Глава 9. Некоторые люди рождаются с даром делать деньги, горы денег; благо это или проклятие?

Некоторые люди рождаются с даром делать деньги, горы денег; благо это или проклятие? Это может быть и тем, и другим. Если огромное богатство используется обладателем исключительно для удовлетворения эгоистических интересов, это, конечно же, ужасное проклятие, приводящее не к радости, а к несчастью и даже к трагедии. Такова тема романа Чарльза Диккенса «Рождественские рассказы». Но если богатство используется для того, чтобы давать счастье и полноту духовной жизни другим людям, тогда оно становится настоящим благом, принося радость и удовлетворение его обладателю, ибо тогда он выступает как истинный карма - йог и в своем служении человеку служит Богу. Некоторым людям нужна целая жизнь для открытия этой истины, как это случилось с героем «Рождественских рассказов» Скруджем, но есть и те, кто уже с самого рождения приобщен к этой мудрости.

Один из них – Джон Фицджеральд, живущий сейчас в Австралии, Квинсленде, и являющийся потомком – о чем он не без удовольствия узнал – Фицджеральда, автора самого известного перевода «Рубаи» Омара Хайяма – великого персидского поэта и мистика. Не исключено, что мудрость и хорошая карма перешли к Джону от его знаменитого предка, однако сам Джон пережил большую трагедию, когда ему было 8 лет. Его отец, которого он очень любил, погиб в автокатастрофе на дорогах Виктории, где Джон родился и вырос. Два его старших брата, узнав о потере отца, лили горькие слезы, но горе Джона, я думаю, было слишком глубоким, чтобы плакать. Трудно представить себе состояние молодой матери, оставшейся одной с пятью детьми – тремя мальчиками и двумя девочками. У нее также остались несколько магазинов мужской одежды в Мельбурне, и она не знала, оставлять их или продавать. Она все же решила продолжать дело, но в то же время хотела, чтобы все пятеро детей оставались при ней. Она управлялась со всем этим в течение двух лет, но потом, поняв, что такая нагрузка ей не под силу, отправила трех сыновей в хорошо известное учебное заведение – римско-католическую школу-интернат в Мельбурне, а двух дочерей оставила дома. Для десятилетнего Джона разлука с матерью была тяжелым испытанием, но вместе с тем и хорошим стимулом для развития сильного характера. В этой среде, где были только мальчики и мужчины, он столкнулся со многими неожиданными ситуациями и уже в раннем возрасте узнал о неприглядных сторонах жизни. Так, ему стало известно, что один из учителей использовал нескольких мальчиков для удовлетворения своих сексуальных желаний. Джона это сильно потрясло, но ведь большинство мальчишек, когда на их пути встречаются вещи неприятные и непонятные, отбрасывают их в сторону. Так поступил и Джон, найдя выход и компенсацию в том, что отдавал много времени школьному спорту. Оба его брата, один на два, другой на четыре года старше его, оказывали ему, по его словам, большую поддержку и помощь в трудных ситуациях.

В шестнадцать лет Джон окончил среднюю школу при католическом колледже и получил аттестат, дающий право на поступление в университет, но понял, что высшее образование – не для него. Внутренний голос призывал его пуститься в странствия и испытать судьбу за пределами Мельбурна. Особенно привлекал его штат Квинсленд, но у него не было денег, чтобы туда добраться, а просить помощи у матери он не хотел. Поэтому во время наступивших после окончания школы каникул он как-то сказал своей матери, что собирается автостопом добраться до Квинсленда. Эта новость повергла ее в шок. То же, я помню, случилось и с моей мамой, когда я объявил ей о подобном намерении. Но его мать, как и моя, склонила голову перед бурей и, проявив мудрость, дала свое сердечное согласие на эту авантюру. Она считала это именно авантюрой, не подозревая, к чему это действительно приведет.

Бог добрых начинаний – Янус у древних римлян и Ганеша у индийцев – улыбался ему. Джон без труда проделал автостопом весь путь от Мельбурна на юг, в Кулангату, пересек границу Нового Южного Уэльса и попал в Квинсленд. Перед юным искателем приключений раскинулся залитый солнцем берег со сверкающими чистотой домами, пляжами из золотого песка и извилистой линией прибоя. Казалось, все это радостно и весело приветствовало Джона. Он почувствовал себя уверенным и счастливым – это была его страна. Работа в агентстве по недвижимости, похоже, просто ждала его, а у него к подобной деятельности оказался настоящий талант. Удача баловала его и в другом. В течение нескольких последующих лет он повстречал двоих наставников по бизнесу, которые раскрыли ему много секретов этого особого мира – бизнеса недвижимости Золотого берега. Он понял, как много возможностей открывается здесь для того, у кого есть уверенность, верный глаз и способность не упустить шанс и извлечь из него пользу. Прошло совсем немного лет, и ему удалось открыть собственное агентство, а в 25 лет он стал миллионером. Так вышло, что меньше чем через десять лет после того, как без гроша в кармане он пустился в путешествие автостопом из Мельбурна, он сделал «большие деньги» и перед ним открылись широкие горизонты. Мне он видится вторым Диком Виттингтоном, героем удачи на многих поприщах.

Много лет спустя, в 1988 году, я имел удовольствие встретиться с Джоном Фицджеральдом. Меня познакомил с ним другой замечательный человек – д-р Рон Фармер, психолог-клиницист и стойкий преданный Сатья Саи Бабы. Вскоре после нашего знакомства Джон пригласил меня на ланч в свой дом на берегу реки Неранг. Во время моих многолетних странствий мне редко приходилось видеть такой очаровательный, такой приветливый дом. Когда мы гуляли по прекрасному живописному саду, вид этого дома с его совершенными очертаниями поднимал настроение. А интерьер дома, его оттенки и пропорции, внушали мне чувство покоя. Потом мы сидели за обеденным столом, и нам видны были река и солнечное небо, благословляющее нас сверху, – практически вся столовая была залита небесным светом, – и я не смог не задать вопроса: «Кто же был вашим божественным архитектором, Джон?» «Не было никакого архитектора, – ответил он, – это мой собственный дизайн». И этот простой, но весомый ответ прозвучал без следа гордости. Когда после ланча мы осматривали дом, я обратился к Джону, зная, что он проявляет большой интерес к Саи Бабе: «Если Свами когда-нибудь посетит Квинсленд, ваш дом – лучшее место, где Он бы смог остановиться». Лицо Джона озарилось улыбкой радости. Пока я гостил у него, я имел удовольствие познакомиться с его молодой привлекательной женой и двумя детьми – мальчиком и девочкой.

Недалеко от дома на берегу Неранга стоят здания, где находятся его деловые конторы и под той же крышей – клиника д-ра Рона Фармера. Именно от Фармера, а не от семьи Джона, я узнал об идущей от сердца филантропической деятельности Джона, но прежде чем я расскажу о ней подробно, хотелось бы упомянуть о первом посещении Джоном Саи Бабы. Оно состоялось в октябре следующего, 1999, года, когда я вновь приехал в Квинсленд, в свой летний дом в Ойстер Коув, к северу от Золотого берега. Джон заехал ко мне примерно за неделю до отъезда в Индию. Я видел, какой высокий душевный подъем он переживал, когда говорил о тех днях, которые ему предстояло провести в ашраме великого Аватара. Он, видно, много об этом размышлял, поскольку накануне отъезда сказал Рону Фармеру: «Я решил пригласить Свами в Австралию. Я скажу Ему, как сильно Австралия нуждается в Нем, я попрошу Его остановиться в моем доме, когда Он будет в Квинсленде, и передам Ему, что Говард Мёрфет считает мой дом очень удобным для Него и для всех преданных, которых Он пожелает взять с собой. Я, конечно, оплачу стоимость Его билета, а также расходы на проезд хоть ста человек преданных, если Он захочет взять их с собой». Он помолчал и взглянул на Рона, чтобы увидеть реакцию на его лице. Со свойственной ему доброжелательностью Рон сказал: «Пойми, Джон, очень мало вероятно, что тебе удастся поговорить об этом с Бабой во время первой и, скорее всего, очень короткой встречи». – «Ну хорошо, – ответил Джон, – тогда я напишу Ему об этом в письме, которое передам Ему, когда там буду». Услышав от Рона об этом разговоре, я сказал: «Свами, конечно, знает, что Австралия нуждается в Нем, как и любая другая страна в мире. Джон проявил и великодушие, и сердечность, и я уверен, что Свами оценит это, но я сомневаюсь, чтобы это внесло какие-то изменения в планы Его поездок. Он каждый день путешествует по миру в своем тонком теле, а единственная страна, куда Он ездил в физическом теле, – это Уганда. У Него была причина поехать туда, ибо Он знал, что через четыре года диктатор Иди Амин будет изгонять всех индийцев из своей страны. Это было очень опасное для них время, – один мой индийский друг, живший тогда в Уганде, говорил, что ему очень повезло и он смог бежать вместе с женой. Готовность Джона оплатить проезд сотни преданных никак не повлияет на Его планы, касающиеся путешествий. Еще много лет назад Свами говорил мне, что не поедет за границу до тех пор, пока не наведет порядок в собственном доме, – Он, разумеется, имел в виду Индию. Думаете, в ней уже царит порядок? Только сочувствие к тысячам индийцев, живущих в Уганде, заставило Его поехать туда, чтобы предостеречь их. Кроме того, в шкале ценностей Саи дом и билет, предложенные Ему Джоном, мало что значат. Я помню, что когда-то Уолтер и Элси Коуэн даже послали Ему билет в Америку – туда и обратно – и ждали Его приезда, но вместо этого Он отправил по этому билету моего друга д-ра В.К. Гокака, чтобы тот навестил преданных Саи в Америке. Впрочем, во всем этом я могу ошибаться и поэтому, думаю, не стоит отговаривать Джона от его доброй, великодушной, но слишком оптимистической затеи».

Джону, разумеется, не удалось поговорить со Свами, но своим посещением ашрама он остался очень доволен. Каждый день во время даршана ему выпадали первые линии, и он рассказывал потом, что Свами смотрел на него таким пронизывающим взглядом, словно проникал в самую глубь сознания и души Джона. Что касается письма с приглашением, какова бы ни была его судьба, Свами, без сомнения, все знал об этом. Я думаю, что Он слышал, как Джон излагал Рону все детали своего плана накануне отъезда. Я уверен, Свами слышал то, о чем мы говорили с Айрис, особенно если речь шла о наших взаимоотношениях с Ним. И хотя мы очень рады, когда Он берет у нас письма, Ему не нужно читать их, чтобы узнать содержание.

Ну а теперь обратимся к благотворительной деятельности Джона Фицджеральда, его работе для Бога через служение людям. «Сколько бы вы ни сделали для самого последнего из них, вы сделаете это для Меня», – сказал Иисус. У человека есть много способов помочь ближним. Джон был полон огромного сочувствия к страдающим детям, которых так много в нашем мире. Видимо, сама судьба заставляет их появляться на свет в неблагоприятных условиях, а затем, как правило, плохое воспитание портит их окончательно, и они убегают из дома, пополняя, естественно, ряды себе подобных на улице. Это почти неизбежно ведет к наркотикам, преступлениям, и тогда возвращение к нормальной, полезной и счастливой жизни становится практически невозможным.

Джону хотелось понять, каким образом он, с его даром делать миллионы, мог бы оказывать помощь в этой страшной ситуации. Он искал, к кому бы ему обратиться, и его направили к Рону и Свонни Фармер, жившим тогда в Сиднее. Должно быть, сам Бог руководил Джонни, так как лучших помощников он никогда бы не нашел. Я не буду сейчас много говорить о них, поскольку намереваюсь посвятить им целую главу в этой книге. Скажу только, что они оба – преданные Саи и высоко квалифицированные психологи-клиницисты.

Во время разговора с Роном и Свонни Джон спросил Свонни: «Не станете ли вы моим штурманом?» Он знал, что она работает в частной лечебнице «на зарплате» и предлагал ей новую работу по проведению в жизнь его проекта: помогать ему сначала в поиске нужных детей, а затем в выработке наилучших методов по оказанию им помощи. Он сразу же целиком поверил в ее здравомыслие и честность. Ее муж Рон, хорошо понимавший и горячо любивший ее, хранил молчание, оставляя за ней право самостоятельно принять решение. Сам Рон в то время был очень занят работой в клинике. Неожиданное предложение Джона со всеми возможными его последствиями, должно быть, вызвало у Свонни что-то вроде шока, но долго раздумывать было нельзя. Ей по душе была та работа, которую он предлагал, а интуиция подсказывала, что ему можно полностью доверять, и поэтому ее ответ был: «Да». Рон был доволен ее решением. Он готов был во всем помогать им. Так возникло содружество троих. Я узнал от Рона, что Свонни целый год провела в поисках подходящих детей, а также методов, посредством которых можно было бы помочь им. Она решила, что детей нужно подбирать не с улиц, а сразу после того, как их выгнали из приюта и до того, как они сделали роковой шаг к улице. Задача перевоспитания уличных детей почти невыполнима. «Мы будем бороться с улицей, опережая ее», – решил Джон. Потом он добавил: «Если вы сумеете найти детей, выгнанных хотя бы из двух приютов, отдайте им предпочтение». Таков был план, по которому они начали работать.

Джон, конечно, хотел, чтобы Рон и Свонни переехали в Квинсленд и там открыли детский дом, тогда он смог бы играть более активную роль в их совместной работе, но он согласился, чтобы поначалу детский дом открылся в Сиднее, где они оба жили и где у Рона была хорошо налажена профессиональная деятельность. Итак, открыв детский дом в Сиднее, они взяли в него несколько очень трудных детей, выгнанных из нескольких приютов. Свэнни нашла хорошую воспитательницу, которая взяла на себя все хозяйство, и под любящим надзором Рона и Свэнни, а также и самого Джона, часто прилетавшего из Квинсленда, дела в приюте шли успешно в течение нескольких лет. Когда же истек срок аренды здания и нужно было подыскивать другое помещение, Джон снова стал убеждать их переехать в Квинсленд, где он мог бы отдавать этому делу больше времени. Рон и Свэнни, хорошо устроенные в Сиднее, подумали, что смогут помочь Джону основать приют где-нибудь недалеко от Золотого берега и часто летать туда для оказания помощи в текущей работе, но Джон, мечтавший об их переезде в Квинсленд, сказал: «Если вы поселитесь в Квинсленде, мы вместе займемся замечательным делом, о котором вы даже не мечтаете. Заглядывая в будущее, я вижу, что мы сможем совершить огромную работу». Рон рассказывал мне, что Джон говорил о будущей работе с великим воодушевлением, и их захватила идея перебраться на север для того, чтобы помочь молодому энтузиасту в его труде во имя Бога. Они ощущали себя участниками этого труда и потому приняли решение отправиться на север и разделить филантропические мечты Джона Фицджеральда, карма - йога.

В конце концов на побережье в окрестностях Брисбейна они нашли то, что, по словам Рона, было «большим, старомодным, просторным австралийским домом» с восемью комнатами и приспособили его для второго приюта. Он существует и по сей день, но через несколько лет после его открытия они поняли, что дети, которых они сюда привели, были исключены не только из воспитательных домов, но и из школ, поэтому необходимо было открыть и школу для детей, которых не успела поглотить улица. Такую школу они и основали на средства Джона в местечке Ормо. Для этого понадобилось много подготовительной работы, и в частности, нужно было найти надежных, подходящих для этого дела учителей. Свонни Фармер – директор школы, а Рон – консультант, а также репетитор для тех учеников, кто нуждается в дополнительных занятиях, в то время как Джон оплачивает все расходы. Джон также уделяет много внимания физической подготовке мальчиков (это мужская школа): он берет их в походы на уик-энды, а тех, кто хочет, учит ездить на своих пони для игры в поло. С мальчиками, желающими научиться игре в поло, Джон тоже занимается сам. Все занятия и уроки проводятся в соответствии с программой Свами по развитию общечеловеческих ценностей, поэтому Рон говорит: «Это как образование, так и развитие, выявляющее и закрепляющее хорошие черты в характере, которые скрыты в душе каждого ученика».

Было время, когда Джон оптимистически оценивал возможность привлечь к подобной работе других миллионеров. На деловых встречах богатых людей Джон старался пробудить у них интерес к филантропической деятельности, однако трезво мыслящие бизнесмены сразу ставили вопрос о расходах и прибыли. Один из деловых людей, выражая, по-видимому, мнение всех присутствующих, сказал Джону: «Как вы можете этим заниматься? Как можете тратить столько денег ради таких мизерных результатов? Это же капля в море, это нерентабельно, – как же вы на это идете?» Джон ответил: «Я могу сказать на это только одно. Если вы идете по улице и видите, что перед вами упала маленькая старушка, – как вы поступите? Разве вы не поможете ей встать и не проследите, способна ли она сама двигаться дальше? Как иначе сможете вы поступить? Таков мой ответ. Как могу я не помочь этим несчастным детям?» Похоже, что все богатые люди, которых он пытался заинтересовать подобной деятельностью, реагировали одинаково. Он же чувствовал, что его школа под руководством Комитета трех работает очень хорошо. Он назвал школу «Тугулава», что на языке аборигенов значит «местечко в сердце»; и она действительно занимала прочное место в сердцах этого трио, руководящего ею.

Джон Фицджеральд и Рон Фармер стали как бы духовными братьями, и однажды Джон сказал Рону примерно так: «Я подошел к той черте, когда должен принять важнейшее решение. Ты видишь, Рон, я зарабатываю достаточно денег для себя и своей семьи, очень много денег, и продолжать делать деньги ради денег – бессмысленно. У меня нет желания иметь все больше и больше денег, которые становятся лишними, когда твои личные потребности и нужды семьи полностью удовлетворены. Деньги превращаются в цифры на бумаге, и у меня нет никакого интереса производить их ради этого. Поэтому я действительно не знаю, как строить свою дальнейшую жизнь». После этого Джон удалился в австралийские чащобы, чтобы побыть там наедине с собой, – так ему было лучше размышлять и принимать решения. Он вернулся через три недели и позвал Рона и Свонни в свой офис. Уверенным тоном он заявил: «Я решил, что мне делать. Я не буду больше делать деньги для себя, но и не удалюсь от мира. Все, что я заработаю, пойдет на проект школ «Тугулава», при этом моя фирма должна будет приносить еще больше денег, чтобы этот проект расширялся и набирал силу. Похоже, от других бизнесменов помощи будет или очень мало, или вообще никакой, значит, я все должен делать сам». Рассказывая мне об этом, Рон добавил: «Так созрело и набрало силу его намерение зарабатывать деньги исключительно ради открытия приютов и школ». И развертывание проекта началось.

Филиалы компании Джона уже существовали в Сиднее, Мельбурне и Перте. Он решил начать с основания школ «Тугулава» в Сиднее и Мельбурне. Его друзья, Рон и Свонни, с радостью согласились отправиться в эти города и начать там трудную работу: подыскать подходящие помещения и нанять нужных учителей. Это было гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Часто, когда они были уверены, что нашли хорошее место, нужную территорию и удобное здание, которое можно было бы снять в аренду, они наталкивались на сопротивление людей, живших неподалеку от предполагаемой школы. Эти люди воспринимали как определенную угрозу появление по соседству неуправляемых и потенциально криминальных детей, и поиск нужно было начинать сначала. Легче было нанять учителей, чем подыскать помещение, в котором они могли бы работать. Поэтому чете Фармер приходилось не раз вылетать в Сидней и Мельбурн, и я начал понимать, почему требовалось так много денег, чтобы дать ход этому филантропическому начинанию и как много их еще потребуется, чтобы работа успешно продолжалась.

Для меня лично подготовительная работа Рона и Свонни была плюсом, так как всякий раз, когда они приезжали в Сидней, я имел радость видеться и говорить с ними о продвижении их проекта и о многих других вещах. Я знаю, Джон и его помощники не остановятся на полпути. В конце концов они достигнут успеха, а у меня просто не хватает оптимизма, чтобы ожидать «грандиозных, великих результатов» от их деятельности, как это представляет себе Джон. Джон обладает изобретательным умом и большим творческим воображением, он уже думает о новых способах делать деньги, необходимые для осуществления его благотворительных проектов, и я уверен, что все трудности будут преодолены и школы «Тугулава» помогут спасти много брошенных детей Австралии.

Вместо философствования о нишкама карме, то есть о бескорыстном труде, свободном от желания личной выгоды, Джон просто действует. Поэтому я люблю его всем сердцем и преклоняюсь перед ним как перед истинным карма - йогом.

Поиск по сайту: