Глава 27. ЛИЦО В НЕБЕ. ШИФРЫ. ПЕРВЫМ ДЕЖУРИТ ИМНАК

Мы стремительно продвигались на север.

Мы на четыре ночевки ушли от первого снежного убежища, в котором пережили нападение стаи слинов.

Наш слин мало-помалу успокоился, но лапы мы его на всякий случай не развязывали. Морду, однако, распутали, чтобы он мог есть. В первом убежище мы заночевали. Когда проснулись, почти вся стая разбрелась. Имнак спрятал нож. Пять слинов топтались неподалеку, обнюхивая разбросанные по снегу кости и злобно поглядывая в нашу сторону.

Мы запрягли нашего слина в сани и двинулись на север. Дикие слины затрусили следом, не приближаясь, однако, ближе чем на половину пасанга. Время от времени мы их видели. Наш слин на них больше не реагировал, приступ атавизма миновал.

– До чего же ленивые твари, – ворчал Имнак. – Нажрались, но про нас на всякий случай не забывают. А ведь могли бы поднять снежного боска, загнать морского слина или поискать по пещерам впавших в спячку лимов.

– Ты прав, – откликнулся я.

– Нет, ты посмотри на них, – не унимался краснокожий. – Полюбуйся, не отстают ни на шаг. Стыдно, должно быть.

– Конечно, стыдно, – подтвердил я.

– Ни один уважающий себя слин не станет бежать за человеком.

– Это точно, – согласился я.

– Надо преподать этим ленивым и грязным тварям хороший урок, – сказал Имнак.

– Сомневаюсь, что они позволят нам приблизиться, – произнес я. – Разве что когда проголодаются, но тогда они сами подойдут к нам.

– Тогда будет поздно, – заметил охотник. – Голодные слины опасны. А их все-таки пятеро.

– Согласен, – кивнул я.

Без убежища отбиться от пятерых слинов было чрезвычайно трудно. Нападая стаей, слины инстинктивно берут добычу в круг. Убежище сбивает их с толку. Его форма не пробуждает природные охотничьи инстинкты. Лучшее, что мы могли сделать, оказавшись застигнутыми врасплох, – было встать спиной друг к другу и принять последний смертный бой с безжалостным и свирепым противником.

Перед тем как улечься спать в очередном наспех сложенном убежище, Имнак вытащил из мешка несколько пластинок китового уса, доставшихся нам после того, как удалось загарпунить черного кита ханжера. Он захватил их с собой из постоянного стойбища. Для чего – я еще не знал.

– Что ты делаешь? – спросил я.

Имнак трудился при свете факела.

– Смотри, – сказал он.

Взяв кусок китового уса длиной дюймов пятнадцать, он заточил ножом оба конца. Затем он с огромными усилиями, но очень осторожно согнул ус, сведя заточенные под иглу концы вместе. Потом краснокожий туго стянул получившийся круг жилами табука. Я представил, что произойдет, если жилы вдруг лопнут, и на всякий случай отодвинулся.

– Отложи подальше, – сказал я Имнаку.

Охотник смастерил несколько кругов, после чего нарезал мясо крупными кусками и в, каждый кусок засунул по кругу. Выйдя из убежища, Имнак разбросал мясо и вернулся.

– Теперь можно спать, – объявил он.

– Ведаешь ли ты, что творишь? – спросил я краснокожего.

– Хочешь жить? – вопросом на вопрос ответил он.

– Хочу, – сказал я.

– Тогда не спорь. Либо мы, либо слины.

В ту ночь я долго не мог заснуть. Неожиданно снаружи раздался дикий, пронзительный визг раненого зверя. Очевидно, желудочный сок растворил жилы табука.

– Что это? – испуганно воскликнула Арлин.

– Ничего, спи, – сказал я.

* * *

Мы продвигались на север.

Слинов больше не было. Первый из пятерых погиб две ночевки назад. Оставшиеся четверо сожрали его вместе со шкурой. Еще двое, очевидно, пресытившиеся мясом, отвалили куда-то в сторону. Два слина по-прежнему шли за нами. Вчера, или одну ночевку назад, Имнак бросил на санный след еще один кусок мяса с китовым усом внутри. Более агрессивный из увязавшихся за нами слинов первым набросился на приманку. Он подох через один ан, до последней секунды продолжая бежать по нашему следу. Второй, более осторожный слин, присел возле собрата и терпеливо ждал, когда тот перестанет дергаться. Затем он приступил к пиршеству. Сегодня Имнак бросил на след еще один, последний кусок мяса. Спустя несколько часов раздался протяжный, жалобный визг смертельно раненного зверя.

Имнак торопливо развернул сани.

– Поспешим! – весело воскликнул охотник. – Это наше мясо!

Когда мы подъехали, животное неподвижно лежало на снегу. Из широко раскрытых глаз текли и тут же замерзали слезы. Очевидно, боль была невыносимой. Слин никак не отреагировал на наши копья.

* * *

– Пора строить убежище, – объявил Имнак.

Мы нашли подходящую глыбу льда и принялись вырубать из нее блоки нужных размеров. На иннуитском подобные строения называются «иглу», хотя иногда этим же словом называют обычный чум.

Вскоре постройка была закончена, и Имнак забрался внутрь.

Девушки уже готовили ужин.

– Кажется, от слинов мы избавились, – сказал я.

– Да, так далеко на север они не забредают, – согласился охотник.

– Тогда чего нам бояться?

– Не забывай, что это край ледяных зверей, – произнес он.

Я выбрался из иглу. Снаружи небо переливалось полосами неровного света. Казалось, гигантский желто-зеленый занавес колышется на высоте нескольких сотен миль. Подобное атмосферное явление объясняется тем, что электрически заряженные частицы бомбардируют верхние слои атмосферы. Между тем для этого времени года подобное явление было весьма необычно.

Я позвал Арлин. Вместе с ней вышла и Одри. Некоторое время мы молча любовались причудливыми переливами света, потом я напомнил рабыням, что пора заниматься делами.

Спустя час, лежа в моих объятиях, Арлин прошептала:

– Как это было красиво! Как, оказывается, прекрасен север!

– Да, – сказал я. Вокруг царило спокойствие и безмолвие полярной ночи.

– Что это? – вдруг резко спросила рабыня.

– Имнак? – позвал я.

– Я слышал, – проворчал охотник.

Мы замерли. Некоторое время не доносилось ни звука. Потом снег снова заскрипел. Кто-то приближался к нашему иглу.

– Слин? – прошептал я.

– Слушай, – отозвался краснокожий.

– Это слин? – спросила спустя несколько минут Арлин.

– Нет, – ответил я, – Он ходит на двух ногах.

Вскоре шум затих. Я слышал, как Имнак засунул нож в ножны. Я тоже спрятал оружие.

– Посмотрю, что это, – сказал я, натянул верхнюю парку и полез по ледяному тоннелю на выход.

Тоннели в иглу заменяют двери. Они позволяют сохранить тепло. Делают их достаточно широкими, чтобы не порвать о ледяные зазубрины рукавицы или одежду. На севере это немаловажно. Иголки и нитки важны здесь не менее ножей и гарпунов. Широкие тоннели позволяют также выходить из жилища с оружием наготове. В краю диких и опасных зверей это обязательное условие для любого жилья.

Позади меня полз Имнак. Добравшись до конца тоннеля, я тихонько сдвинул в сторону прикрывавший вход ледяной валун. Иглу никогда не закрывают наглухо, свежий воздух должен поступать постоянно, тем более когда внутри горит огонь.

Сжимая в руке нож, я осторожно выбрался наружу. Следом за мной, также с ножом в руке, появился Имнак.

Кругом царила тишина.

Рабыни, вначале Поалу, потом Арлин и Одри тоже выбрались из убежища.

Было тихо, пустынно и очень холодно.

Северное сияние по-прежнему переливалось на небе.

Мы с Имнаком обследовали ближайшую территорию.

– Ничего нет…

– Я тоже ничего не вижу, – отозвался краснокожий.

– Но что-то же было! – воскликнул я. – Не могло же нам показаться.

– Нашли следы? – спросила Арлин.

– Нет.

– Лед слишком твердый, – произнес Имнак.

– Но что-то же было! – сказал я.

– Конечно, – отозвался охотник.

– Может, это был ветер? – предположила Арлин.

– Нет, – сказал я. – Я явно слышал шаги.

– Аййи! – завопил вдруг Имнак, показывая вверх. Арлин завизжала.

Из дрожащих на небе желто-зеленых полосок вдруг проступила гигантская морда кюра.

Имнак застыл на месте, Одри закрыла лицо руками, а Арлин вцепилась мне в руку.

Ошибки быть не могло. Над нами повисла невероятных размеров морда кюра. Глаза зверя горели, казалось, что внутри черепа пылает пламя. Ноздри раздувались, из пасти торчали клыки. Затем губы кюра растянулись. Казалось, зверь собирается довольно облизнуться. Уши прижались к черепу, и в этот момент морда потускнела и исчезла. Последними пропали глаза. Прежде чем уши успели прижаться к голове, я заметил, что одно из них, левое, было наполовину оторвано. Наконец погасли и глаза. На небе мерцали далекие, холодные звезды и переливалось желтоватым пламенем северное сияние.

– Что это было? – прошептала Арлин.

– Это был тот, кому ты служила, – ответил я.

– Не может быть! – в ужасе воскликнула девушка.

– Надеюсь, теперь мы точно повернем обратно, – пробурчала себе под нос Поалу.

– Не повернем, – сказал Имнак.

– Хочешь сказать, что для тебя это не знак?

– Знак.

– Значит, надо поворачивать!

– Нет.

– Разве это не знак, что надо поворачивать?

– Нет.

– Тогда что это за знак? – не унималась девушка.

– Это знак того, что поворачивать назад поздно.

– По-моему, ты прав, Имнак, – сказал я и посмотрел на небо.

Поворачивать назад было действительно поздно.

Я улыбнулся. Вот я и дошел до страны Зарендаргара, до логова моего злейшего врага. Безухого.

– По-моему, Имнак, скоро я найду того, кто мне нужен.

– Кажется, он тебя уже нашел, – отозвался охотник.

– Может быть, – согласился я.

– Давай вернемся, господин! – жалобно произнесла Арлин.

– Я из касты воинов, – напомнил я.

– Но подобные вещи сильнее самой природы.

– Может, сильнее, а может, и нет, – пожал я плечами, – Посмотрим.

– Пожалуйста, – канючила рабыня. – Давай вернемся, господин!

– Я из касты воинов, – повторил я.

– Ты можешь погибнуть.

– Это предусмотрено Кодексом, – сказал я.

– Что такое Кодекс?

– Это ничто и это все. Пустой звук и стальное сердце. Чепуха и огромный смысл. Разница. Без Кодекса люди превратились бы в кюров.

– Кюров? – удивленно повторила она.

– Зверей. Таких, как ледяные звери, и даже хуже. Как эта морда в небе.

– Но ты же не обязан жить по Кодексу?

– Однажды я его нарушил, – сказал я. – И больше этого делать не намерен. – Я посмотрел на девушку, – Пока человек стоит, он не знает, что такое падение. И, только упав, начинаешь понимать, что значит держаться на ногах.

– Никто и не узнает, что ты нарушил Кодекс, – прошептала рабыня.

– Я узнаю, – произнес я. – Я – мужчина из касты воинов.

– Что значит быть из касты воинов? – спросила она.

– Это значит жить по Кодексу. Тебе, наверное, кажется, что воин должен быть сильным, ловким, носить оружие и уметь с ним управляться? Все это – не главное.

Девушка завороженно смотрела на меня.

– Главное – жить по Кодексу.

– Забудь о нем, – сказала она.

– С рабынями говорить о Кодексе бесполезно, – сказал я. – На колени!

В глазах Арлин промелькнул страх, она поспешно опустилась на колени.

– Пожалуйста, прости меня, господин! – запричитала она. – Умоляю тебя, не убивай меня!

– Ползи в убежище, – презрительно бросил я, и она поползла по снегу, темное пятно в серебряном свете трех лун.

– Прошу тебя, не убивай ее, – произнесла Одри, опускаясь передо мной на колени.

Имнак залепил ей в ухо, и рабыня повалилась в снег.

– Он сделает с ней то, что найдет нужным, – пояснил охотник.

– Конечно, господин, – пролепетала девушка и поспешила за своей подругой. Следом за ними в иглу забрались Поалу и Имнак.

Я бросил последний взгляд на небо, на неверные, дрожащие огни, и тоже полез в убежище.

Арлин уже сбросила меха и стояла обнаженная на коленях возле моего ложа.

– Девушка просит прощения, – При моем появлении она прижалась лицом к полу.

Гнев мой мгновенно испарился. До чего же хитрая и услужливая девка! Плутовка быстро смекнула, что, демонстрируя полную покорность и раскаяние, можно быстро добиться прощения.

Очень скоро она уже постанывала в моих объятиях.

– Тебе понравилось, господин? – заботливо поинтересовалась она.

– Понравилось, – сказал я.

– Мне тоже.

Рядом повизгивала от удовольствия Поалу. Затем я услышал, как Имнак поднялся с ложа.

– Что случилось? – спросил я.

– Нас может подстерегать опасность, – ответил он. – Надо выставить часового.

– Хорошая мысль, – согласился я.

– Я пойду первый, – сказал краснокожий.

Поалу недовольно заворчала, они еще немного повозились, после чего охотник выбрался из иглу.

Поалу и Арлин уснули.

До меня донеслись всхлипывания Одри.

– Ко мне никто не прикасается, – плакала девушка.

– Спи! – приказал я.

– Да, господин, – вздохнула она.

Почему-то я почувствовал себя ужасно усталым. Хорошо, что Имнак заступил на пост первым. Я мог спать и ничего не бояться.

Поиск по сайту: