Глава 32. Дубровская аккуратно прошла по краешку лестницы, словно боясь испачкаться кровью

Дубровская аккуратно прошла по краешку лестницы, словно боясь испачкаться кровью. Вот здесь, в подъезде, не так давно расправились с Норой Малининой… На ступеньках, рядом с площадкой второго этажа, алела яркая клякса. Лиза вздрогнула, но при ближайшем рассмотрении пятно оказалось лужицей засохшей краски.

– Не беспокойтесь, ничего такого не осталось, – произнес кто-то за ее спиной.

Дубровская повернулась и увидела мужчину преклонных лет в сером шерстяном пальто и кашемировом шарфе.

– Чего не осталось? – переспросила Елизавета.

– Вы ведь наверняка думаете сейчас об убийстве? – Серые глаза мужчины смотрели на нее без насмешки.

– Вообще-то я слышала о трагедии, – проговорила Лиза. Ей не хотелось показаться любопытной зевакой, интересующейся подробностями кровавой расправы.

– Девушку убили внизу, едва она зашла в подъезд, – сказал мужчина в пальто. – Она и сообразить-то ничего не успела, нападение оказалось для нее внезапным.

– Почему вы так решили?

– Жильцы первого этажа не слышали ни криков, ни звуков борьбы. Труп обнаружила дворничиха из второй квартиры, когда утром собралась на уборку двора.

– А вы знали убитую?

– Нет. Видел, конечно. Ее частенько до дома автомобиль подвозил. Дорогой такой автомобиль, «Ауди», кажется. У нас во дворе машины попроще паркуются, а тут – прямо новинка последнего автосалона. А за рулем мужчина был, такой представительный. Моя жена его все из окна рассматривала. Клялась, что наверняка женат.

– Женат?

– Такие мужчины редко бывают одинокими, – улыбнулся собеседник.

Елизавета неопределенно повела плечами. Ей хотелось продолжить разговор. Дубровская понимала, что со стороны производит впечатление бедной дурочки, любительницы страшных историй и присказок с моральным контекстом, но ей было все равно. Только бы мужчина не прошел мимо, а вспомнил еще какие-нибудь детали из жизни Норы Малининой… А собеседник, по-видимому, не торопился домой, к жене, и с охотой говорил о событии, которое взбудоражило весь подъезд.

– В тот день, когда произошло убийство, я тоже заметил машину. Только не на привычном месте, а в соседнем дворе, у дома, где хорошо просматривается все вокруг. Конечно, я тогда не подумал ничего такого. Но потом, когда узнал о произошедшем, мне это показалось странным.

– Вы рассказали об этом следователю?

– Ну, конечно. У нас тут проводили поквартирный обход, жильцов спрашивали о том, кто что видел. Я все рассказал как на духу, только милицию мое сообщение мало заинтересовало. «У нас уже есть подозреваемый, – ответили мне, посмеиваясь. – Только он не ездит на „Ауди“. Спасибо за бдительность, но вам только показалось».

– Непростительная халатность! – воскликнула Лиза, ударяя ладонью по перилам. Послышался ровный гул.

– И я про то же говорю, – согласился мужчина. – Но они люди ученые, им виднее. Показалось – значит, показалось. Вот и весь сказ! Хотя, милая девушка, у меня отродясь проблем ни со зрением, ни с головой не было.

– Я верю вам, – улыбнулась Лиза.

– А вот они не поверили.

Мужчина вздохнул и начал подниматься по лестнице вверх, проговаривая себе под нос невнятные жалобы. «Говорила мне Петровна, не суй нос не в свои дела и без тебя разберутся», – бормотал пенсионер, тяжело шаркая ногами.

Дубровская постояла немного, размышляя над тем, что узнала, а затем направилась к квартире номер восемь, где когда-то проживала Нора Малинина.

Ей повезло, и на звонок вышла молодая девушка с недовольным выражением лица. Она что-то жевала и нетерпеливо уставилась на Дубровскую, по всей видимости, ожидая объяснения неожиданного визита незнакомки.

– Здравствуйте, я адвокат, – поприветствовала ее Елизавета и показала удостоверение. – Если позволите, у меня к вам будет несколько вопросов относительно вашей подруги.

– А если не позволю? – спросила собеседница, поглядывая на гостью из-под шапки рыжих кудрей. Она проглотила пищу, и ей не терпелось, должно быть, продолжить трапезу.

«А если не позволишь, я должна буду убраться вон, – вздохнула про себя Дубровская, вспомнив положения закона. – Адвокат может опрашивать людей только с их согласия».

Но уходить с пустыми руками не хотелось. Рыжая девчонка, должно быть, никогда в жизни не читала Уголовно-процессуальный кодекс…

– А если не позволите, то я пойду к следователю и скажу, что вы прибрали себе гранатовый браслет, – ляпнула Лиза.

Конечно, непроходимой глупостью было вот так, с ходу, вываливать свидетельнице цель своего прихода. Нет чтобы сочинить красивую легенду и подать ее под таким соусом, чтобы девушка сама выдала ей нужную информацию… Но Дубровская в последнее время испытывала постоянный стресс, и ломать голову над очередной сказкой ей было просто лень. Будь что будет! Если девица захлопнет сейчас перед ее носом дверь, значит, так тому и быть.

Но подругу Малининой, по-видимому, задела безапелляционность адвоката. Ей захотелось выяснить все до конца.

– Эй! Какой еще браслет? – возмутилась она.

– Я сказала, какой. Гранатовый!

– С темно-красными камешками, что ли? – переспросила девица. – Из белого золота?

– Он самый, – заверила Лиза, глядя на собеседницу с вызовом, словно и не сомневаясь в том, что браслет лежит сейчас в правом кармане ее халата.

– Я ничего не брала! – заявила та, хмурясь.

– Да? А куда же он тогда делся? – нахально осведомилась Дубровская. – При трупе, между прочим, его тоже не нашли. Значит, он дома. Вы скрыли от следствия важную улику!

Рыжая девица опасливо посмотрела по сторонам, словно желая убедиться, что за словесной перепалкой не наблюдают соседи, разговор ведь шел на лестничной площадке. Но в подъезде было тихо, а металлические двери, словно надежные стражи, хранили невозмутимость. Однако в каждой из них имелся глазок, за которым любопытные соседки могли нести вахту с бдительностью пограничников.

Девица вздохнула, демонстрируя капитуляцию.

– Заходите уж, – хмуро пригласила она нежданную гостью. – Не хватало еще, чтобы завтра весь подъезд судачил о том, будто я сняла с трупа ценную вещь.

Дубровская зашла в квартиру, но дальше порога противная девица ее не пустила. Теперь пришлось подчиниться и ей.

– Хозяйка квартиры едва не выставила меня вон, когда узнала, что Нору убили. «Я так и думала, что из вас ничего путного не выйдет, – выговаривала она мне. – Нет чтобы учиться, а они парней к себе таскают, а теперь – нате! – одну из них убили. Кто же захочет селиться теперь в такую квартиру? Сплошные убытки от таких постояльцев!»

– Но ведь Малинину убили в подъезде, – напомнила Лиза.

– А ей без разницы, твердит себе одно, – махнула рукой девица. – А теперь еще вы со своим браслетом.

– Но я не хотела вам зла, – начала оправдываться Лиза. – Мне всего-то нужно задать вам несколько вопросов.

– Да ладно уж, – великодушно простила ее собеседница, – выкладывайте, зачем пришли.

Дубровская перевела дух.

– Итак, я поняла, что вы знаете, о каком браслете идет речь?

– Имею представление, – согласилась девица. – Хорошенькая такая вещица. Скорее всего жутко дорогая.

– А откуда она у Норы взялась?

– Известно откуда. Подарок поклонника.

– Поклонника? Какого же?

– Да ходил тут к ней один, – пояснила девица. – Богатый, молодой. Жалко, что женатый, но тут уж ничего не попишешь.

– Женатый? – проговорила Лиза, бледнея.

– Женатый. Но молодой и красивый, как картинка из модного журнала. Эй, да что с вами? – всполошилась хозяйка, заметив странную реакцию своей гостьи. – А вы не жена его, случаем, будете?

Дубровская отрицательно помотала головой и попросила:

– Мне бы присесть…

– Конечно, проходите. На кухню, – предложила девица.

Так Елизавета оказалась на маленькой, но уютной кухне с плетеным абажуром под потолком и оранжевыми занавесками. Она сейчас слабо соображала и не заметила, как перед ней оказался стакан с жидкостью янтарного цвета. Лиза сделала глоток и поперхнулась.

– Это коньяк, – сообщила хозяйка, – первое дело при обмороке. Да вы пейте, не стесняйтесь. Так бы сразу и сказали, что жена того обормота. А то – адвокат, корочками машете… А тут житейская история – мне ли не понять!

Елизавета качнула головой и еще раз пригубила из стакана, ожидая, когда в ее голове наступит полная ясность.

– Значит, он подарил ей браслет… – пробормотала она убитым голосом. – Взял так просто и подарил…

– Конечно, он, – заверила ее собеседница. – Нора ведь беспринципная была, все с женатыми путалась. Вот бог ее и наказал! Только вы не думайте, я ее браслет не брала. У меня даже мысли такой не было.

– А куда же он тогда подевался? – спросила Лиза, чувствуя, что коньяк приятно обволакивает, а собственный голос доносится до нее, словно через вату.

– Представления не имею, – пожала плечами собеседница. – Нора с ним не расставалась, носила каждый день и без особого повода. Но на трупе, мне точно известно, его не обнаружили.

– Вы сказали об этом следователю?

– Нет. Он не спрашивал, а я в тот момент мало что понимала, – ответила девица. – Хватилась уже потом, когда тетка Норы из деревни приехала. Та всю квартиру перетрясла. Вещи Малининой в тюки сложила, на правах наследницы, и все меня глазами буровила: не припрятала я что-нибудь ценное. Так вот тетка ничего особенного не нашла, а браслета и подавно.

– Странно… Куда же он запропастился?

– А может, ничего странного и нет? – сказала вдруг девушка, внимательно глядя на Дубровскую. – Вы не думаете, что браслет мог забрать убийца?

– Убийца? – переспросила Дубровская, чувствуя, что ей не хватает воздуха. Коньяк оказался тут весьма кстати.

– Конечно, он. Сорвал браслет с руки и был таков! А учитывая то, что любовник и убийца Малининой одно и то же лицо, стало быть, браслет сейчас находится у вашего мужа.

– То есть у Дмитрия Сереброва? – воскликнула Лиза.

– Ну, я не знаю, как его зовут, – заметила девица. – Ведь мы общались с ним всего один раз. Он приходил к Норе. В день убийства.

По всей видимости, подружка Малининой не знала всей подоплеки событий, поскольку искренне верила в то, что жена богатого любовника находится сейчас перед ней. Разве она могла предположить, что несчастной женщины уже давно нет на свете? Но Дубровской было недосуг раскрывать собеседнице тайны следствия. Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной. Проделав огромную работу по расследованию двух убийств, она чувствовала себя сейчас как путник, который, плутая в поисках нужной дороги, возвращается на одно и то же место. Не зря говорил следователь: Дмитрий Серебров – единственно возможная кандидатура на роль убийцы. И не надо изобретать велосипед, когда и без того все ясно. Он подарил Норе браслет своей жены. Он же и сорвал его с трупа любовницы. Но зачем тогда ему понадобился спектакль с расследованием?

Дубровская уронила голову на руки. Ей хотелось плакать. А в уши лился мягкий, сочувствующий голос рыжеволосой девушки.

– Все они такие! – повторяла та, гладя голову гостьи. – На то наша женская доля – терпеть. Но отольются им наши слезы. Ты еще увидишь, обязательно отольются…

Когда Дубровская покинула гостеприимный дом своей нечаянной утешительницы, наступил вечер. Целительное действие коньяка уже начало ослабевать, и горькие мысли снова овладели Лизой.

Итак, Дмитрий Серебров ее обманывал, направляя по заведомо ложному следу. Он беспардонно пользовался услугами своего адвоката, выкладывая в качестве версий сказки собственного сочинения. Елизавете не терпелось его разоблачить, высказать в лицо все, что она о нем думает. Хотя остатки здравого смысла намекали ей, что следует действовать осторожно, ведь серийный убийца – не самая лучшая мишень для обличительной речи. Если, конечно, ты – не прокурор и не находишься сейчас в красивом и безопасном Дворце правосудия. Но смелость во хмелю иногда творит с человеком невообразимые вещи. Во всяком случае, Елизавете хотелось действовать незамедлительно!

В родительском подъезде она нос к носу столкнулась с бабой Пашей. «Если что-то пойдет не так, старуха засвидетельствует, что видела меня вечером живой и невредимой», – подумала Лиза и даже обрадовалась нечаянной встрече.

– Здравствуйте, баба Паша! – сказала весело. – Сейчас восемь часов вечера, и я направляюсь в свою квартиру.

Но соседка почему-то выпучила глаза, прижалась к стенке и еле выговорила:

– Иди куда идешь! Мне нет никакого дела.

Дубровская подивилась странной неразговорчивости бабули.

– Но вы же, кажется, интересовались моим постояльцем? – спросила она. – Так вот, я думаю, что он сейчас дома.

Лицо бабы Паши покрылось вдруг бордовыми пятнами.

– Никем я не интересовалась, – заявила она, отступая на ступеньку ниже. – У меня и привычки такой нет – за людями подглядывать!

– Ну как же? – изумилась Лиза. – Вы, помнится, мне совсем недавно другие вещи говорили.

– Сожалею. Была не права. Деньги за колбасу могу вернуть, – проговорила бабка загадочную фразу и рысью припустила вниз по лестнице.

«Да-а… Коньяк творит чудеса! – подумала Лиза и совсем некстати икнула. – Кто-то меня вспоминает. Интересно, кто?»

– Ну как? Удалось что-нибудь узнать?

С такими словами встретил ее Дмитрий.

Дубровская внимательно взглянула на него, но, разумеется, ничего нового для себя не обнаружила. Красавец-мужчина без всяких признаков беспокойства или нервозности. В выразительных серых, опушенных длинными ресницами глазах только терпеливое ожидание. Конечно, перенесенные невзгоды оставили след на лице – линия рта стала жестче, а под глазами залегли тени. Но все эти перемены его не портили. «Ах, как обманчива бывает внешность!» – осознала Елизавета с горечью. Но откладывать дело в долгий ящик не имело смысла.

– А каких новостей ты от меня ждешь? – спросила она.

– Желательно хороших. Я думаю, черная полоса в моей жизни явно затянулась, – улыбнулся Дмитрий. – Ну, что? Или, может, для начала по чашке чая? Я заварил тот, который вы любите.

– Подожди, – остановила его Лиза. – Ты и вправду не знаешь, откуда у Малининой появился гранатовый браслет твоей жены?

Взор Сереброва даже не затуманился.

– Конечно, не знаю. Но, думаю, вы мне все сейчас расскажете.

– Непременно, – пообещала Елизавета, разглядывая его, как диковинный экспонат на выставке. – Именно ты сделал Малининой такой роскошный подарок. Может, у тебя проблемы с памятью?

Дмитрий продолжал улыбаться.

– Это что, шутка такая?

Лиза покачала головой:

– Нет, милый, это факт. И, по всей видимости, упрямый. Подруга Норы сообщила мне, что браслет был подарен поклонником Малининой, тем самым, который искал ее в день убийства. Да, кстати… Она лестно отзывалась о твоей внешности.

– Какая внешность? – Дмитрий замотал головой. – Я ничего не понимаю. Вы хотите сказать, что я вручил браслет Норе?

– Ты поразительно догадлив.

– Вот уж ерунда! Девушка просто ошиблась. Вы же верите мне?

Его глаза пытливо разглядывали лицо Дубровской, точно надеясь найти в его выражении подтверждение своей правоты. Но Елизавета никогда особо не преуспевала по части актерского мастерства, вот и сейчас, упрямо покачав головой, она заявила, глядя ему прямо в глаза:

– Я пыталась тебе верить, Серебров. Но факты говорят не в твою пользу. Видит бог, я старалась тебе помочь, наматывая километры по городу в поисках свидетелей защиты, которых так и не нашла. Я открыла тебе двери своего дома, надеясь, что поступаю верно. Но время идет, и я все чаще ощущаю себя дурочкой, блуждающей среди трех сосен, когда просвет вот он – передо мной!

– Так вы думаете, что виноват я?

Вопрос требовал прямого ответа. Но как же сложно было его дать!

– Я не исключаю этого, – проговорила Лиза, кляня себя за трусость.

Дмитрий уставился на нее странным неподвижным взглядом. Он сделал шаг по направлению к ней, и страх окатил Дубровскую горячей волной. Что она наделала! Настал черед платить за легкомыслие! И, ведомая чувством самосохранения, уже не заботясь о том, как она выглядит со стороны, Лиза выставила вперед правую руку и быстро заговорила:

– Стой, где стоишь! Если ты намерен сейчас делать глупости, то скажу прямо: внизу меня дожидается водитель, который получил инструкцию звонить в милицию по истечении тридцати минут моего пребывания в квартире. Кроме того, я предупредила соседку, вечно сующую нос не в свои дела. Если со мной что-нибудь случится, тебе от ответственности не уйти.

Серебров остановился в узком проходе, все пространство которого заняли его широкие плечи, и уставился на Дубровскую, словно собираясь ее испепелить взглядом. Потом он повел носом, как гончая во время охоты, и наконец на его лице появилось выражение, которое Елизавета сочла загадочным.

– Я, кажется, догадался, – проговорил он, продолжая пронизывать ее внимательным взглядом. – Вы выпили!

Несмотря на страх, который по-прежнему покрывал испариной ее напряженное тело, Дубровская почувствовала себя оскорбленной.

– Как ты смеешь мне об этом говорить? – возмутилась она. – Я не пила! Ну, разве чуть-чуть… Впрочем, это не мешает мне сейчас нормально соображать и делать выводы.

– О том, что я единственно возможный виновник убийств по нашему делу? – переспросил он почти весело.

– Да, – ответила она намного смелее, чувствуя тем не менее, что ее обвинения превращаются в фарс. Серебров, по всей видимости, не собирался набрасываться на нее и вообще вел себя не так, как должен был себя вести настоящий убийца. – Я узнала то, что мне нужно было знать, – продолжила она. – Ты частенько навещал Малинину, приезжал на своей автомашине «Ауди». Кстати, ее видели в соседнем дворе в день убийства. Там был замечательный наблюдательный пост, верно?

Дмитрий хлопнул в ладоши так оглушительно, что Дубровская подпрыгнула на месте.

– Я так и знал! – воскликнул Серебров, разводя в сторону руки, словно собираясь заключить Елизавету в объятия. – Автомобиль «Ауди», да еще в день убийства!

– Что-нибудь не так? – проговорила Лиза, ощущая, что противный липкий страх опять завладевает ее рассудком. Какая жалость, что внизу ее не дожидается водитель дядя Миша с часами на руке и надежными инструкциями! И почему Андрей отменил сопровождение именно в тот день, когда ей действительно понадобилась помощь телохранителя?

– Конечно, не так! – продолжал свою речь Серебров. – Вы же потрясающе умная женщина, Елизавета Германовна. Я восхищался вами в течение всего этого бестолкового процесса, поражался вашей энергии и изобретательности, с которой вы вели мое дело уже после того, как я сбежал… Но теперь вы, видимо, решили сразить меня своей логикой наповал.

– Что ты имеешь в виду? – сварливо спросила Елизавета, чувствуя в словах молодого человека какой-то подвох. Разумеется, она обожала комплименты, но высокопарная речь ее подзащитного порождала в ней смутные подозрения в каком-то надувательстве.

– Где же я взял «Ауди» в день своего побега? – спросил Дмитрий, мягко улыбаясь, словно разговаривая с малым ребенком.

– Где взял? – автоматически повторила Лиза.

Действительно, где? Разумеется, всему виной был коньяк. Мыслительные процессы в голове Дубровской застопорились, и теперь она таращилась на своего подзащитного, понимая лишь то, что он, по всей видимости, совершенно прав. Откуда могла взяться у него эта чертова «Ауди»? Да ниоткуда! Серебров в день своего побега был гол как сокол, даже без нормальной одежды. О какой машине могла идти речь?

– Ты хочешь сказать, что за рулем автомобиля сидел кто-то другой? – неуверенно спросила она.

– Разумеется. И я даже знаю кто, – заявил Дмитрий без тени сомнения.

– Кто? – послушно повторила Лиза последнее слово.

– Наш милейший Павел Алексеевич! Темно-синяя «Ауди» принадлежит ему. Во всяком случае, я в свое время катался на «Мерседесе». Инга признавала только эту марку. Вы опять мне не верите? Может, проверим гараж Серебровой?

– Верю, – проговорила Лиза. – Что же мне еще остается?

Конечно, если бы Дубровская взяла на себя труд подумать, прежде чем сваливаться на голову Сереброва со своими упреками и обвинениями, она чувствовала бы себя сейчас куда как лучше. Но усталость последних дней сыграла с ней дурную шутку. Услышав из уст подруги Малининой упоминание о молодом женатом любовнике, она посчитала, что ее подозрения подтвердились и Серебров ее водит за нос. Прояви она тогда чуть больше самообладания, выводы были бы совсем иными. Надо же до такого додуматься: представить бедного голодного зэка за рулем дорогой иномарки, да еще в день его побега!

– Может, продолжим разговор на кухне? – проговорила наконец Лиза. – Кажется, ты что-то говорил про чай?

Дмитрий еле удержался от улыбки:

– Может, вам стоит хлебнуть огуречного рассола?

– Серебров! – возмутилась Дубровская. – Я пока что твой адвокат! Требую к себе уважения и обойдусь без этого твоего… без рассола…

Поиск по сайту: