ПОСВЯЩЕНИЕ

15 марта днём я почувствовал непривычный зуд правой ладони.

«Кто-то должен приехать!» - обрадовался я.

Подсознание, таким образом, всегда давало мне знать о предстоя­щей встрече с кем-либо. Дав своему глубинному мысленный запрос, я вскоре увидел образ Лисака Павловича Каюкова.

«Значит, надо быть готовым», - заволновался я.

Повстречав после работы директора заповедника, я сказал ему, что должен на несколько дней уехать.

- С Богом! - кивнул мне Кулешов. - Только смотри не пропади. Захвати с собой лыжи. Сломается «Буран», на них выйдешь.

Я пожал ему руку и взялся за подготовку к встрече с шаманом. Привязал на нарту некогда подаренные мне эвенками камусные лыжи, бросил на них ватный спальник и положил на него топор.

«Вроде бы всё, - решил я про себя. - С топливом всё в порядке. Нагрузился до отказа. Одежда тоже у меня добротная. На этот раз хан- тейская, но не хуже оленьей эвенкийской. Продуть не должно».

Я сбегал в магазин, купил всё: и к чаю, и в дорогу. А когда закон­чил приготовления, отправился к своим друзьям белорусам в экспеди­цию. И Гришу, и Федю я застал вместе с Бежаном. Все трое сидели и просматривали подшивки «Северных просторов».

- Ну и как твои исследования? - поднялись они со своих мест об- радованно. - Неужели, ты решил отдохнуть? Наверное, книги всё-таки надоели? - засыпали они меня вопросами.

Когда я работал с информацией, чтобы не отвлекать, ребята наве­щали моё «логово» на берегу Югана редко. И увидев меня, пришедше­го к ним в гости, искренне обрадовались.

- С книгами на время покончено! - засмеялся я. - Завтра опять уезжаю. Так надо, хочу попросить кого-нибудь из вас подомовничать: посмотреть за домом и за собаками.

Услышав мою просьбу, парни переглянулись и заявили, что все трое будут жить в моём доме.

- Переезжайте завтра с обеда, где ключи, вы знаете, - обнял я всех троих.

«Интересно получается, - подумал я про себя. - Из всех работяг экспедиции эти трое - как белые вороны: не пьяницы и не забулдыги!

Предельно честные и передовики. И все трое - нездешние. Два блон­дина белоруса и один жгучий брюнет иранец. Но как все они друг на друга похожи! Вот, что значит один уровень духовности!»

Поблагодарив друзей, я вернулся в свой дом и, накрыв на стол, лёг в постель, чтобы успеть выспаться.

Глаза открылись сами собой. Я всматривался в темноту спальни и слушал тишину. Было такое чувство, что шаман где-то совсем рядом. Вот-вот раздастся стук в дверь и я услышу его голос. Пролежав в по­стели минут пять, я поднялся, зажёг свет и стал неторопливо одевать­ся. В это время до слуха долетел далёкий еле уловимый гул мотора. Чей-то «Буран» переезжал Юган.

«Лисак Павлович уже в посёлке, - сделал я заключение. - Через несколько минут он будет здесь».

И я поставил на плитку полный чайник. Гул мотора приближался. Вот он напряжённо забасил на крутизне яра и ворча стал приближать­ся вдоль улицы к моему дому.

Я распахнул дверь и в чём был выбежал за калитку. «Буран» ехал с выключенной фарой. Очевидно, шаман не желал привлекать к своему приезду лишнего внимания. Спрыгнув со снегохода, Лисак Павлович хлопнул по дружески меня по плечу и приказал:

- Немедленно иди в дом. Ты почему раздетый? Ну-ка давай домой. Морозюка какая, а он в майке! — стал возмущаться хант.

Пока я бегал домой и искал, что на себя накинуть, мой гость зата­щил в сенки два мешка мяса.

- Добыл лося в начале февраля и всё не с кем было тебе отправить, - извиняющимся тоном сказал он, показывая на привезённое.

- Что же ты делаешь, Лисак Павлович! - возмутился я. - Кто есть- то будет? У меня с осени столько рыбы, что не знаю, куда её девать! Одного язя сухого посола мешков с десяток и мохтика для собак све­жего - гора!

- Мясо для разнообразия тоже нужно, - сказал улыбаясь гость, входя в избу.

Шаман был одет по походному: в оленью малицу и высокие при­вязанные к поясу кисы. Одним движением он сбросил с себя покры­тую синим сукном верхнюю одежду и, подойдя к печи, стал согревать об неё свои озябшие руки.

- Шесть часов ехал, и дорога была хорошей, но устал, и руки стало сводить от мороза. Особенно правую, - пожаловался Лисак Павлович.

У тебя как - всё готово? - взглянул он на меня.

- Сначала горячий чай, хорошая еда, а потом о делах, - сказал я, наливая в кружку гостю кипяток. - У нас же один обычай, что у рус­ских и что у хантов: все вопросы после хорошего застолья.

- Понятно, - улыбнулся гость. - Сразу о делах даже негры не ве­дут разговоров.

Через несколько минут шаман уселся за стол и после кружки «ку­печеского чая» снова спросил о моей готовности.

Пришлось сказать ему, что национальный цветастый платок я ку­пил ещё осенью и с бензином тоже все в порядке.

- Заправим до отказа оба «бурана».

- Ну что же, хорошо! - кивнул головой шаман. - Тогда через час выступаем. Сейчас четыре утра, - взглянул он на стенные ходики. - Выйдем в пять или полшестого, будет в самый раз! Скажи, чем ты за­нимался всю эту зиму? - перевёл гость разговор на другую тему.

- Искал в доступной мне исторической литературе сведения о пяти великих сибирских империях.

- Ну и как? - спросил меня хранитель древних хантейских преда­ний. - Что-нибудь нашёл?

- Всё что ты мне тогда рассказал, является правдой, Лисак Павлович.

- Народная память никогда не врёт, Гера, а то, что ты нашёл, все­му, что от меня услышал, является научным подтверждением.

- Понимаешь, Лисак Павлович, благодаря твоей подсказке, я стал разбираться с экономикой племён сибирских ариев и понял, что их живучесть, сила и способность к переселению на огромные расстояния заключалась в её многоукладное™. Где скотоводство не противопос­тавлялось земледелию, а земледелие - рыболовству и охоте.

- Прежде всего рыболовству, - поднял руку шаман. - Твои предки были великими рыбаками, это они научили добывать рыбу первых хантов. Охота для них была не главным занятием. А насчёт скотовод­ства я скажу тебе вот что: железные богатыри не были мясоедами.

- Но тогда зачем они держали огромное количество коров и бара­нов? - удивился я.

- Мясо белые люди степи ели, - откинулся на спинку стула шаман. - Но разводили они скот не столько для получения мяса, сколько для получения молока. Вот в чём секрет. Молоко и молочные продукты составляли основу их питания с одной стороны, добыча рыбы с дру­гой, и с третьей стороны - выращивание ржи, ячменя, в том числе, и тибетского, проса и других культур. Ты же знаешь, сколько можно приготовить продуктов из молока. Даже из овечьего. Молочное произ­водство позволяет сохранить стадо. И в то же время быть сытыми. По­нимаешь?

- «И волки сыты, и овцы целы»! - констатировал я.

- Вот именно! - кивнул головой шаман, вставая. - Я согрелся, да­вай собирайся. Нам пора.

Через полчаса мы мчались на своих «Буранах» по спящему Угуту в направлении переправы. Впереди ехал снегоход Лисака Павловича, я держался за ним следом. Сначала наш путь лежал в направлении юрт Коганчиных, потом мы помчались на юрты Каюковых, но, не доезжая их, шаман свернул на какую-то другую бураницу и мы оказались в дремучем кедраче. До рассвета было ещё далеко, и как Лисак Павло­вич находил дорогу между деревьями в непроглядной темноте, для меня оставалось загадкой. Я изо всех сил старался не отставать. Но мне это удавалось с большим трудом. Примерно через час кедрач пе­решёл в высокоствольный старый сосняк. Стало заметно светлее. Те­перь дорога понемногу выпрямилась и то непомерное напряжение, с которым пришлось ехать через кедрач, мало-помалу исчезло. Рассвет нас застал в мелкаче.

«Наверное, это старая гарь, - подумал я. - Уж очень густой этот соснячок».

Но было видно, что «Буран» шамана едет сквозь него по прямой.

«Наверное мы на просеке, - отметил я. - Иначе сквозь такую ча­щобу на снегоходе не пробраться. Через пару часов езды по заросшей сосняком гари, когда совсем рассвело, «Буран» Лисака Павловича вы­ехал на чистое болото. На его кромке шаман остановил свой снегоход и жестом велел мне сделать то же самое.

- Всё, дальше пойдём пешком, снимай с нарт лыжи и бери свой платок, - скомандовал он.

Когда я сбросил на снег подарок эвенков и стал развязывать юк- сы*, хант сказал:

- Лыжи - целое состояние! Сколько веков прошло, а подобные ханты делать так и не научились. У нас хорошие подволоки, но без двойного изгиба и к тому же сделаны они не из ели, как твои, а из кед­ра. На твоих лыжах стоят лосиные жилы? - спросил он меня.

- Стоят, - кивнул я головой.

- На наших лыжах жил нет. Вот уже тысячу лет как пришли в тай­гу ханты, а настоящими таёжниками, так и не стали, - не то сожалея, не то, наоборот, радуясь, сказал шаман. Когда мы надели лыжи, Лисак Павлович, осмотрев мой подарок Юган-Ики, чётко проговаривая каждое слово, стал объяснять.

- Лабазы капища стоят за болотом на небольшой поляне. Я туда пойду первым, ты по моей лыжне отправишься через минут десять. Подойдёшь к открытому самому большому лабазу. Меня на священ­ном месте не будет. И ты меня не жди. Я тебе больше не нужен. Об­щайся с духом без посредника. Это традиция. Юган-Ики тебя ждёт.

- А что мне делать с платком? - посмотрел я на серьёзное сосредо­точенное лицо шамана.

- Перед кумиром будет стоять деревянная подставка с вырезанны­ми из корней дерева рогами оленя, - продолжил он своё объяснение. - На них ты увидишь несколько таких же, как твой платков. Они лежат в развилках рогов. Твоя задача, после общения с духом, положить свой платок на развилку сверху и вынуть платок снизу. В нижний пла­ток вложена сила духа реки мужа Сорни Най. Сколько он тебе её даст, не знаю. Но думаю, что достаточно. Всё понял? - спросил меня шаман после своего наставничества.

И не дожидаясь ответа, пошёл на лыжах через болото.

«О чём же мне говорить с духом?» - думал я.

То, что мне вскоре предстоит общаться с очень могущественной стихиалью[7], я осознавал. Но беда была в том, что я не знал о чём её просить. Да и надо ли просить сущность, которая и так знает все мои проблемы?

«Поблагодарю духа за оказанное доверие и наверняка хватит», - размышлял я.

Прошло десять минут и, как говорил Лисак Павлович, я отправил­ся по его лыжне через болото. И вдруг я почувствовал тормоз: ноги перестали мне повиноваться, а в грудь упёрлась какая-то неведомая сила! Меня стало толкать назад. Сжав зубы, я сделал шаг вперёд, но это мне стоило стольких усилий, что я покрылся потом.

«Смотри-ка ты, не хочет моей встречи с духом реки! - возмутился я про себя. - Не нравится! Но ведь ты меня всё равно не остановишь!»

И я сделал ещё шаг, потом ещё и ещё. Никакого сильного ветра на болоте не было, но я шёл по открытому пространству, как будто на­встречу мне дул ураган. Я падал на колени, снова вставал и опять за­ставлял себя идти вперёд. Кое-как добравшись до середины болота, я упал на снег и минут пять лежал в полной прострации.

«Что же делать? - размышлял я над создавшимся положением. — Может обратиться к предкам? Или вызвать на помощь дух хранителя? А может пора мысленно обратиться за помощью к самому духу Юга- на? В конце концов, я ведь к нему иду в гости».

Не придя к решению, я снова встал на ноги и опять полез грудью на невидимую силу.

«Всё-таки пройду! - твердил я сам себе. - Кишка у тебя тонка, удержать меня. Был бы ты сильнее, я бы с места не сдвинулся. А раз иду, значит, ты не так силён. И твой напор можно преодолеть».

Сколько мне пришлось тащиться через болото, я не знал. Как по­том сказал шаман, он дожидался меня более часа. Я думал, что за бо­лотом сопротивление только усилится, но ошибся. В лесу неведомая сила отступила. Переведя дыхание, я вышел по лыжне Лисака Павло­вича на снежную поляну, успокоился и стал готовым к общению с ду­хом. Передо мной стоял высокий с открытыми дверьми лабаз, а за ним огромный, более двух метров высоты, одетый в сак из чёрных отбор­ных соболей идол. Я подошёл поближе, чтобы разглядеть лицо куми­ра: горбоносое с тонкими губами и большими глазами, оно не походи­ло на лицо ханта или ненца. Голова кумира было явно европеоидной.

«Вот ещё одна загадка, на которую ответ найден, - подумал я про себя. - В прошлом даже Чернецов заметил, что хантейские идолы имеют явно европеоидные черты. Подойдя ещё ближе, я поприветст­вовал стихиалью поклоном и мысленно поблагодарил за оказанное высокое доверие. И вдруг, мне показалось, что в глазах идола мельк­нула добрая усмешка.

«Неужели, я не всё сказал? - возник вопрос в сознании. - Ну что ж, скажу то, что меня беспокоит, но не мысленно, а на словах».

Я отступил на шаг от лабаза и в лицо идолу, как живому человеку, сказал:

- Тебе, конечно, известно, что только что со мной на болоте было. Знаешь ты и то, что в лесу меня поджидает вселившийся в медведя Дух древнего шамана. Если ты ко мне хорошо относишься, то прошу тебя, дай силу мне выжить и выручить проклятых людей. Сколько ве­ков они ждут помощи, а никто им её дать не может.

Закончив свой монолог, я посмотрел в лицо кумира, и мне опять показалось, что идол на секунду ожил. Я увидел своими глазами кивок его горбоносой головы! Перестав всему удивляться и невольно покло-ившись кумиру, я подошёл к подставке с оленьими рогами и поло­жил свой платок на другие, лежащие на развилке деревянных рогов, такие же чёрные с яркими цветами платки. Потом из стопки достал нижний и, сложив, сунул его за пазуху. Отойдя на несколько шагов, я ещё раз поклонился кумиру и мысленно поблагодарил его за помощь.

Когда я переходил болото мне показалось, что вокруг него стали выть волки и раздались душераздирающие крики. Подойдя к «Бура­нам», я увидел сидящим на одном из них Лисака Павловича. Взглянув на меня, шаман встал и покачал головой:

- Я всего ожидал, Гера, но не такой реакции тёмного!

- Что ты имеешь в виду? - спросил я его.

- Ты вот что мне скажи, - не обращая внимания на мой вопрос, посмотрел мне в глаза Лисак Павлович. - Как так случилось, что уце­лело на болоте твоё сердце? Ты же не шёл, а полз! И сердце такую на­грузку вынесло?!

- Не знаю, - пожал я плечами. - Как-то оно у меня устояло. Хотя трудно было...

- Не трудно, а вообще невозможно. Но ты «концы» не отдал? То, что тебе удалось преодолеть не под силу ни одному человеку. Видел бы ты, что на болоте когда ты шёл, творилось! Я пытался тебе помочь, но где там! Укатало и меня, еле отдышался.

- Что же ты не обратился за помощью к Юган-Ики? - спросил я шамана.

- А ты почему не обратился? - задал он мне встречный вопрос.

- Наверное, потому что чувствовал свою силу.

- Но откуда она у тебя?

- Может оберег старой эвенкийской шаманки? - посмотрел я на Лисака Павловича.

- Оберег у тебя хороший, но не в нём дело. Кто-то тебя вёл, дру­жище! Раздвигая впереди твоих лыж всю их свору, - кивнул головой шаман на болото, - прорисовалась сущность необычайной силы. Ты хоть знаешь, кто это был?

- Не знаю! - растерялся я. - И представления не имею.

- Конечно, не имеешь, - засмеялся Лисак Павлович. - Если это был ты сам из будущего.

От слов шамана я растерялся.

«Я сам, да ещё и из своего будущего? Что за абракадабра?»

- Вот что, подожди меня здесь, я скоро вернусь, - снова вставая на лыжи, сказал Лисак Павлович. - Схожу за твоим подарком от Юган-Ики.

- Что это ещё за подарок? - спросил я.

- Увидишь, без него тебе не выжить.

Сказав загадочные слова, шаман направился к капищу. Через ми­нут сорок он вернулся с каким-то свёртком.

- Вот, забирай, оно теперь твоё, - подал он мне принесённое.

В руках у Лисака Павловича было старинное ружьё. Стволы из да­масской стали, массивные курки и красная из французского ореха ло­жа. Я взял раритетное ружьё в руки и прочитал золотыми буквами на­писанную на стволах надпись: «Его Величеству императору Россий­ской империи Николаю II от германского императорского двора. Мас­тер Берела 1903 год». Буквы еле видны, но читать их было можно.

- Как оно оказалось в Сибири, а не в музее? - посмотрел я на шамана.

- Наверное, досталось хантам от белогвардейцев, - улыбнулся тот. - Двенадцатый калибр, ружьё мощное. В нём сила Юган-Ики. С него можно убить чёрного медведя, с другого ружья - нет. И благодари за подарок не меня, а духа реки, - сказал шаман серьёзно.

-

Поиск по сайту: