценками проективного показателя потребности в достижении более точно выбирали лицо, чем испытуемые с низкими оценками. Мак-Клелланд и его коллеги (McClelland, Sturr, Knapp and Wendt, 1958) отмечают также, что люди с высокой потребностью в аффилиации обычно оцениваются равными им скорее как успешные. То, что это отражает твердые межличностные обязательства, которые берут на себя эти люди, отражают и доказательства, которые получил Френч (French, 1956) относительно того, что люди с высокой потребностью в аффилиации предпочитают выбирать себе в качестве товарищей по работе над заданиями на результативность друзей, а не экспертов, даже если для выполнения задания, за которое обещано солидное вознаграждение, важно мастерство. Все эти результаты показывают, что проективный показатель потребности в аффилиации имеет эмпирическую валидность, поскольку он отражает обязательства, вытекающие из теплых, близких отношений с другими людьми не только в фантазиях, но и в действиях.

Доказательств того, что проективный показатель потребности власти имеет конструктную валидность, гораздо меньше. Совершенствуя оценочную систему, Верофф (Veroff, 1958) провел естественный эксперимент с целью показать, что оценочная система более чувствительна к ситуациям с высокой мотивацией власти. Стимульная ситуация воздействовала на тех, кто являлся кандидатами для избрания студенческими лидерами в своих колледжах. Кандидаты должны были подать заявление о своем участии в выборах, и после этого им давался месяц на проведение предвыборной кампании. После двухдневного голосования кандидаты собирались на избирательных участках, чтобы ознакомиться с результатами. По меньшей мере два часа проходило с момента их сбора до момента выяснения результатов выборов, и в этот период кандидатов просили сочинить истории о людях по картинкам. Верофф предполагал, что, какими бы ни были иные актуализированные у этих кандидатов мотивы, потребность во власти у них наверняка будет высока. Контрольная группа состояла из 34 мужчин – студентов колледжа с того же факультета, которых попросили сочинить истории в качестве задания по курсу психологии. Средняя оценка потребности во власти была выше в экспериментальной группе, нежели в контрольной. Кроме того, эти группы различались по большинству компонентов оценочной системы. Это исследование является единственным имеющимся свидетельством конструктной валидности показателя потребности во власти. Особое сожаление вызывает отсутствие корреляционных исследований, так как лишь они могут показать, отражает ли оценочная система что-либо реальное, то, что, собственно, и называется мотивацией власти.

Мак-Клелланд (1961) включил показатели потребности в аффилиации и потребности власти в свое уже упоминавшееся нами крупномасштабное исследование общественно-системных феноменов. Несмотря на то, что основное его внимание было направлено на исследование взаимосвязей между потребностью в достижении и экономическим ростом, он счел нужным включить и эти два показателя. Причин тому две. Во-первых, только потребность в достижении, в отличие от других мотивов, таких, как аффилиация или власть, должна быть связана с экономическим ростом. Если можно показать, что мотивы аффилиации и власти не имеют отношения к экономическому росту, то основания для релевантности потребности в достижении будут намного сильнее. Вторая причина связана с представлениями о том, чему именно, помимо экономического развития, на уровне общественной системы эти две другие потребности могут быть релевантны. В процессе получения информации об экономическом развитии было получено множество и других сведений об общественных системах, которые были использованы при оценке эмпирического значения двух прочих мотивационных показателей.

Результаты, касающиеся потребности в аффилиации, показывают, что она имеет сложную взаимосвязь с ростом населения, и этот факт не вызывает особого удивления. Потребность в аффилиации положительно связана с рождаемостью в 1950 году (r = + 0,41) и отрицательно связана с рождаемостью в 1925 году (r = 0,41). Но почему высокая потребность в аффилиации приводит к большему числу детей в 1950 и к меньшему числу детей в 1925 году? Объяснения Мак-Клелланда довольно сложны, и мы лишь резюмируем их. Вообще говоря, имеются свидетельства того, что до введения широкомасштабных мероприятий по общественному здравоохранению рождаемость уравновешивалась смертностью. И, тогда как корреляция между рождаемостью и смертностью до 1950 года высокая, с этого времени она значительно снизилась из-за мер, предпринимаемых современным общественным здравоохранением. Возможно, положительная связь между потребностью в аффилиации и рождаемостью в 1950 году означает, что люди определяют то, сколько детей у них будет, исходя из того, скольких они хотят без опасения того, что многие из них умрут. Однако отрицательную связь между потребностью в аффилиации и рождаемостью в 1925 году понять труднее. Полезным может оказаться тот факт, что общая положительная связь между рождаемостью и смертностью в 1925 году одновременно есть и отрицательная связь между потребностью в аффилиации и смертностью. Эта отрицательная связь не проявляется в 1950 году. Резюмируя все это, получаем, что до периода общественного здравоохранения количество родившихся детей зависело от того, сколько заботы и внимания уделяли им их родители. Мак-Клелланд (1961, с. 163) делает вывод, что в 1925 году

"родители с высокой потребностью в аффилиации больше заботились о своих детях, те реже умирали и, следовательно, меньше была потребность в "запасных" детях, занимающих место умерших. Другими словами, страны с высоким уровнем потребности в аффилиации имеют более низкую детскую смертность и более низкий уровень рождаемости".

Хотя едва ли можно утверждать, что такая косвенная, но и правдоподобная и интересная цепочка рассуждений действительно доказывает валидность показателя потребности в аффилиации, дальнейшее исследование кажется заслуживающим внимания.

Последнее, что касается релевантности в работе Мак-Клелланда, относится как к потребности в аффилиации, так и к потребности власти. Получается (McClelland, 1961, с. 168), что комбинация высокого уровня потребности власти и низкого уровня потребности в аффилиации тесно связана с национальной тенденцией прибегать к тоталитарным методам управления людьми. Весьма примечательно, что каждое из пресловутых полицейских государств (например, Германия, Япония, Испания, Россия, Аргентина, Португалия, ЮАР) в используемой выборке демонстрировало именно такое сочетание этих двух мотивов! Я полагаю, что в странах, где многие люди лично мотивированы на господство над другими и на избегание теплых отношений с ними, политические тенденции будут направлены в сторону отрицания равенства и индивидуальной свободы.

Что же говорят нам эти интригующие результаты по поводу периферического уровня теорий личности? Даже если их надежность низка, показатели потребности в аффилиации эмпирически работают теоретически понятным образом в отношении как индивидуальных, так и общественно-системных явлений. По-видимому, периферический уровень теории личности должен включать в себя нечто подобное этой потребности. Такого же рода вывод менее возможен в отношении потребности власти, показатель которой не только имеет слабую надежность, но и мало применим к уровню индивида. Однако данные о связи этого показателя с тоталитаризмом достаточно интересны, чтобы сохранить у нас непредубежденность относительно важности включения этой потребности в периферический уровень теории. Я подозреваю, что отсутствие корреляций данного показателя на индивидуальном уровне можно объяснить скорее ненадежностью оценочной системы, чем некоей глубокой теоретической неадекватностью. Если разработать более адекватный показатель потребности во власти, то доказательства разъясняющей силы этой потребности могут не заставить себя ждать.

Говоря в общем, более убедительных доказательств эмпирической плодотворности постулируемых конкретных периферических характеристик, чем для характеристик, предложенных Мак-Клелландом и его коллегами, нет. Однако большое число характеристик, разработанных в периферическом разделе этой теории, не было затронуто вовсе. Кроме того, многие характеристики не группируются в небольшое число типов, поддающихся эмпирическому изучению. Наиболее здравый вывод, который можно сделать, состоит в том, что хотя имеются подтверждения некоторой части данной теории, большая ее часть не проверялась.

Поиск по сайту: