Латинская Америка — колонии и империи

Ни одно сегодняшнее государство Латинской Америки, как и Америки Северной, не возникло вследствие исторического развития местных цивилизаций. Все были завоёваны. А доминировавшие на континенте к моменту появления там европейцев империи, города-государства и племенные союзы включены в испанские и португальские структуры, образованные на их месте. Либо, хотя и преимущественно в ранний период завоевания, на островах Карибского моря, уничтожены.

Итог: одна португалоязычная Бразилия, девятнадцать испаноязычных независимых государств (плюс входящее в состав США Пуэрто-Рико) и пять французских территорий (Гвиана и четыре островных владения). Ну и ещё кое-что, бывшее какое-то время голландским, как Суринам и Нидерландские Антилы. Или британским. Например, Белиз с Гайаной и много чего на островах Карибского моря. Включая такие крупные, как Ямайка и Барбадос.

Оставим всю французскую, голландскую и британскую континентально-островную мелочь в стороне от нашего рассказа. Не в них суть. История пиратства, работорговли или плантационного хозяйства в Новом Свете без них мертва. Но мы-то говорим не о выращивании сахарного тростника и табака и не о том, какие именно сигары или ром лучшие. А о национальной идее. Хотя традиционно принято считать, что курить надо кубинское, а пить кубинское или ямайское.

Идея эта в её местном варианте имеет прямое и непосредственное отношение лишь к Бразилии, а также всем тем государствам, которые в XIX-м веке перестали быть колониями Испании, подняв против неё мятеж. Ну или, если угодно, совершив революцию.

Как там, у Уильяма Блейка в переводе Самуила Маршака? «Мятеж не может кончиться удачей — в противном случае его зовут иначе». Что абсолютно верно. Было всегда. И будет. Причём Блейк дожил до окончания войн за освобождение испанских колоний Нового Света от Испании. И успел лично убедиться в исторической правоте своих стихов.

В связи с чем, кстати, попытка российского парламента во главе с двуглавым орлом Руцким — Хасбулатовым осенью 1993-го, за два десятилетия до того, как была написана эта книга, отобрать власть у первого российского президента расценивается как мятеж. Мятеж зарвавшихся, жадных до власти провинциалов, поддержанных антисоциальными элементами и городским люмпеном. Против законно избранного лидера нации. Не всеми расценивается. Но многими. Так как не они его, а он их.

И пусть спасибо скажут, что к ногтю их взяли любовно, нежно и слегка. В Латинской Америке оно б им так не обошлось. Там после провала путча любой хунте открутили бы голову. Вместе со всеми её сторонниками, родственниками и соседями родственников. Жанр предполагает. Одно слово, «пылающий континент» во всей его первобытно-бесхитростной красе. Хотя, слава Б-гу, к настоящему времени чуть-чуть подтухший. Не столько извергает, сколько шкворчит и попыхивает.

Или национальные лидеры там по сравнению с ХХ-м веком измельчали? Последней настоящей хунтой была чилийская, во главе с Пиночетом. Покойный Уго Чавес и состарившийся команданте Фидель — уже не то. «То» по местным понятиям был Перон в Аргентине, Стресснер в Парагвае, Сомоса в Никарагуа. Или бразильские генералы с их «эскадронами смерти». Как они зверствовали! Как душили! Какими были откровенными мерзавцами без страха и упрёка!

Есть мнение, по крайней мере, именно так считали знакомые автора из числа историков и этнографов-профессионалов, работавших по прихоти судьбы в годы их военной службы переводчиками у сандинистов и прочих партизан, в СССР лечившихся и проходивших переподготовку, что местный уровень политического зверства имеет непосредственное отношение к национальным корням. То есть является естественным продуктом сплава индейских, испанских и португальских традиций. Может, и так. Во всяком случае, похоже.

Поскольку конкистадоры конкистадорами. В Европе зверствовали все. И португальцы с испанцами на фоне охоты на ведьм в средневековой Германии или Англии особо не выделялись. Несмотря на масштабные аутодафе, которые они практиковали, когда у всех остальных европейцев появились другие, более цивильные развлечения. А также изгнания евреев и мавров и преследования «новых христиан»: марранов и морисков.

Так вот, испанцы и португальцы испанцами и португальцами. Однако же массовые человеческие жертвоприношения в индейских культурах Южной и Центральной Америки есть факт. И факт по историческим меркам совсем недавний. Причём далеко не только у ацтеков и их ближайших соседей. Создатели замечательной, древней и таинственной культуры мочика на тихоокеанском побережье, в пустыне Атакама, свои уникальные по красоте фигурные сосуды расписывали такими сценами пыток…

В Африке или Азии людей, в общем-то, тоже массово убивали. Пытали. Приносили в жертву богам. Но особое отношение к смерти и всему, что ей сопутствует, вплоть до культа смерти, — это всё-таки сплав иберийской и индейской культур. Достаточно посетить современный День Мёртвых в Мексике, Гватемале, Гондурасе или Сальвадоре.

Смерть как зашедший в гости повидаться с семьёй любимый родственник — в современном мире преимущественно латиноамериканское. В джунглях Юго-Восточной Азии и у горных папуасов на Новой Гвинее что-то в этом роде до наших дней дожило. И во многих других регионах, включая ту же Европу, историками культуры отмечено. Но Костница в чешской Кутна-Горе — это средневековый реликт.

Плюс, если уж говорить о неотъемлемых местных специалитетах, наркотики. Кока в Южной и мескалиновые грибы в Центральной Америке распространены очень широко. А в некоторых районах повсеместно. Почему, собственно, именно Мексика и Колумбия — страны наркопроизводящие и наркоторговые в мировом масштабе. Задолго до того, как с ними взялся конкурировать героиновый Афганистан.

Причём промышляющие этим бизнесом местные криминальные картели отличаются жестокостью феноменальной. Почему выбить их из фамильного бизнеса не могут не только правительства их собственных стран, но и Вашингтон. Весь. Включая Пентагон, ЦРУ и ФБР, вместе взятые.

Никакие чикагские или нью-йоркские гангстерские империи 20-х и 30-х им в подмётки не годятся. Ровно потому, что цивилизационный код у них совершенно другой. Ирландцы, итальянцы и китайцы с их опиумом, не говоря уже о евреях, которые вообще криминалом занимались одно (!) поколение, чтоб дети и тем более внуки со всей этой грязью дела не имели, руководствовались совершенно другими принципами.

Латиноамериканская смесь обычной уголовщины, террористических и партизанских организаций и наркоторговли на их фоне смотрится как белая акула рядом с сельдевой. Зубы почти такие же. Форма хвоста и плавников. Порода та же. Но масштаб другой. Принципиально.

Плюс традиция прямого физического уничтожения политических оппонентов и целых социальных и этнических групп. Вроде индейцев Амазонии. Бедняков, массово сгоняемых с земли латифундистами в сельской местности. Или жителей фавел в больших городах. Которых армия и полиция периодически утюжат танками и бронетранспортёрами. Чтобы таким нехитрым образом снизить криминальную угрозу для обывателей и состоятельных граждан.

Поскольку «эскадронам смерти» из числа наёмников или неофициально организующих эти структуры силовиков-государственников в принципе всё равно, кого убивать. Лишь бы платили. Профессия наёмного убийцы во все времена в Латинской Америке была престижной, массово востребованной и хорошо оплачиваемой. Невзирая на постоянные перевороты, революции, восстания и путчи. А может быть, именно благодаря им. Так как оружия на руках у населения всегда было много. Вне зависимости от возраста этого населения. Было на ком и чем тренироваться.

«Город ангелов» на окраине бразильского Рио продемонстрировал, что дошкольник с пистолетом в этом мегаполисе имеет куда больше шансов выжить, чем любой человек, у которого пистолета нет. По поводу чего имеет смысл посмотреть одноимённый фильм. А также вдумчиво прочесть Жоржи Амаду.

Последний ничего никогда не приукрашивал. Хотя сам был левым и сочувствовал трудящимся против эксплуататоров. Но всю жизнь писал изумительно честные и безумно интересные книги о том, как огромная Бразилия устроена. Да и про её испаноязычных соседей его коллегами написано не меньше.

Ну и, конечно, имеет смысл вспомнить о непременной массовой ликвидации левых: социалистов, коммунистов, либеральной молодёжи и всех сочувствующих, — при каждом военном перевороте. А также, отметим для полноты картины, всех тех, кто попадался на пути массовых народных, крестьянских или революционных движений. От помещиков и фабрикантов до священников и интеллигентов.

В ответ же либо превентивно, по ситуации, — отрядов восставших индейцев, банд, пролетарских дружин и террористических групп. Без суда и следствия. Вне зависимости от того, сделали эти люди кому-то что-то персонально. Либо были просто хорошо или, напротив, плохо одеты. Или просто не вовремя попали не в то место. Куда деваться. Такие традиции.

Плюс церковь. Католическая. Так как именно она на континенте доминирует. Несмотря на огромное количество расплодившихся за последние полтора столетия протестантских и прочих общин и миссий. Странная церковь. Специфическая. С элементами африканских и индейских верований, от которых любой европейский кюре сошёл бы с ума.

С сильнейшим расколом между нищим низшим католическим клиром, считавшим и считающим себя частью простого народа, участвовавшим во всех его восстаниях и революциях, и сверхбогатыми церковными верхами. Чьи интересы ниже губернаторов, алькальдов или «полковников»-плантаторов не опускались и не опускаются.

При наличии одновременно в той же церкви епископов и кардиналов, которые в свои соборы приезжали, сидя за рулём малолитражного автомобиля. Или приходили попросту пешком. Один такой как раз во время написания данной книги стал Папой Римским. Дай ему Б-г здоровья и удачи. Редких достоинств человек.

Местную церковь хорошо характеризует латиноамериканская версия ордена иезуитов. Которые были заговорщиками и убийцами. Торговцами рабами и латифундистами. С которыми боялись связываться их основные конкуренты — доминиканцы и францисканцы. И обходила десятой дорогой светская власть.

Спецслужбисты Престола Святого Петра превратились в этнографов и переводчиков. Путешественников и исследователей. Защитников индейцев и живой природы. Не говоря уже об их функциях директоров провинциальных школ и школьных учителей. Каковыми они по преимуществу сегодня и являются.

Чёрт знает что намешано на этом континенте с его традициями плавильного котла. Так как, напомним, там все на всех женились и все от всех рожали ещё во времена испано-португальского раздела мира. И по сию пору продолжают этим не без успеха заниматься. Что с появлением в Латинской Америке североамериканских, европейских, ближне— и дальневосточных поселенцев не прекратилось.

Хотя отдельные замкнутые общины там во все времена существовали. Существуют по сей день. И устойчиво сохраняют свою обособленность. Будь то немцы в аргентинской Барилоче, японцы в бразильском Сан-Паулу или украинские крестьяне в Уругвае. При том что есть страны, где таких общин нет. Как на Кубе. Возможно, вследствие десятилетий социалистической практики. Поскольку команданте Фидель очень не любил, когда кто-то отгораживался от народа.

Что ни для каких британских колоний, кроме Новой Зеландии с её маори, где их более тринадцати процентов, не характерно, в этих странах большой процент аборигенного населения. С весьма специфическим племенным индейским национализмом. Тут, в зависимости не только от доли этого населения по стране в целом, но и в конкретных провинциях, а также от его политической активности, что называется, возможны варианты.

Особенно это касается таких стран, как Боливия, где индейцев почти шестьдесят процентов, Перу, где их более сорока пяти (и ещё тридцать семь процентов — метисы), Гватемала (тридцать семь процентов) и Эквадор (двадцать два). В Мексике же, около девяти процентов населения которой индейцы, или Никарагуа (индейцев семь процентов) всё зависит от конкретной провинции.

Как, например, в мексиканском Чьяпасе, более двадцати процентов населения которого чистокровные «индиос». Причём значительная их часть не владеет испанским языком. В отличие от мачете и огнестрельного оружия. Именно этот штат держит устойчивое первенство в стране по вооружённым выступлениям индейцев против центрального правительства и местных властей.

Отметим, что классическими латиноамериканскими традициями со времён политики «большой дубинки» и «дипломатии канонерок» начала ХХ-го века были и по сей день остаются борьба с гегемонией Соединённых Штатов в целом и корпорациями «гринго» в частности.

Эпоха «банановых республик» — доброе старое прошлое континента, вернуться в которое нереально. Сегодня скорее Латинская Америка «наползает» на Штаты: постепенно, но неуклонно. Благо неофициальной деловой столицей южноамериканского континента в отношениях с США является флоридский Майами.

Демонстративно-показательный агрессивный антиамериканизм — неотъемлемая часть латиноамериканской национальной идеи, общей для всех стран континента. Естественно, в отношении США. Поскольку термин «Америка» давно и повсеместно закреплён именно за этой страной. Что с академической точки зрения совершенно неверно, но возражать по этому поводу бесполезно.

Как сложилось, так сложилось. Обычное дело. Сплошь и рядом так бывает. Ну так и Америку не Америго Веспуччи открыл, а, как известно, Христофор Колумб. И что? Как говорили во времена юности автора по схожему поводу: «Написал Муму Тургенев, а памятник поставили Пушкину».

История освобождения испанских колоний в Латинской Америке от власти Мадрида в ходе войн 1810–1826 годов и последующих междоусобных конфликтов и военных столкновений из-за передела государственных границ, в ходе которых одним из аутсайдеров оказалась Боливия, потерявшая выход к тихоокеанскому побережью, длинна и показательна. Однако не является предметом настоящей книги.

Как, впрочем, и перипетии латиноамериканских революций и переворотов, перечень хунт и диктаторов, анализ хода противостояния и сотрудничества местных правительств с США и прочие столь же интересные сюжеты. В итоге социалистические правительства сегодня доминируют на континенте. И в Вашингтоне часто говорят, что Северная Америка Латинскую Америку левым силам проиграла.

Отметим: судя по новациям президента Барака Обамы, она им скоро проиграет и саму себя. Так что помянутые причитания «вашингтонского обкома» имеют под собой все основания политические. В экономическом же смысле — нет. Поскольку даже Уго Чавес с его демонстративным антиамериканизмом и дружбой со всеми, кто мог бы обеспечить военно-политическую независимость Венесуэлы от Соединённых Штатов, в диапазоне от Кубы и России до Ирана и Китая, нефть продавал преимущественно в тех же Штатах.

Однако показательно, что тот же Чавес до самого конца своего правления вынужден был проводить выборы, на которых теоретически вполне мог проиграть. Притом что политические и социологические махинации, подтасовки на местах и использование административного ресурса на латиноамериканских выборах вещь обычная и стандартная.

Как, впрочем, и все «грязные технологии», которые ради такого случая, как выборы, придумало человечество. Но прямой захват власти, танки на улицах и массовые расстрелы, похоже, всё-таки на южноамериканском континенте остались в прошлом. Хотя и не таком далёком.

И это, с учётом постепенного снижения показателей демографического роста и резким подъёмом местной промышленности, науки, образования, дорожной инфраструктуры и ряда других направлений в наиболее развитых латиноамериканских странах, внушает тем, кто занимается мониторингом ситуации в этой части света, осторожный оптимизм.

Хотя различия между Бразилией, Аргентиной, Чили и Уругваем или Боливией и Парагваем из количественных превращаются в качественные. Как, впрочем, и разница между теми или иными регионами одной страны. Что характерно для России, Индии или Китая не меньше, чем для латиноамериканских стран. Увы.

Особый путь Бразилии, которая успела побывать центром португальской империи, а потом империей Бразильской, был упомянут выше. Всё прочее там было, как и у соседей. Включая войны, вроде конфликта с Аргентиной, в итоге которого бразильская провинция Сисплатина превратилась в независимый Уругвай. Или проводившуюся под давлением Великобритании борьбу за отмену рабства. Благо было за что бороться: рабами там в 20-х годах XIX-го века было около трети населения.

Не исключение и длительное правление в этой стране военной хунты — уже в ХХ-м веке. Но наличие там с 1808-го по 1889-й годы собственного императорского двора было явлением для Латинской Америки действительно уникальным. Восемьдесят один год в качестве империи! СССР и то просуществовал меньше.

Что до прочих латиноамериканских монархических экспериментов, вторая мексиканская империя продержалась около трёх лет, а о первой не стоит даже вспоминать. Курьёз курьёзом. Чистое недоразумение. Ну и какое-то время существовало королевство на Гаити. Значение которого в истории этой несчастной страны так же невелико, как её собственный региональный вес. Если не считать филателистов. Которым какое угодно государство, способное отпечатать собственные марки, в радость.

Всё перечисленное отличает колонии двух иберийских империй, ставшие классическим примером переселенческих обществ, от колоний и доминионов империи Британской. Куда более спокойных и мирных. Избежавших, вследствие развития традиционного для Англии парламентаризма, путчей и переворотов. Не знающих, что такое военная хунта и власть военного диктатора.

И, отметим, полагающих себя чрезвычайно далёкими от социализма и запрета частной собственности в любом возможном варианте. При развитой системе профсоюзов и наличии в этих странах сильных лейбористских партий. Два мира — два Шапиро. Была когда-то в Советском Союзе такая поговорка…

Поиск по сайту: