Глава 17. – Нора, Нора, что же ты со мной сделала?

– Нора, Нора, что же ты со мной сделала? – держась за голову, бормотал Дмитрий. – Убить тебя мало!

Но что было толку взывать к той, которая, не моргнув глазом, сдала его суду и удалилась, покачивая крутыми бедрами… Она ушла из зала, даже не обернувшись. Словно с человеком, сидевшим за стеклом, ее связывало шапочное знакомство, какое-то мимолетное воспоминание, столь незначительное, что едва ли заслуживало прощального кивка головой, какого-нибудь знака. Хотя на кой черт сдались ему какие-то ее знаки, если она хладнокровно погубила его? Причем ладно, если бы по глупости, из чувства страха или каких-то других понятных побуждений. Но она давала показания так, словно делом всей ее жизни было засадить его пожизненно за решетку, выбросив из памяти все, что с ним связано.

Дмитрий, по совету адвоката, пытался вспомнить, чем он так насолил Малининой, что вызвал у нее неуемную жажду мести, но так и не смог. Между ними не было клятвенных обещаний и брошенных детей. Говорил ли он ей, что любит? Вроде да. Что женится? Тоже. Но обещания могли сбыться только в одном случае – если умрет Инга. Нора об этом знала и желала смерти Серебровой едва ли меньше, чем он. Именно она подстегивала его хлестким словом и хитрым советом. А теперь что же? Она осталась на свободе, там, где суетятся и бегут по своим делам люди, несутся по магистралям машины, где покупают красивую одежду и пьют дорогое вино, влюбляются, женятся, изменяют, а он оказался в убогом мире с перевернутыми представлениями, скудной пищей, электрическим светом по ночам и бесконечными воспоминаниями. Кто виноват?

Ах, если бы судьба подала ему какой-нибудь знак тогда, в тот день, когда он встретил ее…

– Знакомься, это Нора! – проговорила Сереброва, на ходу снимая плащ, кидая в кресло сумочку и перчатки. – Она делает мне маникюр. Если пожелаешь, может обработать руки и тебе. Надо же тебя хоть чем-нибудь занять, сидишь целый день сиднем!

Девушка, зашедшая вместе с ней, тихонько улыбнулась, а Дмитрий почувствовал себя неловко. Инга обращалась с ним бесцеремонно, как порой ведет себя иная мать при посторонних по отношению к собственному сыну, не понимая, что тот уже давно вырос. Прислуга в доме, копируя поведение Серебровой, не особо утруждала себя проявлениями почтения к молодому хозяину. Не хватало еще, чтобы и новенькая маникюрша усвоила такую же манеру обращения…

Нора показалась ему весьма симпатичной. Не то чтобы она была красавицей, но притягательна – определенно. Белые с веснушками руки проворно двигались, выставляя на журнальный столик рабочие инструменты, ванночку, салфетки, какие-то флаконы с кремами. Изредка она поднимала глаза и улыбалась Дмитрию краешками губ. И было в ее улыбке что-то интимное, завораживающее, словно они были знакомы уже тысячу лет и между ними сложились близкие, понятные только им отношения. Сереброву это нравилось. Жена была тут явно третьей лишней. Но она ничего, разумеется, не замечала, с головой погрузившись в свои повседневные хлопоты. Предоставив одну руку в распоряжение Норы, другой она держала возле уха корпус телефона и отдавала команды своим подчиненным четко и прерывисто, как офицер на плацу…

Вечером, как обычно, они сидели у камина. Дмитрий рассматривал фотографии в модном мужском журнале, Инга проверяла счета.

– Откуда она взялась, твоя маникюрша… как ее… кажется, Нюра? – спросил он вечером жену. Он намеренно сделал вид, что запамятовал имя девушки, чтобы Инга не почувствовала его интерес.

– Нора, – ответила супруга, не отрывая глаз от бумаг. – Она работает у меня уже два года. Просто до сих пор она обслуживала меня в офисе. А что, симпатичная девочка, не так ли?

Дмитрий не поддался на уловку.

– Ничего особенного, – ответил он. – Очень уж рыжая.

В следующий раз Нора появилась тогда, когда Серебровой не было дома.

– Инга Петровна просила меня зайти, – объяснила она, околдовывая Дмитрия зеленью своих глаз. – Разве ее не будет?

Узнав, что Сереброва не появится до вечера, Нора тем не менее не ушла. Поставив сумочку с инструментами на стол, она медлила, словно дожидаясь приглашения. Поскольку от Дмитрия дельных мыслей не последовало, девушка предложила сама:

– Может, я сделаю маникюр вам? Зря, что ли, приехала… Ну, решайтесь! Вам понравится.

Дмитрий согласился, сам не понимая, зачем это ему надо. Но присутствие Норы было приятно. Да и когда еще выдастся момент побеседовать с ней в отсутствие Инги.

Сама процедура не пришлась ему по вкусу. Может быть, она просто волновалась? Такое объяснение было наиболее удобным Сереброву. Девушка оказалась не самой ловкой. Она даже повредила ему кожу. А когда на ранке появилась капелька крови, произошло уже и совсем невероятное. Нора слизнула ее языком, а потом, глядя в глаза Дмитрию, взяла его палец в рот, будто пробуя на вкус, как леденец. Он, конечно, смутился, но руки не отнял. Она смаковала лакомство, призывно поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц. «Тебе нравится?» – произнесла она наконец. «Да», – произнес он, чувствуя нарастающее возбуждение.

Дальнейшее произошло тут же, на диване в кабинете. Дмитрий настолько был ошеломлен, застигнут врасплох, что не удосужился даже проверить, заперта ли дверь. В комнату мог зайти кто угодно, тот же Константин, вечно сующий свой любопытный нос куда не следует. Могла раньше времени вернуться Инга. Мало ли что еще могло произойти! Но в тот момент, когда он овладел Норой на холодном, неудобном диване, он не думал ни о чем. Это было какое-то сумасшествие, временное помрачение рассудка, когда осторожность отступает на задний план, а в голове крутится одна и та же шальная мысль: будь что будет!

– Вот видишь, а ты боялся, – сказала она, одергивая платье. – Не волнуйся, старуха ни о чем не узнает.

– Старуха?! – недоуменно повторил Дмитрий.

– Ах, ну да… Инга Петровна, прошу прощения, – весело поправилась Нора. – Но она чертовски стара для меня.

Сначала прямота девушки покоробила его. Не совсем приятно сознавать, что приобретаешь союзника в лице маникюрши. Но потом эта мысль позабавила его. Конечно, старуха! Отныне все нападки собственной супруги он списывал на ее возраст. «Вот бедняжка… – думал он, когда Инга в очередной раз распекала его. – Должно быть, виноват климакс». Или: «А все от неуверенности в себе. Инге невыносимо видеть рядом с собой молодого, цветущего мужчину, которого она – увы! – теперь может только купить, но не пленить».

Дмитрий слишком быстро понял, что его чрезмерное увлечение маникюром может вызвать подозрения у прислуги. Константин доложит о частых визитах Норы Инге, и та вышвырнет его за порог без всяких объяснений и сцен. Сам он к такому повороту готов не был и поэтому без колебаний принял предложение Норы встречаться на ее территории. У девушки была маленькая уютная квартирка в тихом центре, куда Серебров и наведывался дважды в неделю. Насытившись любовью, они пили чай на кухне и говорили обо всем на свете. Частенько Дмитрий жаловался любовнице на деспотизм супруги.

– Как ты можешь такое терпеть? – удивлялась девушка. – Да она со своей собакой обращается лучше!

Он впадал в тяжелое раздумье.

– Но что же делать? – спрашивал он подругу.

– Давай рассуждать логически, – говорила Нора. – Характер ей не переделать, отношение к тебе тоже. Ты можешь бросить ее, но тогда, боюсь, ты останешься без денег. Если ты предпочтешь деньги, остается одно – терпеть ее выходки.

И он терпел. Выслушивая упреки и откровенные оскорбления Серебровой, он не поддавался на провокации и молчал, как партизан. Зато потом, упав в объятья любовницы, выплескивал накопившееся раздражение в безудержных занятиях любовью и бесконечных жалобах на жизнь. Рассказывая об очередной выходке своей супруги, он, злобно посмеиваясь, вспоминал, как безобразно она выглядела в тот момент, как сжимались ее мужицкие кулаки и краснело лицо. Он делился с Норой подробностями их интимной жизни, выставляя напоказ всю неприглядную изнанку отношений с женщиной, значительно превосходящей его по возрасту. Говорил о мощных бедрах и обвисшей груди Инги, об ее привычке в момент экстаза рычать, как свирепая псина. Ее постельные предпочтения вызывали в нем отвращение, а попытки повелевать им – протест. Однажды, пересказывая Норе очередную ссору с женой, он в сердцах бросил: «Убить ее мало!» Нора тут же отозвалась:

– Вот и убей!

Дмитрий удивленно посмотрел на подругу. Она шутит? Но девушка была абсолютно серьезна.

– Ну подумай, милый. Она выжала тебя, как половую тряпку. Представь, что ждет тебя в будущем. Развод и девичья фамилия? Тебе это надо? В конце концов, если она отправится на тот свет раньше назначенного ей срока, кто будет расстраиваться? Ее совет директоров? Она никому не нужна.

У него все же оставались сомнения.

– Говоря «убить», ты имела в виду… Ты что, предлагаешь мне взять нож и зарезать ее среди ночи? Да я никогда на такое не пойду! Мне плохо делается только от одного вида крови, какой из меня убийца…

– Да зачем же идти на крайности? – удивилась она. – Может же с ней произойти несчастный случай…

– Хм, несчастного случая можно ждать долго, – глупо сказал он. – Многие умудряются прожить жизнь и умереть в своей постели.

– Просто случаю можно и помочь, – сказала она, страшно глядя на него своими зелеными глазами. – Если чуть-чуть подумать.

Дмитрий с досадой отвернулся. Нет, Нора говорила чушь. Он никогда не согласится на подобное, ведь он не какой-нибудь там уголовник…

А потом стали поговаривать о разводе.

В дом Инги зачастил маленький лысый человечек с портфелем под мышкой. Он часами просиживал в кабинете Инги и выходил оттуда красный, измотанный, отдуваясь, как после бани.

– Он консультирует Ингу по поводу развода, – огорошила любовника сообщением Нора. – Сама слышала обрывки ее разговора по телефону. Похоже, тебя ждут большие перемены.

– Какие перемены? – испугался он.

– Старуха пытается оставить тебя без штанов. Скажи, чем ты ей так не угодил? Плохо старался в постели?

Дмитрий промолчал. Он не хотел говорить Норе о том, что старуха наконец отлучила его от тела. Конечно, теперь он мог вздохнуть с облегчением, но не тут-то было. Происходящее говорило само за себя. Больше в его услугах здесь не нуждались! Постель была единственным инструментом воздействия на строптивую женщину. А если она не желала его как любовника, то явно не собиралась держать его у себя в доме. В сыновьях, младших братьях и домашних животных Сереброва Инга не нуждалась вовсе.

В общем, обстановка накалялась, и однажды, не осознавая, что решение уже принято, он спросил Нору:

– А если меня поймают?

– Если сделать все по-умному, то никто ничего и не заподозрит, – заверила она. – Вот, смотри… Я слышала, что Инга не умеет плавать. Это правда?

– Не то слово! – подтвердил Дмитрий. – В воде она похожа на топор. Ты не представляешь, она ходила освежиться в бассейн для малышни или же плескалась на мелководье.

– Вот и замечательно, – задумчиво произнесла Нора.

– Мне что, нужно будет ее утопить? – спросил он.

Дмитрий испугался, наглядно представив, как держит голову супруги под водой. Инга сопротивляется, хватает за руки, но не может совладать с его железной хваткой. В глаза попадают мириады брызг, но он терпит и ждет. Ждет ее конца.

– Откуда у тебя такие уголовные наклонности? – поморщилась Нора. – Даже если предсказывать результат вашего поединка, я бы без малейших сомнений поставила на Ингу. Скорее она тебя утопит, а не ты ее.

– Тогда что ты предлагаешь?

– А вот что…

Выслушав план Норы, связанный с прогулкой на скутере, Дмитрий отчаянно замотал головой:

– Нет! Ты с ума сошла? Там же будут свидетели!

– Конечно. Свидетели – обязательное условие. Именно они скажут потом, что произошел несчастный случай, вызванный неожиданным стечением обстоятельств. Вы не взяли жилеты. Глупо, непредусмотрительно, но не преступно. Инга сама уселась на скутер, а тот перевернулся. Тоже бывает. Ты не заметил падения супруги? Болван, ротозей, но не преступник же! Главное, что все произойдет вдали от берега. Помощь не подоспеет вовремя, и железная леди Сереброва топором пойдет ко дну.

Дмитрий насупился. Подруга могла бы выражать свои мысли деликатнее. Все-таки речь идет о его супруге!

Но чем дальше он обдумывал Норин план, тем больше он ему нравился. В самом деле, чем он рискует? Даже если случится осечка и рядом окажутся спасатели, он тоже может броситься на помощь, и его никто не упрекнет в бездействии. На воде случается всякое! Приятно и другое. Он вроде бы ничего преступного не делает, все получается само собой. Труднее будет заставить Ингу прокатиться без спасательного жилета, но он что-нибудь придумает…

В тот день, казалось, само провидение благоприятствовало ему. Дул шквалистый ветер, и по озеру неслись волны с белыми барашками. Инга, гуляя с ним по берегу озера, что-то говорила об их семейных отношениях и, кажется, о возможном разводе, но Дмитрий слушал ее вполуха, продумывая детали предстоящего мероприятия. И когда он, весело, по-мальчишески улыбнувшись, предложил ей прокатиться на скутере, она, озадаченная его странной реакцией на неприятный разговор, неожиданно согласилась. Более того – не особо сопротивлялась, отказываясь от спасательного жилета. Они действительно были мокрые, изношенные и все в песке.

– Хорошо, давай прокатимся. Ведь я не буду плавать?

– Конечно, нет, – сказал он, отводя глаза.

Сбросив ее на очередном крутом вираже, он помчался вперед, сфокусировав взгляд на доме с красной крышей на противоположном берегу. «Не оглядываться, только не оглядываться», – повторял он как заклинание. Секунды переросли в минуты, а ему казалось, что минула вечность. Заметив краем глаза суету на берегу, он изменил траекторию и сделал вид, что ищет жену. Инга барахталась довольно далеко слева, и он видел только ее подпрыгивающую, как мячик на волнах, голову и отчаянно молотящие по воде руки. С берега мчался на подмогу спасательный катер. Стало ясно, что попытка не удалась. Тогда он двинулся наперерез и успел к месту происшествия первым. Вместе со спасателем они вытащили из воды бледную Ингу. Она была в шоковом состоянии и походила на тяжелую, мокрую тряпичную куклу. Придя в себя уже на влажном песчаном берегу, она устроила сцену и прогнала его. Он вынужден был повиноваться.

Происшествие отняло у него все физические и духовные силы. Он чувствовал себя опустошенным. Боялся, что Инга догадается обо всем и выставит его вон из дома. А еще она могла заявить о своих подозрениях и в милицию… Но ничего подобного не случилось. Сереброва не стала проводить разбор полетов. И даже кричать на него стала меньше, чем обычно.

– Попытка – не пытка, – утешала его Нора, как будто речь шла о самом обыденном деле. – Придумаем что-нибудь еще.

Дмитрий наотрез отказался участвовать еще в одном покушении, ссылаясь на то, что жена на пушечный выстрел его к себе не подпускает. Но причина была в другом – он боялся.

Помнится, тогда он и рассказал Норе о том случае, на высоте восемнадцатого этажа. Зачем рассказал? Сам не знал. Просто грань между жизнью и смертью казалась ему в то время такой призрачной, что он едва не поддался искушению. Инга стояла на самом краю бездны. Она ничуть не боялась высоты, зато Дмитрия мутило от страха. Никаких ограждений и лесов, несколько шагов и – стремительное падение вниз…

Она тогда отвернулась от него на несколько мгновений. Глядя вниз на распростертый под ее ногами город, она громко крикнула: «Это мой город! Он принадлежит мне». А Дмитрий в ту минуту смотрел, пристально смотрел на ее прямую спину и поднятые в стороны, как у птицы крылья, руки. Несколько шагов, легкий толчок, и ей не удалось бы удержаться на краю. Он огляделся. Никого. Только гуляет ветер, тихонько шелестя страницами оставленной кем-то газеты. Всего пара шагов… но как сложно их сделать. Его ноги стали ватными, а в висках застучали сотни молоточков. Ну же! Он сделал два шага. Она обернулась и, увидев его совсем рядом, отшатнулась от неожиданности. Небольшой камешек из-под ноги из-за ее неловкого движения откатился назад и, ударившись о металлическую балку, полетел вниз. Инга проводила его полет долгим взглядом.

Конечно, тогда все зависело от него. Прояви он силу духа, и Инга Сереброва растворилась бы в синем небе, как птица. Но он смалодушничал. Протянув к ней руки, Дмитрий сделал вид, что хотел только обнять. Она подчинилась. Но, притянув к себе податливое тело жены, он почувствовал, как учащенно бьется ее сердце. Неужели она поняла? И тут за спиной раздался голос:

– Инга Петровна, там кирпич привезли. А третья бригада требует вас к себе. У них там какая-то заваруха намечается.

Сереброва взглянула на Дмитрия:

– Пошли!

Но он словно прирос к месту. Ноги у него стали тяжелыми, как бетонные сваи. Подумать только, если бы в тот момент он не сдержался, парень в синем комбинезоне застал бы его одного на верхнем этаже дома. Что бы, интересно, он спросил? Наверное, так: «А где Инга Петровна?» – «Ее нет. Она только что упала вниз», – ответил бы Дмитрий. Поверил бы рабочий в несчастный случай? Может, тогда стоило бы закричать, заметаться по площадке, сделать вид, что хочет спрыгнуть вслед за ней? Но Дмитрий хорошо знал, что актер из него никудышный. Вряд ли он смог бы убедительно сыграть сцену отчаяния. Хотя кто его знает… Может быть, услышав влажный хлопок о землю и последующие за ним крики ужаса, на его глаза сами собой и навернулись бы слезы?

– Что с тобой? – Инга заглядывала в его глаза. – Ты бледен, как смерть. Не расстраивайся, все еще будет хорошо.

Проговорив последнюю загадочную фразу, Инга развернулась и поспешила вслед за рабочим. Дмитрий поплелся за ними, еле передвигая ноги в белых ботинках. Внизу его уже ждала машина…

Услышав его рассказ, Нора нервно рассмеялась:

– Ну что же, это многое объясняет.

– Объясняет что?

– Ты боишься ее, а значит, вряд ли решишься тронуть и пальцем. Может, все оставить как есть? – Девушка взглянула на него. – Может, тебя все устраивает? Тогда к чему все твои слюнявые разговоры, нытье о беспросветной жизни?

– Нет-нет, Нора! – в отчаянии схватил он ее за руки. – Я хочу с этим покончить! Но не могу.

– Ты – трус! – заявила Нора, пронзая его презрительным взглядом.

– Может быть. Но мне сложно сделать такое самому. Может, нанять кого-нибудь? Я найду деньги и…

– Не вздумай! – рассердилась любовница. – Это криминал, тогда за расследование возьмутся всерьез. Ты станешь первым подозреваемым, и я не уверена, что оперативники тебя не «расколют» на первом же допросе. Даже если все пройдет гладко, где уверенность в том, что ты не попадешь в лапы шантажиста? Будешь потом всю жизнь платить за свою глупость. Доверять дело третьему – заведомая дорога в тюрьму. Все должно выглядеть как несчастный случай, понимаешь? И ты должен немного потрудиться, не надеясь на кого-то.

– Боюсь, я не смогу, – глухо ответил он.

Вот тогда они поругались. Это была первая серьезная размолвка, после которой Дмитрий на какое-то время охладел к любовнице. У него даже появилось желание наладить отношения с супругой. Он долго думал, чем можно заставить Сереброву изменить уже принятое ею решение о разводе. И у него возникла бредовая идея о романтическом вечере. Которая закончилась кошмарным пробуждением в разгромленном доме…

Поиск по сайту: