Глоссолалия

Самой характерной чертой пятидесятничества (и уж тем более неопятидесятничества) является «молитва на языках», от которой оно и получило свое название — как повторение описанного во второй главе Деяний апостольских «чуда языков» в день Пятидесятницы. Один из главных деятелей «Движения веры» Кеннет Хейгин пишет:

Есть переживание, которое приходит после получения спасения, и это переживание называют исполнением Духом Святым или принятием Духа Святого... Молитва на языках — это естественный начальный признак или свидетельство исполнения Духом Святым... На основании своего жизненного опыта я обнаружил: чем больше я молюсь и поклоняюсь Духу на языках, тем больше откровений, других даров Духа я получаю. Чем меньше я молюсь на языках, тем меньше проявляются и другие духовные дары. Молитва на языках — это дверь для последующих даров Духа[938].

На самом же деле, «молитва на языках» имеет вид либо очевидного притворства, либо неконтролируемой истерии. Как признаются многие харизматики, чтобы «завестись», они начинают имитировать языкоговорение, выкрикивая бессвязные слова. Если спросить у сектантов, на основании чего они выкрикивают бессмысленные звуки, трясутся в истерике и катаются по полу в экстазе, делая то, что определенно не одобрялось апостолом Павлом, они ответят, что Павел был всего-навсего человеком, который мог ошибаться, в отличие от Иисуса, Который был Богом и ошибаться не мог. Но главное, скажут они, что Павел называл говорение языками даром Духа.

Вообще-то глоссолалия, то есть полусознательное истеричное бормотание и выкрикивание нечленораздельных звуков (то, что харизматики называют «говорением языками»), известна с древности и является непременной принадлежностью многих экстатических языческих культов: вспомним шаманские пляски с выкриками, «трансцендентные» трясения шиваитских монахов, бормотание впавших в экстаз дервишей или нечленораздельные «пророчества» древнегреческих сивилл и пифий. Собственно, редко какой языческий культ обходится без глоссолалии. Глоссолалия встречается несовременных неоиндуистских и неоязыческих сектах. Новообращенные из язычников принесли глоссолалию в раннехристианские общины, где ей противостоял св. апостол Павел, с педагогической мудростью указывавший ее приверженцам на необходимость сохранения во время богослужения чинности и порядка (см. 1 Кор. 14:1-40).

К концу I в. по мере воцерковления бывших язычников феномен глоссолалии полностью изжил себя в христианских общинах. Лишь во второй половине XIX в. глоссолалия вновь стала появляться в христианской среде, среди ощущавших недостаток духовности и вдохновения людей. Но, находясь вне единого Предания, они приняли душевный экстаз и массовую истерику за знак присутствия среди них Святого Духа, и последнее стало хуже первого...

Харизматикам, утверждающим, что «говорение языками» является знаком реального присутствия Святого Духа, можно напомнить о глоссолалии язычников и спросить, каким же образом Святой Дух может являть Себя в языческих антихристианских культах и зачем нужна была жертва Христа, если спастись Святым Духом можно и через, скажем, религию древних греков или шаманизм? Если же они начнут ссылаться на тот факт, что апостолы говорили языками в день Пятидесятницы (Деян. 2:4-11), то можно легко объяснить, где они заблуждаются: апостолы, не зная других языков, проповедовали Евангелие так, что их понимали уроженцы самых разных народов, а не бормотали никому непонятные нечленораздельные звуки среди говорящих на одном с ними языке людей.

Святой Дух — Дух Истины — дает дар разумения. А выкрикивание нечленораздельных, никому непонятных бессмысленных звуков — не дар, а наказание Божие, которое посылается на гордых, заносчивых людей, посчитавших себя равными Богу (вспомним библейский рассказ о строителях Вавилонской башни в Быт. 11:1-9). Бог говорит, обращаясь к погрязшему в идолопоклонстве Израилю: «За то лепечущими устами и на чужом языке будут говорить к этому народу. Им говорили: «вот — покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение». Но они не хотели слушать» (Ис. 28:11-12). Это единственное пророчество о говорении на непонятных языках в Ветхом Завете. И оно однозначно осмысляется как знамение суда над израильским народом. Именно на это пророчество ссылается апостол Павел в 1 Кор. 14:21-22.

И, наверное, самым сильным свидетельством против нынешней глоссолалии неопятидесятников является то, что «говорящие языками» иностранные проповедники в нашей стране общаются со своими единоверцами через переводчиков. Пока еще ни один из них не смог обратиться к своим российским единоверцам на понятном им языке...

Прежде чем продолжить разговор о неопятидесятничестве, необходимо вкратце ознакомиться с историей трех волн пятидесятиического движения.

3. Три волны пятидесятничества ^[939]

Пятидесятники считают своими предтечами таких постпротестантских деятелей, как Джон Весли (основатель методизма), Чарльз Финней, Пирсел Смит, Дуайт Муди. В конце XIX в. целый ряд методистских и баптистских общин начали практиковать «крещение Святым Духом», что породило «Движение святости». Но все эти инциденты до времени оставались разрозненными и маргинальными. Начало пятидесятничества, как мы его знаем, относится к двум событиям, происшедшим в канун 1901 г. и в 1906 г.: «крещению Святым Духом» в г. Топека, Канзас, и «пробуждению на улице Азуза» в Лос-Анджелесе.

Вот что писал официальный печатный орган пятидесятников СССР — журнал «Христианин» — о начале пятидесятнического движения:

Было это в 1900 году. Молодой методистский служитель Чарльз Пархем решил, что его религиозная жизнь нуждается в каких-то изменениях. Читая книгу Деяния и Послания Апостола Павла, он сравнивал немощь своего собственного служения с силой, отраженной в этих книгах. Где его новообращенные? Где его чудеса? Его исцеления? Несомненно, говорил он себе, что христиане первого столетия обладали каким-то «секретом» силы, который утратили теперь и он сам, и его церковь[940].

Для обретения этой самой «силы первохристианского служения» Чарльз Пархем (1873-1929) открыл в канзасском городе Топека библейскую школу. Главной задачей ее студентов и преподавателей было тщательное изучение Библии, чтобы понять, как установить новые, качественно иные отношения со Святым Духом. По мнению Пархема, мысль об обретении этих отношений пронизывала весь Новый Завет. Вскоре «топекцы» пришли к выводу, что началом христианской жизни является «крещение Святым Духом», сопровождаемое глоссолалией, т.е. говорением на иных языках. И вот, в 19 часов 31 января 1900 г., после возложения рук Пархема, молодая студентка Агнес И. Озмен заговорила на языках. В течение последующих трех дней в городе было множество «крещений Святым Духом», а 3 января и сам Пархем, вместе с двенадцатью представителями христианских деноминаций, получил долгожданное «крещение» и заговорил на языках.

Вскоре Пархем основал еще одну школу для обучения проповеди «полного Евангелия». В ней обучался рукоположенный служитель-негр В.Д. Сеймур, ставший вторым основателем пятидесятничества.

В 1906 г. Сеймур получил место в негритянской «общине святости» в Лос-Анджелесе, где он начал проповедовать «третье благословение» и глоссолалию. Конгрегация вскоре изгнала незадачливого проповедника. Но Сеймур не сдался: в начале апреля он арендовал для молитвенных собраний заброшенное здание старой методистской церкви по адресу: Азуза стрит, д. 332. Девятого апреля Сеймур заявил своим прихожанам, что тот, кто не говорит на языках, еще не крещен Духом, добавив, что сам он личной Пятидесятницы еще не пережил и призывает всех «святых» молиться с ним, покуда Дух не снизойдет на них. После молений и поста на все собрание «ниспал огонь»: люди стали падать на пол, говорить языками, истерически смеяться, рыдать, трястись, производить неконтролируемые движения. Этот день и стал подлинным днем рождения пятидесятничества. События развивались бурно: собрания на улице Азуза стали ежедневными, продолжались с десяти утра до полуночи. К концу 1906 г. в Лос-Анджелесе образовалось уже девять пятидесятнических общин. Многие проповедники и миссионеры, работавшие в Азии, Африке и Европе, услышали об этих событиях и поспешили в Лос-Анджелес, чтобы своими глазами увидеть это «пробуждение» и затем понести «огонь» дальше, в родные пределы. Так пятидесятиичество стало международным фактором.

Однако сразу же начались и проблемы. Пятидесятнические общины вскоре прославились тем, что катастрофически не могли ладить друг с другом. Проповедники соревновались в количестве «обращенных грешников», в силе и мощи «явлений Святого Духа», в экстравагантности внешних проявлений переживания «нисхождения Духа». Вскоре появилась и серьезная критика движения со стороны евангелических общин. «Первая волна» пятидесятничества стала утрачивать свою новизну и популярность и приобретать институциализированные формы.

На сегодняшний день в Америке существуют такие крупные пятидесятнические церкви, как «Церковь Бога» (не путать с армстронговской «Всемирной церковью Бога»), «Пророческая церковь Бога», «Пророческая церковь» и др. Все эти объединения в своем учении придерживаются формулы о трех степенях духовного роста: обращение, возрождение, крещение Духом Святым. Кроме того, существуют другие пятидесятнические церкви, ранее состоявшие в «Движении святых», но впоследствии вышедшие из него из-за мелких доктринальных разногласий. Такие церкви, как «Ассамблея Бога», «Международная церковь четырехугольного (четырехстороннего) Евангелия», «Независимая ассамблея Бога» и другие, признают не три, а только две ступени духовного возрастания: обращение и крещение Духом Святым.

Пятидесятнические движения дробятся и по национальному признаку: пуэрториканские, негритянские и др. Многие из перечисленных групп входят в различные союзы и ассоциации, такие как ассоциация «Ассамблея Бога», «Пятидесятническая ассоциация», «Пятидесятническая ассамблея мира», «Пятидесятническая церковь святости» и др.

Нельзя не сказать еще и о пятидесятниках - «единственниках», настаивающих на единственной правильной формуле крещения: «Во имя Иисуса Христа», а не «Во имя Отца, Сына и Святого Духа». Единственники считают, что есть только одно лицо Божества — Иисус Христос. Отец и Святой Дух — это лишь аспекты одной личности Христа, а Троица — это папистская выдумка. Основные пятидесятнические деноминации отвергли единственников, как унитаристскую ересь, после чего в движении произошел еще один раскол.

И, наконец, следует упомянуть о Смите Виглсворте, прозванном «апостолом исцеления». Многие считают его первым харизматиком. Во всяком случае, пророчество о «харизматическом пробуждении» принадлежит ему. Виглсворт был настолько знаменит, что его использованные носовые платки продавали как «помазанные вещи великого Смита», а потом возлагали на больных. Он же в прямом смысле бил больных в живот, утверждая, что колотит бесов и выгоняет их из «одержимых» (именно «одержимых», а не «больных»), а также плевал в лицо людям, демонстрируя таким образом «водительство Духа».

В каком-то смысле стремления первых пятидесятников для нас, православных, очевидны и понятны. Пятидесятничество возникло в недрах североамериканского евангелического движения — постпостпротестантского феномена, сводящего христианство к самому примитивному внеисторическому и в некультурном у уровню. Принцип sola Scriptura (ничего, кроме Писания) на этой ступени был доведен до абсурда — до своего логического конца. Традиция и историчность Церкви отвергались. Но думающий человек не мог не обратить внимания на то, что евангелические группы, казалось бы, наконец пришедшие к общему знаменателю, никак не могли добиться единомыслия между собой: каждая община придерживалась собственного толкования Писания, отличного от толкования евангелического прихода на соседней улице. Оказывалось, что нужен некий инструмент для чтения и понимания Писания, причем этот инструмент должен быть бесспорным.

Для нас очевидно, что спор между евангеликами и православными — это не спор между Писанием и Преданием, а спор между Преданием и преданиями. В каждой из евангелических групп имеется свое маленькое предание, восходящее, самое большее, к дедушке пастора или к его отцу, или (что наиболее вероятно) начатое самим пастором. Пастор толкует Писание в свете своего предания, а прихожане принимают это толкование. Те, кто не принимают, уходят к другому пастору, у которого тоже есть свое предание.

Лишь единое Предание, которое, по словам прот. Георгия Флоровского, является жизнью Святого Духа в Церкви и которого вне Церкви не существует, может быть подлинным критерием христианской жизни в Духе и Истине. Но американские евангелики конца XIX — начала XX вв., стремясь вернуться к самому началу христианства (что свидетельствует об их вполне верном ощущении отсутствия преемственности в своей организации и несомненном отрыве от корней), даже не подозревали о существовании подлинного Предания. Отсюда их стремление к обретению Святого Духа, Который должен был бы положить начало подлинной христианской жизни, восстановить преемственность с ранней Церковью и сделаться главным критерием истинности их веры, их организации, предания их пастора. Беда в том, что явление Святого Духа и крещение Им было понято ими как субъективные экстатические переживания, «знамения и чудеса». Обычная массовая истерика и индуцированная эйфория сделались для них признаками переживаемой ими «личной Пятидесятницы». И в конечном итоге, хотя первые пятидесятники пока еще не готовы были этого признать, личные переживания и ощущения стали для них несравненно более важным фактором, чем само Писание, с «очищения которого от всех «личных человеческих наслоений», вроде бы, все начиналось. Более того, личные ощущения и переживания, вызываемые более или менее искусными манипуляторами, стали даже не критерием для понимания Писания, а самоцелью и знаком, подтверждающим силу и власть пастора, который способен «низвести Святой Дух» на свою паству. Круг замкнулся...

В период между двумя мировыми войнами пятидесятничество окончательно сложилось и оформилось. Группы, говорившие о возрождении и преображении всего мирового христианства, стали деноминациями — одними из многих. Время от времени появлялись новые пятидесятнические проповедники, пытавшиеся «возродить первоначальные идеалы», но их усилия в конце концов затихали.

Ситуация изменилась лишь с начала 60-х годов, когда мир захлестнула «Вторая волна» пятидесятничества. Она стала известна как «харизматическое движение». Деятелем, подготовившим путь харизматическому движению, стал пятидесятнический проповедник Дэвид де Плесси (1905-1986), известный под именем «мистер Пятидесятница». Де Плесси утверждал, что получил повеление от Господа проповедовать пятидесятничество и возрождение Святого Духа среди традиционных церквей: римо-католической, пресвитерианской, епископальной (англиканской), лютеранской и т.д.

Рождение харизматического движения датируется 3 апреля 1960 г. В этот день священник-епископал Деннис Беннет вместо проповеди рассказал своей общине о пережитом им опыте «крещения Святым Духом». Беннет, уже задолго до этого желавший «больше близости Божией», однажды позволил пятидесятникам возложить на себя руки, после чего его как бы ударило током, и он заговорил «на иных языках». Проповедь Беннета вызвала смущение среди его прихожан, и он был уволен. Сведения об этом просочились в прессу, и Беннета пригласили на телевидение. Прямо перед камерой он начал молиться «на языках». Передачу увидели более миллиона телезрителей. Вскоре Беннет был завален письмами и приглашениями. Благодаря его активной лекционно-проповеднической деятельности харизматическое движение стало быстро распространяться, а Беннет был признан его отцом.

В 1964 г. Дэвид де Плесси был приглашен руководством Римо-католической церкви участвовать во Втором Ватиканском соборе, где имел возможность проповедовать харизматическое возрождение собравшимся. В 1966 г. харизматическое возрождение стало реальным фактором в Римо-католической церкви: студенты и профессора римо-католического университета Дьюк в Питсбурге стали проводить молитвенные собрания совместно с протестантами-харизматиками и через какое-то время заговорили «языками». Спустя пять лет в США уже насчитывалось более 500 римо-католических харизматических молитвенных групп.

В 1968 г. Дэвид де Плесси участвовал в генеральной ассамблее Всемирного Совета Церквей в г. Уппсала. Его пламенная проповедь, обращенная к делегатам, вызвала активный отклик в их сердцах. Все чаще проводились многотысячные съезды и конференции харизматического движения, как конфессиональные (римо-католические, епископальные, лютеранские и пр.), так и всеобщие, с участием пятидесятников и представителей традиционных западных церквей. В 1975 г. в Риме прошел Второй международный конгресс «Католическо-харизматического движения обновления». На него собралось более тысячи римо-католиков. Мессу в соборе Святого Петра совершил кардинал Зюненс вместе с 750 священниками и 12 епископами. Это событие вошло в историю как «первое харизматическое богослужение в соборе Святого Петра». К участникам конгресса со словами одобрения, благословения и поддержки обратился папа Павел VI. К тому времени более чем в 50 странах мира уже насчитывалось около 3,5 тысяч римо-католических харизматических молитвенных групп с 400 тысячами членов.

Однако в самом конце 70-х годов Вторая волна также пошла на убыль. Харизматическое обновление утратило новизну и стало надоедать верующим. Его распространение замедлилось, а местами и вовсе прекратилось. Многие люди «вырастали» из него и возвращались к более традиционным формам богослужения и молитвы. Многие говорили уже о «постхаризматическом» периоде. Тем не менее значение Второй волны трудно переоценить. В течение 20 лет пятидесятнические идеи проникли практически во все западные церковные общины и деноминации. Теперь харизматия является устоявшимся фактором в церковной жизни христианского Запада.

Но как раз с 1980-го года, когда Вторая волна харизматического движения стала терять динамику своего развития, начинается новая эпоха — эпоха неопятидесятнической и неохаризматической «Третьей волны Святого Духа». Цель Третьей волны — проникнуть во все христианские группы и церкви, еще не охваченные «харизматическим возрождением» (в том числе, как это ни парадоксально, и в первоначальные пятидесятнические), и завоевать их. Третья волна намерена возвестить Божие могущество тем, которые еще не испытали его на себе, поэтому она и получила название «пауэр-ивэнджелизма».

Большая часть современных деятелей неопятидесятничества к тому времени уже была на сцене и проповедовала свои учения. Но они были разобщены и не столь известны. Третья волна, создав систему, движение, выдвинула их на первый план. Общаясь и обмениваясь опытом, они могли многократно усилить свое влияние и стать на сегодняшний день самым заметным и массовым фактором «христианской» жизни постхристианской цивилизации. Неопятидесятникам впервые удалось создать массовое «поп-христианство» для потребительского общества массовой телекультуры.

Родоначальником Третьей волны стал Джон Уимбер, которого его последователи называют «ведущей фигурой западного христианства». Уимбер родился в неверующей семье и в молодости был профессиональным джазовым и рок-музыкантом. Во время семейного кризиса он обратился к религии и за несколько лет прошел «эволюцию» от римо-католика до квакерского пастора. Сразу же после своего перехода к квакерам Уимбер заговорил на языках. В 1977 г. он с 150 последователями уходит от квакеров и основывает свою общину под названием «Виноградник христианского общения». Через некоторое время после этого Уимбер по просьбе своих последователей начал возлагать на них руки, молясь об их исцелении. Тогда он ощутил силу «наподобие электрической», исходящую от его рук. Люди падали наземь, теряли сознание. Многие исцелялись.

В праздник Дня Матери 1981 г. община Уимбера, возросшая уже до 700 членов, пережила нечто новое: по молитве одного молодого человека, сотни людей вокруг него задрожали, попадали и заговорили на языках. Когда жена Уимбера Кэрол приблизилась к телам «поверженных в Духе», она почувствовала исходящую от них энергию, вроде тепловой или электрической волны.

Уимбер не знал, как это понимать, и провел ночь за Библией и книгами в поисках объяснения. В конце концов, в пять часов утра, он потребовал от Бога знака. Вскоре у него зазвонил телефон, и приятель, извинившись за звонок в столь ранний час, сообщил, что только что Бог повелел ему передать следующие слова, смысл которых он не понимает: «Это от меня, Джон».

Уимбер понял, что получил требуемый знак, и отбросил всякое сомнение. С тех пор ключевыми для него стали слова «знамения и чудеса». В 1983 г. Уимбер основал организацию «Vineyard Ministries International» («Виноградник международных служений»), которая проводит в США и за рубежом (в Англии, Шотландии, Ирландии, Франции, Швеции, Швейцарии и Германии) собрания, конференции и семинары на темы «Рост общины», «Пауэр ивэнджелизм», «Исцеляющее служение», «Полновластная молитва». Согласно данным самого Уимбера, он и его коллектив смогли обучить более 100 тысяч пасторов и проповедников. Общее же число участников конференций со всего мира достигает полумиллиона человек.

Согласно учению главного пауэр-ивэнджелиста (проповедника-силовика), знамения и чудеса не связаны лишь со временем Христа и апостолов, но до сих пор являются «визитной карточкой» Царства Божия. Такие видимые знамения, как изгнание бесов, исцеление больных, воскрешение мертвых, и в наши дни являются признаками наступающего Царства Божия, которое, по словам Уимбера, пока что, до пришествия Христа, находится на «вражеской территории». Там, где применяется пауэр-ивэнджелизм, происходит столкновение сил — Божией и бесовской. Поэтому ожесточенная борьба с бесами — необходимый элемент присутствия Божия.

Краткое римо-каталическое прошлое Уимбера дает себя знать: предтечами и «церковно-историческими свидетелями» пауэр-ивэнджелизма он называет папу Григория I, Тертуллиана, Игнатия Лойолу и чудотворные исцеления в Лурде. Огромное влияние на Уимбера оказал римо-католический священник-иезуит Френсис Мэкнат, которого Уимбер цитирует постоянно, рекомендует его книги и даже раздает некоторые из них на своих конференциях. Мэкнат, называющий себя «христианским гуманистом», в свою очередь, находится под влиянием ученика Юнга Мортона Келси, который приравнивает Святой Дух к собственному «я», а шаманскую психическую силу к дарам Святого Духа.

Вот характерная цитата из Келси:

Ясновидение, телепатия, знание наперед событий будущего, психокенез и исцеления наблюдались в жизни многих религиозных лидеров и почти у всех христианских святых... Это тот же род силы Духа, которым обладал и Сам Иисус.

Иисус был могущественным человеком. Он был сильнее всех шаманов. Мои студенты начинают понимать значение Иисуса лучше, когда читают книги «Шаманизм» Мирче Элиаде и «Путешествие в Икстлан» Карлоса Кастанеды... Это в точности тот же род пси-силы (сверхъестественной силы), которой владел и Сам Иисус[941].

Это одно из многих доказательств оккультных корней «Движения веры».

Оккультным мироощущением порождены и рассуждения Уимбера с женой об исходящих энергиях (в виде жара или электричества). Оккультной практикой является и «слово знания» (или, точнее, ясновидение), обладание которым Уимбер считает важным признаком «святых». Например, Уимбер рассказывает, что однажды, летя в самолете, он обратил внимание на человека средних лет:

Когда я случайно посмотрел в его сторону, я увидел нечто, испугавшее меня. На его лице я увидел написанное очень отчетливо, вполне разборчивое слово «прелюбодеяние». Я поморгал, потер глаза и опять взглянул на него. Оно все еще было там: «Прелюбодеяние! Я видел его не телесными глазами, а духовным зрением... Открыл мне это Дух Божий»[942].

В практике исцелений Уимбера «слово знания» играет важную роль. Иногда он видит над головами людей «светящиеся конусы», которые указывают ему тех людей, которым должно исцелиться. Иногда он чувствует боль в тех местах своего тела, которые он должен исцелить у других людей.

Уимбер убежден, что «духовные дары и духовные полномочия» могут быть переданы через возложение рук, по примеру Моисея и Илии, которые таким образом передали свои «полномочия» другим. Раньше Уимбер воздерживался от передачи своих духовных даров и полномочий другим людям, но тогда, по его словам, Бог отнял у него все дары. Уимбер был вынужден просить своих друзей вновь возложить на него руки. С тех пор он безотказно возлагает руки на всех желающих.

Но если пяти десяти и ч ее кие деноминации на Западе в основном не были захвачены Третьей волной, то в постперестроечной России ей удалось добиться блестящих успехов.

4. История пятидесятничества в России ^[943]

Первые пятидесятнические миссионеры (из «Церкви Бога» с центром в Кливленде, Огайо) появились в России незадолго до Первой мировой войны. Начинали они, как правило, с инородческих окраин Империи и проповедовали среди инославного населения: среди лютеран и баптистов в Финляндии и Прибалтике, среди баптистов в Грузии, лютеран (немцев) на юге Украины и в Поволжье и пр. Через несколько лет появились и первые русские пятидесятники (обращенные из штундизма). Баптисты (метко окрестившие дорвавшихся до «даров Святого Духа» «трясунами») забили тревогу. Начавшаяся война притормозила распространение новомодного учения.

Настоящий расцвет пятидесятничества в России пришелся на 20-е годы. В своей борьбе против Православной Церкви большевики поначалу весьма благоволили к сектантам, которых они называли «жертвами царского режима». Различные сектантские группировки (в том числе и пятидесятнические) обосновывались и развивались в СССР, многие приезжали в страну победившего пролетариата из-за границы, устраивали сельскохозяйственные коммуны, открывали новые молитвенные дома по всей стране. Именно тогда возникли и сложились основные толки пятидесятничества: «Христиане Евангельской веры» (воронаевцы), «Христиане Веры Евангельской» (шмидтовцы), «Евангельские христиане в Духе апостолов» (смородинцы), «Субботствующие пятидесятники», «Евангельские христиане пятидесятники-сионисты» (леонтьевцы), «Евангельские христиане святые сионисты» (мурашковцы) и другие более мелкие течения. Все они развивались, укреплялись и пускали корни в СССР при благоволении властей. Главной их проблемой были они сами, ибо они катастрофически не могли уживаться друг с другом и продолжали делиться на новые и новые секты[944].

Лидеры различных сект благодарили большевиков за такое доброе отношение к себе и не могли нарадоваться гонениям на Православие. В своих мечтах они видели большевиков инструментом для насаждения своих учений в России.

В этом они ошибались: в самом конце 20-х годов пришел и их черед. К середине 30-х годов сектантство в СССР было разгромлено. Немногочисленные выжившие общины существовали в глубоком подполье.

После занятия Красной армией Западной Украины, Западной Белоруссии и Прибалтики в 1939 г. значительные общины пятидесятников оказались на территории СССР. Они смогли просуществовать до конца войны и найти себе место в новом послевоенном порядке. Правда, место это оказалось не слишком уютным, но выбора у них не было. Сверху пятидесятникам было настоятельно предложено создать единый союз с баптистами (пятидесятники считались властями СССР экстремистской сектой, и, объединив их с баптистами, власти надеялись установить больший контроль за их деятельностью). Для этого обеим сторонам пришлось пойти на серьезные доктринальные уступки[945]. Баптисты и пятидесятники, закрыв глаза на многое, решили, что их разделяет лишь отношение к глоссолалии, и пятидесятники обещали воздерживаться от «языков» на общих собраниях и говорить ими лишь дома, в частной молитве. Ряд пятидесятнических (также как и баптистских) общин отказались от регистрации и перешли на нелегальное положение.

Союз баптистов и пятидесятников дожил до перестройки, и в 1991 г. этот «брак по расчету» закончился разводом. Прошедший в Москве в марте того года Первый Всесоюзный съезд пятидесятников объявил о создании «Объединенного союза христиан веры евангельской-пятидесятников». РСХВЕ Владимира Мурзы является преемником этой организации. Отечественные пятидесятники, прожившие все эти годы в глухом гетто, да еще и под прессингом более влиятельных баптистов, благополучно не заметили ни Второй, ни Третьей волн, да к тому же еще, испытав сильнейшее влияние баптизма, утратили многие из своих первоначальных особенностей.

Но в те же годы в нашу страну стали прибывать все новые и новые представители Третьей волны.

Вначале они были встречены нашими пятидесятниками неприязненно, если не сказать враждебно. Автор этих строк хорошо помнит разговор с белорусским пятидесятническим пастором в Витебске, назвавшим западных неопятидесятников «клоунами». Новосоздаваемые организации не принимали в РСХВЕ. Впрочем, большая часть из них туда и не стремилась. Но, как мы уже писали выше, вскоре положение начало меняться. Неопятидесятники сделали ставку на молодежь и не ошиблись. Наша Первая волна, не успев закрепиться и завязать связи со своими единоверцами за границей, стремительно стала растворяться в Третьей, так и не поняв, какова она на вкус и на цвет, чему она учит и что проповедует.

Поиск по сайту: