Британия, Франция, Германия и Швейцария — сколько нужно дырок в сыре?

Каждая европейская страна устроена по-своему, и у каждой своя национальная идея. Или идеи. Поскольку, как уже сказано выше, многие из этих стран по дороге прихватили и включили в свой состав другие. Некоторые из этих, прихваченных по дороге, существовали сами по себе веками и до сих пор не слишком счастливы обретённому провинциальному статусу. В каждой из них своя столица и свои праздники, свои святые и святыни, достопримечательности и вкусовые предпочтения.

Европейские рестораны так же разнообразны, как сама Европа, и подогнать их под одну гребёнку не удаётся даже в рамках глобализации. Ну есть теперь везде «Макдональдс». Во-первых, должен же кто-то играть роль всемирного бесплатного туалета. Да и туристам и безденежным студентам попроще. Денег у которых кот наплакал, а языков они не знают и рисковать расстройством желудка не хотят — самое то. Но помимо гамбургеров и кока-колы в каждой стране настолько всё своё…

Вопрос о том, пиво или вино, виски или водка лучше всего идут к той или иной закуске, как готовить свиную ножку, печь хлеб, варить кофе и заваривать чай, не говоря уже о том, сколько должно быть дырок в сыре, для европейца есть вопрос принципиальный. В связи с чем иностранный турист в Европе — фигура изначально комическая. Хотя от денег его отказываться никто не будет.

В Америке как-то попроще. Там все когда-то были иностранцами. Или по крайней мере ими были родители. На худой конец дедушки и бабушки. То есть практически все в США, кого ни встреть, «понаехавшие». Коренные там одни индейцы — происхождением особо не расхвастаешься. Не с чего и не перед кем.

Попробуем вкратце описать основные европейские национальные идеи, хотя и не без неизбежного упрощения. Как они смотрятся со стороны. По географическому принципу. А собственно говоря, по какому ещё их можно описать? Нет страны — нет идеи. Хотя, повторим, совершенно не обязательно на одну страну приходится ровно одна идея.

И кстати, сомнительно, чтобы общеевропейская идея, о которой так любят говорить европейские политики, очень уж волновала самих европейцев. У которых кол на голове теши, они всё равно остаются швейцарцами, французами, немцами, ирландцами или итальянцами. А потом, при более подробном рассмотрении этого вопроса, опять-таки не европейцами, а жителями Гштаада или Монтрё, парижанами или эльзасцами, саксонцами или баварцами, римлянами или сицилийцами.

Человек так устроен. Сначала для него важно место, где он родился и вырос. И уже потом провинция, где это место расположено. Или сразу страна — если она маленькая и из провинций не состоит. По крайней мере, если этот человек европеец. В переселенческих обществах чуть-чуть иначе.

Хотя и не принципиально. Поскольку и там те же штаты или графства, столица и провинция, мегаполисы и деревни. Всё как у людей. Но возникли они по историческим меркам недавно. И население там не успело так обрасти традициями, фобиями и обычаями, как в Европе. Притом что очень старалось. Каждому же хочется отличаться от соседа.

Национальные идеи европейцев, по скромному личному мнению автора, разделяются на: имперские, провинциально-имперские, общинно-кантональные, идеи бывших империй, от которых мало что осталось, и провинций, ставших государствами. Ну и есть ещё экзоты из числа ма-а-асеньких. Заглотать которых помешали соседи, историческая случайность, или они просто никому не были нужны. Андорра. Сан-Марино и Монако. Лихтенштейн с Люксембургом. Мальта. И, разумеется, Ватикан.

Кто они все? Последняя городская коммуна средневековой Италии и обломок престола Святого Петра, дожившие до наших дней в сшитой гарибальдийцами на живую нитку Италии. Островная Мальта, вовремя прибранная англичанами к имперским рукам. Ну и недоделённый Францией и Испанией андоррский феод.

Все прочие перечисленные выше европейские сверхмалые государственные формы — бывшее Лотарингское королевство. Оно же — Срединное. Не путать с Десятым. Из многосерийного американского фильма. Про эльфов, троллей, Белоснежку, папу с дочкой, волка-оборотня и Нью-Йорк.

Срединное, в отличие от Десятого, было самое что ни на есть настоящее. То, которое при внуках Карла Великого отошло к первому Лотарю, а в начале Х-го века было прибрано к рукам французским Карлом Простоватым. Простоватость которого ему в его королевской жизни, как следует из вышесказанного, нисколько не мешала прибрать к рукам, что только было можно.

Тут самое время заметить, что длинная до безобразия страна, зажатая между Францией и Германией, настолько напрашивалась на роль общеевропейского яблока раздора, что раздёргивание её на части, как курицы за лапки, продолжалось более тысячи лет: с 911-го по 1945-й. Насчёт чего, собственно, и были все франко-германские и германо-итальянские войны.

Помимо перечисленных мелких огрызков в Срединное королевство входили куда более ценные территориальные единицы: будущие Бельгия и Нидерланды, Лотарингия и Эльзас, Швейцария и Савой, Ломбардия и вся Центральная Италия, Корсика и Саар, а также Майнц, Трир, Аахен и Лион.

Так что триста сортов бельгийского пива, рейнское и мозельское, немецкие колбасы и фламандские угри, гусиная печёнка и мидии из Шельды — это как раз оттуда. Вместе с шёлком, бархатом, парчой, ветчиной, великими художниками и скульпторами, а также крепкой сталью. Очень полезной, когда всё вышеперечисленное есть в хозяйстве. От воров и прочих супостатов.

То есть само это государство как таковое существовало не больше семидесяти лет. После чего делили его, делили. Кроили и перекраивали. И всё равно всё то, что этим государством когда-то было, ясно, чётко и недвусмысленно выделяется на европейской карте. Будь оно теперь часть Германии или Франции. Или что-то мелкое, но независимое.

Это к вопросу о том, что для того, чтобы на тысячу с лишним лет (!) сохраниться в качестве высокоценной культурно-цивилизационной единицы мирового значения де-факто, абсолютно не обязательно существовать в качестве субъекта международного права де-юре.

Как бы по этому поводу ни стонали отечественные идиоты, дилетанты и охотники за госдотациями на предмет нахождения, возрождения и сохранения ими отечественной национальной идеи. Лучше б они лён выращивали. Осетров с карасями разводили. Пчёл. Или бойцовых гусей. А также занимались реставрацией деревянного зодчества, изразцами и ручной ковкой вместе с производством фигурного кирпича. Как это с успехом делают у себя дома скандинавы, немцы и прочие австрийцы.

Отрешённый в характерном для него приступе державного гнева третьим президентом-односрочником от столичного мэрства градоначальник Ю. М. Лужков хотя бы пчёл любил. А преемник его С. С. Собянин таёжную охоту. Что есть напоминание подведомственному населению про его исконные промыслы. Многие же из прочих просто бюджеты пилят и разговоры разговаривают… Хотя на самом деле, сколько может быть в стране столичных мэров? А кушать всем хочется. И не сухою корочкой питаться.

Но вернёмся к Европе. Ибо хотя Россия тоже немножко Европа, но только частично, да и то Восточная. А частично — Азия. И Евразия она или Азиопа — это ещё как посмотреть. С виду Япония или Сингапур куда большая Европа, чем мордовская или пермская глубинка. Если, конечно, понимать под Европой не географию, а уровень цивилизованности. Дороги там, общественные сортиры и прочую бытовую мерзость, скучную прозу и неэстетическое приземлённое.

Но тут что выпало, то выпало. Обратно не раскрутишь. Хотя с прибытием в Мордовию Жерара Депардье европейского лоска там явно прибавилось и, не исключено, Саранск в какой-то будущий момент своей истории станет неотличим от Парижа. Ну или на худой случай Париж от Саранска.

Что, если африканизация и арабизация Франции продолжится такими же темпами, как раз скорее всего и случится. После чего всем тем, кто к Франции привык, её будет сильно не хватать. Ибо для того, чтоб посмотреть на алжирскую помойку, можно съездить и в Алжир. Не обязательно превращать в неё его бывшую метрополию.

Империи Европы делятся на потерявшие одни только колонии, приобретённые в XVI-м — XX-м веках, но оставшиеся более-менее в исторических границах. И на потерявшие вообще всё. Кроме исторического ядра со столицей несообразных по сравнению с оставшейся при ней страной размеров.

Первые — Испания, Франция, Великобритания. Вторые — Португалия и Австрия. Польша, Венгрия, Швеция и Дания в период до нового времени, а также Нидерланды, Бельгия, Италия и Германия (последние две в ХХ-м веке) пытались выйти за пределы своих национальных территорий, однако в конечном итоге безуспешно.

Хотя такую катастрофу, как Третий рейх, никто из них не претерпел. Кто помнит, по результатам Второй мировой войны из государств Восточной Европы и бывшей Пруссии были изгнаны от одиннадцати до двенадцати с половиной миллионов немцев, причём два миллиона перебили по дороге.

Подъём экономики современной Германии, хоть ФРГ, хоть нынешней, объединённой, на тот высокий уровень, которого она к теперешней поре достигла, демонстрирует, что довоенные претензии этой страны на европейское лидерство были оправданными. Однако же метод их реализации оказался малопригодным. Откуда и печальный результат.

Первые европейские империи, Португалия и Испания, ничего имперского не сохранили — давно было. Ну архитектура. Ну музеи. Литература. Да ещё вся Латинская Америка и кое-кто в Азии и Африке говорят на португальском и испанском языках. Причём Бразилия в португалоязычном мире явно доминирует. В том числе в экономике и много чём ещё.

Не исключено, что помимо гигантской территории, населения и природных ресурсов свою роль в этом сыграла наполеоновская оккупация метрополии. В результате которой центр дряхлой, но ещё живой империи вместе с правительством и двором переместился именно в Бразилию.

Центром же испаноязычного мира продолжает оставаться сама Испания (как Россия — центр мира русскоязычного). Сократившаяся примерно до таких же границ, как Франция и Великобритания, но потерявшая какие бы то ни было амбиции. Правда, она ещё огрызается при попытках марокканцев отобрать у неё Сеуту и Мелилью.

Париж и Лондон и в настоящее время держат мощные армию, авиацию и флот. Они обладают ядерным оружием, высокоразвитой военной промышленностью и участвуют в военных операциях за рубежом. Испания нет. Хотя периодически вяло требует у англичан обратно Гибралтар.

Что до французов с англичанами, иногда они действуют вместе с США в рамках НАТО. Или международных коалиций другого формата. А на территориях своих бывших колоний и самостоятельно — весьма умело и жестоко. И даже способны к ведению всамделишной войны — если вспомнить Фолклендскую кампанию Маргарет Тэтчер против Аргентины.

Хотя, говоря о Франции, стоит отметить, что её президенты после Индокитая и Алжира на участие в масштабных войнах в одиночку явно больше не готовы. Так, по мелочи. Ливия там. Или Сирия. Если в хорошей компании и за чужие деньги — это ещё как-то. Но не более чем.

Однако же Париж и Лондон, что называется, ещё трепыхаются. Амбиций у них много. Да и экономика, не в пример государствам Южной Европы, пока ничего. Хотя они не Германия и тем более не США. Которые, отметим, наряду с СССР во второй половине ХХ-го века сделали всё возможное, чтобы разрушить британскую и французскую колониальные империи.

Разумеется, не из альтруистических соображений. Значительная часть британских военно-воздушных и военно-морских баз в Карибском бассейне и в Индийском океане досталась американцам от англичан. Равно как и зоны влияния в Северной Африке и Индокитае — от французов.

С лингвистической точки зрения французскому языку повезло намного меньше, чем испанскому и даже португальскому. Стран, население которых говорит по-французски, не в пример больше, но что это за страны? Слаборазвитые государства Африки. Кое-кто на Карибах и в Азии. Ну, есть ещё Французская Гвиана и Французская Полинезия, Квебек и чуть-чуть Луизианы. Валлоны в Бельгии. И всё.

Утешение не слишком убедительное. Что до английского — тут даже сравнивать не имеет смысла. Именно он и есть лингвафранка современного мира. А настоящая лингвафранка, то бишь язык франков, в этом самом современном мире не прокатывает. Это может нравиться или не нравиться, но это факт. Так проходит земная слава. Как изрекали древние римляне, когда им хотелось пофилософствовать.

Австрия — та самая европейская империя, от которой мало что осталось. Входившие в её состав Чехия и Словакия, Венгрия и Словения — государства, ныне самостоятельные. И таковыми останутся. Все прочие австрийские, а точнее, австро-венгерские земли вошли в состав Польши, Украины, Италии и остальных её соседей.

Горе побеждённым. Хотя с точки зрения культуры, экономики, уровня жизни и прочих милых типично европейских частностей Вена куда больше, чем столица маленького европейского государства. Как, впрочем, и Прага или Будапешт. Однако обе эти крупные европейские столицы ни имперских амбиций, ни связанных с ними комплексов не имели и иметь не собираются.

Хотя зарубку на память насчёт исторических провинций, оказавшихся частью других государств, их население хранит. Румынская Трансильвания — самый острый вопрос Восточной Европы после распада Югославии. Вена же политическая живёт буквально по Фрейду.

Тем более что во времена холодной войны привилегии нейтрального государства на границе между Западной и социалистической Восточной Европой использовались Австрией на полную катушку. И сообщали этой стране статус, служивший некоторой компенсацией за утерянное величие времён Марии-Терезии и Франца-Иосифа.

Национальные идеи прочих европейских государств — итог длинного исторического пути в качестве независимых монархий либо бывших вассальных территорий, ставших монархиями. Ну или чьих-то провинций. Которые самостоятельными государствами не были и стали ими только после распада чего-то большого, в том числе Оттоманской и Российской империй.

Государственный статус эта последняя категория европейских стран получила со всеми приличествующими ему комплексами, ксенофобией и конфликтами. Откуда, собственно, и проистекают все проблемы Балкан и постсоветских государств Восточной Европы во взаимоотношениях между ними. А также с Турцией и Россией.

Такая вот проблема отцов и детей в межгосударственном восточноевропейском формате. Балканская базаровщина и толковище на вече новгородском. Только вместо лягушек режут, выясняя отношения, живых людей. Безжалостно и, судя по истории недавнего распада Югославии, в большом количестве.

Скорее всего остаточные европейские проблемы помогла бы решить только намного более серьёзная, чем сегодня, кантонизация Европы. Учитывающая претензии, амбиции и особенности не только европейских стран как таковых. Но и основных, или вообще всех без исключения, составляющих эти страны провинций. На общеевропейском уровне.

Однако это означает перераспределение полномочий и важных функций центральных правительств не только в пользу Брюсселя, с чем они под давлением обстоятельств как-то примирились. Но и в пользу находящихся под их сегодняшним контролем регионов.

То есть в такой Европе в перспективе государства могут просто отмереть. Либо их вес понизится до уровня, никак не сопоставимого с уровнем сегодняшним. И зачем им такая конструкция? Ну, устойчивость Европы будет вроде бы как повыше. А если наоборот? И кто тут что-то может гарантировать?

Если Каталония, Эльзас, Шотландия, Бавария или Пруссия будут решать свои вопросы с Фландрией, Австрией, Чехией, Пьемонтом и Тосканой, что будут представлять собой нынешние европейские тяжеловесы: Великобритания, Франция и ФРГ? Кому в Лондоне, Париже и Берлине это нужно? Да и Брюссель, который ещё как-то справляется с союзом двадцати восьми государств, что будет делать с парой-тройкой сотен составляющих их территорий?!

Так что единственное государство Европы, которое живёт кантонами, как жило всю свою историю, — это Швейцария. Немецко-, франко— и италоговорящее население которой, разбавленное ретороманцами, остаётся островом консервативного устройства в центре левого европейского колхоза, во многом печально напоминающего СССР.

Поскольку любому центральному правительству, пусть даже такому слабенькому, как общеевропейское, палец в рот не клади. Схарчит всю руку. Это в Европе знают все. Что с печальной последовательностью непрерывно подтверждают евробюрократы. То есть все те, кого мы видим в качестве официального Брюсселя.

Последние, вопреки всем исходным преимуществам своего положения, умудряются превратить европейские плюсы в минусы, а достоинства в недостатки. Вроде бесконечных инструкций, правил, норм и стандартов, не пойми отчего и зачем введённых ограничений и прочего маразма, для отечественной публики памятного по временам советской власти.

Хотя было в ней много чего хорошего. Как есть много хорошего и в единой Европе. И похоже, что пока больше, чем плохого. Иначе вся эта единая Европа просто перестала бы существовать. Уж очень разное в ней население. Что вызвано самыми что ни на есть объективными историческими причинами.

Поиск по сайту: