ГЛАВА 3. Деймен открывает раньше, чем я успеваю постучать, и напряженно в меня вглядывается

— Как все прошло?

Деймен открывает раньше, чем я успеваю постучать, и напряженно в меня вглядывается. Не говоря ни слова, я прохожу в комнату, падаю на бархатный диванчик и скидываю сандалии. Деймен усаживается рядом. Отворачиваюсь, хотя обычно готова вечность провести, любуясь его четко вылепленными чертами. Высокие скулы, щедрые зовущие губы, волосы темной волной и густая бахрома ресниц…

Но сегодня я предпочитаю смотреть куда угодно, только не на него.

— Рассказала? — Он обводит кончиками пальцев контур моей щеки, легко касается ушка, и меня окатывает жаром, несмотря на то, что нас разделяет неизменная тончайшая энергетическая прослойка. — Кексик ее утешил, как ты надеялась?

Прихватывает губами мочку моего уха, спускается ниже по шее…

Я откидываюсь на подушки и закрываю глаза, притворяясь усталой, а на самом деле просто прячусь от его взгляда. Не хочу, чтобы Деймен угадал мои мысли, почувствовал мою энергию — тот странный, чужой пульс, что бьется во мне уже несколько дней.

— Не очень-то… — вздыхаю я. — Она его почти и не заметила. Наверное, стала такой же, как мы — причем сразу в нескольких смыслах.

Буквально кожей чувствую, как внимательно Деймен меня рассматривает.

— Нельзя ли чуть подробнее?

Пристраиваюсь поближе, закидываю ногу ему на бедро, дышу ровнее, окутанная теплом его энергии.

— Просто она… сильно продвинулась. И выглядит совсем как мы — знаешь этот противоестественно безупречный облик бессмертных? Даже мысли мои слышала, пока я не поставила щиты.

Я сдвигаю брови, мрачно качая головой.

— Противоестественно? Вот как ты о нас думаешь?

Деймену явно не по душе мои слова.

— Ладно, пусть не противоестественно… — Сама не пойму, откуда взялся такой эпитет. — Во всяком случае, необычно. Даже супермодели не выглядят идеальными постоянно. А что мы будем делать, если Хейвен в одночасье вытянется сантиметров на десять? Как мы это объясним?

— Так же, как и в твоем случае объяснили, — отвечает Деймен, сузив глаза. Похоже, его больше интересует не то, что я говорю, а то, о чем умалчиваю. — Скажем, что у нее случился рывок роста. Это, между прочим, и со смертными бывает.

Слабая попытка пошутить успеха не имеет. Я старательно разглядываю полки, уставленные первыми изданиями известных книг, абстрактные картины на стенах — в большинстве своем бесценные оригиналы. Конечно, Деймен почуял неладное — надеюсь только, не догадывается о масштабах. О том, что я лишь механически произношу нужные слова, а на самом деле все мысли заняты совсем другим.

— И что, она тебя возненавидела, как ты боялась?

Голос у Деймена ровный, размеренный, чуточку напористый.

Вот он передо мной: потрясающий человек, который любит меня четыреста лет и будет любить, сколько бы я ошибок ни наделала, сколько бы жизней ни испортила. Со вздохом закрываю глаза, сотворяю ярко-алый тюльпан и протягиваю ему — не только как символ нашей вечной любви, но и как награду победителю в заключенном нами пари.

— Ты был прав. Ты выиграл. — Я склоняю голову, вспоминая реакцию Хейвен на мои слова — точно такую, как он и предсказывал. — Она в полном восторге. Не знает, как меня благодарить. Чувствует себя, точно рок-звезда. Нет, вру — намного лучше. Как рок-звезда-вампир. Только улучшенной породы, без гадкой привычки пить кровь и спать в гробу.

Встряхиваю головой и невольно улыбаюсь.

— Мистическая нежить? — Деймена передергивает. Сравнение ему совсем не по вкусу. — Даже не знаю, как к этому относиться.

— О, полагаю, это следствие ее недавнего увлечения готикой. Со временем пройдет. Восторги не выдержат столкновения с реальностью.

— С тобой тоже так было? — спрашивает он, приподняв мне пальцем подбородок и заставляя смотреть в лицо. — Для тебя восторги тоже проходят — или, может, уже прошли? — Его чуткий взгляд улавливает малейшие перепады моего настроения. — Не потому ли тебе вдруг стало тяжело на меня смотреть?

— Нет! — Отчаянно мотаю головой, понимая, что попалась. — Просто я… очень устала. Нервное напряжение последних дней…

Прижимаюсь еще теснее, прячу лицо у него на плече, рядом со шнурком от амулета. То самое нервное напряжение, колючее, изматывающее, мало-помалу отступает. Жадно впитываю горячий мускусный запах.

— Почему так не может быть всегда? — шепчу я, а на самом деле думаю: «Почему я не могу быть такой всегда? Все время так чувствовать?»

Почему все изменилось?

— Может, — поводит плечом Деймен. — А почему нет?

Отодвигаюсь, вскидывая на него взгляд.

— Ну, я готова назвать по крайней мере две вполне убедительные причины.

Киваю в сторону лестницы, по которой уже сбегают Роми и Рейн, кошмарные двойняшки, доверенные на время нашей заботе. Одинаковые внешне: прямые темные волосы, зигзагом подстриженные челки, бледная кожа, большущие темные глаза, — и притом в одежде полная противоположность. Роми нарядилась в розовый махровый сарафанчик и пляжные шлепанцы в тон, а Рейн босая, вся в черном, и на плече у нее сидит наш черный котенок по имени Селена. Обе встречают Деймена сияющими улыбками, а на меня косятся довольно враждебно. Все как обычно — хотя бы это не меняется.

— Постепенно все наладится.

Деймен сам хочет в это верить и меня старается убедить.

— Нет, не наладится, — вздыхаю я, нашаривая сандалии. — Хотя их тоже можно понять.

— Уже уходишь?

Я киваю, пряча глаза.

— К обеду придет Муньос. Сабина хочет, чтобы мы познакомились поближе. Ну, в смысле, по-родственному, а не как учитель и ученица.

Пожимаю плечами, внезапно сообразив, что надо было и Деймена пригласить. В сущности, ужасно невежливо его не позвать. Но присутствие Деймена в доме нарушило бы мои дальнейшие планы на вечер. Те, о которых он, может, и подозревает, но убедиться своими глазами ни в коем случае не должен, особенно после того, как столь недвусмысленно высказал свое отношение к моим экспериментам с магией.

— В общем, ты понимаешь…

Понятия не имею, что говорить дальше.

— А Роман?

Глубоко вздыхаю, наконец встретившись с ним взглядом. Вот оно, то, от чего я так старалась уклониться.

— Ты предупредила Хейвен? Рассказала ей, что он сделал?

Я киваю, вспоминая заранее подготовленную речь — я репетировала ее в машине, пока ехала сюда. Допускаю, что Хейвен — наш единственный шанс добыть у Романа необходимое.

— И?

Позволяю себе слегка прокашляться.

А Деймен ждет, на его лице — шестисотлетнее терпение. Я открываю рот… И не могу выговорить ни слова. Он слишком хорошо меня знает. В конце концов я ограничиваюсь глубоким вздохом. Слова не нужны. У меня все и так на лице написано.

— Понял.

Деймен кивает. В его голосе нет осуждения, и меня это немного разочаровывает. Я-то сама себя осуждаю, почему же он — нет?

— На самом деле все не так, как ты подумал, — начинаю я. — Я правда пробовала ей объяснить. Она ничего не хочет слушать. Ну, я и решила — а какого черта? Если Хейвен все равно намерена общаться с Романом, почему не попросить, чтобы она при случае стащила для нас противоядие? Я понимаю, ты считаешь это неправильным, а по-моему, тут нет ничего особо страшного.

Он смотрит на меня спокойно, по лицу ничего не прочтешь.

— И кроме того, мы действительно не можем доказать, что он позволил бы ей умереть. Противоядие было у него под рукой, он просто не сомневался, какой выбор я сделаю. Даже если бы я поступила иначе, откуда мы знаем, что он не дал бы ей эликсир? — Сама не верю, что привожу Хейвен доводы, которые совсем недавно меня так возмущали. — Может, он потом еще и воспользовался бы ситуацией, чтобы обернуть дело в свою пользу. Сказал бы, что мы бросили ее умирать, и настроил бы Хейвен против нас! Ты об этом не подумал?

— Нет. Не подумал.

Деймен прищуривает глаза, его лицо мрачнеет.

— Я же не оставлю все как есть, я буду присматривать, чтобы с ней ничего не случилось! Пойми, у Хейвен есть свобода воли, мы не вправе за нее решать, с кем ей дружить. Как говорится, со своим уставом…

— А романтические чувства Хейвен к Роману ты учитываешь?

Отвечаю, скрывая свою неуверенность:

— Если помнишь, у нее и к тебе в свое время были чувства. Только быстро прошли. А еще был Джош — Хейвен считала его своей судьбой, а потом бросила из-за котенка. Сейчас она может себе позволить выбирать, кого захочет… — Умолкаю на мгновение и тут же продолжаю, пока Деймен не успел вставить слово: — Наверняка Роман постепенно потеряет в ее глазах свое очарование и передвинется в хвост списка. На самом деле Хейвен вовсе не такая ранимая, какой кажется.

Я встаю, давая понять, что разговор окончен. Что сделано, то сделано; не хочу, чтобы слова Деймена заставили меня еще больше сомневаться в правильности собственной позиции.

Деймен колеблется, приглядывается ко мне и вдруг, поднявшись одним плавным скользящим движением, за руку ведет меня к выходу и у двери прижимается губами к моим губам. Припав друг к другу, мы плавимся в поцелуе и длим его, сколько хватает дыхания. Никто из нас не хочет отодвинуться первым.

Я льну к Деймену. Тонкая прослойка энергии, неизменно разделяющая нас, не может скрыть очертаний его тела. Широкая грудь, впалый живот… Каждым своим дюймом он так тесно сливается со мной, что уже невозможно отличить, где он, где я. Если бы этот поцелуй мог совершить недостижимое — стереть мои прошлые ошибки, нынешние непонятные чувства, прогнать черную злую тучу, что неотступно следует за мной…

— Мне пора, — шепчу я, первой разрушая чары.

Мучительный жар напоминает о том, что большего нам пока не позволено.

Деймен вернулся в дом, а я уже сижу в машине, когда появляется Рейн, по-прежнему с Селеной на плече, а за ней — вторая близняшка, Роми.

— Нынче ночью, — сурово объявляет Рейн, — луна входит в новую фазу.

Больше слов не требуется. Мы и так понимаем, что это значит.

Я включаю задний ход, готовясь вывести машину на дорогу. Рейн в последний момент добавляет:

— Ты знаешь, что надо делать? Не забыла еще наш план?

Снова киваю. Ужасно противно от них зависеть. Близняшки теперь до конца жизни будут мне припоминать мой неудачный опыт.

Уезжаю, а вдогонку несутся их мысли, ввинчиваясь в мозг: «Магию нельзя применять в корыстных, эгоистичных целях. Карма обязательно отплатит, причем в тройном размере».

Поиск по сайту: