От религии до философии

До самого конца позапрошлого, XIX-го века огромное большинство населения планеты идентифицировало себя по линии свой-чужой, исходя из религиозной принадлежности. И многие до сих пор это делают. Ну, из какого рода или племени — тоже было и остаётся. Хотя уже поменьше.

Так как религия только до определённого момента совпадает с племенными маркерами, когда она становится по-настоящему широко распространённой и тем более мировой, границы между этносами она в значительной мере стирает. Хотя и не до конца. Такая общая историческая закономерность.

Опять-таки, как говорил Иван Васильевич в фильме Леонида Гайдая, важным было, «чьих будешь». Именно в том самом смысле, что «чей холоп». То есть чьё сало ешь, кто твой король и где твоя столица. Поскольку вера верой, а вертикаль власти вертикалью власти.

Если начальство говорит, как надо верить в Б-га с понедельника или с какого другого дня недели, то ему и карты в руки. Для особо непонятливых: у него меч, а у несогласных с его мнением голова с плеч. Как, очевидно, и родилось на свет конное поло, гольф и прочие спортивные игры с перебрасыванием чего-то круглого. Подвижные, бодрые и оптимистичные.

Но всё имеет свой конец. И королевская власть не вечна. Поскольку конституционная монархия — это уже не монархия, а так, пенсион. Для любимой бабушки-королевы, её дедушки-консорта, сына-раздолбая и внука-вертолётчика. И парламентская демократия, отметим, тоже.

Хотя все те, кто искренне полагает себя народными избранниками, протирая задами кожаные сиденья в служебных автомобилях стран с демократическими традициями, будут возражать. Но увы. И теократия имеет свой конец. И диктатура. И вообще всё, всё, всё. А также империи и национальные государства, построенные на базе распространившихся по миру вместе с просвещением национальных идей.

Так как нет на этом свете идеального общественного строя. И населению всегда будет казаться, что это только у него правители бурбоны и прощелыги, а вот где-то там… И оно век за веком будет менять своё шило на чужое мыло. А потом опять и опять. По кругу. Так как никто, попав наверх, не остаётся идеальным.

Нет у человечества пока такой идеи, светлой, незапятнанной и чистой, которая не была бы похоронена всеми теми, кто её пытается (или делает вид, что пытается) в реальную жизнь воплотить, прямо на предварительном этапе. Что наблюдалось в истории, а также наблюдается по сей день и наблюдаться будет скорей всего во веки веков. Аминь.

Азия, однако, по крайней мере на побережье Тихого океана, дала прелюбопытнейший пример эволюции хотя бы одной неизбежной спутницы человечества: религии. Которая там превратилась — не везде и не до конца, но во многих странах — в чистую философию. А также этику, систему обрядов и вообще что-то, не требующее чрезмерного напряжения себя и окружающих.

Отчего интеллектуальная азиатчина в виде синтоизма, буддизма, конфуцианства, даосизма и прочих более или менее перевранных для переваривания широкой публикой или, напротив, правильно понятых, точно переданных, толково переведенных и грамотно откомментированных специалистами доктрин так широко распространилась в западном мире в 60-е годы ХХ-го века.

И, отметим, с тех пор интерес именно к этому типу религиозной жизни человечества в мире не снижается. Причём далеко за пределами региона, который восточные религии породил и в котором они на протяжении тысячелетий сравнительно мирно или не очень мирно сосуществовали.

Не очень, поскольку европейцы и американцы застали их, когда все споры между ними и их последователями по большому счёту были решены. Все головы срублены, все животы распороты и все колья, на которые сажали вероотступников и иноверцев, давным-давно обратились в прах. Вместе с вероотступниками и иноверцами.

То есть диво ли дивное, что и бабушка-старушка ведёт себя высокоморально, и дедушка её уже не ходок, если им не то чтобы о плотском вспоминать, а и с постели встать большой прогресс. О встрече с Б-гом надо думать. Не до глупостей. Вот и с восточными религиями так же.

Буддизм не случайно породили ордена монахов-воинов, хотя за пределами Китая мало кому известно о каких-то их монастырях, кроме Шаолиня. Войны сторонников Конфуция и даосов закончились столетия назад. Да и синто, со всей поэтичностью и изяществом этой японской религии, привлекающей к ней восторженных поклонников из числа иностранцев-гайдзинов, имеет оборотную сторону.

И сторона эта отличается редкостной жёсткостью. Недаром единственная в истории Японии попытка смены правящей династии, предпринятая монахом-конфидентом Докё в VIII-м веке, не только с треском провалилась, но и положила начало ограничениям, которые, не позволив «великому министру-монаху» стать правителем страны, поставили пределы распространению в Японии буддизма. Что в XVII-м cтолетии пригодилось сёгунам из династии Токугава для пресечения на корню японского христианства.

Однако в ХХ-м веке всё это уже было историей. Как были историей, причём древней, войны между приверженцами различных направлений иудаизма. И религиозные войны между христианами отошли в прошлое. Однако память о них европейцев и американцев была свежа. Да и сегрегация по религиозному принципу все ещё широко распространена.

Дальний Восток на этом фоне был или по крайней мере казался удивительно терпимым. И внешне, в отличие от исламского мира или Индии, раздираемых религиозными противоречиями с сопровождающими их массовыми изгнаниями населения, погромами и геноцидом, представлялся сторонним наблюдателям чуть ли не раем.

Местное население отличалось не меньшей жестокостью друг к другу и окружающим, чем жители прочих регионов планеты. Выбивало друг друга миллионами. Опустошало целые области и страны. Но без специальных отсылок к религии. Находились другие поводы и причины.

Что объяснялось отнюдь не каким-то особенным конфессиональным гуманизмом китайцев, корейцев, японцев и жителей Индокитая, включая Бирму и Вьетнам. Но широчайшей распространённостью на этой территории на протяжении тысячелетий многочисленных и зачастую противоречащих друг другу религиозных верований, включая первобытные.

Первобытные означает веру в духов предков, зверей-покровителей, духов природы и прочие экзотические конфессиональные раритеты. Которые не только сосуществовали, но и накладывались один на другой, перемешиваясь в самых причудливых формах. И тех, кто их исповедовал, было не просто много — очень много.

В мире авраамической триады древние верования оставались уделом ведьм и колдунов. И душились в зародыше, хотя в народной религии существовали и до сих пор существуют их пережитки. Еврейские мудрецы-хахамы называли их «обычаями глупости». Однако по причине отсутствия централизованных религиозно-административных институтов евреи боролись с ними вяло. В отличие от христиан и мусульман.

У христиан высшей институцией искоренения инаковерующих была католическая инквизиция. Что до ислама, зимми-единобожникам там было ещё ничего — жить было можно. Хотя и по-средневековому. Погромы, насильственные обращения и изгнания в мусульманском мире никто не отменял. Однако же всем прочим религия Последнего Пророка и вовсе ничего хорошего не гарантировала.

Отметим тут, хотя и мимоходом, подробно описанную выше Индию. Бесчисленные религиозные верования которой так же запутанны для стороннего наблюдателя, как и её этнический состав. С философией там всё всегда было очень хорошо. С религиозным фанатизмом тоже.

Большой вопрос, до какой степени религиозные зверства, совершаемые на её территории до сегодняшнего дня при параллельном эффективном функционировании в этой стране демократических институтов британского типа, являются следствием исламского завоевания. По мнению автора, ни в какой. Что бы по этому поводу ни утверждали сотни миллионов сторонников «Индии для индусов».

Так что в качестве примера сравнительно мирного сосуществования конфессиональных общин в Азии остаются только обитатели её восточной и юго-восточной частей. Почему? Б-г весть. Может быть, именно они переросли период, когда религиозные войны были актуальны.

А может, из-за присущего им несомненного прагматизма. Который проявляется ими в экономике, политике и прочих направлениях человеческой деятельности, далёких от религии. Причём настолько последовательно, что Азиатско-Тихоокеанский регион в наступившем столетии будет лидером экономического развития в мировых масштабах.

Отметим: это верно для любых местных религий, за исключением ислама. Сторонники которого в конце ХХ-го — начале ХХI-го века принесли в населенные приверженцами этой религии регионы Малайзии, Индонезии и Филиппин нетерпимость и религиозный фанатизм, характерные для Ближнего и Среднего Востока. У всех прочих там идеи войн за веру ушли в далёкое прошлое.

Значит ли это, что христианам Амбона и Филиппин, индуистам Бали, приверженцам первобытных верований Калимантана-Борнео и индонезийской части Новой Гвинеи, буддистам Таиланда и Бирмы-Мьянмы от этого стало хоть на йоту легче жить? Нисколько.

Как и любым сторонникам религиозных течений, включая христианство и ислам, в социалистических странах, от Северной Кореи и Китая до Вьетнама. Буддийским монахам в милитаризованной Бирме или тоталитарной Камбодже времён красных кхмеров. Ну и китайцам — по всему региону, кроме самого Китая и двух «маленьких Китаев»: Сингапура и Тайваня.

Во всех прочих ситуациях религиозные направления как-то притираются друг к другу. Не исключено, демонстрируя пример не столько толерантности, сколько прагматизма. Ты не трогаешь меня, я не трогаю тебя, вместе мы не трогаем всех прочих, а они, прочие, не морочат наши головы.

Такой дальневосточный вариант двухтысячелетней давности идеи Гиллеля: «Не делай другому того, чего не хотел бы ты от него для себя». И далее плавный переход религии с её неизбежным изначальным фанатизмом в простую житейскую философию взаимного сосуществования.

Причём тут даже без евреев обошлось. Описываемый феномен явно местного происхождения. Что, впрочем, не отменяет местных вариантов резни и геноцида. В том числе проводимых на основании демократических принципов. Представителями самого что ни на есть большинства.

Поиск по сайту: