ТАЙНА ИДОЛОВ ИЛИ ЕЩЁ ОДНО ПОСВЯЩЕНИЕ

Вся эта странная история с фельдшером пронеслась в моём созна­нии за несколько секунд. Раньше, вспоминая её, я невольно ловил себя на мысли, что старый фельдшер рассказал мне то же самое, что и ба­бушка-шаманка. Он поведал словами призрака, по сути, о тех же ле­гендарных эндри или о квелях. Единственное, что меня смущало, так это мистическая упаковка повествования.

«А если её отбросить? - думал я. - Тогда речь пойдёт об одной и той же северной культуре. А также об одном и том же народе. Кстати, совершенно неизвестном старому фельдшеру».

Когда из Томска мне пришлось переехать в Сургут, я всерьёз стал думать о том, что хорошо бы поискать странных идолов. Тем более, что рисунок, где их можно найти, старик мне передал. Но на поиск у меня никак не оставалось времени. Всегда находилась какая-то сроч­ная работа, которую невозможно было оставить. Честно говоря, я до конца не смог поверить старику. Поэтому найти идолов мне хотелось не для того, чтобы освободить чьи-то несчастные души от гнева жре­цов-шаманов, а для того, чтобы убедиться самому, что они оставлены где-то в тайге людьми совершенно иной культуры. Естественно, о чёрном медведе, хранителе этих идолов, я тоже не думал. Тем более в тайге я бывал часто и никакие медведи на меня не охотились.

- Вот что, - обратился я к своим лохматым друзьям, - в эту осень остаёмся дома. Ни на какой промысел не поедем. Придётся вам проси­деть зиму в своей вольере. Но весной постараемся перебраться в Угут. Думаю, что это удастся. Меня директор Югаиского заповедника дав­ным-давно приглашает к себе на работу. Там хорошая тайга. Рядом с заповедником много и лося, и соболя. Но самое главное в том, что с Малого Югана мы организуем экспедицию на Кульёган. И постараем­ся найти земляную пирамиду со вкопанными в её склон идолами. Если она на самом деле существует, мы её обязательно отыщем.

Зверовые лайки, слушая меня, смотрели в глаза, и мне казалось, что они понимают каждое моё слово.

- Если же этой пирамиды нет - тоже хорошо! По крайней мере мы будем знать, что искать нечего, и старый фельдшер со мною некрасиво пошутил. Кстати, моя затея без вас может просто не осуществиться, - продолжал я свой разговор с собаками. - По легенде, пирамиду с идо­лами охраняет оборотень-медведь. Этот зверь будет пытаться убить вашего хозяина. И вам предстоит меня защитить. Это не простой ко­солапый, а очень коварный и страшный. Человек, только в медвежьем облике и таким как вы придётся нелегко.

Решение было принято! Вечером я написал письмо директору Юганского заповедника Игорю Кулешову, моему старому знакомому, и попросил его найти мне место в штате его ведомства. Через пару не­дель пришло от него послание, где Игорь предложил мне место в на­учном отделе. Теперь надо было благополучно доработать до весны, законсервировать свою квартиру и написать заявление на расчёт. В конце марта я был уже в Угуте. Маленький посёлок Угут, располо­женный на правом берегу Большого Югана, недалеко от устья речки Угутки, оказался очень живописным. Вокруг него раскинулся величе­ственный сосновый бор, рядом с ним чистое рямовое болото, а вверх по реке огромный старый кедрач. Директор заповедника нашёл для меня в качестве квартиры типовой старый хантейский домик. На пер­вый случай он вполне годился. Но было ясно, что зимовать в нём бу­дет туго. От такого жилья отказались даже ханты. Поэтому вместе с Игорем Кулешовым мы решили, что к зиме мне надо будет построить свой собственный дом. Кулешов, по моей просьбе, нашёл мне место под дом на берегу Югана, заплатил местным лесникам за лес, и с мая я взялся за строительство. Своим собакам рядом с домиком, где я жил, была возведена большая вольера. К тому же я часто их брал на строй­ку. Так что надолго мы не расставались. За собаками приходилось смотреть, потому что на нарядных чёрных лаек сразу же обратили внимание местные охотники.

- Смотри, чтобы не отравили, - предупредил меня Игорь. - Такое у нас иногда случается. Хороших собак не терпят, тем более при­возных.

- Они у меня декоративные, для красоты! - ответил я, смеясь.

- Опытных охотников не проведёшь, - покачал головой директор заповедника. - Они определяют собак по виду.

С мая месяца тихий Угутский край нарушила своим появлением Юганская экспедиция. Нефтяники прибыли из Сургуга внезапно на нескольких гигантских Ми-6 и сразу же занялись строительством сво­его экспедиционного посёлка. За два месяца рядом с Угутом были по­ставлены чехословацкие общежития У.Н.И.М.О., срублена большая баня. Стала работать мощная электростанция. Прошло немногим бо­лее полугода и население Угута удвоилось. Кто только в геологиче­ский посёлок ни приехал: несколько бригад азербайджанцев, нефтяни­ки из Татарии, Башкирии, Оренбургской области. Прибыли специали­сты из Белоруссии, Украины, Молдавии. Мало было своих - сибиря­ков: два-три тюменца и человек пять из Омска. В короткий срок власть на территории Угутского сельского совета стала принадлежать не ме­стному выбранному органу, а начальнику Юганской экспедиции Гря- зину и его замам. Такой вот тихий переворот сразу же отразился на местном населении. Молодые горячие парни из Украины и Азербай­джана с первых же дней своего пребывания взялись за наивных хан- тейских и местных русских девушек, а те, кто повзрослее и поопытнее, занялись интенсивной скупкой у охотников не сданной государству пушнины. Директор угутского отделения Сургутского КЗПХ Алек­сандр Логинов понимал, что теперь основное количество добытого со­боля окажется не у него, а у тех кто «дюже гроши любит». А потом самолётами улетит на Украину или в Молдавию. Но что он мог, этот несчастный директор пушно-меховой артели? Практически ничего. Таковы были новые реалии, и с ними приходилось считаться. Адми­нистрация Юганского заповедника во главе с Игорем Кулешовым хо­рошо понимала, что очень скоро заповедник окажется в положении осаждённой крепости. Вокруг него вырастут десятки буровых. И если не дай Бог под Юганским заповедником окажется нефть, то что его ждёт, ещё неизвестно.

Я наблюдал за всем, что происходило в посёлке и вокруг заповед­ника и торопился к зиме успеть построить свой дом. В него я хотел перевезти свою библиотеку и зимой засесть за чтение тех книг, список которых составил для меня дядя Ёша. Работа в заповеднике, которой я занимался, меня не угнетала. Она была достаточно интересной и за­нимала совсем немного времени. Параллельно с ней я, следуя совету бабушки Нюры, занимался сбором хантейских легенд и сказок. Снача­ла ханты меня сторонились. Но поняв, что я сибиряк и никакого отно­шения к деятелям экспедиции не имею, стали охотно мне их рассказы­вать. Я записывал местный фольклор в толстую коричневую общую тетрадь. Вскоре все угутские ханты хорошо знали: если Алексееч пришёл с тетрадкой, надо ему что-то рассказать, он уважает хантов. К тому же сам из Томской области - значит почти свой. Никто, ни рус­ские, ни местные ханты не догадывались, что по сути я веду двойную жизнь. Днём работаю в заповеднике, вечером рублю сруб своего дома, но всё это только фон, главное для меня был сбор информации о реках, впадающих в Кульёган. От малоюганских хантов я узнал, что на Куль- ёгане почти всё хантейское население давным-давно вымерло, а те, ко­го пощадила болезнь, переселились на Малый Юган, Вах и Ларьёган.

«Значит, всё-таки был фельдшер, - думал я. - Оспа и туберкулёз на Кульёгане свирепствовали. Осталось выяснить последнее: узнать имеются ли сведения о маячке? Местных угутских хантов на эту тему спрашивать было бесполезно. Если они что-то и слышали, то от лю­дей, которых сейчас уже нет, поэтому сослаться не на кого. Следова­тельно, лучше пожать плечами и сделать вид, что их это не касается. И тогда я рискнул: решил спросить директора заповедника. В Угуте он живёт давно, ханты его уважают, может он что-нибудь слышал? На мой вопрос охотятся ли малоюганские ханты в урманах Кульёгана Игорь Иванович просто сказал:

- Ни Киняминские, ни Сурлумкинские, ни Асмановские ханты на Кульёган никогда не ходят, хотя угодья там, я слышал, хорошие. По их убеждению, на притоках Кульёгана иногда маячит.

- Что это значит? - поинтересовался я.

- Говорят, что людей иногда по ночам преследуют души потеряв­шихся, - засмеялся Кулешов.

- Что за потерявшиеся?

- Те, которые якобы заблудились. Это, конечно, трёп. Я здесь полжизни прожил и не помню, чтобы хант или местный кержак поте­рялись. У одного малоюганского шамана я как-то спросил про маячку. И знаешь, что он мне ответил? - серьёзно взглянул на меня Игорь Иванович. - Что маячка - не ушедшие в потусторонний мир души лю­дей «аус-ях».

- Кого-кого? - переспросил я.

- «Аус-ях» - железных людей далёкого прошлого. Они, по хантей- ским преданиям, жили тогда, когда хантов здесь ещё не было.

Посмотрев на директора заповедника, я понял, что Игорь Ивано­вич в то что ему рассказал хантейский шаман, искренне верит.

- Это интересно, Георгий Алесеевич, хорошо бы с ней, с маячкой встретиться и самому понять о каких «аус-ях» идёт речь, - продолжил Кулешов.

- Неужели такое можно организовать? - не скрывая своего интере­са к странной легенде, спросил я его.

- Знаешь что, - поняв мои намерения, сказал директор. - Как только в Угуте появится Николай Кинямин из юрт Киняминых, что на Малом Югане, я тебя с ним познакомлю. Парень - молодец! После армии, без предрассудков. Вы друг другу понравитесь. В этом я уверен. Он тебе и про маячку расскажет и свозит туда, где она водится. Кстати, в заповедник должны на днях придти «Бураны» и «Казанки» с мотора­ми. Так что ставь рядом со своим домом ещё и гараж, - закончил он разговор.

И действительно, через неделю катером из Сургута пришли в за­поведник и снегоходы и мотолодки. Так я получил от своей админист­рации и «Буран», и с мотором «Вихрь-30» «Казанку 5-м». Теперь можно было и летом по воде, а зимой по снегу ехать куда угодно. Но из Угута я пока не торопился. По словам Кулешова, вот-вот в посёлке должны появиться Киняминские ханты. Те самые, охотничьи угодья которых доходят на востоке до Кульёгана.

И вот в середине июля вместе с директором заповедника ко мне на работу пришёл крепкий, красивый, молодой хант. Он был одет по- летнему во всё национальное: лёгкая суконная куртка, такие же штаны и на ногах, вместо традиционных сапог, кожаные лёгкие нырики.

- Знакомься! - представил гостя Игорь Иванович. - Это Николай Кинямин, один из лучших охотников нашего промхоза.

- Николай! - протянул мне свою руку молодой хант.

- Вы тут беседуйте, а я пошёл по делам, - раскланялся директор заповедника.

Я предложил Николаю сесть. По-быстрому вскипятил чай.

- Как будешь пить? - спросил я его. - По-купечески или как мы?

- По-купечески, - улыбнулся гость.

Я пододвинул ему заварку и спросил:

- До вас ещё экспедиция не добралась?

- Пока нет, но по плану через год-два собираются ставить буровую рядом с юртами, - вздохнул охотник. - Тогда нашим девкам - конец!

- Это почему? - поинтересовался я.

- Как почему? - удивился Николай. - Киняминские мужики все охотники, осенью пойдём на промысел. А буровики с водкой к доче­рям и жёнам... Они так всегда делают. И на Торум-Ягуне, и на Агане.

- Тогда оставьте кого-нибудь для охраны юрт!

- Буровики с него и начнут спаивать посёлок, - засмеялся охотник. - Он их сам и приведёт в наши дома.

- Вот так дела! - растерялся я. - Что же тогда делать?

- Пока не знаю, — попивая чай сказал мой новый знакомый. - Мо­жет уйти придётся.

-Куда?

- Или вниз, или вверх. Лишь бы подальше от буровых.

- Но у нефтяников под рукой вездеходы - ГТТ или газушки, - на­помнил я. - А то и вертолёты.

- Это так, - вздохнул охотник, - пока экспедиции не было, мы жи­ли хорошо. А сейчас не знаю, что будет.

- А если переехать на Кульёган? - посмотрел я на задумавшегося ханта. - Это уже Нижневартовский район и там нет никаких экспедиций.

- На Кульёган никто из наших не поедет, - сказал Николай. - Зна­ешь, как переводится с хантейского «Кульёган»?

- Откуда же мне знать? Я ведь не хант.

- Кульёган переводится как река духов. «Куль» - это злой дух или чёрт.

«Вот оно что? - подумал я про себя. - Оказывается даже реку хан­ты назвали по маячке. Однако пытались на ней жить...»

Не прошло и часа, как, поняв друг друга, мы с Николаем Кинями- ным стали друзьями. Я подарил ему ненужные мне бочки под топливо и поделился кое-каким нужным ему столярным инструментом. Он в свою очередь пригласил меня к себе в гости и пообещал познакомить со стариком-сказателем народных хантейских сказок...

Из беседы со своим новым товарищем я понял, что Николай ника­кой маячки не боится. Побаивается он только жадных до пушнины и молодых красивых женщин - работников буровых. Но больше всего меня обрадовало то, что Николай Кинямин - абсолютный трезвенник.

«Если так, то он человек вполне надёжный, - думал я про себя. - И не зря Игорь Кулешов мне его посоветовал. Умный директор всё, вы­ходит, обдумал. Какой же он молодец!»

Кроме Кинямина у меня появились ещё три друга. На этот раз из экспедиции. Одного звали Гриша, другого Федя. Оба парня оказались честные, простые и не привязанные, как молдаване или азеры к день­гам. Они приехали в Сургутский район, как говорится в известной песне - за туманом и за запахом тайги. Третьим мои другом оказался переселенец из Ирана, чистокровный перс по имени Бежан. Он прие­хал в Сургутский район зарабатывать и не скрывал этого. Но с другой стороны, Бежан не был жадным, давал всем без разбора взаймы, и по­рой сам забывал кому. Он был трудолюбивым, весёлым и не падким на местных девчонок. Один раз Бежан мне сказал:

- Я, Георгий, настоящий мусульманин. Предпочитаю жить по Ко­рану, а не по тому, как его истолковывают. А Коран говорит, что надо относиться к людям какой бы они ни были веры честно и справедливо, тогда и Аллах к тебе тоже расположится.

Все трое моих друзей после своей работы часто приходили ко мне, чтобы помочь со строительством. Благодаря им, мой дом уже к июлю был под крышей. Осталось сделать окна, двери и сложить печь.

Однажды, в разгар работы, ко мне подошли мужчина и незнакомая женщина.

- Антропологи из Москвы, - представились они. - Семья Яблоне­вых. Занимаемся обскими уграми. Нас послал к вам директор заповед­ника. Сказал, что вы тоже антрополог, хотя и не имеете специального диплома,

- Учился антропологии на дому, - улыбнулся я им. - У профессора Розова.

- У Василия Сергеевича? - оживились муж с женой. - Мы его хо­рошо знаем! Он из ТГУ.

- Разве вы не слышали, что в Томском университете больше нет кафедры антропологии? - спросил я их.

- Потому вы и учились у Розова в частном порядке? - спросила женщина.

- Совершенно верно, - спрыгнул я с лесов.

- Моё имя Пётр Данилыч, а её Татьяна Владимировна, - предста­вил себя и жену старший Яблонев. - Можно просто Петя и Таня.

- Моё имя Георгий или Юрий - всё равно, как вам больше понра­вится, - поклонился я гостям.

- В таком случае давайте сразу к делу, чтобы у вас не отнимать времени, - посмотрел на жену Пётр Васильевич. - У нас к вам такой вопрос, - обратился он ко мне. - Вы в Ханты-Мансийском округе жи­вёте несколько лет, и у вас должно было сложиться своё мнение отно­сительно антропологии местных угров. Нас интересует ваше мнение.

- Моё? - удивился я.

- Да, ваше, потому что мы читали обе ваши статьи на счёт генети­ческих связей телеутов с алтайцами.

- Но там больше генетики, чем антропологии.

- Тем не менее, без знаний полученных от Розова вы бы их не на­писали, - улыбнулась Татьяна Владимировна.

- Надо же, как мир тесен? - удивился я. - Вы даже мои статьи су­мели прочесть.

- Нам их порекомендовали умные люди. Ну а каково ваше мне­ние?

- Видите ли, я кранологическими измерениями не занимался, по­этому всё, что скажу, будет на глаз, - растерялся я.

- Это не менее важно, - подбодрила меня Татьяна Владимировна.

- На мой взгляд, у хантов единый антропологический тип до сих пор не сложился, - подумав, сказал я. - На некоторых реках живут хантейские семьи очень похожие на североамериканских индейцев. Эпикантус почти не выражен, горбоносые, высокие с длинными ко­нечностями и шеями. Таких хантов я встречал на Солыме. В других местах у местного населения преобладают монголоидные признаки: низкий лоб, выраженный эпикантус, короткая шея, и небольшой рост. Такие ханты живут здесь на обоих Юганах. Но есть среди них и такие, которые ничем не отличаются от нас русских. Хотя уверен, что рус­ских предков у них не было. Почему так, ещё не понял, - закончил я свой монолог.

- То же самое видим и мы, - сказал Пётр Данилыч. - И не можем понять, почему такая разница? Более всего удивляет типично европео­идный тип.

- Надо привлечь генетиков, - посоветовал я.

- В том-то и дело, что привлекли, - улыбнулась Татьяна Владими­ровна.

- Ну и что? — посмотрел я на антрополога.

- А то, что у хантов с европеоидными признаками даже кровь пер­вой или второй группы. И по генетике они типичные славяне или гер­манцы.

- Может всё-таки межрасовые гибриды? - спросил я.

- Возможно, - согласились антропологи. - Но вот в чём загвоздка. По легендам этой группы, они живут на Тромагане, Агане и Вахе, их далёкие предки пришли на эти реки, но не с юга, а с севера и тогда, ко­гда никаких новгородцев в Сибири ещё не было. Потому что в преда­ниях рассказывается об охотах на овцебыков и мамонтов. Сказания же остальных хантов и манси говорят, что их предки когда-то кочевали в степях и были кочевниками, как современные монголы или буряты.

- Вы рассказали мне удивительные вещи, - поблагодарил я своих гостей. - Я совсем недавно занялся местным фольклором, с этого мо­мента займусь ими вплотную.

- Только не торопитесь публиковать, - посерьёзнел Пётр Данило­вич. - Иначе можно накликать такую на себя беду, что и из заповедни­ка выгонят.

- На Луну что ли? - спросил я.

- И на Луну! Вы просто не знаете, какие в науке подводные камни.

- Запомните, - сказала Татьяна Владимировна. - Нас, историков, изо всех сил заставляют признать, что к востоку от Урала, на севере и в Сибири белой расы никогда не было. С Афанасьевской и Андронов- ской культурами наши контролируемые с Запада научные круги кое- как смирились, слишком много находок, от них никуда не денешься! Но всё, что касается севера Азии и Америки - настоящее табу! Арте­фактов здесь больше, чем в степях и на юге. Но среди болот в тайге отыскать их намного сложнее. К тому же, государство неофициально запретило ими заниматься.

- Как это? - не понял я.

- Очень просто - оно не финансирует такие изыскания и всё тут, - вздохнула Татьяна Владимировна. - Поэтому, чтобы вы не нашли, до поры до времени, придержите при себе. Афишировать не надо. В крайнем случае можете вызвать нас, - кивнула она на мужа. - Мы всё бросим и приедем.

- Хорошо, - сказал я. - Мне нужен только ваш адрес.

- Вот он, не потеряйте, - протянул мне заранее написанный листок бумаги Пётр Данилыч.

Ещё немного поговорив ни о чём, супруги Яблоневы удалились.

«Вот те раз! - думал я. - Оказывается в научных кругах тоже не всё ладно. Явный раскол. То, о чём говорил дядя Ёша Солганик. Эти двое представители параллельной науки. Пытаются грести против те­чения или что-то хотят понять для себя? Скорее последнее, иначе бы меня не предупреждали».

Перед своим отъездом Яблоневы ещё раз навестили меня и попро­сили посетить юрты Рускинские и Кочевые на Тромагане.

- И хорошо бы вам побывать на озере Пикуто, - добавила Татьяна Владимировна. - Вы там убедитесь в том, о чём мы вам говорили.

Я им пообещал, что когда-нибудь обязательно в тех местах по­бываю.

Всё это произошло через месяц после отъезда в Москву моих зна­комых антропологов. Рано утром ко мне на работу пришли двое не­знакомых хантов.

- Тут, Юра, вот какое дело, - сказал тот, что постарше. - Нас по­слали к тебе сказать, что надо похоронить людей.

- Каких людей? - спросил я. - Кто ещё умер?

- Умерли люди давно...

- Ничего не понимаю? Объясните толком! - потребовал я.

- В десяти километрах выше юрт Коганчиных обвалился яр, - на­чал свой рассказ незнакомец. - И из него показались деревянные долблёные гробы, а в них люди.

- Ну и что? Возьмите их и похороните по обычаю!

- Мы не можем их похоронить, - сказал хант помоложе.

- Почему? У вас что, рук нету? - возмутился я. - Ко мне, за два­дцать километров приехали, чтобы я чьи-то кости похоронил!

- Мы не имеем право хоронить тех людей потому, что это не хан­ты, - наконец закончил свою мысль старший посланник.

- А кто же они? Если русские, то идите в сельский совет, при чём здесь я?

- Они не русские и похоронены давно, когда ни хантов, ни русских на Югане ещё не было, - сказал хант помладше.

- Вот те раз! - вскочил я как ошарашенный. - Где это? Я сейчас же еду!

- Правая сторона Югана, перед юртами Каюковыми. Мы из этих юрт, поэтому тебя проводим, - обрадовались ханты.

- А кто вас ко мне послал? - спросил я.

Услышав мой вопрос, ханты тут же отвернулись.

«Непонятно, - подумал я. - Послал тот, который не хочет, чтобы я

его знал. Но по всему видно, человек, который меня понял. Оказыва­ется, я нахожусь под пристальным наблюдением. И кого? Кого-то из хантов! Чего не ожидал, того не ожидал! Чудеса да и только!» - сме­ялся я над собой, собираясь в дорогу.

Через несколько минут на двух дюральках я и два моих знакомых ханта помчались вверх по Большому Югану.

«Что же меня ждёт? - волновался я. - Неужели ханты не соврали? Может им показалось?»

За кормой ревела «тридцатка», впереди на полных оборотах мча­лась «Казанка» моих проводников. Но вот, наконец, и долгожданный яр! Ханты не соврали. Всё было так, как они мне рассказали. На песке у моих ног лежал разрушившийся от падения человеческий скелет.

«Кости почти чёрные! Сколько же им лет?» - пришла в голову мысль.

От колоды-гроба почти ничего не осталось, а из песка пустыми глазницами смотрел на меня абсолютно европеоидный череп!

«Надо же! - осмотрел я его. - Умеренно круглоголовый, высокий лоб, большие глазницы, выступающие носовые кости и абсолютное отсутствие скуластости! Типичный череп сармата, или скифа, а может киммерийца...»

Я стал осторожно вынимать из воды и песка разбросанные разроз­ненные кости. Молодые ханты увидев, что я занялся делом, пожелали мне удачи и поехали к себе в юрты. Через час я собрал почти весь ске­лет. Были потеряны фаланги пальцев рук и частично ног. Очевидно, их унесло водой. Но меня это не огорчило. Перебирая и просеивая руками песок, я извлёк из него бронзовый втульчатый наконечник!

«Тагарская культура! А может какая-то другая, ещё более древ­няя? - размышлял я. - Ведь тагарцы так далеко на севере не жили. Может усть-полуйская или потчевашская*? Но обе эти культуры представлены людьми уральской расы. Во всяком случае, так дока­зывают ортодоксальные историки. Но если я нашёл бронзовый нако­нечник стрелы рядом со скелетом европеоида, значит историки врут: и потчевашцы, и усть-полуйцы не могли быть с монголоидными при­знаками уральской расы. Хорошо бы отыскать ещё что-нибудь, - ду­мал я, копаясь в песке.

Наконец, мне повезло: мои пальцы нащупали бронзовую пряжку и ещё один наконечник стрелы. Больше я ничего не нашёл.

«Откуда же мог выпасть этот гроб со скелетом?» - взглянул я на вершину яра и вдруг увидел ещё две колоды-гроба, которые показа­лись из песка сантиметров на двадцать-тридцать.

От времени дерево колод почернело. Поэтому на белом песке их было хорошо видно. Но меня удивило другое: от колод до вершины яра было метров пятнадцать-двадцать!

«Они что, на такую глубину закапывали своих мертвецов? - пора­зился я. - Или здесь что-то не то?»

Почти по отвесной стене яра я вскарабкался на его вершину и стал его изучать. Хоть берег и был покрыт мелким сосняком, но мне всё равно удалось увидеть очертания упирающегося в реку огромного кургана. Длинного и высокого, точно такого, какие я видел на водо­раздельном болоте недалеко от поймы Тыма.

«Теперь всё ясно! Ханты абсолютно правы, их предками здесь и не пахнет, - обрадовался я своему открытию. - А скелет оказался в воде по причине подвижки реки. Когда-то курган стоял от Югана далеко. Но шли века или даже тысячи лет и река подступила к кургану и стала его мыть. Часть насыпи обвалилась и обнажила захоронение. С Югана курган кажется высоким яром. На самом же деле в этом месте яра ни­какого и нет».

Я опустился к своей лодке, положил мешок с найденными костями в шакшу. Завёл мотор и помчался стрелою в Угут.

Приехав в посёлок и вызвонив Яблоневых на переговоры, я кратко рассказал им о своей находке.

- Георгий Алексеевич, ждите, вылетаем, - послышался взволно­ванный голос из трубки Петра Данилыча.

Через два дня оба антрополога были уже в Угуте.

- Надеюсь, вы никому не рассказали о том, что нашли, - вместо приветствия, подавая мне руку спросил Яблонев.

- Нет, конечно! - улыбнулся я. - Знают только каюковские ханты, но у них принято помалкивать.

- Хорошо! А теперь покажите найденные кости, - стали доставать из чемодана свои измерительные приборы антропологи.

Я раскрыл мешок и вынув из него череп, поставил его перед учё­ными.

- Вот это да! - ахнула Татьяна Владимировна. - На вид череп киммерийца или сармата, аланы были более длинноголовы.

- Долихокефальное строение черепов указывает на южные гены. Этот, - указал на стоящий перед ним череп Пётр Данилыч. - Типич­ный представитель севера.

Через несколько минут антропологи измерили найденный мною череп и стали рассматривать остальные кости.

- Вот, посмотрите, - показала на какие-то еле заметные бурые пятнышки на костях Татьяна Владимировна. - Это ведь охра! О чём это говорит? Да о том, что покойника перед похоронами покрыли красной охрой. Часть краски осела на его костях. Обычай, который со­хранился со времён Верхнего палеолита! Причём, двадцать пять- тридцать тысяч лет назад он был распространён по всему северу Евра­зии. Вы, наверное, помните захоронения палеолитического князя в Сунгире? Его скелет тоже был весь покрыт красной охрой, - посмот­рела на меня Татьяна Владимировна.

- Взгляните, какой интересный наконечник стрелы, - показал жене мою находку Пётр Данилыч. - Похож на классический скифский. То­же втульчатый, но длиннее и тяжелее скифского.

- Какие же луки у них были, чтобы стрелять такими мощными стрелами?

- Думаю, мы их луки увидим, вернее то, что от них осталось.

- Из размытого кургана торчат ещё два гроба-колоды, - сказал я.

- Знаете что, коллеги, - смерил меня и жену своими пронзитель­ными глазами учёный. - О находке пока ни слова. Нас всё равно не поймут, а курган сравняют с землёй! И за одно могут начать по всей Сибири поиски таких вот родовых курганов. Для их уничтожения средства обязательно найдутся. Надо вот что сделать: взять одну-две косточки для радиоуглеродного анализа. Чтобы определить возраст. Это очень важно. А остальные кости предать земле. Лучше всего в том же родовом кургане, только с другой стороны, где не моет.

«Надо же, - подумал я. - Антрополог сказал то же самое на что на­мекали ханты. Их лидер видимо не лыком шит, знает что делать! Вот бы его отыскать?»

- Нам надо будет перезахоронить ещё два гроба, - напомнил я.

- Что же, перезахороним, - согласилась со мной Татьяна Влади­мировна. - Вскроем, посмотрим, сфотографируем и уберём подальше от реки.

- Подальше от злых и жадных человеческих глаз, - уточнил её муж.

- Мы пойдём уговаривать, чтобы вас отпустили, вашего директо­ра, - сказала Татьяна Владимировна. - А вы попробуйте найти где- нибудь палатку, лопаты и всё остальное.

- Игоря Ивановича уговаривать не надо, - засмеялся я. - Он чело­век с понятием, догадается без слов. Я к нему сам схожу. А что касает­ся палатки и лопат - всё это нас ждёт в лодке. Так что переодевайтесь и готовьтесь к поездке. А я сбегаю к Кулешову.

К размытому кургану мы подъехали под вечер. Наскоро поставили палатку, натаскали хворосту на костёр и направились изучать захоро­нения.

- Действительно, курган! - не переставал удивляться Пётр Дани- лыч. - Но громадный-то какой! Намного больше степных аналогов. Интересно, сколько же ему лет?

- По костям или по дереву колод узнаем, - успокаивала его Татья­на Владимировна.

Я показал, в каком месте был найден скелет, показал уцелевшие куски колоды.

- Похоже лиственница, - попробовал ногтем обломок гроба ан­трополог. - Но почему она всё-таки сгнила?

- Дело всё в песке, - показал я на склон. - Он выделяет что-то та­кое, что съедает любое дерево и кости. Скелет уцелел только благода­ря колоде.

Назавтра, забравшись на яр, мы выкопали из песка обе колоды- гроба. И с помощью верёвки и наскоро сооружённого ворота вытянули их на вершину яра. На всё это дело у нас ушло около четырёх часов.

- Ну что, готовь фотоаппарат! - обратился к жене Пётр Данилыч. - Будем вскрывать.

Я тоже достал свой «Зенит» и, подойдя к антропологу, взялся за крышку. Сначала верхняя часть колоды не шевелилась, пришлось приложить некоторое усилие. Но вот она поддалась и мы увидели раз­рушенное временем захоронение воина. В верхней части колоды ле­жал в согнутой позе на правом боку покрытый краской скелет. Рядом с его черепом виднелись груды каких-то мелких косточек. Очевидно, они когда-то были нашиты на одежде. Сбоку от скелета лежали остат­ки лука. Чтобы изучить их Пётр Данилыч осторожно перебрал паль­цами всё что уцелело. В этой позе и сняла его Татьяна Владимировна.

- Фотографии передашь в КГБ или в Академию наук? - спросил антрополог, поднимая голову.

- Ни туда, и ни туда, - улыбнулась она шутке мужа. - Фото сохра­нится для нашего семейного архива.

- А если кто в него залезет? - посмотрел на жену серьёзно Пётр Данилыч.

- И пусть попробуют доказать, что захоронение это прямых по­томков древних арктов. Скажем, одно из андроновских захоронений. Труп на боку, всё как надо.

Во время своей полемики муж с женой на секунду забыли, что они не одни. И теперь смотрели на меня, раскрыв глаза и не зная, что ска­зать.

- Понимаете, Георгий Алексеевич! - опомнилась Татьяна Влади­мировна. - Про арктов и что вот они, - показала она на скелет, - их прямые потомки, вы ничего не слышали.

- Да, конечно, - сказал я. - Мне в детстве медведь на ухо насту­пил.

- Это наше личное мнение, - дополнил её муж. - Не научное.

- А что значит научное? - спросил я. - Где муссируется несусвет­ная ложь? И эта ложь силовыми методами навязывается массам? Я знаю столько следов древней сибирской цивилизации потомков ариев, что вам и не снилось. В одном месте своими глазами видел и даже об­мерил двенадцать таких вот курганов. Целый некрополь! И даже по­бывал на развалинах сибирского города. Так что меня не бойтесь. Не сдам. И смеяться не буду, - закончил я.

Выслушав меня, муж с женой переглянулись. И переводя разговор на другую тему, Пётр Данилыч сказал:

- Лук-то сложно-составной. Из рога, дерева и сухожилий. Потому и наконечники такие тяжёлые. Андроновцы делали их из кремня. А эти бронзовые! Но по виду, время одно. Где-то три тысячи лет до н.э. Хотя точно может сказать только радиоуглеродный анализ...

Мы осмотрели наконечники стрел. Рядом с ними нашли изящный бронзовый топор и лезвие ножа.

- Нож и топор из чёрной бронзы, - заметил доктор наук. - Вот бы взять анализ всех этих изделий.

- Так возьмите, что вам мешает? - не понял я учёного. - Вы ведь в столице живёте. Это я - у чёрта на куличках!

- Ты, молодой человек, живёшь по сравнению с нами на свободе. Кто тебя контролирует? Кулешов? Да он сам такой же, как ты. А мы всю жизнь под микроскопом. Анализ, конечно, сделаем, но не в Моск­ве. Может в Болгарии или в Польше. Словом подпольно.

- А меня с ним познакомите? Простите за наглость, - спросил я историков.

- По тому, что ты нам сейчас рассказал, мы обязаны тебя с ним по­знакомить, - улыбнулись москвичи. - Мы видим, что ты наш союзник.

- Второй гроб вскрывать будем? - спросил я учёных.

- Наверное не стоит, - решили они.

- Зря беспокоить не надо. Керамика и в этом захоронении неплохо представлена, - осмотрела Татьяна Владимировна стоящие у ног ске­лета горшочки. Так что давайте будем хоронить.

Мы закрыли колоду и перенесли её на пятьдесят шагов в начало кургана. Потом там же оказался и второй гроб.

- А что будем делать со скелетом? - спросил я своих союзников.

- Хорошо бы что-нибудь соорудить для него наподобие гроба? - посмотрела на меня с надеждой Татьяна Владимировна.

- Из бересты пойдёт?

- Конечно! - обрадовалась женщина.

Я взял топор, нашёл старую трухлявую берёзу, без труда снял с неё кору и сделав из бересты что-то наподобие тубуса, наполнил его костями.

- Всё, думаю наши предки будут довольны, - закончил я работу. - Давайте предадим их земле.

- Мы только «за»! - отозвались доктора наук.

Через три часа интенсивной работы с перезахоронением было по­кончено.

- Если из кургана вывалятся ещё гробы, думаю ты и без нас спра­вишься, - сидя у горящего костра, заметил Пётр Данилыч.

- Надеюсь, что справлюсь, - кивнул я головой. - Дело не хитрое. Но может так случиться, что я скоро отсюда уеду.

- Это куда же? - глядя в огонь, спросил меня Яблонев.

- Сам пока не знаю, - пожал я плечами.

- А зачем дом строишь? - перешла на ты Татьяна Владимировна.

- Наверное, людям. Тем кто меня заменит.

- Вот оно что? Значит, ты намного серьёзнее, чем мы думали, - посмотрел мне в глаза Пётр Данилыч. - Вот что, с этого момента ты тоже с нами на «ты». Будешь «выкать», обидимся, - серьёзно сказал он. - А теперь послушай: есть в мировой политике круги, которые превратили науку в средство достижения цели. Эти круги, используя авторитет продажных учёных, не важно на Западе или у нас в СССР, стараются скрыть от общества то истинное прошлое, которое может превратить обманутых и забитых рабов в свободных людей. Нашей задачей является сохранение для будущих поколений истинного. Ты же знаешь: кто помнит прошлое, тот владеет и будущим. Мы, - кивнул на свою соратницу жену. - Являемся хранителями пути к будущему. Трудная задача, очень трудная, особенно в условиях тотальной лжи, но выполнимая! Надо только научиться беречь крупицы знаний. Не показывать их тем, кто может многие факты легко уничтожить. Ду­маю, что когда-нибудь наступит рассвет! Придёт наше время. И тогда всё, что мы накопим, станет достоянием всего человечества. И миро­вую историю придётся переписать заново! Грандиозная задача, но мы должны идти в этом направлении!

Стояла тихая летняя ночь. У воды суетилась мошка, звенели кома­ры. На небе горели миллиарды звёзд. А у пылающего костра сидели трое искателей истины и рассуждали о будущем человечества.

Через три дня антропологи укатили в Москву. А через полтора ме­сяца на моё имя в Угут пришла от них телеграмма: «две с половиной - три тысячи лет до н.э. Афанасьевское время. Вся бронза таймырская. Желаем успеха! Твои друзья Петя и Таня».

Поиск по сайту: