Глава 25. Соседка Тамары оказалась рыхлой брюнеткой лет тридцати

Соседка Тамары оказалась рыхлой брюнеткой лет тридцати. На ее лице, как несмываемая печать, отобразились все пороки разгульной жизни. Главным образом, конечно, обильные возлияния без особого повода. Тем не менее сама себя она считала особой артистической, одаренной и просила, чтобы все ее называли на французский манер – Клэр, между тем как ее паспорт выдавал русский аналог – Света. Дело в том, что еще несколько лет назад она успешно выступала в одном из третьесортных стриптиз-клубов. Но не в силах отказаться от дармовой выпивки, которой благодарные зрители выражали ей свою симпатию, быстро потеряла форму, расплылась и подурнела. Хозяин заведения не мешкая подобрал ей замену – свеженькую, молоденькую девочку, а Клэр оказалась на улице. Помыкавшись в поисках работы по большому городу, Света быстро поняла, что в индустрии развлечений ей больше нет места, и без особых душевных терзаний влилась в ряды жриц любви.

Увидев у себя дома молодого красавца, она вначале оторопела. Дмитрий совсем не походил на мужчин, пользующихся услугами вокзальных проституток.

– Слыш-ка, Том, – спросила она съемщицу, улучив момент, – а кто он такой, а? На клиента вроде не похож.

Тамаре и самой трудно было постичь природу своих отношений с постояльцем. Действительно, жили они вместе, но спали врозь. После того как Дмитрий появился в дверях ее квартиры в образе шикарного молодого мужчины, между ними словно разверзлась пропасть. Тамара испытывала благоговейный страх при мысли, что у них может быть связь. Сам Дмитрий попыток сблизиться не предпринимал, хотя время от времени бросал на девушку долгие взгляды. А теперь вот, пока между ними еще продолжалась игра в «гляделки», появилось новое действующее лицо, способное разрушить хрупкую гармонию зарождающихся отношений.

– Дима – мой дальний родственник, – пояснила Тамара, невесть почему почувствовавшая острую неприязнь к подруге.

– И ты с ним ни-ни? – сделала круглые глаза Клэр.

– Я же сказала, родственник!

– Откуда ж он взялся?

– Понятно, откуда. Приехал в гости. Из Новосибирска, – зачем-то добавила Тамара.

Конечно, в душе она понимала: с ее случайным знакомым что-то не так. Ни на минуту она не поверила его сказке о нападении и пропавших документах. Но жить рядом с красивым мужчиной, разительно не похожим на нечистоплотных, вечно сквернословящих клиентов, было приятно, вот Тамара и предпочитала оставаться в сладком неведении. В конце концов, она была женщиной, и ей хотелось урвать хоть малую толику счастья, пусть и весьма странного.

Клэр же из разговора с подругой уяснила одно – что дорога к сердцу красавчика свободна, и активно начала подбивать к нему клинья. Начала она с пространных разговоров о своей артистической карьере, загубленной происками конкуренток и домогательствами хозяина заведения. О коварном зеленом змие она, конечно же, разумно умолчала. Ее рассказы были полны глупого бахвальства и откровенной лжи, но Дмитрий выслушивал их вежливо, словно воспринимал всерьез. Единственный раз, когда он позволил себе вмешаться в повествование, был давний случай с испорченным сценическим костюмом. По версии Клэр, бирюзовый купальник, расшитый блестками, превратила в лохмотья ее бывшая подруга Нора, с которой они не поделили богатого клиента.

– Как ее звали, Норой? – перебил рассказчицу оживившийся Дмитрий.

– Ну, да. Ее звали Норой, – подтвердила Клэр, озадаченная реакцией молодого человека. Ей-то казалось, что он с трудом удерживает зевоту.

– Кличка такая, да?

– Ты хотел сказать сценический псевдоним? – снисходительно поправила его Клэр. – Нет, представь себе, имя. Хотя оно на самом деле напоминает кличку собаки. Рыжая бессовестная сука!

– Так она была рыжей? – продолжил расспросы Дмитрий.

– Ну да, рыжей. Впрочем, какая разница? Главное в другом. Мерзавка превратила мой костюм буквально в лохмотья. К сожалению, я обнаружила это прямо перед выступлением. Конечно, мой номер отменили, и угадай, кто танцевал вместо меня? Разумеется, она!

– Постой, а она где-нибудь подрабатывала? Я хочу спросить, делала ли она маникюр?

– Ой, боже мой! Ты задаешь такие странные вопросы, – отмахнулась Клэр. – Мне нет дела до того, чем она занималась. Я знаю, что ее недавно убили, но, видит бог, оплакивать ее я не стану. Она заслужила такой конец… Эй, да что с тобой? – удивилась она, глядя на побледневшего Дмитрия. – Ты такой чувствительный. В нашей жизни еще и не такое бывает…

Когда заканчивалась словесная обработка, Клэр обращалась к более сильным способам обольщения. Короткая ночная рубашка, внезапно распахнувшаяся дверь в ванной («Ой, а я думала, что ты уже ушел!») – должны были подействовать непременно. Но то ли молодой человек был стеснителен, то ли она была не столь искусна, дело не сдвигалось с мертвой точки. И вот однажды утром, пользуясь отсутствием Тамары, Клэр забралась к нему в постель. Ее расчет был прост, как стратегия великого полководца: взять противника в его логове тепленьким и ошалевшим от внезапного натиска.

Поначалу все шло замечательно. Сонный Дмитрий не понял, кто ласкает его под одеялом. Он счастливо улыбнулся, не открывая глаз, словно боясь, что все происходящее с ним окажется одним из навязчивых ночных видений. Кажется, он даже произнес чье-то имя, но когда из-под одеяла вылезла обрюзгшая физиономия с расширенными порами и слюнявыми губами, он в ужасе отшатнулся. Но это было только в первый момент, потому что через секунду незадачливая любовница отлетела в сторону, едва не задев головой батарею.

– Прочь! – заорал он. – Прочь, чертова шлюха!

И несмотря на то что так «величали» Клэр все ее клиенты, на сей раз она по-настоящему обиделась. Одно дело, когда паскудное выражение вырывается из уст полупьяного мужика, для которого все женщины на один манер, и совсем другой коленкор, если теми же словами называет тебя молодой красавец, можно сказать, принц из сказки. Сразу ощущаешь свою ущербность, убожество. А ведь она хотела доставить ему удовольствие. Просто так, бесплатно.

Увидев на лице Дмитрия брезгливую гримасу, Клэр переполнилась ненавистью и решила про себя: он обязательно за это заплатит. Вот только пока она не знала как…

Дмитрий старался тратить деньги экономно, но все равно они таяли прямо на глазах. Не было и речи о том, чтобы снять квартиру или уехать куда-нибудь, средств едва хватило бы недели на две мало-мальски беззаботного существования. А дальше что? Опять подъезды, вокзал и жизнь в подворотне? О тех страшных днях он вспоминал с содроганием, поэтому тянул, как мог, свое беспросветное существование в комнатке с двумя проститутками, одна из которых стала ему почти сестрой, вторая – почти врагом. Дмитрий понимал, что сам загнал себя в тупик, но пока не видел выхода из создавшейся ситуации. Он верил, что, как только настанут теплые дни и природа отряхнется от зимнего сна, воспрянет и он и уж тогда обязательно придумает что-нибудь стоящее.

Тамара наотрез отказалась помочь ему в реализации золотых украшений. Наверняка она так и не поверила в искренность его заверений, потому что, увидев кольцо с бриллиантом, снова затряслась как осиновый лист и заявила, что ей не нужны неприятности. Пришлось идти самому. Он боялся продешевить, поэтому пошел сразу в ювелирную скупку. Седой человечек за стойкой подозрительно оглядел принесенную вещь, уделил должное внимание бриллианту на кольце, а потом попросил документы.

– Мне нужно выписать квитанцию, – произнес он скрипучим голосом.

– А можно как-нибудь так, без квитанции? – спросил Дмитрий, обаятельно улыбаясь. – Я паспорт забыл дома.

– Как-нибудь так будет дешевле, – сухо проинформировал его ювелир. – Я же не спрашиваю, откуда у вас ценности.

– Пусть будет дешевле! – махнул рукой Дмитрий и, получив на руки хрустящие купюры, поспешно удалился.

Дома в тот вечер они устроили настоящее пиршество с шампанским, конфетами и тортом. Несколько портило удовольствие присутствие Клэр, которая, потягивая игристый напиток из граненого стакана, смотрела исподлобья, словно не одобряла происходящее. Ей давно было ясно, что эти голубки, по-родственному засыпающие в кровати в общей комнате, играют перед ней хорошо разученные роли. Причем ей в спектакле отводилась роль глупенькой зрительницы, а она себя таковой не считала…

Все началось с того, что Клэр, просматривая содержимое карманов постояльца, наткнулась на его документы. Фотографии на водительских правах и удостоверении не оставляли сомнений в их подлинности. Фамилия Дмитрия не особенно ее заинтересовала, поскольку о существовании известной бизнес-леди Инги Серебровой она даже не подозревала, что, впрочем, было неудивительно. Две женщины обитали на разных планетах, одна – в мире богатства и роскоши, другая – в самом осадке земной жизни. Больше всего Клэр удивила графа «место жительства», из которой следовало, что Дмитрий вовсе не является сибиряком, а проживает в одном с ней городе и работает инструктором в известном спортивном клубе.

Движимая ненавистью оскорбленной женщины, она заявилась в указанное заведение и у милой девушки-администратора поинтересовалась, где она может найти инструктора Дмитрия Сереброва.

– Я хочу записаться к нему на тренировки, – сказала она, вульгарно улыбаясь ярко накрашенным ртом.

Девушка пошла красными пятнами, страстно желая избавиться от докучливой посетительницы, пока не придет кто-нибудь из постоянных клиентов. Все-таки их заведение считалось элитным, и появление этакой «штучки» могло бы неблагоприятно отразиться на его репутации. Администратор легонько кивнула головой, и охранник на входе, уже сообразивший, что совершил промашку, впустив явно не того, кого следует, в помещения, крепко схватил женщину под руку.

– Пройдемте, сударыня, на свежий воздух, – говорил он, продолжая тянуть ее за рукав. – Здесь немного душно.

– Но мне нужен Серебров! – возмутилась «сударыня». – Неужели я не могу подождать его здесь?

– Вам долго придется ждать его, – сказал охранник, выпихивая ее на воздух. – Серебров сидит в тюрьме по обвинению в убийстве.

Клэр остановилась на лестнице, приоткрыв рот. Стеклянная дверь в рай для богатых бесшумно закрылась, выбросив на обочину, в привычную для нее жизнь. Но ее мало интересовали сейчас вопросы социального неравенства. Слова охранника колоколом звучали в ушах. Убийство? Дмитрий совершил убийство и сидит в тюрьме?

Что же тогда он делает у них дома? Догадка пришла так же быстро, как подлинный ключ легко подходит к нужному замку. Серебров сбежал! Вот почему он сиднем сидит у них в квартире, выползая наружу лишь в редких случаях. Вот откуда взялась сказка про Новосибирск. Значит, Тамара в курсе его дел и покрывает опасного преступника? Ну что же, к подруге у Клэр счет особый…

Откровенно говоря, она вовсе не была поборницей законности и правопорядка. И, положа руку на сердце, ей было абсолютно безразлично, кого там убил Дмитрий Серебров. В жизни ей постоянно приходилось сталкиваться с человеческим отребьем, поэтому моральная сторона вопроса была ей неинтересна. Ну, живет рядом с ней обаятельный убийца, да и бог с ним! Хуже другое: на ее глазах, в ее доме творились совершенно непонятные вещи.

Сначала она подумала, что ей мерещится от злобы: ее товарка Тамара, которую она знала как облупленную, вдруг внезапно начала, что называется, расцветать. Смотреть на это было противно не потому, что суровый февраль завывал метелями за окном, а потому, что девушка перестала вдруг любить вечерние посиделки за бутылочкой дешевого вина. Она поменяла свои неизменные шорты на обыкновенные джинсы и, что самое возмутительное, перестала ходить на работу! Да-да, она самым бессовестным образом оставалась дома тогда, когда бедная Клэр пахала, отрабатывая нелегкий гонорар. А когда она, умотанная и пропахшая табаком и чужим потом, приходила домой, там ее встречала розовощекая, без косметики на лице, Тамара. Она резала хлеб, а чертов постоялец, стоя рядом, держал в руках тарелку.

И тогда еще обиженная Клэр списала странности их поведения на взаимоотношения любящих родственников. Какая она была наивная! И сейчас спрашивала себя: неужели она не замечала, каким взглядом смотрит Тамарка на молодого мужчину? Во всяком случае, не так, как полагается добропорядочной сестрице. А Дмитрий вел себя корректно, как настоящий джентльмен, предупреждая каждое ее желание. Нет, они не целовались, не обнимались, никаким другим образом не выказывали взаимного расположения. Между ними установилась какая-то приторная юношеская дружба, что было обидно вдвойне. Ладно бы Дмитрий просто предпочел одну подругу другой и вовсю пользовал свою зазнобу, удовлетворяя обычную мужскую похоть. Такое бы Клэр поняла. Но он отнесся к ней, как к проститутке, оскорбив ее, выбросив из своей постели, как мусор, а к Тамаре, той же проститутке, по сути, вдруг проникся нежным чувством и благодарностью. Парень относился к ней как к женщине в период ухаживания. К тому же у Тамары появились дорогие вещи, пусть и не новые, но мало ношенные. Подруга чувствовала себя королевой, что вообще стерпеть было невозможно. Короче, голубки сами напрашивались на неприятности…

Тамара не любила отлучки своего постояльца.

– Каждый раз я боюсь, что ты не вернешься, – призналась она ему как-то, старательно пряча смущение.

– Куда же я денусь? – удивился Дмитрий.

– Ну, мало ли… – уклончиво отвечала она. – Где-то же ты был до той поры, пока мы не встретились.

Его тронуло такое проявление заботы, и он, чтобы успокоить девушку, подвел ее к окну.

– Гляди, – сказал он, дергая тесемку на простенькой белой занавеске. – Когда я возвращаюсь и вижу свет в твоем окне и распахнутые шторы, я просто не могу пройти мимо. Я знаю: здесь тепло, и здесь меня ждут. А герань на окне, как алый сигнальный флаг: «Не проходи мимо!»

– Прямо как в фильме про шпионов, – вдруг вспомнила она. – Цветок на окне и открытые шторы. Наш условный сигнал, верно?

– Верно, – усмехнулся он. – А когда ты не захочешь меня видеть, сделай все наоборот. Наглухо зашторь окна, и я буду знать, что мне нужно пройти мимо, что ты устала от меня.

– Такого никогда не будет! – вырвалось у нее.

Конечно, разговор об условном сигнале был не более чем шуткой. Но Тамара отнеслась к нему самым серьезным образом, и каждый раз, когда Дмитрий покидал дом, она тщательно следила за тем, чтобы шторы кухни были распахнуты, а на окне стоял огненно красный цветок. Сереброва ее забота безмерно веселила. Но, подходя к знакомому дому, он уже издали видел, что его ждут, и это наполняло его сердце какой-то детской радостью и необычайной легкостью. Смешно сказать, но он впервые в жизни понял, что кому-то нужен. Сначала его смущало, что нужен он всего-навсего уличной проститутке. Дмитрий всегда трепетно относился к своему телу, своего рода инструменту, позволявшему ему зарабатывать деньги, кружить головы богатым женщинам. И кинуться в омут плотских утех с проституткой ему мешала природная брезгливость и непомерное тщеславие. Но мало-помалу он проникся расположением к девушке. У него никогда не было сестры, поэтому в отношениях с ней он скорее восполнял недостаток родственной любви, чем испытывал влечение к Тамаре как к женщине. Но от его взгляда не укрылось, какие разительные перемены произошли с ней в период их короткого сожительства: сами собой куда-то ушли вульгарные манеры, понемногу очистилась речь, и девушка стала похожа на многих других своих сверстниц, молодых и свежих, ищущих в жизни обыкновенного женского счастья. Конечно, Тамару питали совсем другие чувства и надежды, и поэтому Серебров, боясь причинить ей боль, вел себя по отношению к ней очень корректно, не забывая сохранять дистанцию.

В тот день он возвращался домой затемно, довольный тем, что ему удалось весьма выгодно пристроить серебряные часы. Деньги лежали в нагрудном кармане, и он знал, что завтра они с Тамарой пойдут в магазин и накупят всякой всячины, а сейчас следовало поспешить, подруга наверняка уже не находит себе места.

Спускаясь по протоптанной пешеходами тропинке к дому, он привычно нашел глазами знакомые окна. Поначалу он и не понял, почему тревога железным обручем сжала его сердце. В окнах горел свет, стало быть, там его ждали. Стоп! Сигнал шел откуда-то из подсознания, еле различимо, но непрерывно. Шторы на окнах кухни были наглухо задернуты, а красная герань куда-то исчезла.

Он остановился, словно не веря своим глазам. Тамара пыталась подать ему знак или произошло простое совпадение? Ну мало ли что могло случиться? Девушке прискучили игры в разведчиков, и она поступила так, как поступают все нормальные люди по вечерам – занавешивают окна для того, чтобы укрыться от посторонних глаз.

Дмитрий стоял за раскидистым голым кустарником и напряженно вглядывался в вечернюю хмарь. Вроде все вокруг было, как всегда, – знакомый двор утлой пятиэтажки и ни единой лампочки над подъездами. Тихо. Пожалуй, даже слишком тихо. Не слышно гомона молодых людей, каждый день наполняющих кособокую беседку во дворе дома. Жители уже давно махнули на них рукой и покорно засыпали под треньканье гитары и веселый смех. А сегодня заседание музыкального кружка не состоялось. Почему? У молодежи поменялись планы или их кто-то спугнул?

Дмитрий почувствовал, что внутреннее напряжение растет. Он продолжал внимательно оглядывать двор. Вот еще странность: машина инвалида дяди Миши торчит обычно посередине дороги, перегораживая выезд из двора, а сейчас же она скромно прижимает боком кустарник. А на маленькой асфальтированной площадке рядом с мусорными баками стоит ничем не примечательная машина с потушенными фарами, но работающим двигателем. Внутри ее явно находятся люди.

Сердце Дмитрия сжалось, пропуская удар. Стало очевидно, что ему опять некуда идти…

Тамара сидела на диване, сложив руки на коленях. Рядом с ней расположился мужчина в темной куртке. Ноги в грязных ботинках он по-хозяйски поставил на половик, а кожаную фуражку положил рядом с собой. Клэр стояла в углу, поскольку их маленькая комната была наводнена людьми в форменной милицейской одежде.

– Вы хоть понимаете, что укрывали у себя опасного преступника? – спрашивал мужчина в куртке у Тамары. – Между прочим, он обвиняется в убийстве двух женщин и побеге из следственного изолятора.

– Мне об этом ничего не известно, – тихо проговорила Тамара, вспомнив вдруг появление дорогих вещей в своем доме. Значит, не напрасно волновалась она тогда, не случайно мерещились ей человеческие трупы. Правда, она и сейчас почему-то не верила, что спокойный приветливый Дмитрий мог кого-то лишить жизни из-за дорогих тряпок. Наверное, способен был поддаться искушению и украсть их, но убить…

– Это его одежда? – подошел еще один мужчина, протягивая ей пару сорочек и теплый свитер.

– Да, его, – кивнула она головой, предчувствуя новые вопросы относительно дорогой дубленки и лохматой шапки. Но сыщиков, по всей видимости, женская одежда не интересовала. Поэтому подарки Дмитрия они оставили без внимания.

– Этот тип легко входит в доверие к одиноким женщинам, – продолжал рассказ мужчина в куртке, по всей видимости, следователь. – Правда, финал встреч всегда оказывался трагическим.

– Мне он сразу не понравился, – вставила реплику Клэр.

– Благодарите нас, что мы вовремя вмешались. Кто знает, как бы все потом вышло?

Тамара была благодарна следователю лишь за одно – появившись в их квартире, он первым делом приказал зашторить окна.

– Серебров может нас заметить, – объяснил он свое распоряжение. – Мы имеем дело с хитрым и изворотливым преступником. Он ни за что сюда не вернется, если увидит на своей кухне столпотворение.

Тамара с облегчением задернула занавески и даже убрала с окна цветок, моля в душе бога о том, чтобы Дмитрий вовремя вспомнил про условный знак и обошел их дом стороной. И вот теперь, сидя на обшарпанном диване в компании чужих для нее людей, она пыталась мысленно представить себе, что делает сейчас ее любимый человек. Где он найдет ночлег и что с ним будет потом? Про себя она знала одно: ей нет больше места в этой комнате, в этом городе и на том вокзале, где она впервые встретила его, умирающего от голода и холода. Она не сможет больше продавать свое тело. Завтра она уедет к родителям, в деревню. В конце концов, жить можно везде…

Поиск по сайту: