ТАКТИКА ЛЕСНОГО БОЯ У ЧЕРКЕСОВ XVII-XIX ВВ

Природные условия Северо-Западного Кавказа, его ландшафты были определяющим вектором, формировавшим военную тактику горских племен, проживавших на данной территории. В течении XVII-XIX вв. значительные площади укрывались лесными массивами, которые превращались горцами в труднопреодолимую преграду. Путешествовавший по Черкесии в 1830 году, Э.Спенсер вспоминал: «Вследствие множества растений каждого вида, которые стелятся от дерева к дереву <…>, невозможно проникнуть сквозь эти девственные леса, если только не прорубить проход с помощью топорика; для этой цели каждый черкес носит его на поясе» [1].

Сами же черкесы в своих лесах могли не только быстро передвигаться, но и умело использовать их в военных целях. Многовековой опыт позволил им сродниться с лесом настолько, что лес и черкесы составляли неразделимое единство. Участвовавший в Кавказской войне против горцев А.А. Бестужев-Марлинский писал: «Редко случались примеры, чтобы мы стрелками своими могли выжить горцев из лесу, и потому лес считают они лучшею крепостью» [2].

Принимая бой в лесу, черкесы, разделялись на пешие группы по 8-10 человек и рассредоточивались по всему лесному периметру. Таким образом, вся лесная площадь оказывалась поделенной на участки, находившиеся под их контролем. Бойцы каждой группы рассеивались на территории своего участка, искусно скрываясь за деревьями, кустарниками, камнями или прятались в оврагах [3]. Некоторые, залезали на деревья, чтобы наблюдать за противником или вести по нему прицельный огонь сверху [4].

Если противник отваживался вступить в лесные чащи, то его ожидало много непредвиденных трудностей. Черкесы ждали, пока колонна противника полностью войдет в лес и углубится на достаточное расстояние. Когда этот момент наступал, часть черкесов, в радиус действия которых попадал противник, начинали со всех сторон вести рассеянный огонь по его арьергарду и боковым цепям [5]. Авангард вражеской колонны обстреливался слабо. В связи с тем, что он был значительно сильнее чем арьергард, черкесы обычно не рисковали атаковать его, так как шансов на успех в данном случае было мало [6].

Если противник, перегруппировавшись, атаковал засевших в лесу горцев, то они быстро отступали вглубь леса и там рассеивались. В это время другие черкесские отряды, с противоположной стороны в свою очередь атаковали неприятеля. Параллельно с этим начинался усиленный обстрел вражеского авангарда, чтобы отвлечь его внимание от арьергарда [7].

В тех местах, где противник выдыхался и ослаблял напор атаки, черкесы тут же контратаковали его. Кроме того, часть черкесских воинов, которые находились вдали от эпицентра боя и не принимали в нем участия, начинали скрытно, но быстро подтягиваться к месту боя и на безопасном расстоянии скучиваться для нападения [8]. Как только наступал удобный момент, они с обнаженными шашками и кинжалами бросались в атаку. Обычно удар направлялся на слабое место в рядах неприятеля. «Завязывалась горячая драка; лес был весь в пороховом дыму…» [9].

Если противник, не выдерживал напора атакующих и обращался в бегство, то черкесы преследовали его, стремясь полностью истребить [10]. Но если он выдерживал атаку и организованно выходил из леса в чистое поле, то черкесы тотчас же исчезали в одно мгновение. Черноморские казаки по этому поводу говорили: «Такая уж у них удача! Вырастают несеянные и исчезают некошеные!» [11].

В лесу черкесы обычно не атаковали с фронта, а нападали на боковые цепи и арьергард противника. Но если ландшафт был удобен для преграждения пути завалами, черкесы действовали и с фронта. Рассыпавшись по всему лесу, они устраивали завалы и большими группами прятались за ними. Когда противник входил в лес, они начинали обстреливать его и одновременно атаковали его арьергард и боковые цепи до тех пор, пока он не достигал завалов. Когда противник подходил к завалам, черкесы, прятавшиеся за завалами, в упор открывали огонь по нему. Вражеский авангард в этом случае вынужден был атаковать завалы. Все черкесские воины, сосредоточенные у завалов, обнажив клинки, массой бросались в лобовую контратаку. На завалах завязывался упорный рукопашный бой. Другие группы черкесов, окружив вражескую колону, атаковали ее со всех сторон. Если противник выдерживал эту атаку, то черкесы, как бы многочисленны они не были, мгновенно исчезали [12].

Следует отметить, что характер обстоятельств, в которых адыгам приходилось вести бой в лесу, вносили в систему его ведения различные вариации.

Сражаться часто приходилось в ночных условиях. В.А. Потто описал один такой бой, произошедший в апреле 1827 г. недалеко от ст. Бекешевской: «В <…> непогодное время в окрестностях Бекешевской станицы появилась партия. Прекрасно вооруженная, одетая в кольчуги и шлемы, двигавшаяся медленно и стройно, она казалась видением средних веков <…> Партия была открыта на правом берегу Кубани. Но пока казаки со всех окрестных постов и станиц скакали на тревогу, она так же таинственно исчезла, как неожиданно и появилась. <…> Казаки пустились в погоню. Ночь, и без того темная, в лесу казалась еще темнее; снег пополам с дождем слепил глаза и затруднял преследование. Иногда казакам казалось, что они окружали таинственного неприятеля, но когда пары сближались, в кругу никого не оказывалось. Так никому и не удалось даже увидеть загадочных всадников. И если бы присутствие их не обнаруживали ружейные выстрелы, от которых время от времени падали казаки, их действительно можно бы было принять за видение» [13].

Стоит отметить, что, не видя противника в ночной темноте, черкесы стреляли наудачу, ориентируясь по шуму, сопровождавшему движение вражеских масс, шорох листьев, треск ветвей, конский топот. Такие выстрелы, по свидетельству очевидцев, были достаточно меткими [14].

Обстоятельства могли вынуждать черкесов использовать лесные массивы в качестве надежных укрытий. В лесу черкесы не только воевали, но укрывались от преследователей. В данной ситуации лес выступал для них в роли спасителя [15].

При отступлении, в случае поражения, черкесы старались любой ценой оторваться от преследующего их противника и добраться до леса. Желая обмануть своих преследователей, они быстро рассеивались по всему лесу и поднимали пронзительный крик. Противник вводился таким образом в заблуждение на счет численности черкесских бойцов, и не решался атаковать. Особенное психологическое действие производили боевые крики черкесов в ночной темноте, многократно усиливавшиеся лесным эхом [16].

Черкесы редко вели бой в открытом поле. Чаще всего они ложным отступлением увлекали за собой противника в лесную чащу и завязывали бой в подготовленном для этого месте [17].

В лесу черкесы устраивали засады и внезапно нападали на врага, движущегося в их сторону. В этом случае черкесские пехотинцы занимали позиции удобные для обстрела неприятеля, а конница размещалась на флангах. В момент, когда противник двигался мимо леса, обнажив свой фланг или тыл, черкесы открывали по нему шквальный огонь. Когда ряды неприятеля расстраивались, черкесская конница молниеносно атаковала их, врубаясь во вражеские массы. Нанеся противнику ощутимый урон, всадники быстро отступали в лес, под огневым прикрытием своих пехотинцев. После этого черкесы оставляли свои позиции и быстро отступали на другое место, где готовили новую засаду. Как только противник к ней приближался, черкесские воины повторяли выше описанный боевой маневр. И это делалось неоднократно на всем протяжении пути, по которому двигался неприятель [18].

Тогда, когда враг значительно превосходил черкесов по силе и двигался по открытой местности, то лес использовался адыгскими воинами просто как удобная и безопасная позиция для ведения снайперского огня. В этом случае черкесы только обстреливали противника, не предпринимая никаких атак и избегая рукопашных схваток. Когда враг хотел атаковать их, они быстро отступали и начинали обстрел с другой стороны. Н. Дубровин, по этому поводу, писал: «Поворачивать отряд в ту сторону, откуда направлены были выстрелы, считалось <…> бесполезным <…>, потому что с поворотом отряда черкесы исчезали и появлялись с боков и с тыла» [19].

Если атака противника заставала черкесов врасплох, то они издавали дикий боевой клич, обычно используемый ими в атаках. Неприятель, ожидая контрудара черкесов, останавливался и начинал перестраивать свои ряды для его отражения. А черкесы, используя выигранное таким образом время, быстро отступали в безопасное место [20].

В лесном бою черкесы имели большие преимущества даже над сильным врагом. Они заключались в том, что черкесы имели возможность: 1) оставаться невидимыми для противника; 2) вести прицельный обстрел неприятеля без особой для себя опасности; 3) внезапно атаковать и быстро скрыться от противника. Кроме того, лес сковывал действия неприятеля, мешая ему маневрировать и быстро перестраивать боевые порядки, что ослабляло его военное превосходство над черкесами и снижался эффект от применения артиллерии.

Умело используя свои преимущества черкесы нередко одерживали в лесном бою победы над неприятелем, который значительно превосходил их по численности. Так 5 мая 1857 года в лесном сражении недалеко от Адагума черкесы численностью в 2000 воинов, одержали верх над отрядом генерала Филипсона, насчитывавшего около 6000 бойцов. В итоге продолжительного (5 часов) и яростного боя, русский отряд, понеся ощутимые потери (в т.ч. в лице самого Филипсона, который был ранен), отступил [21].

Оценивая характер и результаты ведения боя в лесу с численно превосходящим противником К. Клаузевиц писал: «…мало возможностей у наступающего во мраке лесов заставить противника почувствовать свое численное превосходство. Подобное положение, несомненно, одно из худших, в какое может попасть наступающий» [22].

Особой яростью отличались сражения в лесах, в которых располагались священные рощи черкесов. В этом случае их упорство и отвага доходили до отчаяния. Черкесы любой ценой пытались не допустить врага к своим рощам, даже неся при этом большие потери. Так 3 мая 1839 года произошло жестокое и кровопролитное сражение между русскими войсками и убыхами в долине Шахе, где располагались священные рощи адыгов. Убыхи упорно обороняли каждый участок своей земли и неоднократно переходили в контратаки. Несмотря на большие потери в своих рядах и сильный напор русских, они отступали очень медленно, шаг за шагом. Даже после жестокого поражения убыхи, собрав новое ополчение, всеми силами пытались изгнать неприятеля с территории долины [23]. В 1841 году русский отряд, возглавляемый генералом Зассом, совершил набег на территорию абадзехов между реками Белой и Пшехом, где находился священный Джемплохский лес. Между абадзехами и русскими завязался бой, в итоге которого генерал Засс был ранен, а его отряд, понеся потери, вынужден был отступить [24].

Порой действия черкесских воинов в лесу выделялись своей дерзостью. Одним из свидетелей подобных случаев был Дюбуа де Монпере. В июле 1833 года он, в составе русского отряда численностью 150-200 человек, вооруженного артиллерией, участвовал в экспедиции на адыгские территории за фуражом и дровами для нужд гарнизона крепости Геленджик. Пока русские солдаты косили сено и рубили дрова, рядом собралась партия черкесов в 60 человек. Когда русский отряд возвращался обратно в крепость, двигаясь по открытой местности, черкесская партия не предпринимала никаких действий. Но как только он вошел в небольшой лес, черкесы атаковали его со всех сторон. Бой, несмотря на малочисленность черкесов, был достаточно жарким и длился около часа. Но русский отряд, используя пушечный огонь проплывавшего вдоль берега русского корабля, благополучно вышел из леса. Впоследствии де Монпере, вспоминал, что никто в русском отряде даже не думал, что черкесы осмелятся напасть таким малым числом [25]. Приобретя опыт войны с черкесами, русские отряды избегали вести бой с черкесами в лесу, т.к. прекрасно знали, что для них он может обернуться трагедией [26].

Процесс формирования тактики лесного боя у черкесов протекал под воздействием объективных факторов внутреннего и внешнего характера. В качестве внешнего фактора выступала постоянная агрессия со стороны внешних врагов (крымских татар до XVIII в., а в течение XIX – русских), а в качестве внутреннего – природный ландшафт Черкесии. Аналогичная тактика лесного боя была у древних германцев и чеченцев, что объясняется сходством обстоятельств, в которых они существовали [27].

Можно сказать, что адыги эффективно использовали условия природного ландшафта (лесные массивы) в бою, обращая их в преимущества для себя и в недостатки для противника. Поэтому лесной бой был одним из основных элементов в системе обороны черкесов. Во многом благодаря ему, черкесское воинство в столкновениях с противником, обладавшим превосходством по ряду параметров, компенсировало свои недостатки. Особенно ярко данный момент прослеживался в эпоху Кавказской войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Спенсер Э. Путешествия в Черкесию. – Майкоп, 1994. – С.91.

2. Бестужев-Марлинский А.А. Аммалат-бек. Мулла-нур. – Махачкала: Дагкнигоиздат, 1968. – С.41.

3. Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг Кавказа. – Нальчик, 2002. – С.104; Дубровин Н. Черкесы (адыге) // Документы и материалы по истории адыгов. – Нальчик, 1991. – Вып.1. – С.229.

4. Лапинский Т. (Теффик-бей). Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. – Нальчик, 1995. – С.322.

5. Дубровин Н. Указ. соч. – С.229; Бларамберг И. Кавказская рукопись. – Ставрополь, 1992. – С.39; Вилинбахов В.Б. Из истории русско-кабардинского боевого содружества. – Нальчик, 1982. – С.247; Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.93.

6. Потто В.А. Кавказская война. – Москва, 2006. – Т.2. – С.58.

7. Дубровин Н. Указ. соч. – С.229.

8. Лапинский Т. Указ. соч. – С.311.

9. Дубровин Н. Указ. соч. – С.229.

10. Фонвиль А. Последний год войны Черкесии за независимость 1863-1864 гг.: Из записок участника-иностранца. – Нальчик, 1991. – С.28.

11. Дубровин Н. Указ. соч. – С.229.

12. Дубровин Н. Указ. соч. – С.299; Лапинский Т. Указ. соч. – С.163; Данилевский Я. Обзор военных действий на Кавказе с начала настоящего года до мая 1858 // Русский вестник. – 1858. – Т.17. – С.29.

13. Потто В.А. Указ. соч. – Т.5. – С.242.

14. Потто В.А. Указ. соч. – Т.5. – С.302; Щербина Ф.А., Фелицын Е.Д. Кубанское казачество и его атаманы. – М.: Вече, 2007. – С.81.

15. Бестужев-Марлинский А.А. Указ. соч. – С.41-42.

16. Лапинский Т. Указ. соч. – С.374.

17. Потто В.А. Указ. соч. – Т.1. – С.131.

18. Лапинский Т. Указ. соч. – С.311; Потто В.А. Указ. соч. – Т.2. – С.402; Спенсер Э. Указ. соч. – С.45.

19. Дубровин Н. Указ. соч. – С.229.

20. Потто В.А. Указ. соч. – Т.5. – С.255.

21. Лапинский Т. Указ. соч. – С.323.

22. Клаузевиц К. О войне. – М., 1934. – С.487.

23. Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны: Ист. очерк Кавказ.-гор. войны в Закубан. крае и Черномор. побережье // Романовский Д. Кавказ и Кавказская война. Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. – М., 2004. – С.321-327.

24. Дубровин Н. Указ. соч. – С.57.

25. Дюбуа де Монпере. Указ. соч. – С.109.

26. Дюбуа де Монпере. Указ. соч. – С.104; Потто В.А. Указ. соч. – Т.2. – С.373; Потто В.А. Указ. соч. – Т.5. – С.253.

27. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность. – М.: Русская панорама, 2001. – С.210; Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841 по 1866 г. – СПб.: Изд-во журнала «Звезда», 2003. – С.53, 71-73; Ливенцов М. Воспоминания о службе на Кавказе в начале сороковых годов (Извлечения из дневника) // Русское обозрение. – М., Июнь, 1894. – С.600; Потто В.А. Указ. соч. – Т.2. – С.58.

Источник: История и культура народов Северного Кавказа. Сборник научных трудов. – Вып.9. – Пятигорск: Спецпечать, 2008. – С.75-81.

ТАКТИКА ГОРНОГО БОЯ У ЧЕРКЕСОВ XVII – XIX ВВ. Значительные пространства территории Черкесии были покрыты горно-лесными массивами. Именно эта особенность черкесского ландшафта вызывала пристальное внимание, нередко сопровождавшееся восхищением, у иностранных путешественников, посетивших адыгские земли [1].

Многие авторы в своих воспоминаниях отмечали, что горные хребты Черкесии были покрыты значительными лесными массивами и буквально изрезаны множеством ущелий, необычайной глубины и протяженности. Так, турецкий историк Эвлия Челеби, посетив горные ущелья Кабарды, писал: «…эта бесподобная крепость с четырех сторон окружена неприступными горами и подобными колодцам глубочайшими ущельями. В этих ущельях протекают реки с живой водой и имеются обширные луга с богатой растительностью. Длина ущелий – восемь часов пути по местам необычайной красоты. А по обе стороны от ущелий возвышаются до небес отвесные красноватые скалы, страшные скалы с гнездами орлов, коршунов и соколов, и в этих скалах есть несколько тысяч пещер… Велением всевышнего Аллаха, это ущелье … с обеих сторон запирают, как ворота, совершенно одинаковые скалистые теснины. И стоит человеку осмелиться только поглядеть на эти голые скалы, пропасти и пещеры, как его может покинуть храбрость. Эти узкие горные проходы подобны непреодолимым заслонам. И, кроме них, нет места, через которое хотя бы птица пролетела внутрь ущелья» [2].

Объясняя характер черкесов и особенности их народного быта, часть наблюдателей считала, что именно горы являются фундаментальной причиной всего своеобразия черкесской жизни, гарантом их независимости и непокоримости. Интересны воспоминания Д. Лонгворта по данному вопросу: «…мои чувства, пока я стоял на этой позиции и обозревал дикую и неприступную страну книзу, не ограничивались восхищением; они были заняты и величавой уверенностью в безопасности, которая поднимает и поддерживает дух независимости горца» [3]. Далее восхищенный увиденным Лонгворт писал: «…незнакомый с угнетением и торжествующий в неприступных укреплениях, которые она (река) разбросала вокруг него, черкес получит всепрощение как если бы он взобрался на алтарь самой Свободы. В старые времена…, когда за каждый отдельный счастливый случай добра они выдумывали божество … здесь храм Свободы оказался бы как раз на своем месте» [4].

Черкесы, в силу естественных причин, умело использовали свой богатый природный потенциал в военном деле. Большой опыт противостояния многочисленным внешним завоевателям, позволил им выработать эффективную тактику горного боя. Так, биограф Тамерлана Альхасен, описывая его поход в Черкесию в 1395 году, отмечал, что черкесы, оказавшие армии великого полководца упорное сопротивление, особенно хорошо сражались в горах. Тамерлан, оценив это, пригласил черкесских воинов в свою армию, отправляясь в поход против турецкого султана Баязета [5].

Черкесы успешно применяли свою тактику горного боя на протяжении многих столетий и во многом, благодаря этому, отстаивали свою свободу в неравной борьбе. С ее помощью, они часто наносили поражение противнику, значительно превосходившему их по численности.

Так, в 1644 году в Баксанском ущелье произошло кровопролитное сражение между кабардинцами и объединенным войском калмыков и ногайцев Большой орды. Используя свою тактику горного боя, кабардинцы полностью разгромили калмыков и ногайцев, уничтожив до 8.000 воинов из 10.000-го отряда. В этом сражении были убиты калмыцкий вождь Урлюк-тайша и трое его сыновей. Вскоре Дайчии-тайша – сын и престолонаследник погибшего Урлюк-тайши – в целях отмщения за гибель отца совершил новое вторжение в Кабарду. Но кабардинцы, применив ту же тактику, снова нанесли калмыкам полное поражение [6].

Другое крупное сражение, показавшее эффективность черкесской тактики горного боя, произошло в 1729 году у входа в Баксанское и Чегемское ущелья между кабардинцами и крымскими татарами. В итоге упорного трехдневного боя крымское войско было полностью разгромлено. Тысячи вражеских трупов буквально усеяли поле битвы, среди них находились и тела крымских военачальников – сераскира Бахты-Гирея и султана Имрат-Гирея. Это сражение получило широкую известность не только на Северном Кавказе, но и прославило кабардинское воинство в пределах России, Турции и Крыма [7].

В связи с тем, что тактика горного боя у черкесов была столь эффективна, она являлась одним из основных элементов их системы обороны. Отсюда следует вопрос: в чем заключалась сущность черкесской тактики горного боя?

Для ответа на данный вопрос, сначала необходимо обратиться к военной теории. Сущность горного боя, по мнению К. Клаузевица, заключается в том, что горная местность в бою дает обороняющейся стороне преимущество над противником, который в свою очередь наоборот его лишается. Раскрывая сущность этого преимущества, К. Клаузевиц писал: «Бесконечные трудности, сопряженные с движением крупных колонн по горным дорогам, и необычайная сила, которую приобретает ничтожный отряд, прикрытый с фронта крутым скатом, а справа и слева – ущельями, на которые он может опереться, бесспорно, представляют два обстоятельства, издавна дававшие обороне в горах общее право на признание действенности и силы и заставлявшие воздерживаться от нее крупные массы вооруженных сил» [8].

В нашем случае, ограниченность пространства горного ущелья, в котором находился противник, ставила его в крайне невыгодное положение: 1) приходилось растягивать свои силы, сокращая при этом ширину фронта; 2) отсутствовала возможность эффективного осуществления тактических приемов; 3) двигаться можно было только в одном направлении, поэтому невозможно было совершить какие-либо обходные маневры; 4) скорость движения колонны значительно снижалась; 5) применение артиллерии было крайне неэффективным или вообще невозможным. В итоге горное ущелье лишало неприятеля превосходства в численности и организации.

Черкесские воины прекрасно знали об этом и поэтому старались перенести поле боя в горные ущелья, где применяли соответствующую тактику. Основную роль в горном бою у черкесов играла пехота. Черкесские пехотинцы рассыпались вдоль склонов ущелья, при чем каждый выбирал для себя позицию, с которой он мог легко вести огонь по неприятелю и при этом еще укрываться от вражеского огня. По этому поводу метко выразился В.И. Немирович-Данченко: «Они как ящеры за камнями сидят» [9].

Когда противник углублялся в ущелье, черкесские пехотинцы «словно семиглавый дракон, выскочив из засады», открывали шквальный огонь по его рядам [10]. Обстрел всегда велся в рассеянном порядке, так как это дезориентировало противника относительно позиций черкесских стрелков. В случае необходимости черкесы могли свободно и быстро покинуть ущелье. Таким образом, черкесские пехотинцы, ведя бой в горном ущелье, могли наносить противнику урон, не подвергая себя опасности с его стороны.

В некоторых случаях в горном бою наряду с пехотой принимала участие и черкесская кавалерия. Ее действия в ущелье сводились к лобовой атаке, в ходе которой адыгские всадники врубались в гущу неприятеля и устраивали сечу. Бой в этом случае рассыпался на множество поединков, так как противник не мог осуществить какие-либо организованные действия. Другими словами, черкесская кавалерия в горном ущелье, также как и пехота, обладала преимуществом над врагом, которое заключалось в том, что действия черкесских всадников в этом случае сводились не к тактическим приемам, а к индивидуальному бою, в котором они были гораздо искуснее [11].

Данный момент, являясь сущностью горного сражения у черкесов, лежал в основе всех их тактических комбинаций ведения боя в горах. При этом характер боевых задач, которые ставили перед собой черкесские воины, исходя из различных обстоятельств, определял их разнообразие.

Если адыги ставили задачу истребить противника в горах, то они первоначально размещали соответствующим образом свои силы в заранее избранном горном ущелье. Пехотинцы рассыпались по его склонам. Конница черкесов разделялась на две части, одна из которых размещалась в верховьях ущелья, а другая – в засаде, недалеко от входа в ущелье.

При движении неприятеля по какому-либо маршруту, передовая конная партия черкесов двигалась ему навстречу. Завязав с ним перестрелку, она отступала к ущелью, увлекая противника за собой. Когда вражеская колонна углублялась в ущелье на достаточное расстояние, черкесские пехотинцы открывали шквальный огонь по вражескому авангарду. Вражеские ряды приводились в замешательство и впадали в дезорганизацию. В этот момент в действие вступали конные отряды черкесов, которые скрывались в верховьях ущелья и в засаде, недалеко от входа в него. Они атаковали неприятеля с фронта и с тыла. Зажатый, словно в тисках, противник полностью истреблялся. Если части неприятелей удавалось вырваться из ущелья, то черкесская конница преследовала их до полного уничтожения [12].

В ситуации, когда противник выдвигался к адыгским аулам, расположенным в горах, с целью их уничтожения, а военные силы черкесов при этом были незначительны, черкесские воины применяли иную тактическую комбинацию.

Рассыпавшись вдоль склонов горного ущелья, через которое пролегал путь к аулу, черкесские пехотинцы поджидали неприятеля. Когда вражеская колонна полностью входила в ущелье, черкесы открывали по ее рядам массированный огонь. Нанеся противнику урон, адыгские воины, не вступая с ним в рукопашную схватку, оставляли свои позиции и быстро отступали к другому ущелью, лежащему на пути движения противника. Когда неприятель достигал его, черкесы повторяли выше описанные действия. И так было на протяжении всего пути следования вражеского войска к аулу. В итоге неприятель, дойдя до запланированного объекта, оказывался измотанным и обескровленным, потерявшим многих воинов, что являлось основной целью данной тактики. Помимо этого, черкесы выигрывали дополнительное время для эвакуации жителей аула в безопасное место. Затем они поджигали свой аул, чтобы оставить противника без провианта и фуража. Достигнув, наконец пепелища, неприятель вынужден был ни с чем возвращаться обратно, следуя по старому маршруту.

В это время решительно настроенные и подкрепленные свежим ополчением из соседних аулов, черкесские воины поджидали неприятеля на прежних позициях. Когда возвращавшийся отряд вступал в ущелье, снова завязывался ожесточенный бой. В этом случае черкесы не ограничивались одной перестрелкой, они переходили в лобовые атаки с фронта и атаковали с тыла, направляя свои удары в самую гущу неприятельского авангарда и арьергарда. Противнику приходилось предпринимать невероятные усилия, чтобы сдержать напор черкесов и выбраться из ущелья [13].

Данную тактику, испытал на себе в 1837 году русский экспедиционный корпус под командованием генерала Вельяминова, направлявшийся в долину Пшат, с целью возведения там военной крепости. Эта долина была заселена натухайцами и располагалась на побережье Черного моря недалеко от Геленджика. В горных ущельях натухайцы неоднократно атаковали русских, применив выше описанную тактическую комбинацию. При этом численность натухайского ополчения значительно уступала численности русского войска, которое насчитывало в начале похода 18.000 солдат. Несмотря на это потери корпуса генерала Вельяминова в результате этих боев составили до 2.000 человек [14].

Если черкесам необходимо было остановить движение противника, они преграждали ему путь завалами из камней и бревен. Иногда делалось несколько завалов, располагавшихся в ряд друг за другом. Далее адыгские пехотинцы баррикадировались за завалами и вдоль склонов ущелья. Когда колонна противника достигала завалов, то она попадала под перекрестный огонь. Если неприятель штурмовал завалы, то черкесские пехотинцы с обнаженными клинками бросались в рукопашную схватку, переходя в контратаку. Если враг не выдерживал напора контратаки и отступал, то адыгские воины преследовали его до полного истребления.

Если черкесам не удавалось обратить врага в бегство, то они отступали обратно на завалы. После этого часть адыгских пехотинцев продолжала сдерживать неприятеля ружейным огнем, прикрывая отступление остальных черкесов с поля боя, удерживать которое уже не было смысла. При отсутствии путей к отступлению, черкесы не сдавались в плен, а отступив на завалы сражались с небывалым остервенением, дорого отдавая свои жизни [15].

В истории кабардинцев были случаи, когда в целях обороны от вторгшегося неприятеля, обладавшего огромным численным превосходством, они сооружали целую линию укреплений, представлявшую собой систему завалов и даже каменных стен, преграждавших все входы в горные ущелья, в которых кабардинцы укрывали от врага свои семьи и имущество.

Для ведения боя кабардинские пехотинцы располагались на завалах и близлежащих высотах, а кабардинские всадники размещались на предгорных равнинах, недалеко от укреплений. Когда неприятель подходил к укреплениям и начинал штурмовать их, то кабардинские пехотинцы с высот обстреливали его, а воины на завалах вступали с ним в рукопашную схватку, сдерживая вражеские силы от проникновения в ущелья. Одновременно с этим кабардинские всадники скорым темпом двигались к полю боя и атаковали ряды неприятеля с фланга или с тыла. Далее в атаку переходили и кабардинские пехотинцы, напирая на противника с фронта. Атаки кабардинцев в данном случае отличались необыкновенной решительностью и свирепостью, т.к. путей к отступлению уже не было (позади были их семьи). В случае неудачи кабардинцы отступали на исходные позиции, перегруппировывались и снова бросались в атаку. Это повторялось до тех пор, пока противник не обратится в бегство. Когда этот момент наступал, кабардинцы бросались преследовать отступающие вражеские силы [16].

Данная тактика, имела место в знаменитом Кишки-пекском сражении (XVI век), являющимся одним из крупнейших в истории Кабарды. В этой битве с одной стороны выступали кабардинцы, бесланеевцы и абазины, а с другой – кумыки и аварцы. Ожидая нападения многочисленного дагестанского войска в районе между реками Баксан и Чегем, кабардинцы соорудили между окрестными горными высотами целую систему завалов и каменных стен, укрепив тем самым свои позиции. Когда начался бой, черкесы действовали в порядке выше указанной тактической комбинации. В ходе кровопролитного сражения, которое длилось три дня, черкесские воины полностью разгромили дагестанцев. При этом две трети дагестанских воинов были убиты черкесами в схватках на завалах, а остальная треть – истреблена кабардинской конницей во время преследования [17].

Иногда, если позволял ландшафт, черкесы не делали в ущелье завалов, чтобы остановить или сдержать противника. Вместо этого они выбирали наиболее узкие места в ущелье и укреплялись там. Войдя в ущелье и двигаясь по сужающемуся горному проходу, колонна неприятеля невольно вытягивалась в нитку. Когда противник достигал позиций черкесских пехотинцев, то последние открывали по нему огонь. Неприятель, движения которого были скованы узостью горного прохода, не мог предпринять каких-либо эффективных действий, из-за чего нес немалые потери от меткого огня черкесов [18].

Данную закономерность горной войны, отмечал еще К. Клаузевиц: «…небольшой отряд, удачно выбравший позицию в горах, приобретает необычайную силу. Небольшая часть, которую на равнине легко прогнали бы несколько эскадронов кавалерии и которая сочла бы себя счастливой, если бы поспешным отступлением ей удалось спастись от разгрома и плена, имеет возможность в горах с известной … тактической наглостью выступить на глазах целой неприятельской армии и потребовать от последней, чтобы ей, небольшой кучке, были оказаны почести по-военному – методическим наступлением, обходом и пр.» [19].

Если бой проходил в горной лощине, то система его ведения имела некоторые особенности, но не меняла своей сути. Эти особенности, частично влиявшие на тактику боя, были связаны с особенностями ландшафта горной лощины, которая представляла собой долину, окруженную цепью пологих гор.

Если черкесские воины ставили перед собой задачу уничтожить противника, движущегося по пути через лощину, то они действовали по следующей системе. Адыгские пехотинцы занимали господствующие в лощине высоты и держали под прицелом весь периметр лощины, а черкесские всадники размещались в укрытии для нанесения флангового удара. Когда колонна неприятеля полностью вступала в лощину, то черкесские пехотинцы с высот открывали рассеянный огонь по вражескому авангарду. Чтобы выбить оттуда адыгских стрелков, авангард противника вынужден был разделиться на несколько отрядов, которые штурмовали эти высоты. Иногда для поддержки авангарда неприятель выделял дополнительные соединения из состава главного отряда своей колонны, что ослабляло его. Когда авангард противника увязал в бою с черкесскими пехотинцами, задача которых состояла в том, чтобы сковать вражеский авангард, в бой вступала черкесская конница. Она атаковала главный отряд неприятеля, направляя свой удар в его фланг. Врубившись во вражеские ряды, черкесские всадники начинали сечу. Если противник не выдерживал атаки и обращался в бегство, то черкесские всадники начинали его преследовать до полного истребления. Одновременно с этим и черкесские пехотинцы переходили в контратаку, навязывая силам вражеского авангарда рукопашный бой. Но если главный отряд противника сдерживал атаку черкесских всадников, то они отступали, перегруппировывались и снова начинали атаку. Атаки повторялись до тех пор, пока противник не обращался в бегство [20].

Горный ландшафт использовался черкесскими воинами не только как место проведения боя. Нередко они использовали его для выполнения военных задач несколько иного характера. В данном случае горный массив выполнял вспомогательную функцию.

В случае если коммуникации не пересекали горный массив, а пролегали вдоль него, то черкесы использовали горы как удобные огневые позиции. При движении неприятеля, адыгские пехотинцы размещались на огневых позициях в рассыпном порядке и ждали момента, когда вражеская колонна полностью оказывалась в зоне досягаемости их огня. При наступлении этого момента, черкесы открывали по неприятелю шквальный огонь. При ведении перестрелки противник нес большие потери от огня черкесов, так как располагался на открытой местности. Черкесы же практически не подвергались опасности, потому что их огневые позиции на фоне горного ландшафта были практически невидимыми для неприятеля. Даже артиллерийский огонь не мог нанести адыгам большого вреда.

Если противник в процессе перестрелки сохранял присутствие духа и не терял организованности, то черкесы продолжали обстреливать его ряды, не переходя при этом в атаку, сопровождавшуюся рукопашной схваткой.

Но если неприятель в результате обстрела приходил в замешательство и его ряды расстраивались, то черкесские пехотинцы начинали готовиться к атаке. Бойцы, расположенные на отдаленных позициях скучивались и подтягивались к передовой линии огня. Когда наступал удобный момент, черкесы массой вываливали на дорогу и с обнаженными клинками врубались во вражеские ряды [21]. Атака черкесов в этом случае, несмотря на горный рельеф, была молниеносной. Завязав кровавую сечу, черкесы обращали противника в бегство и преследовали его до полного уничтожения [22].

Если неприятель выдерживал атаку, то черкесы быстро отступали на свои прежние позиции и снова начинали перестрелку.

Данная тактическая комбинация особенно широко использовалась западно-адыгскими племенами, проживавшими на Черноморском побережье – натухайцами, шапсугами и убыхами [23].

Также горы использовались черкесами как место укрытия от преследования, если они находились неподалеку от поля боя. В случае поражения адыгские всадники покидали поле боя и отступали к горам. Достигнув горного ущелья, всадники быстро спешивались и прятались в нем, заняв удобные огневые позиции. Если противник входил в ущелье, то черкесы начинали новый бой, в котором преимущество было уже на их стороне. Нередкими были случаи, когда неприятель не решался войти в ущелье и прекращал преследование, так как знал о высокой вероятности трагических для себя последствий [24].

Данные тактические комбинации ведения горной войны, применявшиеся черкесами в различных обстоятельствах, вели к тому, что горы были основным элементов в системе обороны черкесов. При оборонительной войне они старались перенести поле боя в горную местность, чтобы одним разом уничтожить все силы неприятеля и тем самым решить ход всей военной компании в свою пользу. Это было связано с тем, что при ведении боя в горах все преимущества были на стороне черкесов, так как их тактика позволяла эффективно использовать все условия горного ландшафта против врага. Поэтому довольно часто черкесы в горных сражениях наносили поражения противнику, значительно превосходившему их по численности. В горных боях действия черкесских воинов отличались необыкновенной смелостью, которая нередко переходила в дерзость. Особенно ярко эти качества проявлялись в ситуациях, когда черкесам приходилось защищать свои семьи, скрывавшиеся в горах, или когда уже не было путей к отступлению. В этих случаях противник нес большие потери. Кроме того, разнообразие тактических комбинаций, применявшихся черкесами для ведения горного боя, было связано с различным характером боевых задач, которые они ставили перед собой, исходя из своих возможностей и сложившихся обстоятельств.

Примечания

1. Ферран. Путешествие из Крыма в Черкесию, через земли ногайских татар, в 1709 году // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.111; Мотре А. Путешествия А. де ля Мотре в Европу, Азию и Африку // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.128; Рубрук В. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето благости 1253 // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.36; Витсен Н. Северная и Восточная Татария // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.93-94; Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.236-238.

2. Челеби Э. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. – М., 1979. – С.90.

3. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.83.

4. Лонгворт Дж. Указ. соч. – С.173.

5. Витсен Н. Указ. соч. – С.91-92.

6. Челеби Э. Указ. соч. – С.87-88, 229-230; Российский государственный архив древних актов (РГАДА). – Ф.«Кабардинские дела». – 1644 г. – Д.1. – Л.154; РГАДА. – Ф.«Кабардинские дела». – 1648 г. – Д.3. – Л.488; Очерки истории Калмыцкой АССР. – М., 1967. – С.109-110; Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е – начало 1770-х гг.). – Нальчик: Эль-Фа, 2001. – С.308-309.

7. Опрышко О.Л. Через века и судьбы. // Опрышко О.Л. По тропам истории: По тропам истории; Через века и судьбы; Всадники из легенды. – Нальчик, 2007. – С.332-333.

8. Клаузевиц К. О войне. – М., 1934. – С.351-352.

9. Немирович-Данченко В.И. Поднебесный аул. // Немирович-Данченко В.И. Рыцари гор. – Нальчик, 1998. – Т.1. – С. 83.

10. Челеби Э. Книга путешествия. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. – М., 1979. – С.87.

11. Потто В.А. Два века Терского казачества. – Ставрополь, 1991. – С.163; Гербер И.Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекою Кура, народах и землях и об их состоянии в 1728 году // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.154; Интериано Дж. Быт и страна Зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.50; Мотре А. Указ. соч. – С.124; де Лука Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена. 1625 // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII – XIX вв. / Сост., ред. переводов, введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. – Нальчик, 1974. – С.71; Кантемир Д.К. История роста и упадка Оттоманской Империи // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.101; Лерх И. Выписки из дневника путешествия в 1733 – 1735 годах // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.159; Рейнеггс Я. Всеобщее историческое и топографическое описание Кавказа // Северный Кавказ в европейской литературе XIII – XVIII веков / Составитель В.М. Аталиков. – Нальчик, 2006. – С.243; Хан-Гирей. Записки о Черкесии. – Нальчик, 1978. – С.103-104.

12. Челеби Э. Указ. соч. – С.87-88, 229-230.

13. Лонгворт Дж. Год среди черкесов. – Нальчик, 2002. – С.167, 252.

14. Там же.

15. Потто В.А. Кавказская война. – Москва, 2006. – Т.2. – С.319-321; Потто В.А. Два века Терского казачества… – С.237-238.

16. Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. – Нальчик, 1982. – С.97-100.

17. Там же.

18. Потто В.А. Кавказская война... – Т.2. – С.378.

19. Клаузевиц К. Указ. соч. – С.352-353.

20. Потто В.А. Кавказская война... – Т.2. – С.356-357.

21. Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны: Ист. очерк Кавказ.-гор. войны в Закубан. крае и Черномор. побережье // Романовский Д. Кавказ и Кавказская война. Эсадзе С. Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны. – М., 2004. – С.321-327.

22. Фонвиль А. Последний год войны Черкесии за независимость 1863-1864 гг.: Из записок участника-иностранца. – Нальчик, 1991. – С.27-28.

23. Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). – Ф.19. – Оп.2. – Д.209. – Л.64; Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. – Нальчик, 1992. – С.100.; Кишмахов М.Х.-Б. Убыхский род Берзек и его абхазо-адыгские родословные ветви. – Карачаевск, 2004. – С.82.

24. Потто В.А. Кавказская война... – Т.2. – С.359.

Источник: Проблемы отечественной и зарубежной истории: мнения, оценки, размышления. Ученые записки. – Вып.10 – Пятигорск: ПГЛУ, 2008. – С.127-137.

Поиск по сайту: