Бог пишет на сердцах

Проповедь № 2992, опубликованная в четверг 14-ого июня 1906, прочитанная Ч.Г. СПЕРДЖЕНОМ в Метрополитен Табернакл, Ньюингтон в 1864 г.

"Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его"

Иер. 31:33

Таков язык нового, а не ветхого завета. Служение ветхого завета было смертоносным, ибо не оставляло надежд на жизнь тому, кто преступал закон. Голос его мог покорить сердце, еще не познавшее своей немощи. О каких смертоносных буквах идет речь? "Вот что сделайте, и останетесь живы; храните заповеди мои, и по обетованию обретете благословение на земле и мир в небесах за послушание". Но условий ветхого завета, от самого грехопадения, человек исполнить человеку не мог; не способен он на это и ныне. Воистину, если предположить, что люди в наше время могут исполнять закон, то тем более люди, с которыми этот завет был заключен прежде всех. Ибо ветхий завет был заключен с избранным, отделенным народом. Бог отвел его в пустыню, подальше от худых сообществ. Чудесное питание поступало к ним из небесных житниц. И жажду избранные утоляли не менее чудесно, из скалы. Сам Бог находился между ними них. Над ними было облако Господне, чтобы покрывать их днем, и огонь, чтобы вести их ночью. При всякой трудности они могли обращаться к Моисею. В случае ошибок вследствие невнимательности они могли придти к Аарону, и тот приношением назначенной жертвы мог оправдывать их снова и снова. Бог поместил их там, где они не имели искушений и злоключений остальной части человечества. Он отвел и отделил их так, что вполне можно было сказать, что они как,

"Сад, обнесенный стеной,
Избранный, взятый в удел".

И все же, даже в этом благодатном саду, который чудесно возделывал и рачительно использовал Бог, совершенная святость произрастать не могла, и потому закон был нарушен. То, что даже племя Израилево, обрезанное и благословенное заветами и обетованиями, в непосредственном присутствии Бога в их святилище, не могло соблюсти закона, преподает нам ясный урок: "Делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть". Просто невозможно повиноваться Богу безупречно, точно и совершенно; итак, собственной праведности не выработаешь; то, что Бог повелевает нам сделать, сделать невозможно. Вспомните о неопалимой купине, которую видел Моисей, и падите ниц, и устрашитесь, и предайтесь отчаянию, если желаете спастись своими делами.

Что касается народа Божьего, то ныне древнее прошло, теперь все новое. Уверовавшие во Христа Иисуса, пребывают под новым заветом; у него же совершенно иной вид. Этот завет не ставит условий наподобие, "Вот что сделайте, и останетесь живы". Он говорит устами Божьими, "И дам вам сердце новое; и прощу грехи ваши; и благословлю вас Своим присутствием; и освящу вас; Я сохраню вас в святости; и сохраню вас на Моих путях; и, наконец, приведу к Себе". И все, это Он благоволит давать, не ставя никаких условий, представляющих исполнение этого завета зависящим от непредвиденных обстоятельств, поскольку, какие бы условия ни были в этом завете, исполнение их всех возлагается не на грешника, а на Того, Кто замещает его; Бог как бы говорил, "Я исполню этот новый завет, если Мой Единородный Сын, Иисус Христос, прольет кровь Свою для прощения твоих грехов, и сотворит совершенную праведность для тебя жертвой благоугодной". Так и случилось; и теперь, в той мере, в какой это касается вас и меня, завет благодати предстает одним обетованием, чистым обетованием, только обетованием; и все, что следует сделать нам, бедным, виновным, беспомощным, нищим душам, это сесть у ног нашего благого Бога, и получить от Него эти невиданные благословения, которые новый завет изливает на всякого из верных.

"Как холмы вечные, завет сей
твердым до конца пребудет,
Обетованию тому глагол
Божественный порука -
Ничем иным ему не стать,
Хоть сокрушится мирозданье;
И благодатью Божьей исцелится
Верный, когда падет -
Прощенье полное и даровое
Овцы заблудшей той,
К Сиону на пути Господь
Благоугодно созерцает.
"Когда ж велит тебе твой Бог
Пройти через поток Иордана,
То защитит тебя Его рука,
Врагов всех поборовши,
И в сем завете сил довольно,
Дабы помочь тебе пройти".

Одним из благословений этого нового завета является письмо на сердце; "Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его". Именно об этом я собираюсь говорить сегодня вечером, и вместо обозначения различных тезисов проповеди, я представлю несколько положений, имеющих, по-моему, очень близкую связь с этим положением о письме на плотских скрижалях сердца. Мое первое положение заключается в том, что ХРИСТИАНЕ НЕ ИМЕЮТ НИЧЕГО ОБЩЕГО С КАМЕННЫМИ СКРИЖАЛЯМИ.

Не поражайтесь и не удивляйтесь этому положению. Я знаю, что в некоторых местах богослужений эти каменные скрижали установлены прямо над столами причастия, но они там совершенно не к месту, ведь у нас не может быть общения с Богом на основании ветхого закона. Если и должно быть там нечто, если бы имелся в принципе какой-либо символ, то католик, поместивший там крест, или изображение распятия, прав. Мы убрали всякие символы, чтобы их не делали источником идолопоклонства; однако, если нечто и следовало бы поместить по над столами причастия, то приличествует больше крест, а вовсе не пара скрижалей закона; поскольку Бог никогда не имел общения с человеком на основании закона, да и не мог иметь после грехопадения человека. Христианину ни к чему эта пара каменных скрижалей.

Вы знаете меня слишком хорошо, чтобы заподозрить в антиномизме, однако, я не посмею умалять силу учения, преподаваемого Святым Духом, "Ибо вы не под законом, но под благодатью". ["Антиномизм" - учение, согласно которому христианин не связан никаким законом, поскольку спасается одним законом; возникло в XVI в. - Прим. пер. ] Все десять заповедей суть христианская любовь. Поскольку каждая из десяти заповедей является правилом христианской жизни, он держится всякого слова, которое Бог оставил в повеление сынам человеческим. Если же таковые стоят на этих скрижалях твердого, холодного камня, мне с таковыми делить нечего. В святом гневе Моисей собственными руками разбил эти каменные скрижали; и, естественно, завидев их осколки, я могу сказать только, что поступил точно, как Моисей, и тоже вдребезги разбил скрижали. Даже Моисею не удалось пронести их на руках, не разбив их; также и я не лучше его. Бог правит народом Своим не по закону, но по любви. Они ходят в святости не потому, что обязаны, но потому, что желают поступать свято. Правило, которым они руководствуются, не "Вот что сделайте, и останетесь живы, и вот что сделайте, и погибнете", но "любовью вечною Я возлюбил тебя; а ты что сделал для Меня?". Приведу двустишие старого мастера Кворлза [английский религиозный поэт (1592-1644), автор знаменитого сборника "Эмблемы" (1635), символических картин с девизом и толкованием в стихах и прозе. - Прим. ред. ], которые точно передают смысл сказанного,

"Спасителю оставь скрижали каменные,
Держись того, что написал на сердце Бог".

Что касается законов, написанных на каменных скрижалях, Христос придерживался их, и в точности исполнил. Вот почему смертоносная буква теперь бессильна сокрушить нас. Заповеди, записанные на вашем сердце, суть ваше правило, ваше кормило и ваш закон. Смотрите, не поступайте противно откровению, "Христос в вас, упование славы".

Сегодня многие из моих слушателей обращаются с каменными плитами закона именно так, как описано выше. Ты стараешься добраться до неба при помощи своих дел. O, мой дорогой друг, тебе не соблюсти закона. Тогда зачем и пытаться? Этот закон слишком высок, слишком небесен, слишком широк, слишком духовен для тебя. Он оказывает пагубное воздействие на твое воображение, твои помыслы, твои слова и твои поступки. Почему? Потому, что ты нарушаешь его всякий миг; ты нарушаешь его с тех пор, как пришел на это место. И нечего тебе обольщаться, ибо исполнить невозможное невозможно. И даже если ты каким-то образом сможешь соблюсти закон в будущем, толку от того мало, поскольку закон ты нарушал прежде, стараться же блюсти то, что ты уже нарушил, абсурдно. Если разнести вдребезги гипсовую чашу, то, как бы потом тщательно, до последнего осколочка, ни склеивать, разбитое не склеить. Блюдя закон, ты просто с большим успехом перережешь глотку всякому упованию, но не спасешься. O, человече! Зачем ты силишься спастись сам, соблюдая закон, когда Христос соблюл его ради всех, кто доверился Ему? Неужели ты думаешь, что Христос сошел с неба, чтобы соблюсти закон ради тебя, если бы ты сам мог сделать это для себя? Если бы ты мог стать своим спасителем сам, то что за нужда была Ему отдать Себя на крестную смерть, пролить Кровь, пострадать и умереть? Неужели Христос совершил то, в чем не было необходимости? O гордая душа, гордая душа, как смеешь ты думать свершить то, что доступно лишь Спасителю! Итак, оставь свое, ибо вся праведность твоя как запачканная одежда. Оставь свои добродетели, и все дела, какими гордишься, и взгляни туда, где висит Тот, Кто соткал хитон не сшитый, а весь тканый сверху, и окрасил его в пурпур Своей Крови. Облекись им, и будешь носить небесный придворный костюм, и встанешь в один прекрасный день среди равных по положению в раю; но без этого хитона ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Вот почему я советую тебе, приобрети у Него виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых.

С законом, начертанным на каменных скрижалях, верному делать нечего, ибо он имеет дело с законом, написанным Духом Бога живого на его сердце.

Согласно моему следующему положению ВЕТХОЕ СЕРДЦЕ НЕ ГОДИТСЯ ДЛЯ НАПИСАНИЯ БОЖЬЕГО ЗАКОНА.

Некто сказал однажды, что сердце человеческое, по крайней мере, в младенчестве, походило на лист чистой бумаги, и что на нем можно было написать все, что угодно. Как мало знал тот человек, как мало интересовался истиной о человеческом сердце! Ибо сердце человеческое стало запачканным, запятнанным, черным, опороченным, обесчещенным, загрязненным, умерщвленным от самого начала. Каждый повторит за Давидом, "Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". Ничего чистого на поверхности природного сердца нет, и, конечно, Бог никогда не написал и фразы на природном сердце, и не напишет, поскольку Он очень хорошо знает, что написать Его святой закон на подобном сердце невозможно. Если бы и была у Него возможность написать этот закон на черном сердце, Он, по-моему, не сделал бы этого, поскольку подобное сердце нечисто. Бог никогда не напишет Своего совершенного закона на таком несовершенном пергаменте, как растленное сердце. Оно столь мерзко, столь отвратительно, что Бог не коснется его и щипцами для угля. Все, что Бог может сделать с ветхим, природным сердцем человека, это умертвить его, пронзить его насквозь копьем, пронзившим бок Христа. "Смерть ветхому Адаму! Смерть ветхому Адаму!" - восклицает Евангелие. Однако, что касается перемены его, то в этом нет никакой нужды, ибо может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс - пятна свои. Ветхая природа есть дело безнадежное, и ветхой природе суждено умереть. И чем скорее умрет, тем лучше для вас и для меня. Бог не напишет Своего закона на ветхом сердце. Он не притронется к нему, ибо оно для Него нечистое, запачканное и просто омерзительное.

Одинаково невозможно Богу написать Свой закон на ветхом сердце и потому, что оно из камня. Действительно, некогда Бог начертал закон на каменных плитах, но эти каменные плиты были разбиты, и теперь Он не станет писать на камне вторично. Первые каменные скрижали были разбиты, а что касается вторых, то я не знаю, где они, ибо их затеряли, как будто и сама идея о совершенстве была утрачена падшим человеком. Напиши Бог на каменном сердце, в результате сердце, с законом на нем, вскоре окажется разбитым и разрушенным. Да и как Ему писать на столь непостоянном, ненадежном, обманчивом предмете, как невозрожденное сердце! С тем же успехом можно было бы писать на песке; или, еще хуже, написать свое имя на ненадежной подушке, и ждать, когда прославится; Бог не пишет преходящего. Он не возьмет пера, дабы написать на таком материале, как сердце, ибо "лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено". "Должно вам родиться свыше". Божье обетование таково: "И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам". "Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня". Дышите этой молитвой, осознав непригодность ветхого сердца для записи на нем закона Божьего.

Когда имеется новое сердце, произведенное Святым Духом, вопрос о ветхом сердце снимается раз и навсегда. Чудесное дарование нового сердца превыше всех чудес в природе. Вам известно, дорогие друзья, что на дереве, лишенном части ветвей, могут появиться новые. Вы слышали о некоторых ракообразных животных, которые, утратив клешню или ногочелюсть, отращивают новую. Но вам никогда не приходилось слышать о животном, утратившем сердце, но затем отрастившем новое. В натуре это просто невозможно, но это чудо из чудес Божьих проявляется в нас. Господь дарует новое естество нашему бытию, новый источник жизни всего нашего бытия.

Итак, когда у нас новое сердце, на нем должно быть написано нечто. Сердце пустое, бессодержательное противоречит здравому смыслу. Взгляните на все дела Божьи, все они несут на себе письма. Даже во время мрачной бури вспышками молний бывает начертано имя страха Божьего. Разве громы не подобны барабанному бою воинства Божьего в походе? И разве не Предвечный отражается на груди у бурного моря? И даже поля, покрытые зимой белым снегом, а осенью золотым венцом славы, не создают впечатления божественной власти и божественной любви. Бог пишет на всем мироздании; и нет ни единой каменной глыбы в великом дворце Творения, на котором не было бы следов, оставленных рукою Творца. Всюду имеются иероглифы великие, которые усердные люди, искусные для всякой работы и посвященные духом, любят читать. И как не быть письму на сердце, если Бог взял на Себя труд сотворить его повторно, дабы сотворить новое сердце? Если нет ничего на сердце, это не сердце. Сердце без чего-либо в нем - просто унылый, мертвый вакуум; такое сердце недостойно такого творения, как человек. Для чего бы и творить новое сердце, для какого предприятия, если нечто не будет начертано на нем Божественной рукой? Дьявол тут же постарается написать на нем свое, если не напишет Бог. Разве не лучше воспрепятствовать человеку заполнять сосуд мякиной, прежде заполнив его до краев пшеницей? Так и для Бога, не лучше ли тотчас написать на новом сердце Свое, чтобы сохранить для Себя это сердце в чистоте, чтобы ничего из лексикона адского не было там? Что произойдет, если новое сердце оставить пустым? Разве не записано о злом духе, говорившем "возвращусь в дом мой, откуда вышел", что, придя в тот дом, он находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, - и бывает для человека того последнее хуже первого? Отчего так? Дом тот был оставлен пуст! Если бы там был его владелец, если бы сильный с оружием охранял свой дом, то прежний владелец не вернулся бы. Так же и Бог! Тщательно выводит Он совершенный закон Свой на плите освященного сердца, и грех навсегда лишается возможности оставить там свои следы. Мне известно, что новое сердце, это нетленное семя, неспособно грешить, поскольку рождено от Бога; и то самое, что делает его семенем нетленным, самая жизнь, пребывающая в нем, заставляет его набухать, расти и прорастать. Поскольку такое сердце является сердцем Божьим, и возрожденным, там должно находиться письмо от Бога. Бог не дает миру книги с пустыми страницами. Свои послания, которые должны быть ведомы и прочитаны всеми людьми, Бог не посылает в виде чистых листов. Никак нет, на новом сердце должна оставаться рука Божья.

Бедная душа! Моли Бога дать тебе новое сердце. Если ты уже обрела его, моли, чтобы Он оставил на нем Свое письмо. Молись словами следующего стиха,

"Там будет жить Его священный Дух,
И там Его закон начертан будет;
И всякое движенье наших душ
В полнейшем послушании пребудет".

ДАЛЕЕ, РАЗВЕ НОВОЕ СЕРДЦЕ НЕ ЕСТЬ ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ЗАКОНА ГОСПОДНЯ?

Места, лучшего для письма с законом Господним, чем сердце человека, не вообразить. Некий служитель однажды проповедовал по тексту, "В сердце моем сокрыл я слово Твое, чтобы не грешить пред Тобою". Проповедь его была трехчастной: во-первых, о лучшем на слова "слово Твое"; во-вторых, о лучшем месте на слова "в сердце моем сокрыл я"; в-третьих, о лучшем из предприятий на слова, "чтобы не грешить пред Тобою". О, это хорошо составленная проповедь. Сердце есть место лучшее, поскольку вы знаете, что именно там человек и хранит свои драгоценности. Когда Маловерный был встречен на проселочной дороге под названием Мертвая Стезя три заклятых мошенника именем Слабодушие, Недоверие и Виновность вытащили у него все, он имел на расходы, и все же им не удалось похитить его драгоценностей. Дело в том, что он держал их в сокровищнице своего сердца. Некоторые хранят свое исповедание веры там, на чем носят шляпу, откуда ее могут сорвать воры или сдувать ветра искушений; там, откуда ее можно отложить в сторону ради собственного удобства, вступая в гостиную дьявола. Истинный христианин держит свое исповедание веры в сердце; и как его сердце пребывает в полной безопасности, в самой внутренности его существа, так и его исповедание. Все равно, в хорошую или плохую погоду; в добром или худом сообществе; во время провала или прорыва на рынке; с восклицаниями "Аллилуйя" и "Осанна", или, "Распни Его, распни Его!", человек остается самим собой, поскольку главные драгоценности свои он хранит в сердце, лучшем месте для хранения закона Божьего.

Хранить закон Божий в сердце, значит, хранить там, где его будут лелеять, и откуда он будет управлять всем человеком. Если вам удается внедрить нечто в самое сердце человека, вы внедряете это нечто во внутренность его бытия. Мы слышали об одном пастухе, пасшем стадо овец на лугу, "Ручей, протекавший по лугу, был таким грязным и топким, что пастух попытался изменить его русло; однако, когда он вырыл несколько канав, вода оставалась не очень чистой. Он чистил новые русла раз за разом, но проходило некоторое время, и вода в них снова становилась нечистой. Она была лучше, чем в старице, но все же не той, какой хотелось видеть тому пастуху. Наконец, кто-то посоветовал ему, 'Отчего бы тебе ни расчистить ручей выше по течению, на холме? Там масса ила и грязи, и вода, спускаясь по склону, несет примеси грязи и ила. Тебе надо расчистить ручей оттуда, от самого источника'". Итак, когда человек получает очищенный источник, когда он обретает закон Божий в сердце, тогда он может быть уверен, что с потоками его действий все будет в порядке. Хранить закон в сердце лучше всего, поскольку он пребывает там в целости и сохранности, и оттуда воздействует на всего человека. Господи, даруй мне и моим, хранить Твой закон вот так безопасно в золотой шкатулке обновленного сердца.

И все же, необходимо признать, что ПИСАТЬ НА СЕРДЦЕ ОЧЕНЬ ТРУДНО. Тот самый старый мастер, о котором я уже упоминал, Куорлз, описывает Бога, молвящим,

"Пишу Я,
И только Я могу писать,
В книгах, составленных Мною.
Читать и писать на сердцах
Нелегкое дело.
Недоумевают
Люди усердные, искусные в иных делах,
Взявшись за это дело".

Трудно читать сердца, но еще труднее писать на них. Мы можем иногда записать нечто в умах людей; это сравнительно просто. Иногда человеку можно нечто внушить, вбить в голову докукой или беседой, но положить это нечто на сердце человека очень и очень непросто.

"Против воли убежденный
остается при своем",

и как бы он ни был убежден, идет старой дорожкой, занимаясь тем, что, как он прекрасно знает, потешит его злейшего врага. Не бывает рабов, подобных рабам, что служат своему же врагу, а между теми наибольшими являются рабы своих похотей, уничтожающих душу. Нелегко писать на сердцах. Когда в собрании совершается много приобретений для Господа, некоторые простаки склонны думать, что нечто в проповеднике способно объяснить это. Некто, оказавшись на древнем поле сражения, находит камень, которым Давид поразил Голиафа в голову, и говорит, "Должно быть, этот чудесный камень и поразил великана!". Но вот он переворачивает камень и, оглядев с разных сторон, говорит, "О, таких камней для пращи здесь полным полно!". Далее, вероятнее всего, он с презрением выбросит этот камень, чтобы никогда уже не вспомнить о нем. Вот так же некоторые поступают со служителями Бога. Вначале эти простаки говорят, "Здесь бывает столько обращений, что здешний проповедник, должно быть, замечательный человек"; а затем, находя этого проповедника оратором, пусть и талантливым, но таким же, как другие, перестают интересоваться им. Ах, простаки! Как вы не понимаете, что дело не в камне, а в праще, и даже не в праще, а в Боге, Который направляет камень в лоб великана? И в другом примере, дело вовсе не в человеке, а в его Господе; и это Дух Божий делает Слово действенным. Но что бы вы могли подумать, когда этот камень заговорил бы следующим образом, "О, какой я дивный камень! Это я убил тебя, Голиаф! Какой я же прекрасный каменья! Дщери Иерусалимские, надлежит вам веселиться о мне в хороводе, и надлежит восклицать 'звучным тембром', и говорить, 'Да будет слава Тебе', о, Камень, Который поразил великана в лоб!"? Разве не сказал бы на то Ангел Премудрости, "O безрассудный камень из ручья! Сын слякоти и мрачного болотистого дна! Ты такой же, как все твои сотоварищи, камни, спящие среди блуждающих кристаллов. Если бы Давид выбрал себе иной камень, то совершил бы свое дело точно также. Так что не гордись, что он выбрал тебя, ибо ничего особенного в тебе нет". Возлюбленные братья! Когда вы или я имеем честь работать для Христа, будем помнить, что мы напоминаем жалкие гладыши из ручья, в которых нет ничего особенного, и только Богу Одному принадлежит вся слава. Письмо на сердце дело трудное. Признаюсь, мне это никогда не удавалось - и я никогда не надеюсь написать святой закон Божий на человеческом сердце. Никак нет, возлюбленные! Нам в сердце человеческое не достучаться, ибо перед нами оно заперто крепко-накрепко. Но у Бога есть ключ от сердца, и Он открывает его, как человек открывает свой письменный стол; и Он знает, как надлежит перелистывать эту книгу, и как, взявшись за перо, собственноручно написать благословенные заповеди Его нового и совершенного закона. Иисус - великий Писатель, поскольку знает сердца. Божественный и Всеведущий знает сердца. Вместе с тем, Христос - человек, и потому всякая боль, разрывающая сердце человеческое, разрывает и Его сердце. Его сердце пронзили насквозь, и на Его сердце осталась ужасная надпись, когда копье начертало там великое слово, "ГНЕВ" - "гнев Бога вследствие греха". Он знает, как пишут на сердце. Глубоко на сердце Его написаны имена Его людей. Он читает сердечные письма, и способен сделать для Своих учеников то, что было сделано в Нем. У Христа такие добрые руки, такие теплые, мягкие пальцы, и такое великое, любящее сердце, которое движет этими руками, что Он является величайшим Сердцеписателем, и никто не сравнится с Ним в способности писать на человеческих сердцах.

Далее, БОГ, ПИШУЩИЙ НА СЕРДЦЕ, ПИШЕТ СВЯТЫМ ДУХОМ, А ВМЕСТО ПЕРА У НЕГО СЛОВО.

У Бога несколько перьев, и одно из них - Его Писаное Слово. О, это золотое перо, увенчанное бриллиантом. Как чудесно, что Бог временами пишет на сердцах словами Священного Писания обетования, предвестия, слово учения, увещевания и обличения. Бог, пишущий бриллиантовым пером, не делает ошибок, никогда не царапает пергамента и не оставляет пятен, но каллиграфически выводит всякую букву.

Иногда Он пишет на человеческих сердцах через Своих служителей. Г. Джон Берридж как-то проповедовал на основании иного, отличного от моего, текста, но я могу сослаться на его проповедь. Он говорит, что служители подобны перьям. Есть некоторые Университетские служители, утверждает Берридж, так эти стараются делать свои перья так, как в наше время делают стальные перья, большими партиями, в массовых масштабах, в общем и целом; и, хотя у таковых есть свои преимущества, и многие из них имеют высокое образование, тем не менее, и у них есть свои недостатки. Джон Берридж сравнивает себя со старинным гусиным пером для письма. Он говорит, что при письме не умеет делать легких, наподобие дамских, росчерков пера, как Университетские стальные перья, но думает, что Бог, через него пишет Своим пером на сердце с нажимом чаще, чем через Университетских господ. То же самое верно и в отношении некоторых между нами. Все мы, без исключения, долго раскачиваемся прежде, чем начать писать; а приступив к письму, иногда сажаем на свое письмо такие кляксы, что диву даешься. Но, слава Богу, мы не остаемся без помощи. Бог помогает нам, творящим на скорую руку, ибо мы иногда можем с Его помощью вписать на совесть грешника несколько строк с нажимом. Когда же происходит такое, есть основание для благодарности, и мы благословляем за это Господа. Однако наши перья должны иногда нести на себе насечку, и служителям иногда надлежит пробовать на остроту нож несчастья, делающего их более способными к проповеди Слова Божьего.

Надо ли напоминать вам, возлюбленные, что перо не пишет само по себе? Возьмите перо и бумагу. Напишет ли перо поэму "Потерянный Рай"? [Произведение англ. поэта Дж. Мильтона (1608-1674). - Прим. ред. ] Да не шевельнется! И не напишет ни одной буквы алфавита, тем более поэмы. То же самое и в отношении служителя: он не напишет ничего истинного на сердце и совести грешника, если Господь не станет водить его рукой. Когда же начнет писать Господь, о, какое благо, и на чистом пергаменте нового сердца остаются следы Божественной руки, причем навеки!

Однако и лучшим пером в мире не написать без чернил. Аналогия в этом случае проводится со Святым Духом. Служителю надлежит окунуться в эти Чернила. Он должен иметь в себе Святого Духа, иначе кем бы он ни был, гусиным пером для письма, полированным стальным пером, и даже пером с насечкой по краям; и сколько бы он ни писал в свое время, без чернил он не напишет ни строчки. Мистер Джозеф Айронс имел обыкновение, взобравшись на кафедру, молиться следующим образом: "О, молю о помазании свыше! Молю о помазании свыше!". Мне кажется, такой могла быть молитва всякого проповедника, поднимающегося проповедовать, "О, молю о помазании свыше! Молю об изобилии этих Божественных чернил, об изобилии Святого Духа!". Воистину, мы можем хвалить и славить Господа всякий раз, наблюдая Его закон, написанный на человеческом сердце, поскольку это закон Божий, поскольку Сам Бог написал его на сердце человека, и поскольку Дух Божий действовал через Слово, которым это письмо и запечатлено там. Давайте присоединимся к сердечному благодарению Отца, Сына и Духа, Божества, соблюдающего новый завет и пишущего Свой закон на наших сердцах.

Теперь хорошо сделать особое ударение на том обстоятельстве, что НА НОВОМ СЕРДЦЕ ПИШЕТСЯ ТОЛЬКО ЗАКОН БОЖИЙ.

Я не думаю, что здесь надо говорить о писаном законе, каким он представлен в Книге Исхода или Книге Второзакония. Дело идет о духе того закона, который написан на христианском сердце. О писаном законе можно сказать, что "буква убивает". Здесь же говорится о духе закона, квинтэссенции закона, который христианин постоянно помнит, ибо он написан на его сердце. Под ветхим законом иудей часто и в разных обстоятельствах имел множество неудобств. Например, закон субботы, в прежней формулировке гласил следующее: "В первый день... никакой работы не работайте". И ныне есть христиане, которые поступают тем же способом даже до сего дня. Однако в те времена, когда наш Спаситель был на земле, случалось Ему проходить засеянными полями, и ученики Его срывали колосья и ели, растирая руками. Фарисеи пожаловались на это, но Спаситель ответил им, "Суббота для человека, а не человек для субботы". Суббота никогда не была установлением и обязательством, возложенным на нас, с целью сокрушать нас, и заставлять чувствовать себя рабами весь этот день. Ибо посвящение себя наилучшим и высочайшим предприятиям должно было приносить пользу нам. Фарисеи не занимались исцелением по субботам, почитая это ужасным грехом. Однако же Иисус Христос освящал субботу делами благодати. И ныне Он предоставляет христианину день покоя, вовсе не такой, какой представлялся он иудею, но Он дает нам день покоя для упражнений в добрых делах благочестия и делах в удовлетворение необходимым нуждам. Таковые мы воистину исполняем, и, когда мы поступаем так, находятся некоторые, восклицающие, дескать, такой-то и такой-то христианин не соблюдает субботы. Никак нет! Христианин не обязан соблюдать иудейской субботы. Его закон субботы не походит на ветхий закон, каким он предстает со страниц Книги Второзакония или Книги Исхода! Закон субботы, как он понимает его согласно Христу, является днем покоя, и святых наслаждений. Это день, когда мы служим Богу всем сердцем, всей крепостью и всяким делом, совершенно Божьим делом, в котором мы можем служить Богу. Нам разрешено делать это дело, и мы делаем его с наслаждением.

То же самое можно сказать в отношении всего закона. Христианин не обращается к закону Моисееву со словами, "Я в страшной ярости; и хотел бы знать, могу ли я убить моего брата". Никак нет, закон Божий написан на сердце христианина, и он никого не хочет убивать. Он знает, что всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; так что он обращается, и говорит, "Я прощаю тебе; и ничего не требую взамен". Иногда люди обращаются к нам с вопросами, которые в той или иной мере касаются похотей. Однако христианин имеет закон Божий в сердце своем, и ему не надо расспрашивать, допустим ли тот или иной плотский грех, ибо он помнит, что "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем", и так отвергает грех. Закона, написанного у него на сердце довольно для него, ибо по внутреннему человеку он находит удовольствие в законе Божьем, без обращения к букве, смертоносной букве, и не вычитывает в ней осуждение нарушений, а побуждаем бывает святыми побуждениями. Закон Господа совершен; ничего худого про него не скажем, однако, не так славен закон, как закон, который принес Христос, и явил Собой.

Велика была слава закона, но слава Евангелия Христова много больше. Помни, христианин, что закон Божий должен быть написан на твоем сердце полностью, но там должен быть записан дух этого закона, а не буква; а что это за дух, тебе известно, поскольку наш великий Учитель выразил его одним словом, и этим словом является "ЛЮБОВЬ"; любовь, которая не только предписывает должное, но и обеспечивает его исполнение.

Человек, у которого закон Божий написан на сердце, будет действовать праведно и без книги; он пойдет прямым путем, он не нуждается в подталкивании. Но почему он все-таки действует так? А как работает паровая машина? Она работает потому, что есть надлежащий механизм и пар; вот что нужно. А двадцати лошадей, которые тащили бы паровую машину за собой, ей не нужно. Находятся люди, которые стараются выдумывать законы, чтобы сделать других людей добрыми. Священное Писание не действует этим путем. Оно просто изменяет сердце человека, устанавливает в нем новый механизм, и подает небесный пар, и тогда человек не может не идти прямо. И не нужен закон с двадцатью полисменами, побуждающими тебя поступать праведно. Этого не нужно. Благодать свыше должна возродить человека, сделать его новым творением, создать во Христе Иисусе; а затем с силой и крепостью нового естества, и в законе, написанном на его сердце, он начинает ненавидеть зло и прилепляться к добру. Некоторые люди это непонятно; они знают, что неспособны творить должное сами по себе, пока их не пришпорят, между тем как греховное они творят при каждой возможности по причине греховных наклонностей. Другое дело христианин. Он возрожден свыше, и теперь, даже если его станут заставлять творить зло, и тогда он не пойдет на это. Вместе с тем ему нужно никаких понуканий на пути к добру, так как пути Божьи угодны ему, а наслаждения греха он ненавидит. Да даст Господь нам всем иметь такой закон Божий, написанный на наших сердцах! И что это за закон? Очень просто - "ЛЮБОВЬ". Любовь есть закон Евангелия. "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя". Вот он, закон христианский, и этот закон написан на сердце христианина. Это самая суть, сердцевина, квинтэссенция всех десяти заповедей. О, верный, ты можешь забыть те десять заповедей, если запомнил новый закон, написанный на твоем сердце, "Любовь, любовь, любовь!"

И, наконец, ЭТО БОЖЕСТВЕННОЕ ПИСЬМО БЕРЕЖЕТ СЕРДЦЕ, А СЕРДЦЕ БЕРЕЖЕТ ЭТО ПИСЬМО.

Некоторые из нас, кто держит большую переписку, иногда устраивают большие костры. Вот сейчас на моем столе скопилось множество писем; и очень возможно, что они написаны некоторыми из вас. На эти письма я уже никогда не отвечу; ибо, если люди пишут в десять раз больше моего, то пусть не ждут ответа. Но они ждут, между тем как мы время от времени устраиваем большие костры, и, сжигая их письма, говорим иногда, "Ах, а это письмо я сохраню!".

Почему? Мы узнаем по почерку возлюбленных, ныне отошедших в мир иной, и говорим, "Да, сохраню это письмо; вот только спрячу его в один из ящиков, пусть лежит там среди других интересных писем". Вот так же и Бог, когда настанет черед пересмотреть все письмена мироздания, устроит большой костер. Но вот Он увидит некое сердце, и скажет, "Я сохраню его, ведь на нем написан Мой закон; ибо везде, где Я вижу Свой закон, Я вижу почерк моего Возлюбленного Сына. Он предал Себя на крестную смерть, дабы это сердце не было сожжено; и Я сохраню его". Если закон Божий написан на ваших сердцах, Бог сохранит вас.

И так же сердце хранит письмо. Известно, что египетские фараоны оставляли на своих каменных гробницах замечательные надписи; однако, некоторые из них со временем стерлись.

"Крепки клыки у времени,
Грызут гранит насквозь".

Письму же, написанному на бессмертном сердце, не страшно никакое время. Сердце, на котором закон Божий был написан многие годы тому, хранит его в целости и сохранности до последнего вздоха, пока верный говорит на смертном одре с Богом. Плоть его будет предана земле, но письмо Божье не прейдет, ибо сердце, на котором оно было написано, поднимется к небу, и предстанет пред престолом вечности, и когда в конце концов солнце погаснет, и луна перестанет убывать и прибывать, и погаснут крошечные светильники звезд, когда:

"Огромный шар земной,
И все на нем исчезнет;
Подобно миражу,
Бесследно, совершенно",

совсем как пена, что моментально растворяется в волнах, несущих ее, и уходит навсегда; когда все мироздание, творение Божье, кроме небес, которые останутся быть вовеки, должно прейти, и тогда письмо Божье на том сердце останется таким же ясным и таким же четким, как теперь. Ах, если бы лететь на крыльях серафимов далеко-далеко, пока временное не станет местом таким маленьким, что станет неразличимым и самому острому зрению; ах, если бы нестись, пока Бог не сделает и не разрушит столько миров, сколько песчинок на берегу моря; пока не столкнет и не разрушит вдребезги столько могущественных мирозданий, сколько есть капель в океане; неувядающее письмо Божественной руки, неизменное даже тогда, будет блистать на бессмертных, вечных сердцах: их Бог сотворил и оживил, что они стали столпами, на которых Он мог написать в память о Своей любви и святости. О, если бы Его письмо было написано на моем сердце! Братья, я молюсь о том, чтобы это случилось с вами, и со всеми из присутствующих. Однако, помните, что ветхое сердце должно быть разбито, и место, на котором можно обрести новое сердце, находится у подножья Креста. "Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься". "Всякий, верующий в Него, не постыдится". Кто уверует в Иисуса, тот встанет на скалу, тот устоит в вечности, и его блаженство будет обеспечено.

Господь да распустит вас с благословением во имя Иисуса Христа. Аминь.

Поиск по сайту: