Жизнь от всего сердца

Проповедь № 433, прочитанная Ч.Г. СПЕРДЖЕНОМ на утреннем богослужении в воскресенье, 2-ого февраля 1862 г.в Метрополитен Табернакл, Ньюингтон

"Он действовал от всего сердца своего и имел успех"

2 Пар. 31:21

Это в общем совершенно обычное явление; и точно, в этом деле можно усмотреть общее правило нравственной жизни - люди, действующие от всего сердца, имеют успех; между тем как работающие в полсилы, то есть вяло, равнодушно, неохотно, почти определенно терпят неудачу. Возьмем, к примеру, коммерческую деятельность. Кто из молодых людей преуспевает в деле, кто продвигается вверх по общественной лестнице? Только не те из ваших людей, что спят за прилавком и радуются, когда удается увернуться от покупателя. Предприниматели быстро находят тех, что прилагают все старание к работе, им нравятся молодые люди со "рвением", прилежанием, сердечным отношением к работе; таковые, несомненно, достигают многого, и в свое время именно таковые и становятся коммерсантами на свой страх и риск. Кто из коммерсантов преуспевает в эпоху конкурентной борьбы? Разве ваши ленивцы и бездельники? Никак нет; только те из ваших людей, что прилежны в коммерции; те, что берутся за дело, засучив рукава; те, что изо всех сил гребут против течения, не желая быть снесенными потоком к водопаду банкротства. Кто из ваших людей достигает больших профессиональных высот? Чтобы стать знаменитостью, эти люди поздно ложатся и рано встают, по крайней мере до тех пор, пока не столкнутся со множеством тяжелых, изнурительных заданий, ведь Бог и в наше время не подает жатвы праздным людям, если не считать жатвы с репейника; но также не угодно Богу давать благосостояние человеку, который не желает перекопать поле, чтобы отыскать спрятанное сокровище. Если человек хочет иметь успех, он должен, как признано всеми, быть прилежным в деле, ибо в наше время, больше, чем когда бы то ни было, злободневна древняя истина - "В поте лица твоего будешь есть хлеб".

Оставим коммерцию и рассмотрим иные сферы деятельности, чтобы убедиться в том, что эта истина пребывает неизменной. Если человек совершает открытия в науке, он совершает их вовсе не случайно, ибо путь открытий в науке одолевает идущий. Если человеку хочется стать выдающимся врачом, он должен трудиться в клинике. Если ему надобно достичь высот в присутственном месте, он будет проводить дни и ночи над комментариями к законоуложению. В наше время у человека нет надежды достичь успеха в чем-нибудь, если он не будет действовать от всего сердца. То же самое верно и в отношении религии, как, впрочем, в отношении всего остального. Я не хочу уравнивать религию с коммерцией, но мне бы хотелось, чтобы религии отдавали столько же силы, энергии, сердечности и рвения, сколько вкладывают в коммерцию, хотя, надо сказать, религия заслуживает несравненно большего. Отчего получили широкое распространение ложные религии? В частности, что некогда превратило ислам в столь могущественную религиозную систему на земле? Причиной тому выступил сам Магомет, который проповедуя, искренне заблуждался, как всякий из его последователей. Когда его выбрасывали на улицу, он упорно стоял на своем, и когда убийцы следовали за ним по пятам, он не дорожил своей жизнью вплоть до того, что возвещал обо всем, что ему казалось откровением свыше. Что до его последователей, то и они не были вялыми верующими; вынимая ятаганы из ножен, они клялись, что не успокоятся, пока не приведут людей силой оружия к вере пророка, и рвались распространять свою религию подобно цунами, гигантской океанской волне, покрывающей все впереди себя, пока подобная же волна равной силы не воспрепятствовала ее продвижению. Вспомним зарубежные Римско-католические миссии. Как это католикам удавалось совершать то, что никогда не удавалось нам, протестантам? Как удавалось им то, что мы, к сожалению, никогда не сделаем, если не изменим своих людей? Как получилось, что Франциск Ксавьер благовествовал в Индии, проповедовал в Бирме, пользовался большим влиянием в Китае и даже имел доступ в закрытые районы Японии? Ведь теперь всюду, где он трудился, можно увидеть католические монастыри и монастырские школы, воздвигнутые кресты и коленопреклоненных приверженцев? Так получилось потому, что дух Ксавьера был исполнен огня. Видно, он был как молния, сверкающая от края небес до края их. Теперь заметим, что как бывало в смысле распространения с ложной религией, так должно быть и с истинной. В подножии Бога Святого Духа единственная надежда подлинно верующих на возрастание Церкви и обращение этого мира состоит в укреплении нашей внутренней силы, в обнаружении ревности, искренности, глубины христианской души. О, вначале вовсе не высокая ученость обращала языческий мир ко Христу, ибо каменные плиты римских подземных кладбищ неопровержимо свидетельствуют о том, что первохристиане едва умели написать свои имена. Сила первых исповедников христианской веры заключалась не в блеске учености, высоте философии или пафосе красноречия; она заключалась в их исключительном усердии, старательности, рвении. Ранняя Церковь горела любовью. Она походила на вулкан, который, быть может, не был таким высоким и выдающимся как некоторые из окружающих гор; однако, это всё были горы со снежными вершинами, между тем как из этого вулкана шли потоки лавы глубокой убежденности в истине, которая прожигала себе пути, покрывая все земли. Христиане в те дни были истинными христианами. Они верили своему исповеданию; они говорили, что знали, и знали, что говорили; они свидетельствовали о том, что видели; говорили с властной, неукротимой силой, сокрушавшей и разбивавшей вдребезги железную мощь Рима. Так должно быть и в наше время, и так оно и есть на самом деле. Оглянитесь вокруг; от кого сегодня больше пользы в христианской Церкви? От людей, которые действуют для Бога от всего сердца! Где благословенный Богом проповедник, обращающий сотни душ за год? Разве среди этих сонных, серых душ? Разве он уповает только на себя? Разве с вялыми речами он выступает перед сонным собранием? Конечно, все знают, что это не так, но люди, действующие для Бога от всего сердца, имеются там, где Богу угодно дать собранию некое, все равно какое, свидетельство того, что тамошний проповедник действует от всего сердца. Кто является наиболее успешным учителем воскресной школы? Самый грамотный? Директор любой воскресной школы скажет, что это не так. Самый одаренный? Самый богатый? Никак нет! Наиболее успешными учителями являются наиболее ревностные люди; люди, сердца которых пылают, хваля и славя Христа. Кто ныне между вами действует всех больше для Царства вашего Господина? Я отвечу так: дайте мне духовный термометр, которым можно измерить температуру вашего сердца, и я оценю ваши успехи. Если у вас холодное сердце и вы не любите Бога, я убежден, вы ничего не делаете, хотя и ссылаетесь на какие-то дела; если же вы способны сказать, "Господи, наше сердце горит от желания добра для всякой души человеческой!", вы творите добро, и Бог благословляет вас, как благословил Езекию, который действовал от всего сердца своего и имел успех.

Понимая, что очень многие из вас, здесь присутствующих христиан, не действуют от всего сердца, и, что некоторые из вас, возможно, предали Иисусу Христу только темный, затянутый паутиной уголок своих сердец, вместо того, чтобы предложить Ему сесть на почетном месте и царствовать на престоле Его; опасаясь, что все мы рискуем перейти в Лаодикейское тепловатое состояние, я хочу в это воскресное утро возгреть ваши сердца, и, если мне удастся возгреть сердце лишь самого себя, я буду трижды счастлив отправиться домой и думать, что по крайней мере один получил некоторую пользу от этого служения, поскольку проповедник должен иметь поддержку не меньше, чем его слушатели, ибо есть опасность того, что даже рабу Господню недостанет горящего угля для его уст, без которого его слушателям нет никакого проку.

Сегодня утром мы рассмотрим вопрос о влиянии ревности по Боге на христиан; затем я постараюсь возбудить ваш дух многими свидетельствами и, быть может, вызвать в вас стремление действовать от всего сердца в деле веры и труде любви; после чего я обращусь к тем, для кого религия остается пустым звуком; и все же, если Бог даст им искать Господа всем сердцем своим, они, несомненно, найдут Его.

I. Итак, сначала позвольте обратить ваше внимание на МЕСТО, КОТОРОЕ ХРИСТИАНСКАЯ РЕВНОСТЬ ЗАНИМАЕТ В ЖИЗНИ, ПОСВЯЩЕННОЙ БОГУ. Заметьте, что я теперь говорю только с теми, кто воистину и спасительно обратился к Богу, ибо, если мы прежде не будем правы пред Богом, то ревность по Боге будет только притворством.

Первым делом ревность по Боге заставляет христианина весьма старательно думать о своем Боге и Господине. В дневнике Джонатана Эдвардса находим следующую запись о его чувствах в отношении дела Господня: "Я истаевал от стремления содействовать Царству Христову в этом мире; втайне я обычно большей частью молился именно об этом. Когда до меня доходили хоть какие-то сведения о том, что происходило в разных странах и, казалось, так или иначе затрагивало интересы Царства Христова, моя душа восторженно бралась за это, что обычно весьма и весьма воодушевляло и подкрепляло меня. Бывало, я с усердием читал газеты, причем почти всегда от корки до корки, в надежде отыскать какие-нибудь новости, споспешествующие интересам религии в этом мире". То же происходит и с нами, когда мы исполняемся ревности по Боге. Наши мысли постоянно обращаются на дело Господне; и тогда мы идем туда, куда можно, не ради своей, а Божьей пользы. Вот о чем мы задумываемся прежде всего. Воистину, возлюбленные, действуя от всего сердца ради Бога, мы начинаем думать о деле Христовом в мире, едва проснувшись; и во время ночного отдыха оно непрестанно с Господом перед нами, и с Его славой, записанной в наших сердцах. Однако боюсь, что некоторые из вас, хотя и думают о Боге и Его деле в этом мире, думают все же очень мало. Как часто все пропускают свежие известия о миссионерском служении Церкви. Годовые отчеты о том, как действует Бог среди иных народов, обычно представляются нам самыми сухими и скучными из всех, какие приходится слушать; они скучны не сами по себе, а потому, что все мы, современники, не приучены думать о проповеди Евангелия и содействии делу Христа. Только дайте однажды этому пылающему факелу рвения воспламенить свои души, и вы возлюбите дело Христово навсегда.

Но человек, воодушевленный на размышления о деле Христовом, далее в обязательном порядке намечает цели, и проистекающие из этих целей задачи в отношении Христова дела. О, какие прекрасные цели ставят перед собой люди в это особое, необыкновенное, чудесное время! Выслушав некоторое выступление, заслуживающее самого серьезного внимания, они возвращаются домой и думают: "Ну, в общем, мне следует поступить так-то и так-то". Они уже наполовину решили, что поступят именно так, однако, не обладая рвением Езекии, они никогда не исполняют своих целей; они все еще витают в облаках. Если одни строят воздушные замки, то другие возводят там церкви; там, в этих воздушных замках, обучают проповедников, поддерживают в небе служителей Христа и посылают в облака новых миссионеров. Все их замыслы, планы, намерения весьма красивы, между тем все практические программы их весьма проигрывают в сопоставлении с их великолепными прожектами, так что все это ничто иное как бессмысленное фантазирование - живописная картинка, мираж, галлюцинация, которая вскоре растворится в чем-то, имеющем для них более практическое значение - сей мир и дела его. Сделайте человека ревностным, и всякий раз, когда он поставит цель, эта цель станет реальной целью; всякое проявление этой великой движущей силы в его душе заговорит и приведет все в движение; вся до капли кровь, циркулирующая в его духовном организме, несет жизнь; однако, у некоторых людей по жилам течет неживая кровь, которая совершает кругооборот, поступает в сердце и выходит из него, однако, ни в одной капле подобной крови жизни нет. Таковые могут говорить, а иногда даже принимать решения, но их решения никогда не претворяются в жизнь; они никогда не исполнятся решимости и не скажут твердо: "Уповая на Бога, примусь за такое-то и такое дело. Бог со мной, и ни в чем из этого мира я не нуждаюсь. Я не хочу жить как устрица, лежащая в грязи, и отворяющая створки раковины, когда с приливом наступает время приема пищи; да не скажут обо мне, что я живу лишь за тем, чтобы есть, пить и копить богатство. Однако, Господи Иисусе! Всякой истиной, если Ты поможешь мне, я буду служить Тебе, пока жив, и, если тому суждено быть, буду готов умереть ради Твоего дела". Только усердные, ревностные люди приходят к тому, что ставят цель и стараются претворить ее в жизнь. Дорогие друзья, изберите оружие, и не оставляйте боевого поста, хотя бы у вас кончились все боеприпасы. Но мы знаем людей настроения, которые, пребывая в своего рода апоплексическом ударе благочестивого воодушевления, принимали великие решения, но затем их чувства остывали задолго до того, как это нечто претворялось в жизнь. Кровь уходила в землю ручьями, причем слишком много крови; люди катались в судорогах фанатизма; но толку от этого не было никакого. Если же сердце человека праведно пред Богом, то все, что он решил сделать, сделает. Могу засвидетельствовать об одном таком человеке, ибо знаю, что говорю. Если этот человек, когда Бог положит ему на сердце исполнить определенное дело, решит, что это дело должно быть сделано, он исполнит его во что бы то ни стало; и пусть горе убьет его или здоровье его придет в упадок, он ни за что не потерпит в том деле провала; ибо он понимает, что, если дело Божье надо сделать, человеческое дело можно отложить, а Божье - никогда; и когда кто-то встает на его пути, или, по всей видимости, начинает мешать осуществлению его целей, этот человек ревнует до того, что ради Бога забывает обо всем остальном; и даже о резких словах друзей, когда ему кажется, что дело Христа находится в опасности. Я знаю, что человек оживает для Бога настолько, что не может вынести тех ленивых бездельников, которые и сами не трудятся для Бога, и не дают трудиться для Бога другим. Как только верующий полностью посвящается этому делу, с этого момента оно становится делом Божьим и Христовым; следуйте этим путем, если можете. Что же касается вас, люди трусливые, то расходитесь по домам, чтобы и от вас не изнемогали сердца людей Божьих; вы отступите подальше, дабы страшное, леденящее влияние ваших сердец не сделало чего-либо, способного умерить наш пыл. Мне кажется, что христианин не стоит многого до тех пор, пока пришедши к решению, не станет добиваться поставленных свыше целей, несмотря ни на какие препятствия; пока он не будет готов сокрушить и вдребезги разбить все земное и мирское, лишь бы исполнить дело всей своей жизни во имя вечного Бога, призвавшего его к этому делу.

Это рвение в исполнении цели проявляется в настойчивости. Человеку не удается добиться успеха с первого раза: "Не беда", - говорит он, "это дело - Божье; попробуем снова". Опять неудача! Но он падает, чтобы подняться. Там, перед собой, он видит горную вершину, сверкающую на солнце; и хотя ему тяжко, он клянется, "Я достигну этой вершины". Он упал с этой скалы, и теперь лежит почерневший от ушибов, стонет и стенает. Первым делом он прочищает глаза от пыли, ибо ему должно оглядеться, и говорит, "Я все равно поднимусь!". Вскоре он снова карабкается вверх, но враг сталкивает его. У него нет времени разбираться, кто этот враг, и оскорбляться, ведь ему надо восходить к вершине. Иногда он просто бежит, а когда не может, идет; когда же нет сил даже идти, он ползет; а когда невозможно даже ползти, он довольствуется тем, что подтягивается одними руками, нередко хватаясь за колючий кустарник и вгоняя себе в плоть его острые шипы, но по-прежнему с теми же словами, "Это Божье дело, и Он заповедал мне взойти, и Его силою я свершу это. Я не могу отдыхать, я не могу успокоиться на сделанном". Такая настойчивость есть несомненное следствие ревности по Боге.

Заметим особо, что ревность сердца, пылающего подобным огнем, обязательно проявится в совершенной зависимости от Бога, и в исключительно пылкой молитве Богу о помощи и благословении. Воистину, тот человек не знает себя, который пытается, имея высокую и благородную цель, достичь ее без Бога, ибо ему хорошо известно, что дело это, будучи делом Божьим, должно совершаться силой Божьей, и, коли ему должно иметь эту силу, он обязан прежде обратиться за этой силой к Богу с уверенностью в том, что Он даст просимое, и мысли не допустит об отказе. Один из старых пуритан говорит, "Молясь Богу без рвения, мы как бы просим Его отказать нам; если же мы просим Его с ревностью, обязательно успеем". О! Эти молитвы, которые иногда доходят до нашего слуха, когда люди Божьи, уподобившись Самсону, изо всех сил сдвигают с места пару столбов поклонения небесам, дабы милость Божья обрушилась и уничтожила все их грехи, стучат во врата небесные, чтобы жить в вечности подле ног Господних, стучат словно погибающие от голода нищие, которые не могут допустить, чтобы их не услышали. О! это победоносная молитва, когда можно схватиться с ангелом, дабы побороть его. Мне довелось видеть в одной из церквей в Париже картину выдающегося художника, на которой Иаков борется с ангелом. До этого я не воспринимал эту библейскую сцену столь буквально, как этот художник, поскольку он изобразил между ногами ангела напряженную от усилия ногу патриарха, пытающегося бросить ангела на землю, в позе, характерной для борцов на арене. Наша молитва должна преследовать совершенно практические цели, причем с такой же силой, рвением, старанием добиться благословения от Ангела, с какими борцы стараются положить друг друга на обе лопатки. Мы не добьемся подлинного и длительного возрождения в Церкви, пока у нас не появятся люди, способные молиться от всего сердца, и таким образом добиваться успехов.

Мои дорогие друзья, я не буду распространяться далее, чтобы продемонстрировать вам надлежащую сферу деятельности для рвения, прилежания, искренности, - дело в том, что христианское рвение является элементом духовной организации человека: от ревности по Боге учащается его пульс, от ревности по Боге ускоряется движение крови по его жилам, от ревности по Боге человек исцеляется во всех отношениях; от подобных святых побуждающих мотивов человек становится сильнее великана, освежившегося молодым вином. Спросите меня, какой огонь имеется в виду, когда говорят о христианской жертве, и я отвечу, что имеется в виду всякий огонь. Представить себе жертвоприношение в темноте можно - нельзя представить всесожжение без огня; жертву можно приносить при весьма небольшим освещении, но обязательно нужен великий огонь, чтобы сжечь всю жертву, иначе это не будет жертвой. О, Иисус, подай нам этого огня больше! Господи! Крести нас Святым Духом и огнем! Исполни наши души рвением; восстанови в нам неукротимую силу наших пращуров; верни нам железо северное и медь, с которыми можно уподобить их решительный характер; избавь нас от этих плакучих дней, когда люди гнутся как былинки от всякого дуновения: сделай нас сильными духом, дабы проходить предлежащее нам поприще праведности, и ратоборцев сделай сильными Духом Твоим ревностью по Боге служить между сынов человеческих!

II. Сейчас, ЧТОБЫ ВОЗГРЕТЬ ВАШ ДУХ И, МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫЗВАТЬ В ВАС РЕВНОСТЬ ПО БОГЕ, я подробно остановлюсь на НЕКОТОРЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВАХ, для чего все это время мне понадобится неослабная сосредоточенность вашей мысли, зрения и слуха.

Наша вера есть то ли самый гнусный обман, в который был когда-либо введен род человеческий, то ли нечто, заслуживающее всей жизни, силы и крепости каждого, ею благословленного человека. Не будь я уверен в том, что Слово Божье есть истина, и драгоценные догмы благодати открыты свыше, сегодня я смело отказался бы от своей веры. О, я не мог бы, уповая на Бога, - говорю как пред Богом - держаться веры Христовой и в то же самое время лениться. Я и в самом деле считаю, что если вера воистину стоит чего-то, то стоит всего, и то, что делает человек, блюдущий свое благочестие наподобие некоторым крупным землевладельцам с их "игрушечными" фермами, которыми они занимаются наездом, из удовольствия, между тем как их душа и дух пребывают в другом месте, кажется мне верхом лукавства и нелепости. Лучше уж вообще не искать Бога и Его правды, чем не искать прежде всего. Возвышать худшее, и унижать лучшее, ставить выше земное и попирать ногами небесное, отодвигать Христа на вторые роли, а маммону делать главой и господином своих чувств, представляется мне нападками безумца на все мудрое. Конечно же, это совершенно недопустимо.

Однако, христиане, чтобы мне возгреть ваш дух этим утром, пусть Дух Божий возьмет Свое и приложит подобно горящим угольям к вашим душам. Помните, возлюбленные братья мои, каких святых тем мы намерены коснуться. Мы рассмотрим тему человеческой души, души бессмертной, бесконечно драгоценной; мы должны согласовать в подножии Бога вечное значение небес и ада; мы сообщаемся со скверной грешника, и стремимся увидеть ее омытой драгоценной кровью Христа; мы сообщаемся с естественной смертью человека во грехе, и стремимся возрождения людей Святым Духом. Итак, если душа такова, каковой предстает в Писании; если существуют небеса и ад; если Христос воистину искупил мир от греха, то все эти темы надо принимать совершенно серьезно. Как нельзя танцевать на жертвеннике Божьем или полоскать одежду блудницы в крови пасхального Агнца, так нельзя прохладно разбирать и эти ужасные темы; это было бы проявлением непростительного легкомыслия и равнодушия.

Обратимся к теме величия дела, которое нам следует рассмотреть. Имеет ли кто-нибудь из вас представление о численности одного только города Лондона? Три миллиона! Три миллиона! Это равно численности всего шотландского народа; прибавьте сюда приблизительно 60 000 тысяч людей, прибавляющихся к населению Лондона каждый год; людей прибывает столько, что мы не успеваем оборудовать дополнительные помещения в местах богослужения, чтобы принять их; так что, если наши церкви и приращаются, то все еще не в той пропорции, в какой приращается население Лондона. Говорят, что у нас в городе имеется около полумиллиона язычников, таких же настоящих язычников, как, например, подданные короля Дагомеи или обитатели преисподней, без Бога и Христа, язычники, никогда не слышавшие Благой Вести, не входящие в храм круглый год от начала до конца. Вот о каком деле идет речь, вот каким делом, препоясав чресла ума нашего, мы обязаны заняться. О, дорогие братья! Мы не можем позволить себе проявлять равнодушие в этом деле. Если бы и был где-нибудь на земле некий блаженный город, где все люди слушали бы Слово и подавляющее большинство таковых было бы обращено, даже там наша леность была бы непростительна; здесь же, в этом ужасном городе, где так много дел, проснитесь! О, Господи! Прости нам, что мы так ленивы! Подумайте, как мало делателей на Божьей ниве. Быть может, имеется много так называемых работников - людей в ризах, но таковые не знаю Христа в могуществе Его Благой Вести. Сколь между людьми немного людей верных, готовых охотно издерживать свое и истощать себя за души ближних и дальних! Взирая на великую жатву (раздвиньте на миг свой умственный кругозор и представьте теперь, что вместо поля перед вами лежит весь мир), я вижу не одни хлебные поля за другими, а миллиарды и миллиарды бессмертных душ. Есть страны, в которых один миссионер приходится на два миллиона населения, а в других и того меньше - ни одного на десять миллионов из числа бессмертных душ. В горячий и душный полдень здесь можно отереть лицо от пота и крови, и лишь бессердечный встанет здесь отдохнуть, ибо жатвы очень много: "Жатвы много, а делателей мало". И могут ли делатели спать? O, Боже, мы молим Тебя, помилуй нас, и помоги нам не заснуть снова, но издерживать свое и истощать себя за бедные души.

Только призадумайтесь, прошу вас, какое рвение выказывает сатана. Мы дремлем - он не дремлет никогда; мы праздны - он никогда. Как сказал Хью Латимер, дьявол - самый занятый прелат на земле; он постоянно обходит свою епархию; он постоянно навещает свою паству; он наставляет во время и не во время, лишь бы погубить. Рассмотрите дела неверных и римских католиков, рассмотрите дела тех, что держатся ложных учений, сколь ревностно пересекают таковые моря и высаживаются на иные континенты, хотя бы ради одного прозелита. А чем занимаемся мы? Я спрашиваю, братья, что делаем мы? Назовите это ничем, и это название не будет умалением того, что делаем мы; те живы, а мы скорее мертвы, чем живы; у них кипучая энергия бьет через край, а мы теплы, а не горячи и не холодны.

Слушатели мои, я прошу вас, только призадумайтесь, и пусть это подвигнет вас; подумайте о долге, лежащем на нас как Церкви. Я говорю не от себя, я не хочу прославиться лично или через вас. Однако никогда еще не было собрания (по крайней мере диссентерского), более одобряемого Господом, чем наше. Вот что творит Бог! Что за роса небесная свыше почиет на Слове! Что за множества приращались к Церкви! Что за нравы у народа Божьего! Воистину, братья мои, мне нет нужды осуждать кого, ибо вы знаете свой долг и Дух Святой помогает вам исполнять его. Есть в среде этой Церкви люди, которым я дерзну сказать в любом и всяком собрании, что и апостольские времена едва ли производили людей, их превосходящих. Я счастлив от того, что имею честь видеть в этой Церкви людей, которые, являясь образцом благочестия, не только издерживают время свое Христа ради, но даже, что выше всяких моих ожиданий от смертных, приносят в жертву свои труд, имение и талант Христу и его делу. На таковых я всегда взираю с радостью как на благородный продукт правды, проповедуемой полностью, праведно и искренне. Но есть много других, о которых этих слов не скажешь. О, мы солгали бы в лицемерии, если бы сказали обо всех вас, что вы сделали все, что могли сделать в полную силу, и даже половину от того, что могли сделать, а порой даже сотую часть от того, что вам хотелось сделать, укладываясь на сон грядущий. Богу угодно было даровать собрание, и поручить тому собранию служение, на котором почил Дух, что проявляется во множестве, весьма великом множестве душ, обращающихся всякий день в нашей среде. Христианский мир увидел нас и сказал, "Сколь благословенная у Бога эта Церковь!". И если мы станет дремать, то сколь подлыми, неблагодарными и бессовестными типами окажемся? Если Бог привел нас в Царство в такое время как это, а мы оказываемся недостойны его, избавление придет из другой части света, а нам придется написать на этих стенах слово "Иохавед", ибо отойдет от нас слава. Бог оставит нас с нашим лукавством. Нам предоставлены такие возможности творить благое, какие редко предоставлялись иным церквам, и если мы не воспользуемся ими теперь, то самое губительное проклятие, какое постигало когда-либо христианское сообщество, непременно падет на нас. О, Господи! Помоги нам быть верными тому, что Ты поручил нам сделать.

Как еще возгревать ваши души? Вот перед вами несметное число душ, которые смерть смывает в преисподнюю. Вот, говорю я вам этим утром, перед вами погибающие души. Только прислушайтесь! Их стоны теперь еще возносятся к небесам; эти стоны предсмертной агонии обвиняют вас в подножии Всевышнего. "Никто нимало не беспокоится о моей душе!" - вот он крик множества. "Великий Бог, я обитал на христианской земле, но никто не беспокоился о моей душе. Я жил во дворе и в трущобах, и христиане проходили мимо этих трущоб, направляясь в церковь, однако, никто из них и не подумал взглянуть в мою сторону; я жил по соседству с христианином, но он ни разу не помолился обо мне; я жил на крыше того дома, где жил человек Божий, но он никогда не подумал обо мне!" О, услышьте эти предсмертные крики, говорю я вам, ибо в последний раз Дух делает честь холодной Церкви, которая не заботится о своих детях. Услышьте осуждение ангела, ибо плачет: "И чудовища подают сосцы и кормят своих детенышей, а дщерь народа моего стала жестока подобно страусам в пустыне. Язык грудного младенца прилипает к гортани его от жажды; дети просят хлеба, и никто не подает им"! Слышите, я молю вас, и пусть это выведет вас из сонного состояния и наполнит ваши сердца ревностью по Боге - только прислушайтесь на миг к воплям осужденных духов. Вот еще одна душа отправилась в ад, и пока мы говорим с вами, другая, третья и так далее. Вслушайтесь в звуки ужасного падения, движения глубоких вод, которые смыкаются над ушедшими на дно душами. Вы знаете, какой бурный поток воды стремительно падает с уступа, образуемого резким понижением русла Ниагары; вот так же падают в погибель и человеческие души; и вы, посланцы Божьи во спасение мира, станете ли вы терять впустую мгновения, пренебрегая своим долгом? Темная ночь опустилась на землю, и вы, только вы можете нести пылающие факелы в непроницаемый мрак - последователи Христа, ученики Иисуса. Именно вы и должны стать избавителями сидящих в долине смертной тени, спасителями окованных скорбью и железом! И вы останетесь сидеть, не двигаясь? И вы свернете свое оружие, предадите сему миру и самих себя, принадлежащих Христу? Заклинаю вас своими слезами. Но что, если вопли обреченных душ не сумеют пробудить нас? Как же мы окаменили свои сердца, что не чувствуем того, что ужасы ада окружают нас! Что за каменные сердца нужно иметь, чтобы зная о том, что люди гибнут, так и не проникнуться к ним жалостью! О, если есть в этом доме хоть один христианин, где-нибудь вокруг этой кафедры, выше или ниже, пренебрегающий душой человека? Умоляю Тебя, Господи, дай услышать ему хотя бы один пронзительный вопль из долины убиения Тофета, и пусть он пребывают у него в памяти, и звучит в его душе до тех пор, пока он не скажет, "Я обязан сделать нечто, дабы приобрести души грешников Христу".

Скажу еще и еще раз, что если я потерплю здесь неудачу, я не выдержу этого. Я заклинаю себя и вас служить Богу от всего сердца по причине той любви, что мы обрели во Христе Иисусе. Взгляните, вот Он повешен на древо! Мои глаза созерцают Его. Его голова увенчана шипами; ноги Его пронзены гвоздями; с рук Его капает кровь. Господи, Иисусе! Ты умер из-за меня; эта кровь из Твоего драгоценного сердца истекает ради моего искупления и очищения. Я падаю в подножие Твоего креста и целую Твои ноги. O, Господи, возлюбивший мою душу, я не могу не любить Тебя, ибо Ты приобрел мое сердце. Любовь ко Христу теснит, объемлет меня! Как я могу, Господи, не восхищаться Тобой, когда Ты проливаешь кровь ради грешников, ради мятежников, ради врагов, ради тех, которые не хотят повиноваться Тебе как Царю? Все так, но поднявшись с колен, выйду ли я в мир, чтобы тотчас забывать о Тебе? Терновый венец на Твоей голове, как мне забыть о нем? А руки и ноги, в которые впились ржавые гвозди, как мне забыть о вас? А тело Твое ломимое, как мне забыть о нем? Закланный Еммануил, как мне забыть Тебя? Никак.

"Разве не погибну я,
когда я разлюблю
Спасителя!"

Возлюбленный, скажи, разве глядя Ему в лицо, ты не заплачешь о душах? Разве глядя на Его раны ты не почувствуешь боли в сердце из-за бедных умирающих людей? Неужели вы, исцеленные, живет для себя и умираете для себя? Господа, неверующие не так уж далеки от истины, когда утверждают, что наша вера пропитана лицемерием, если мы можем быть равнодушны к этому. Пойди-ка, враг Церкви, пойди и расскажи о том в Газе; объяви о том на улицах Аскалона, пока Бог не предаст нас на посмеяние и поругание, если ты еще найдешь нас среди живых, как если бы правда была ложью, и как если бы учения, открытые Богом, был всего лишь обманом и заблуждением! Пробудись, Божья Церковь! Что это ты взялась дремать? O, мне бы голос, подобный грому! Как бы я заклинал вас пробудиться и не спать! Но что я и сам, если не человек более, нежели наполовину спящий? Я читал из биографии таких людей как Олейн из Тонтона, и Бакстер из Киддерминстера, Гримшоу из Хауорта и Витфилд из Отовсюду, и краснел от стыда по причине моего холодного сердца. Особенно бывает стыдно, когда размышляешь о жизни нашего апостола Павла. Я краснею в тысячу раз больше, когда думаю о том как праздно я жил. Будучи грешниками, они были людьми: слезы струились у них по щекам, когда они думали о грешниках, погибших вовеки; их слова не застывали сосульками на их устах, они говорили, и каждое слово их было исполнено силы. О, как они молились! Как мог говорить апостол Павел "день и ночь непрестанно со слезами"? Вы только послушайте, что он имеет в виду: "Как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом". Уж он- то конечно не мог обвинять себя, что он не изливал души своей пред Господом за людей. О, да, эти люди воистину жили. А мы не дерзнем сказать, что живем. О, сколь долготерпелив и сострадателен Бог, что являет милость такой Церкви до сего дня, и продолжает миловать нас, когда мы столь тупы и вялы в служении Христа. И даже теперь, проповедуя за кафедрой, я стыжусь того, что у нас имеется потребность в подобной проповеди. Когда в битву шли спартанцы, каждый, желая бороться, маршировал под песни; когда же персы отправлялись на бой, о приближении их полчищ свидетельствовало щелканье бичей, ибо так персидские военачальники вели своих солдат в битву. Не надо удивляться тому, что несколько спартанцев, подобно львам среди овец, были достойны тысячи персов. Пусть и Церковь никогда не надо будет погонять к действию, но исполненная неукротимой силы, пусть будет она стремиться на битву со всем противным Богу. Тогда мы должны стать как львы среди стад наших врагов, и ничто с помощью Бога не сможет противостать нам. Люди, перестаньте играть! Прекратите играть на свирели и танцевать на рынках. Ну, воздвигнете руки ваши от ребяческих игр, выйдите, люди, выйдите из спален, где вы спите в такой роскоши, и из детских площадок, где вы резвитесь так весело! Возьмитесь за нечто стоящее, нечто возвышенное и благородное, небесное и приличествующее вашему происхождению. "Что вы называете игрой?" - спросит е вы. Ну, конечно же, я имею в виду вашу работу, вашу коммерцию, ваши заботы, если таковые не посвящены Богу. Я говорю вам, господа, что в свете вечности, все на свете за исключением служения Богу является только детской игрой, просто театром, всего лишь маскарадом. Все это называется карнавальным лицедейством, комедийным баловством, смехотворством пантомимы. И только тем можно услужить Богу, что творит бессмертное дело; и только жизнь Христа ради можно назвать подлинной жизнью.

III. Теперь мне следует перейти к заключению. Да умастит меня Господь свежим елеем, дабы приступить к святому труду ОБРАЩЕНИЯ БЕСПЕЧНЫХ И НЕВОЗРОЖДЕННЫХ СЕРДЕЦ.

Однажды г-н Витфилд проповедовал в приходской церкви округа Хауорт; добравшись до самокритики, он сказал буквально следующее: "Я собирался было обратиться к безбожникам, но думаю, что после верного служения, о котором вы слышали в этой церкви, говорить что-либо о том нет никакой надобности". Вслед за этими словами поднялся г-н Гримшоу и сказал: "Брат Витфилд, не льстите им. Боюсь, что половина из присутствующих шествует в преисподнюю с открытыми глазами". И мне следует сказать этим утром, да благословит Господь все обращения, имевшие быть на этом месте, что ради Бога мы не только не осмеливаемся подольститься к вам, но более того скажем, что многих из вас видим исполненными горькой желчи и в узах неправды, и столь же далекими от Бога, сколь были прежде; и как бы мы ни плакали о вас, как бы ни проповедовали снова и снова, ваши каменные сердца не сокрушить. До сего часа вы были доказательством противного тому, что можно делать, и пока Дух Божий не сойдет на вас, боюсь, вы останетесь в прежнем состоянии; но теперь ради Бога позвольте нам говорить с вами.

И так, мои слушатели, вы полагаете, что Божье дело не стоит серьезных размышлений, по крайней мере пока; если это дело по-вашему в целом не пустяк, но уж во всяком случае не дело первостепенной важности; авось сойдет как-нибудь. Вам свернут шею и довольно, думаете вы, покоптили небо и хватит. Теперь позвольте мне напоминать вам, способным играть с подобными вещами, что такая беспечность, неосмотрительность и разгильдяйство противоречит разуму и чувствам. Вам предстоит убедиться в том, что смерть - это весьма нешуточное дело. Ничего забавного в том не будет, когда рука смерти сразит вас, ничего смешного не будет, когда вы услышите голос вашего врача, отправляющего вас на смертное ложе: "Ничего не поделаешь, помочь вам невозможно; может быть, еще поживете немного, но вы умрете". В час предсмертной агонии, когда смерть явится за вами, когда жестокое чудовище поколеблет вас так, что проберет дрожь до последней косточки, когда отрут с вашего лба смертельный пот последней битвы, когда вы погрузитесь во тьму, когда ваши руки и ноги окоченеют от смертельного холода, когда голос умолкнет, когда предсмертный хрип послышится в вашем горле, тогда, господа, вам будет не до смеха, вы не скажете тогда, что все это фантазии, в эти последние мгновения жизни у вас не найдется и слова укоризны в сторону тех, что предупреждали вас. Люди смеялись над Ноем, когда тот строил свой ковчег на суше; но пришел час, и вот они бегут на вершины гор в надежде спастись от вод потопа, и им уже не до шуток и сарказма. И тогда их слезы, крики и стоны свидетельствуют о том, что до них наконец-то дошло как прав был Ной, проповедник правды. То же станется и с вами; заметьте, кто бы ни стал свидетелем того, смерть не покажется вам детской игрой. А потом будет суд. Воспламененные небеса разрушатся, земля содрогнется; Судия воссядет и книги откроют. Посмеетесь ли вы, когда услышите свое имя, вкупе со словами "Имярек... вызывается для суда, выходи"? Когда Судия бросит на вас Свой пылающий взор, и обратится к странице, где внесена запись о ваших делах, и торжественно прочтет эту запись, между тем как люди и ангелы будут слушать. О, грешник, грешник! Смех застрял бы в твоем горле этим утром, когда бы ты услышал хотя бы отдаленное эхо того ужасного голоса, который объявит твой приговор: "Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его". Что же будет после суда, грешник? Тогда придет гнев Божий. Сам Бог будет иметь дело с вами. Обнажит Господь святую мышцу Свою и поразит вас. Берегитесь, чтобы Он не разорвал вас на части, ибо тогда уже никто не поможет вам. Врата благодати в вечности закрыты крепко-накрепко; долготерпение Божье закончится. И правосудие приступит к своему ужасному делу. Душа, тебе не дадут веселиться и шутить в преисподней; в тайнах Божьих тебе не найти никакого веселья. О, теперь вы можете заниматься пустяками как прежде, мои слушатели, но потом это у вас отнимут. Вы скажете, посплю немного и немного подремлю, но ничего подобного потом не будет. О, вы будет вспоминать впустую растраченное время в прошлом и пожалеете, но пожалеете напрасно, о том, что когда-то были сотворены, а не о том, что жили так, что утратили единственную надежду на спасение, тот единственный шанс, момент, в который еще можно было обрести спасение. O, Боже, мой Боже, я прошу Тебя, останови людей, ибо слабы; останови их и заставьте понять, что ни смерть, ни суд, ни ад не являются тем, с чем можно шутить! Не забудьте, вы, мотыльки-однодневки, насекомые, перелетающие с цветка на цветок, не забудьте, что Христос не шутил, когда пришел в этот мир, чтобы спасти души. Он не проводил Свою жизнь в вихре утонченного веселья; жизнь Его была строгой и ужасной; жизнь Его была ревностью по Боге, ревностью, которая снедала Его. Капли крови выступали на Его челе; и это тяжкое бремя Он должен был возложить на Свои благословенные плечи, и когда Он изливал, как воду, сердце Свое пред Богом, это было тяжелейшим трудом, который он совершал ради спасения Своих. Ах, грешник, грешник! Если Христос действовал от всего сердца, то ты был воистину безумен! Христос действовал от всего сердца, я спрашиваю тебя, а ты презираешь, ты забываешь, ты не радеешь о толиком спасении? Могу прибавить, что служители, посланные от Бога, действуют от всего сердца. Скажу в сей момент, что я воистину стремлюсь обратить своих слушателей к Богу так, что не могу выразить словами. Я почел бы для себя высокой честью этим утром заснуть смертным сном, лишь бы эта смерть спасла ваши души от ада. Но отчего это мы понимаем это (о, вот бы понимать больше!)? Отчего это мы плачем, когда вы не понимаете и не плачете? И что значит ваша душа для нас в сравнении с тем, что она должна значить для вас? Если мы предостерегаем вас, но вы погибаете, ваша кровь не взыщется от нашей руки; ваша кровь взыщется от нашей руки только тогда, когда мы холодны и безразличны; но если мы изливали, как воду, сердце наше перед вами, если мы тянули к вам руки свои и, подобно матери, любящей свое дитя, стремились привести вас к рукам Иисуса, мы совершили все посильное, и должны предоставить все остальное Богу. Но как это, почему это вы смеетесь над нами? Дело идет о вашем собственном спасении, не о моем; речь идет о вашем собственном грядущем в вечности; дело идет о вас: будете ли вы брошены в ад вовеки или, радуясь, вознесетесь на небеса; грешник - это вы собственной персоной, а не ваш сосед, не человек, сидящий рядом с вами, но вы сами, стоящий вон там в толпе, или вы вон там, то есть всякий из вас лично. О, почему мы обязаны действовать от всего сердца, а вы оставаться вялыми? Бог прощает вам этот грех, но запрещает вам быть беспечными и неосмотрительным разгильдяями дальше.

И в конце концов вы обнаружите, что Бог будет действовать всерьез, когда Он явится, чтобы наказать вас; когда вам откроется страх Господень, вы не найдете в том никакой забавы; когда стрела, которая ныне приспособлена к тетиве, будет выпущена, вы найдете, что в этом нет ничего от детской игры; когда меч, который долго чистили и омывали в небесах, начнет рубить, вы скажете на это, "Доколе будешь посекать, о, меч Господень! доколе ты не успокоишься? возвратись в ножны твои, перестань и успокойся", но этот меч не успокоится, поскольку Бог будет действовать с вами ужасно серьезно и от всего сердца, наказывая вас за грехи ваши. О, если бы это могло пробудить вас; если бы всякое сердце здесь постигло необходимость любви к Богу; но вы не станете возражать против этого, вы просто разойдетесь, а я останусь для вас музыкантом, исполнившим красивую мелодию на прекрасном инструменте, и все это потом будет забыто. Я вижу слезы, но это, скорее всего, были слезы симпатии, возбужденной серьезностью нашей темы, нежели слезы ваших сердец, плачущих о вашей судьбе; однако, вы уйдете и забудете обо всем этом, и снова придете и забудете снова; и мы придем к вам по вашей просьбе, и станем возвещать вам, но вы забудете и это; и однажды про вас будет сказано, "Такой-то и такой-то мертв, он умер без надежды"; и хотя от того мало утешения, служителю все же печально говорить всякий раз, "Ну, видит Бог, я сделал все, что мог; я воистину предупреждал, наставлял, призывал и умолял его". О, несравненно лучше, когда Бог благословляет Слово, обращенное к вам, и мы услышим как вы говорите, что Он извлек вас из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги ваши и утвердил стопы ваши. "Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты". Вера во Христа - это великий путь спасения. Доверьтесь Иисусу, уверуйте в Него всем сердцем, и вы спасетесь этим утром, и грех ваш простится; когда же вы спасетесь, я прошу вас, не забудьте того, что я пытался внушить вам этим утром. Во-первых, если мы будем служить Богу от всего сердца, то будем иметь успех на Его путях; и во-вторых, нельзя ожидать Его благословений на делах наших, если, мы не делаем этого как для Бога, а не для людей.

Поиск по сайту: