И Шри Нитьянанды Прабху 7 страница

Сказав это, Гауранга улыбнулся и тепло обнял мать. С глубоким изумлением в сердце Шачимата взяла Нимая за руку и вместе с Ним пошла к баньяновому дереву, где все соседские женщины готовились к поклонению Шаштхе. «Мой Нимай упрямый и непослушный, — думала она. — О Шаштхи, пожалуйста, прости Его. Нимай мое величайшее сокровище! Ты милостиво дала Его мне. Прошу, убереги Его ото всех бед! Ведь этот мальчик на самом деле принадлежит тебе, Шаштхи!»

В знак величайшего смирения и мольбы Шачимата зажала в зубах пучок соломы и упала в ноги перед старшими женщинами:

—Пожалуйста, благословите моего Нимая, Он такой неугомонный! Пусть Он успокоится, станет послушным! Прошу вас, благословите моего сына, чтобы Он жил долго и счастливо!

Закончив Шаштхи-пуджу, Шачимата вместе с Нимаем вернулась домой. Рассказывая мужу эту историю во всех подробностях, она уже нисколько не сомневалась в том, что их сын — Верховная Личность Бога.

Дни Свои Нимай проводил, играя с друзьями на улице. С головы до пят весь в пыли Он казался прекраснее горы Сумеру. Между мальчиками нередко возникали ссоры, потому что Нимай вел Себя задиристо и упрямо. Но несмотря на это, дети неизменно любили Его, признавая в Нимае своего вожака. Он веселил всех остроумными шутками и был неистощим, выдумывая все новые игры и развлечения.

Однажды Гаурахари, бесценный камень среди брахманов, стал хлопать в ладоши и танцевать, а мальчики окружили Его, громко воспевая святые имена Господа. Это была одна из самых любимых игр, которая приносила детям неисчерпаемое удовольствие. В самом блаженном состоянии духа мальчики пели: «Хари бол! Хари бол!» — со смехом бегая вокруг Вишвамбхары. А Вишвамбхара, не останавливаясь ни на мгновенье в Своем чудесном танце, кричал только:

—Пойте! Пойте! Громче!

В Его голосе слышалась такая мощь, словно небеса сотрясались от раскатов грома. В великом восторге Он даже не замечал, как падал прямо в дорожную пыль и катался по земле, а потом вдруг садился и брал на колени кого-нибудь из Своих друзей.

Прикосновение Господа приносило мальчикам такое неописуемое блаженство, что они плакали и покрывались сыпью, дрожь волнами пробегала по телу. Хлопая в ладоши, они кричали изо всех сил: «Хари! Хари!» Гаура был похож на могучего льва, а мальчики казались шмелями, опьяневшими от пышных цветов лотоса, полных душистого меда.

В этот момент мальчиков увидели несколько брахманов-священнослужителей, их привлекла сладостная киртана. Они подошли, когда Гауранга одевал на Своих друзей ароматные гирлянды из лесных цветов. Глядя на счастливых детей, радостно воспевающих «Хари! Хари!», брахманы подхватили пение и тоже пустились танцевать. Всеобщее веселье привлекло и случайных путников, которые шли в этот час по дороге, они тоже запели и закружились в непринужденном танце.

Звуки радостной многолюдной киртаны уже раздавались в деревне, и деревенские женщины, возвращаясь с Ганги с кувшинами, полными воды, поспешили взглянуть, что там за праздник. Шачимата тоже была среди них, и когда она увидела Нимая, весело танцующего в среди почтенных брахманов, она решительно пробралась сквозь толпу и вывела Его из круга. Отряхнув любимого сына от пыли и поправив Ему одежду, она обрушилась на брахманов:

—Вот как ведут себя ученые пандиты! Они доводят наших сыновей до безумия, и дети потом пляшут их дикие пляски!

Неожиданно строгий тон Шачиматы сбил тот порыв непринужденного веселья, который так естественно вовлекал в киртану всех, кто его слышал.

—Что сказала Шачимата? Что она имела в виду? — с недоумением спрашивали друг у друга люди.

А мать Шачи взяла Нимая за руку и пошла с Ним домой. На прощанье Он оглянулся, одаривая всех лучезарной улыбкой.

* * *

Нимай никого не боялся — ни отца, ни матери. Но в присутствии Своего старшего брата Вишварупы Он становился тише и смиреннее. Шри Вишварупа был истинной сокровищницей всех божественных качеств, отречение от мирского было свойственно Ему с детства. Изучая писания, Он говорил, что смысл жизни в преданном служении Верховному Господу, и никто не в силах был опровергнуть Его. Мысли этого юноши были заняты только Кришной; чувства, ум и речь Он отдавал Господу, не испытывая ни малейшего интереса к чему-либо другому.

Наблюдая за Нимаем, Вишварупа не без удивления думал: «Это необычная личность. Его красота и странный характер наводят меня на мысль, что это Господь Бала-Гопала, не иначе. Я вижу, как Он совершает несвойственные людям поступки, и полностью уверен, что это Сам Верховный Господь Кришна, который низошел на Землю и теперь являет Свои детские игры». Однако Он никому не раскрывал Своих догадок, чтобы ничто не нарушало обычного течения жизни. Как и раньше, Вишварупа не расставался с преданными, проводя долгие часы в беседах об играх Господа Кришны или поклоняясь алтарю.

Мирские люди обычно помешаны на богатстве, детях, образовании и прочем, но вайшнавы не видели ничего привлекательного в такой жизни, потому что знали: она чревата бесконечными страданиями рождения, болезней, старости и смерти. Обыватели Надии, не желая знать этой истины, ненавидели преданных Кришны. Увидя кого-нибудь из них на улице, они отпускали ядовитые насмешки: «Отреченные санньяси, целомудренные женщины и аскетирующие йоги — все умрут. К чему же их тщетные попытки?!» Все рассуждали одинаково:

—Мы считаем, Удача — это когда ты на коне или, по крайней мере, на паланкине, сопровождаемый десятком людей спереди и сзади. А вы поете славу своему Богу и вымачиваете себя до нитки слезами духовных переживаний, но мы еще не видели, чтобы вы избавились от нищеты и бед. Будьте уверены, ваш Бог еще рассердится на вас за то, что вы бесконца кричите «Хари! Хари!», да еще так громко!

Вместе с Адвайтой Ачарьей преданные искренне жалели безбожников, в чьих сердцах не было ни капли веры. Это и было причиной подобных оскорблений. Огонь материальных желаний полыхал повсюду, и люди охотно бросались в его объятия. Их оскверненный слух не воспринимал воспевания имен Господа Хари. Вишварупа страдал от всего этого. Даже во время широких обсуждений «Бхагавад-Гиты» или «Шримад-Бхагаватам» чтец никогда не говорил о преимуществе преданного служения Господу Кришне, что всегда остается сутью всех писаний. Преподаватели тол деградировали, искажая смысл Вед и давая ложные заключения. Бхакти, преданное служение в бескорыстной любви, было неведомо этому бездуховному обществу.

Все это повергало Шри Вишварупу в тоску, пока Он не сказал Себе: «Я больше не хочу видеть лица грешников! Как пусто и бездуховно это общество! Уж лучше жить в лесу». Каждый день с заходом солнца юноша, совершив омовение в Ганге, направлялся к дому Адвайты Ачарьи Прабху. Шри Ачарья не мог сдержать восторга, слушая Вишварупу, который утверждал, что сутью всех писаний является преданное служение Кришне. Он откладывал в сторону все дела, только чтобы послушать Вишварупу, и все собравшиеся вайшнавы в одобрение восклицали: «Хари! Хари!» Они ревели подобно львам, от возрастающего восторга сознания Кришны тяжелая ноша уныния исчезала. В такие дни никто не хотел расставаться с Вишварупой, да и сам Он не в силах был уйти от преданных.

Однажды Шачимата, закончив готовить обед, попросила Вишвамбхару сбегать в дом Адвайты Ачарьи и позвать старшего брата поесть. У Адвайты всегда собиралось много вайшнавов, они слушали сокровенные истории Кришна-лилы. Шри Гаурасундара — Сам Кришна — был очень доволен прославлениями преданных, и Ему захотелось явить перед ними Свою пленительную красоту.

Каждая линия трансцендентного облика Господа бросала вызов самой изысканной красоте; свет миллиона и миллиона лун мерк перед сверкающим сиянием одного только ногтя Господа. По пояс голый и весь в пыли, Вишвамбхара улыбнулся и обратился к брату:

—Вишварупа, мама зовет тебя!

Он взял Вишварупу за дхоти, и они направились к выходу.

Шри Адвайта Ачарья с изумлением подумал: «Какое сияние исходит от этого мальчика! Его красота не сравнима ни с чем! Где я мог слышать этот мелодичный голос?!» В это мгновенье Нимай вдруг оглянулся и посмотрел на Шри Адвайту: «Ты Сам звал Меня, — говорил этот взгляд, — а теперь не узнаешь?! Не волнуйся, придет час, и ты все вспомнишь!»

Несравненная красота Нимая поразила преданных. Они смотрели на Него в полном изумлении, не в силах сдвинуться с места. Их охватила такая сильная любовь к Богу, что они не могли проронить ни слова. Никто не узнал в Нимае Господа Навадвипы, хотя каждый провожал Его неотрывным взглядом.

—Что же это за мальчик?! — прервал всеобщее молчание Шри Адвайта Прабху. И преданные с восторгом стали прославлять Его красоту.

Шри Вишварупа ненадолго зашел домой, а потом снова поспешил к Шри Адвайте. Он получал радость от жизни, только когда прославлял Господа Кришну. Если же, бывая свободен, Он проводил часы дома, Вишварупу можно было разыскать только в комнате божеств. Он всегда оставался чужд атмосфере семьи и дома.

Видя, что сын уже вырос и стал красивым юношей, родители мечтали Его женить. «Моему прекрасному сыну уже восемнадцать лет, — думал Мишра, — надо готовиться к свадьбе!» Но когда Шри Вишварупа услышавл об этом, Он стал мрачнее тучи. «Я уйду в лес! Конечно, это будет горем для матери, но иначе я не смогу!», — утешал Он себя. Не прошло и несколько дней, как Шри Вишварупа собрал все свои книги и навсегда оставил родительский дом. Он ушел вместе с двоюродным братом Локанатхом. Они были одногодками и вместе учились. Поднявшись рано утром, юноши поспешно покинули дом Джаганнатхи Мишры, переплыли Гангу и бесследно исчезли. Вишварупа принял санньясу от одного аскета. Под именем Шри Шанкараранья, которое прославится на всю Вселенную, этот возвышенный вайшнав вступил на вечный путь отречения. Локанатх принял мантру санньяси от Вишварупы и таким образом стал Его слугой. Он нес посох Вишварупы и сосуд для воды, сопровождая Его во всех странствиях. Куда бы ни влекла их судьба, Локанатх всегда оставался предан дорогому его сердцу Вишварупе.

Прошло уже полдня, а Вишварупу никто не видел. Джаганнатха Мишра и Шачимата обошли каждый дом в Навадвипе, но сына нигде не было. Соседи перешептывались между собой о том, что Вишварупа принял санньясу, и когда Мишра и его жена услышавли об этом, оба без сознания упали на землю, все три мира для них опустели.

—О сын мой Вишварупа! — стонала Шачимата. — Вернись домой, я хочу еще раз увидеть Твое лицо. Почему Ты все оставил? Как Твое нежное тело и мягкие стопы вынесут трудности дальних путешествий? Ты не можешь терпеть даже незначительной боли! Кто же поможет Тебе? Дома Ты всегда был занят учебой, как теперь Ты будешь учиться?

Куда бы я ни пошла, я всегда думала о Тебе. Я совершала на Ганге омовение, а в голове была только одна мысль — Вишварупа должен придти домой. Слыша, как Ты зовешь меня: «Мама!» — я забывала обо всем, этот голос был величайшим моим сокровищем. Видя Твое сладкое лицо, я забывала о себе. О Вишварупа, не знаю, какое страдание заставило Тебя оставить Свою несчастную мать и принять санньясу!

Муж мой, разыщи Вишварупу и приведи Его ко мне! Пусть люди говорят, что хотят, но верни мне моего сына, я должна еще одеть на Него брахманский шнур!

Друзья и родственники обливались слезами. Вишвамбхара, не в силах вынести разлуку с братом, потерял сознание. Описать состояние семьи в эти минуты невозможно. Дом Шри Мишры постигло величайшее несчастье.

Шри Адвайта Ачарья и все преданные тоже плакали, потому что расстаться с Вишварупой им было очень тяжело. Имя юного санньяси повергло в печаль всю Надию. А Шачимата и Шри Мишра, обливаясь слезами, непрестанно звали: «Вишварупа! Вишварупа!»

Боль разлуки была невыносима сердцу Шри Мишры. Он так страдал, что друзья и родственники не могли утешить его:

—Дорогой Мишра, возьми себя в руки, не надо так убиваться! Эта возвышенная личность освободит всю вашу семью. Если кто-то в семье принимает санньясу, множество поколений потомков и предков обретают вечную жизнь в духовном царстве Вайкунтхи. Поступок твоего юного сына — вершина знания. На самом деле у тебя нет повода печалиться, мы рады за тебя!

Растирая похолодевшие руки и ноги обоих супругов, они продолжали:

—Подумайте о Вишвамбхаре. Он прославит вашу семью и продолжит род. Этот мальчик — ваша отрада, какое бы горе вас ни постигло. Кто вам еще нужен?! Вишвамбхара один стоит сотен и миллионов сыновей!

Нимай все время сидел на коленях у Своей осиротевшей матери, пристально глядя отцу в лицо.

—Не плачь! — сказал Он Джаганнатхе Мишре. — Не думай о том, куда ушел Вишварупа. Хорошо, что Он принял санньясу, Господь беспредельно милостив к нам. Не плачь, Я обещаю, что не оставлю вас в старости!

—Все в руках Всевышнего, сынок, — отвечала Шачимата со слезами на глазах.

Но в словах ребенка было столько любви и заботы, что она прижала Нимая к себе. Что еще у них с мужем осталось в этой жизни?!

Все уверяли Шри Мишру, что ему повезло, что он очень счастливый человек. И все же любые попытки смягчить это горе терпели неудачу. Шри Мишра старался держать себя в руках, но вспоминая о своем замечательном сыне, он забывал обо всем, и боль утраты снова вызывала слезы.

—Я никогда не знал, останется этот мальчик со мной или нет! — сокрушался он. — Верховный Господь Кришна дал мне ребенка, и Он же забрал его. На все воля Бога! Человек предполагает, а Бог располагает! Поэтому я отдаю все, что имею, и себя самого Господу Кришне, верховному и всемогущему. Он — мое прибежище.

Так, проявляя мудрость и утвердившись в знании Абсолюта, Мишра Махашая постепенно приходил в себя.

Среди вайшнавов Надии санньяса Шри Вишварупы вызывала смешанные чувства радости и скорби.

—Мы лишились общения со святым Вишварупой, Кришна забрал его. Он говорил только о Кришне, но теперь Его нет с нами! Мы тоже бросим все и уйдем в лес, чтобы не видеть больше греховные лица этого города! Люди погрязли в пороке и оскорбляют преданных. Сколько нам терпеть?! Никто не произносит святого имени Кришны. Мир обречен жить в иллюзии, предаваясь преходящим удовольствиям. Слыша о преданном служении, безбожники отвергают и осмеивают нас. «Что за радость поклоняться Кришне? — говорят они. — Вы живете в жалких условиях, прося милостыню даже на еду, вашим страданиям нет конца!»

Преданные вздыхали и соглашались между собой, что невозможно дальше жить в таком окружении. Пожалуй, все они уйдут в лес. Шри Адвайта утешал их:

—Я верю, вы обретете еще величайшее блаженство. Мое сердце полно такой радости, словно Господь Кришна явился на Земле. Идите и счастливо пойте святые имена, и очень скоро вы почувствуете, что Кришна рядом с вами. Вы примете участие в разных чудесных играх Господа, а я, Адвайта, стану, наконец, его чистым преданным!

Адвайта Ачарья всех вдохновил, и преданные стали петь Харе Кришна. И чем больше они пели, тем радостнее становилось у них на сердце. Господь Гаурасундара играл с соседскими ребятами, когда услышавл звуки киртаны. Забыв про игру, Он тут же побежал к дому Шри Адвайты.

—О Нимай, это Ты?! — удивились преданные. — Откуда Ты здесь взялся?

—Вы разве не звали Меня? — отвечал Нимай и снова побежал к Своим товарищам. Никто не узнал в этом мальчике Верховного Господа.

* * *

С того дня, как старший брат принял санньясу, Шри Вишвамбхара будто повзрослел. Неистощимый прежде на забавы и шалости, теперь Он даже и не вспоминал об этом. Большую часть времени Он проводил дома, рядом с отцом и матерью, стараясь облегчить их горе разлуки с Вишварупой. Учебники и книжки, во множестве хранившиеся в доме, занимали Его все больше — Нимай не расставался с ними ни на мгновенье. Он с ходу запоминал афоризмы и при случае превосходно декламировал их. Видя необычайные способности мальчика, люди радовались за Его родителей: «Шри Мишра и Шачимата обрели благословение Бога».

—Дорогой Мишра, — говорили они отцу, — как повезло тебе с сыном! Он такой разумный! Во всех трех мирах не сыскать более мудрого ребенка. Своими познаниями Он превосходит даже Брихаспати! О чем ни спроси — Он все что хочешь объяснит, да так, что опровергнуть Его никто не сможет!

Шачимата была счастлива, слушая похвалы сыну, однако Шри Мишра только мрачнел.

—Наш сын не останется домохозяином, — говорил он жене.— Вишварупа точно так же изучал писания. Из них Он понял, что мирская жизнь лишена смысла. Познав суть всех писаний, наш мудрый Вишварупа отрекся от мира и ушел в лес. Если Нимай будет так же читать, Он последует примеру брата. В Нимае вся наша жизнь. Что у нас еще осталось?! Если мы потеряем Его, мы попросту умрем. Поэтому незачем Ему дальше учиться. Лучше пусть будет неграмотным и остается дома.

—Но как Он сможет прокормить Себя, если останется неграмотным? — испугалась Шачимата. — Кто же захочет отдать свою дочь за неуча?

—Ты наивная дочь брахмана! — воскликнул Джаганнатха Мишра. — Разве ты не знаешь, что от Кришны все зависит? Он дает необходимое и поддерживает каждого. Господь Вселенной поддерживает все материальное творение. Кто обманул тебя, что материальным знанием можно прокормиться?! Кришна знает все — даже кому какая нужна жена, неважно, ученый ты или неграмотный. Господь Кришна всеведущ. Все это образование и родословные лишь подобие реальности. Посмотри на меня! Я, живой пример этого, стою перед тобой! Я достаточно образован — почему же тогда недостает еды в моем доме?! Есть люди, которые алфавита толком повторить не могут, и посмотри сама — тысячи пандитов стоят у их дверей с протянутой рукой. Значит, не образование поддерживает нас, а Господь Кришна, который поддерживает всю Вселенную.

Если человек ни разу в жизни не поклонялся лотосным стопам Говинды, даже живя в богатстве и покое, сможет ли он спокойно встретить смерть? Служа Господу Кришне с любовью и преданностью, мы, возможно, терпим бедность, зато без боязни идем в объятья смерти. Те, кто зависят от материального знания или богатства, лишены такого благословения.

Можно быть образованным, знатным и богатым, но без милости Господа Кришны никому не избежать страданий материального мира. И к богатым людям, живущим в роскоши, в должный час приходит мучительная болезнь. Это закон Верховного Господа. Пусть знатные и образованные, эти люди не знают истинного счастья! Разочарования и крах преследуют их, и я бы сказал, это тяжелее страданий отвергнутого людьми нищего. Пойми, все это — ничто. Чем больше богатства, тем сильнее запутывается человек в жизни. Не мучайся догадками, как Вишвамбхара прокормит Себя. Уверяю, Господь Кришна позаботится о Нем. Пока я жив, Нимай не почувствует и тени страданий. Господь Кришна — наше единственное прибежище. Почему ты не полагаешься на Него, ведь ты хорошая мать и целомудренная жена?! Одним словом, я думаю, Нимаю нет нужды учиться. Пусть лучше мой сын неграмотным сидит дома.

Приняв окончательное решение, Шри Мишра позвал сына:

—Нимай, с сегодняшнего дня Ты можешь не ходить в толу. Делай, что хочешь. Я готов исполнять любые Твои желания. Только оставайся дома и будь счастлив.

Шри Мишра поднялся и вышел из комнаты, а у Нимая в голове еще гудели его последние слова: «Ты можешь не ходить в толу...» — Он понял, что Его учеба закончилась.

Послушный воле отца, Нимай не ходил больше в толу, но Он был разочарован. Не зная, куда девать Себя от скуки, Он вернулся к прежним забавам, чему друзья Его весьма обрадовались. И что тут началось! Мальчишки пробирались в дома и рассыпали и проливали на пол все, что только могли достать. Целыми днями напролет Нимай носился по всей Надии, не возвращаясь домой до глубокой ночи.

Они накидывали на спину покрывала и, словно быки, бегали кругом, что всех очень забавляло. Заметив у кого-то на заднем дворе посадки молодых бананов, с наступлением ночи мальчишки пробирались в чужой сад. Никто не узнавал их в темноте, потому что они одевали свои покрывала. Встревоженный хозяин, видя в саду чьих-то быков, которые топчут и ломают его саженцы, громко звал на помощь, но пока собирались соседи, Нимай и Его друзья, словно тени, бесследно исчезали во мраке.

Иногда они завязывали снаружи двери дома, так что никто не мог выйти на улицу, даже по нужде. В доме поднимался переполох, двери срывались с петель от стука, а Нимай и Его друзья, смеясь, убегали. Подобные проделки продолжались днем и ночью, злодеяниям не было конца, потому что Шри Мишра больше ни в чем не ограничивал и не наказывал своего сына.

Однажды Шри Мишру позвали куда-то по делам, а Нимай, рассерженный, что Ему не позволяют учиться, забрался на кучу битых глиняных горшков позади дома. В таких горшках все навадвипские женщины готовили прасад для Господа Вишну. Использованные горшки вместе с остатками пищи выбрасывались на задворки, с дождями там опять все смешивалось с землей.

Сидя на куче черных от копоти горшков, словно на царском троне, Шри Гаурасундара очаровательно улыбался и смотрел по сторонам. Он напоминал золотую куклу с темными пятнами сладко пахнущего сандала и пасты агуру, потому что Его золотистое тело было вымазано сажей.

Кто-то из друзей побежал к Шачимате:

—Нимай сидит на куче грязных горшков!

Шачимата поспешила на задний двор.

—Я смотрю, Ты взялся за старые проделки?! Мой мальчик, это не лучшее место для отдыха! Ты такой большой, а так и не научился отличать чистое от грязного? Теперь Тебе нужно искупаться!

—Откуда Мне знать, что чистое, а что нет, ведь вы не разрешили Мне учиться! Я лишь неграмотный брахман! Необразованный глупец, Я и понятия не имею об этом. Для Меня все одинаково — не вижу разницы!

Нимай улыбался, продолжая сидеть на Своем «троне» из грязных горшков. Мать ответила:

—Ты сел в таком грязном месте, что я даже не знаю, как теперь Тебя отмыть!

—Мама, ты рассуждаешь, как ребенок. Здесь вовсе не грязно! Где бы Я ни появился, это место становится чистым. Со Мной приходят мать Ганга и все места паломничества. Чистое или нечистое — это плод мирского воображения. В Творце нет недостатков, как и в Его творении. Нас с детства учат одно считать чистым, другое — грязным, потому что этого требуют ведические ритуалы. Но если Я, Верховная Абсолютная чистота, коснусь грязи, неужели она не очистится?! На самом-то деле эти горшки не могут быть грязными, потому что в них готовили пищу для Господа Вишну. Посуда Господа Вишну всегда чиста, потому что Он очищает все, к чему прикоснется. Значит, даже с обычной точки зрения эта куча достойна поклонения. Все очищается, соприкоснувшись со Мной!

Рассмотрев этот вопрос с абсолютной точки зрения, Нимай стал безмятежно улыбаться, будто ребенок, развеселивший своим лепетом родителей. По правде говоря, никто не понял Его странной речи, но это не помешало снисходительно согласиться с Ним и даже посмеяться, пока Шачимата уговаривала Нимая пойти на Гангу искупаться. Однако Он не расставался со Своей кучей, и уже с мольбою в голосе она сказала:

—Иди скорей, Нимай, пока отец не вернулся домой!

Однако Нимай оставался непреклонным.

—Я не сойду с места, пока вы не позволите Мне учиться!

Шачимату окружили соседи:

—Почему вы запретили Нимаю учиться? Другие мучаются со своими сыновьями, а ваш мальчик Сам просится! Вам просто повезло. И какой враг посоветовал вам оставить Нимая неграмотным дураком? В чем Его вина?!

—Нимай! — позвали соседи, — Беги, малыш. Если с сегодняшнего дня Ты не начнешь учиться, можешь продолжать Свои разрушительные игры!

Но Нимай продолжал сидеть, одаривая собравшихся сладостной улыбкой. Всех охватило необъяснимое блаженство. Шачимата сама стащила Его вниз, но улыбка не исчезала с Его лица, подобного прекрасному голубому сапфиру. Пока Нимай отмывался, вернулся Шри Мишра. Шачимата рассказала ему про горшки:

—Наш сын хочет учиться! Он так шалит, потому что мы запретили Ему ходить в толу.

—Дорогой Мишра, — вмешались соседи, — ты очень возвышенная душа. Но кто посоветовал тебе запретить Нимаю учиться? Что Господь ни пошлет, все к лучшему, поэтому выбрось из головы свои тревоги и опасения и обучай сына. Тебе так повезло — мальчик рвется в толу. Выбери благоприятный день и одень на Нимая брахманский шнур, пусть начнет Свое образование.

—Все вы очень дороги мне, — улыбался Джаганнатха Мишра, — и я приму любое ваше решение.

Нимай тем временем играл и резвился во дворе. Узнав о согласии отца, Он радостный побежал за Своими книжками.

Через несколько дней после этого какой-то чистосердечный брахман угостил Нимая орехами бетеля (разновидность перца). Прошло немного времени, и Нимай почувствовал дурноту. Он позвал мать и сказал:

—Я возвращаюсь домой. Теперь этот брахман станет тебе сыном.

Нимай замолчал на мгновенье и неожиданно потерял сознание.

Перепуганные Шачимата и Джаганнатха Мишра подбежали к мальчику, стали брызгать воду Ему в лицо, а остатки влили в рот. Нимай начал медленно приходить в Себя, Он весь сиял трансцендентным блеском. Наконец Он открыл глаза.

—Мальчик мой, — говорил Джаганнатха Мишра, обмахивая Его, — разве Ты не знаешь, что орехи бетеля одурманивают голову? Мы предлагаем их божеству, но сами не едим. Мы не можем подражать Верховному Господу, ведь люди не обладают Его могуществом!

Нимай, отрешенным взором глядя на отца, медленно заговорил. Его голос был еще совсем слабым. Очень тихо Он сказал родителям слова, сладостнее которых им еще не доводилось слышать.

—Это Вишварупа хотел забрать Меня отсюда, чтобы Я тоже отрекся от мира. Но Я ответил Вишварупе: «У Меня беспомощные отец и мать. На кого Я их оставлю? К тому же Я Сам еще ребенок. Что Я знаю о жизни санньяси? Я хочу жениться и помогать Своим родителям. Тогда Господь Нараяна и Его супруга, богиня удачи Лакшми, будут довольны Мною». И Вишварупа вернул Меня обратно. Но напоследок Он попросил: «Тысячу раз поклонись за меня нашей матери Шачидеви!»

* * *

Вишвамбхаре уже исполнилось девять лет, и Шри Мишра решил наконец провести церемонию упанаяны — одеть на Нимая брахманский шнур. Он пригласил в дом астролога назначить благоприятный для этого день. Джаганнатха созвал друзей и родных, прося их благословений, а также пригласил Адвайту Ачарью, знаменитого знатока ведических ритуалов.

С большим восторгом гости стали собираться на праздник. Женщины пели молитвы и песни, прославляя Господа Кришну, а музыканты играли на мридангах, санаи и флейтах. Брахманы пели ведические гимны, а поэты слагали стихи во славу Господа. Дом Шачиматы превратился в обитель радости и счастья. Джаганнатха Мишра почтил брахманов орехами бетеля, сандаловой пастой, цветочными гирляндами. Деревенские женщины обменялись ярко-красной краской, и Шачи угостила их катечу, бананами и маслом, смешанным с куркумой. В сумерки под звуки раковин и радостные возгласы «Джая! Джая!» началась церемония адхи-васа. Брахманы читали благоприятные мантры, а площадной шут пел красивые песни. Другие брахманы благословляли Вишвамбхару по всем правилам шастр.

На следующее утро Джаганнатха Мишра совершил две важных церемонии, нандимукха и шраддха. Омыв стопы брахманам, он начал жертвоприношение. Планеты занимали самое благоприятное положение, месяц, день и час дарили благословения Господу Гауранге, который готовился одеть чудесный брахманский шнур. Это Сам Ананта-Шеша кольцом охватит золотистое тело Своего возлюбленного Господа.

Сначала Шачимата вместе с соседскими женщинами натерла тело Гауры маслом с куркумой, затем маслом амалаки смочила волосы, а потом омыла Его водами Ганги. Все это Шачимата делала с великим наслаждением.

Гонги, мриданги, раковины, караталы и другие музыкальные инструменты смягчали торжественность обстановки чудесной музыкой. Громовые удары дхаки (большого деревянного барабана) слышны были за милю вокруг, шенаи убаюкивали сердце, вины, флейты и пакховаджи (деревянные барабаны) сливались в общую гармонию звуков. Певцы и танцоры пели и веселились, а Вишвамбхаре брили голову. Он терпеливо сидел перед брадобреем и думал о том, что недалеко то время, когда Он отречется от мира ради проповеди славы святого имени, которое избавит людей Кали-юги от страданий. Эта мысль вызвала в мальчике трансцендентный восторг такой силы, что Его тело покрылось мурашками, волосы встали дыбом и напоминали золотистые цветы кадамба, острые, как шипы. Его округлившиеся глаза, полные сострадания, походили на распускающиеся лотосы, все тело сияло, как восходящее солнце. Гаурахари погружался в океан премы, и из Его груди вырвался невольный крик.

Все собравшиеся замерли, удивительное состояние Вишвамбхары повергло их в полное изумление. Брахманы-священнослужители стали обсуждать его между собой и пришли к выводу, что Гаурахари не обычный мальчик. Возможно, Он полубог. Однако ослепительное сияние, которое исходит от Него, говорит о том, что это не кто иной, как Сам Верховный Господь Говинда.

—Что мы знаем о качествах и поведении Верховного Господа? — сказал один. — Мы можем только предполагать.

—Послушайте, — сказал другой, — я не понимаю поступков Гауранги, но я знаю, что Он нисходит во имя освобождения обусловленных душ Кали-юги. Он устанавливает принципы религии, искореняет безбожие и дарует освобождение Своим преданным.

Цикл из четырех юг длится 12 тысяч лет по исчислению полубогов. Тысяча таких циклов складывается в один день Брахмы, который длится 4 300 000 000 земных лет. Столько же длится и его ночь. С наступлением ночи Брахмы происходит частичное уничтожение Вселенной, когда все покрывается водой, кроме высшей райской планеты — Брахмалоки. Брахма живет сто лет. Его месяц состоит из 30 дней и ночей, а год равен 12 месяцам.

В каждую югу Господь нисходит на материальные планеты, чтобы установить принципы религии, и принимает определенный цвет тела. В Сатья-югу воплощение Господа в облике Хамсы — белое, а предписанным способом поклонения становится совершение аскез. Юги сменяют одна другую, как времена года. В Трета-югу Господь принимает красный цвет тела и учит людей ягье, жертвоприношению. Но иногда в это время Он нисходит в облике Рамачандры и, наслаждаясь Своими непостижимыми играми, уничтожает демонов. Трансцендентное тело Господа Рамачандры имеет цвет свежей зеленой травы. Господь вступает в союз с лесными обезьянами и убивает Равану.

Поиск по сайту: