Береславский пишет, что матери — родовые упыри — сосут энергию у своих детей, насилуют их физически и духовно

Характерная особенность БЦ — религиозное восприятие мира через проблемы сексуальности. Весь мир населен демонами и энергетическими вампирами, которые проникли в правительство, в Православную Церковь, в семьи и в сердца людей. Береславский утверждает, что мужчина может стать свободным, лишь освободившись от культа женщины (жены или матери), который держится на генитальном уровне (в текстах здесь употребляются всякого рода нецензурные слова). Самое ругательное слово «Богородичного центра» — мать, а еще более ругательное — мама. И вообще матери — это «родовые упыри». Согласно учению БЦ, на человеке лежат грехи всего его рода — «родовая чаша», — которые передаются через женщину половым путем, то есть так же, как и венерические болезни. Для борьбы с этим злом в БЦ существует тайный чин отречения от матери. Женщины в секте находятся на положении людей второго сорта. БЦ учит, что Христа распяли... (здесь используется матерное слово, которое в секте считается собирательным образом женского начала во всем мире), а «потом свалили на евреев»^[1090]. Греховное женское начало концентрируется в таинственном существе женского рода, которое в «богословских» текстах БЦ называется то «домашней прабогородицей», «супротивницей», «дьяволицей семи кровей», «княгиней космической сферы», «матерью антихриста» и «блудницей вавилонской» или тем же нецензурным словом.

Береславский переносит свои очевидные детские комплексы, связанные с матерью, на учение своей «церкви». Судя по его писаниям, у него были серьезные конфликты с матерью, и он проникся к ней патологической ненавистью. Береславский не устает рассказывать о ней всякие мерзости, рисуя портрет похотливой и извращенной мегеры, ведьмы, диаволопоклонницы, «диаволицы». Вот лишь краткий отрывок из его рассказов о матери, в котором цитируются ее слова к сыну:

«Да чтоб ты сдох, мразь такая!» <...> С самого утра начинается черное священнодействие — таинство, предваряющее мессу зловонного козлища. Челюсти стиснуты, волчий оскал, тяжелый остановившийся взгляд, глазищи вращаются: «Проклятая гадина! Я бы тебя удавила своими руками и без всякой жалости!.. Е...у об землю раз-другой, так, чтобы мокрого места не осталось или чтоб череп раз-зломился пополам». <...> Чудовищная ведьма непрестанно бьет по голове, бичует, усовещает... Следуют один за другим удары в солнечное сплетение: меня пугают, пробивают насмерть^[1091].

Судя по всему, этот гипертрофированный образ по большей части — творение извращенной, болезненной фантазии самого Береславского, которому требуется чем-то оправдать собственную фиксацию на половых органах и женоненавистничество. Учитывая его очевидную болезненную зацикленность на вопросах, связанных с сексом, можно строить определенного рода предположения, за что именно он так страшно обиделся на мать. Теперь Береславский, а за ним и слепо верящие в него адепты пишут, что матери — родовые упыри — сосут энергию у своих детей, продлевая за счет этого свою жизнь, насилуют их физически и духовно.

...Нечестивая мать... распространяет вокруг себя содомскую вакханалию, являясь бессознательно или осознанно поверенным лицом князя тьмы, его священницей. Она превращает мужа в сына и сына в мужа, постоянно погружая их в свою бездонную, разжженную геенской похотью ненасытную утробу, сиречь в утробу дьяволицы, священнодействуя на генитальном престоле, воздвигнутом сатаной. Она осваивает по подсказке даймона — родового демона — новые астральные виды тонкого блуда, премерзкого в очах Господних, экстрасенсорику и восточную оккультную эзотерику. Время прозреть на нечестивую, обличив скрываемые за внешней лживой человеческой общепринятой благопристойностью мерзости сатанины. Время положить им конец. <...> Женоцентризм — болезнь болезней, исчадие зол, предвестие распада. <...> Над Россией нависает проклятая родовая безысходность^[1092].

Береславский подробно пишет о том, как мать, подмывая своего новорожденного младенца, медитирует на его гениталиях, примеряет его к себе в качестве будущего любовника и т.д. Она своим хищным взглядом пробивает в нем энергетические дыры, и ребенок из-за своей нечестивой матери, только родившись, начинает заживо разлагаться и умирать, а мать за счет его энергии молодеет и прибавляет себе годы жизни^[1093].

Утроба нечестивой — воронка с двойным входом. С одной стороны, родила в мир, с другой, втягивает обратно, тщится убрать в прежнее, дородовое вместилище. Ее желание — удержать сына в утробе, не дать родиться в духе. <... > Ветхая семья — храм сатанин с его поганым алтарем на чреве женщины-жрицы. <... > Так наши земные родители, заключив завет с дьяволом, могли породить лишь каинитов, малых велиаров, змей и жаб, подобие сатаны^[1094].

Три ее божка — чрево, блуд и сон. Три мерзкие богини — грудь, гениталии и задница. <...> Целое поколение жучков-аферистов, авантюристов, болтунов и трусов, комнатных мафиози... было взращено подобными матерями. И над всем этим — огромный идол «мамы», задавивший своим задом две трети человечества^[1095]…

Вспоминается «игумен» БЦ Николай Румянцев, воевавший со своей мамой, чтобы выселить ее из квартиры, которую он хотел отдать БЦ. У него ничего не вышло, и тогда он написал на родную мать донос на ее работу примерно в таком духе: «Дорогие сестрички, есть дьяволица, которая называет себя моей матерью. Она довела меня до того, что я был вынужден ее побить. Вот на что она способна! Представляете, как я страдаю. Нужно выгнать ее с работы»^[1096].

Помимо того, что этот «документ» достаточно гнусен сам по себе (не помогающий пожилой матери сын стремится лишить ее единственного источника существования), он еще говорит о неадекватности этого человека: самозванный «игумен» пишет женщинам и при этом говорит: «Она называет себя моей матерью. Дорогие сестрички, вы-то понимаете: как же может женщина называть себя матерью мужчины? Разве семя, которое всходит в земле, может сказать, что земля — его мать?» Лжеигумен даже не понимает, что обращается к женщинам, которые вряд ли воспримут такие утверждения с энтузиазмом.

По учению Береславского, женщина — это низшее несовершенное существо, достойное лишь растительного существования. Бог сотворил Адама и Еву бесплотными, они «не имели плотских тел — тела их были светоносными и равноангельскими»^[1097], а потом:

Сатана через Древнего Змия, прельстивший и соблазнивший Адама и Еву, окрал у них светоносные ангельские Тела... прогрыз в тонком теле Евы дыру между ног... и внедрился в ее плоть, создав там свой престол через запечатление своего образа — магическую трансплантацию в чресла Евы жупела блудного разжения, шарика с энергией преисподней, семени тли. Сделав гениталии центром личности Евы, он подсоединил к их работе тончайший орган Божий — духовное сердце, разрушив херувимское око, втесненное в него^[1098].

Потому-то женщина и получилась полусатанинским существом, подверженным влиянию вампиров и рожденным с предрасположенностью к вампиризму и к собственной гибели. В силу своего физиологического устройства женщина не может сопротивляться вхождению в нее нечистых духов, которые проникают в нее через физические отверстия. И только лишь экстраординарными усилиями женщины могут быть спасены:

Женщина окормится от того мужчины, который плюнет в запечатанный в ней вход в преисподнюю, вместо вожделения раствориться в нем: наконец-то нашелся могущий помочь ей залечить больную рану, а не растравливать ее^[1099].

Желающие спастись женщины должны отказаться от всякой индивидуальности и прислуживать мужчине, а не заражать его гибелью, опять же, через свою физиологию, посвящая его сатане:

С детства страхи и магия родовой власти мамы-священницы... В дыры, пробитые страхами, входят упыри. <...> Весь заговорен, весь сломлен, весь распят! <...> Сатана пробивает дыру, метит свой осиновый кол в чресла^[1100].

Женское греховное начало действует на мужчину, мгновенно превращая его в женоподобное существо, столь же подверженное вечной гибели, как и сама женщина:

Внутренний человек вживается в мать, следует идеалам матери, ее глазами видит мир. Мать преселяется и подселяется. Не Святой Дух стяжается — дух матери^[1101].

Если сын чтит просто ветхую мать, то в ее лице он поклоняется мирскому началу, которое она олицетворяет^[1102].

Настоящее чувство вины (покаяние) может возникнуть только у тех, кто не имеет привязанности к отцу и матери в первую очередь^[1103].

Над Россией поныне висит зловонное облако дьявольского наущения: Бог говорит устами матерей-ведьм, гипнотизирующих своих детей, окрадывающих и кастрирующих их. <...>...Била, убивала мысленно, выпивала кровь, стряхивала бесов, издевалась, презирала, сознательно делала евнухом, забирая силы, уворовывая инициативу, парализуя ум. По образу срамной дыры — входа в преисподнюю — изрешетила тонкое тело: сплошные дыры, предназначенные для входа упырям. Вторым рождением в ад проложила туннели для чуждых подселенцев^[1104].

Отсюда очевидно, что отречение от семьи и матери — необходимый и неизбежный вывод изучения «богородичников»:

Тяжесть греха такова, что малейшая связь с родом и семьей приводит к действиям механизм проклятых предков: подселяются родовые упыри и душа неотвратимо движется в пропасть — сказывается смертоносный генетический код. <...> Мать твоя, несчастное существо, замученное упырями, ослепшее, сама себе подписывает смертный приговор. Не смей вступать с ней в завет, чтобы не погибнуть двоим. <...> Именно из России провозглашена Церковь Преображения. И здесь происходит разрушение института семьи... И это верно. Ибо малейшая сцепленность с родом навлекает всю преисподнюю и клацающие зубы демонов рода^[1105].

Одним из средств для приведения адептов к послушанию является та часть культового обряда посвящения в новые члены БЦ — чина отречения от матери, в которую может входить и задание ударить собственную мать по лицу или плюнуть на ее могилу, если она к тому времени уже мертва. Психологически это очень точно рассчитанный ход, потому что тогда человек переступает внутренний порог и становится повязанным с сектой преступлением, и ему потом очень трудно оттуда уйти, он ощущает, что во внешний мир, законы которого он преступил, ему пути уже нет.

Единственный способ спастись — это войти в «Новейший Завет», посвятив свое сердце, семью, свой город, свою страну Богоматери. Если это произойдет, то наступит 1000-летнее правление Богоматери, а если не произойдет, то будет всеобщая гибель и разрушение.

Кто же удостаивается благословенного звания «истинно-христовых, богородичных, параклитских»? Все, кто примет учение Береславского на веру и войдет в его организацию: «Не делайте никакого исключения для христиан: православных, католиков, баптистов»^[1106]; «Я вижу Своих святых среди магометан и варварских племен Восточной Африки»^[1107]. Последнее высказывание особенно симптоматично. Как мы видели выше, язычество пользуется особенными симпатиями Береславского: «Язычество было культурой Бога Отца, насажденное Пресвятой Девой... Она олицетворялась богинею Мокошью и Матерью-сырой землей...»^[1108]

Согласно откровению Береславского, христианство на Руси началось уже с часа Воскресения Спасителя:

Была пляска солнца, братание, и какая-то солнечная благодать излилась на Русь. <...> Святая Русь с I по X век купалась в благодати Божией! <...> Солнечная святая Русь началась с первого века торжества Христовой эры. Второе тысячелетие — православие в России. А третье — солнечный синтез Святой Руси языческой и православной плюс сходящая с неба Держава Мира^[1109].

В откровениях последних лет у «богородичников» стала часто звучать столь любимая ньюэйджерами идея «Храма Мира». Этот «Храм Мира уже созиждется на небесах, но люди призываются в него — на земле», к примеру один из его насельников — «герольд свиты Приснодевы, князь одного из космических миров Даниил Андреев»^[1110] (один из любимых персонажей отечественных ньюэйджеров). Новоразвиваемое «богородичниками» учение о «Храме Мира» знаменует их окончательный отход от христианства и слияние с оккультно-языческим движением «Нью эйдж» в духе неотамплиерства:

В Храме Мира, по крайней мере на первых порах, роль Господа Спасителя, Сына Божия, не будет акцентироваться. Иначе те, кто не признают, что у Бога, Творца всего сущего, может быть Сын, да и к тому же воплощенный на земле, просто не взойдут по ступеням Храма Мира. Поэтому на первый план будет выдвинуто поклонение Отцу небесному — абсолютная религиозная универсалия всей адамической истории. <...> Итак, в Храме Мира на первое место выдвигается поклонение Богу Отцу, а также Пресвятой Деве... Но имена Богородица и Матерь Божия в Храме Мира акцентировать уже не придется (! — А.Д.)... Будем говорить Пресвятая Дева, будем развивать учение о женском начале в Боге, о Богоматеринской ипостаси Бога (ньюэйджевская концепция «Великой Матери»? — А.Д.), что будет понято и принято. Возможно, сохранится имя Богоматери — но не в смысле Матери Сына Божия, а по аналогии с понятием Богочеловека. Единство адептов Храма важнее любого исповедания. <...> Таково введение в богословие Храма Мира: поклонение Небесному Отцу, поклонение Материнскому началу в Боге^[1111].

Поиск по сайту: