Этнокультурный архетип кабардинцев в условиях войн XX века

Этнос – это определенный стереотип поведения.

Лев Гумилев

Геополитическое положение Кавказа, соединяющего в качестве моста Европу и Азию, на протяжении столетий притягивало внимание многих завоевателей. Отсюда вся его история представляла собой череду нескончаемых войн, в которых северокавказские народы отстаивали свою независимость. Поэтому на первый план выдвинулась война, пропитавшая весь образ жизни горцев воинственным духом. Вся энергия и ресурсы северокавказских народов, в том числе кабардинцев, были направлены в военное русло. Инерция постоянных внешних войн порождала внутренние военные конфликты, которые в свою очередь нередко перерастали в новые внешние войны. В итоге получался замкнутый круг, горцы жили в условиях перманентной войны.

Любой народ усиливал свою военную мощь путем мобилизации всех внутренних ресурсов, среди которых особую роль играли научно-технические и экономические. Однако у северокавказских горцев их практически не было, поэтому данный недостаток пришлось покрывать за счет человеческого потенциала. Численность последнего была ограниченна и не оставалось иного выхода, кроме как развивать его качественные параметры. В итоге северокавказские народы сформировали превосходный солдатский материал. Великий военный теоретик Ф. Энгельс считал его одним из главных элементов военной мощи и двигателем военного прогресса [1].

Солдатский материал горцев обладал высокими морально-боевыми качествами, которые опирались на народные традиции. Последние играли большую роль в жизни их общества. На протяжении многих столетий все стороны общественной жизни кабардинцев регулировались не государственными институтами, а народными традициями и обычаями, которые успешно компенсировали отсутствие первых. Сложившиеся в результате многовекового опыта обычаи и традиции, определяли для каждого человека систему духовных ценностей и нормы поведения в различных ситуациях, известные под названием «Хабзе». А. Епифанцев, указывая на необъятные масштабы Хабзе и его колоссальную роль в жизни адыгов, пишет: «…адыги создают нечто такое, что в подобном виде больше в мире нигде не встречается – кодекс адыгских правил, обычаев, норм и законов под названием «Хабзэ», который, как игла, пронзает буквально все сферы адыгского общества… По сути, это даже не просто кодекс в нашем понимании этого слова – это неписанная система адыгских ценностей, очень строго и четко определившая все возможные цепочки поведения и отношений между субъектами адыгского общества как между собой, так и с внешним миром, задавшая абсолютно определенные роли разным общественным классам и заменившая собой добрый десяток социальных институтов. <...> Он… просто переводит все законы в этические нормы поведения, в привычки людей, в естественный для них образ жизни, а средством их толкования делает само общество. <...> В этой системе не нужны десятки томов законов и сотни полицейских» [2]. Другими словами, Хабзэ сформировал менталитет и этнокультурный архетип кабардинцев.

Необходимость поддержания равновесия в адыгском обществе (функция государства) определило стержневую ценность Хабзэ – честь, которая формировала у каждого человека сильно развитое чувство личного достоинства, переходящее в ярко выраженный индивидуализм. Именно честь каждого человека, которую он сам должен был оберегать силой оружия, была гарантом общественного равновесия. В случае его нарушения в дело вступал обычай кровной мести, выступавший как жесткий механизм регулирования социального равновесия.

Как уже отмечалось ранее война, бывшая неотъемлемой частью жизни кабардинцев, обусловила воинскую сущность многих духовных ценностей или сильно повлияла на них оформление. Поэтому каждый кабардинец воспитывался прежде всего воином. Мужчина в сознании горцев ассоциировался с образом воина. Его личное достоинство было пронизано воинской моралью. Смыслом его жизни и всех поступков, было признание в обществе его личного достоинства и боевых качеств, а также их защита от унизительных посягательств. Честь каждого воина-кабардинца в первую очередь основывалась на его мужестве, которое проявлялось в различных формах: храбрость, стойкость, доблесть, отвага и смелость, бесстрашие, боевое братство. Последние сформировали определенный стереотип поведения кабардинцев, ставший их этнокультурным архетипом.

Кавказская война (1817 – 1864) стала переломным моментом в истории всех северокавказских народов. После ее окончания образ жизни кабардинцев претерпел значительные изменения: война, доселе бывшая основным видом деятельности, стала искореняться из их быта российскими властями, насильно внедрявшими среди адыгов мирный образ жизни. После крушения Российской империи данная линия была продолжена политическим руководством СССР. Несмотря на разнообразие способов и настойчивость властей в реализации своих замыслов, традиции Хабзэ, в том числе воинские, не утратили влияния на жизнь кабардинского общества. Кардинально перестроить за короткий промежуток времени адыгский этнокультурный архетип, формировавшийся на протяжении многих столетий, оказалось непосильной задачей даже для советского государства, сила и ресурсы которого были велики.

Войны XX века, – русско-японская (1904 – 1905), Первая мировая (1914 – 1918), Гражданская (1917 – 1922), Великая Отечественная (1941-1945), афганская (1979 – 1989) и грузино-абхазская (1992 – 1993), – четко подтверждают факт сохранности этнокультурного архетипа кабардинцев. В этих войнах они не просто показали себя воинами с высокими морально-боевыми качествами, но и проявили типичные для их архетипа модели поведения. При этом можно выявить четкую закономерность: определенные морально-боевые качества проявлялись в конкретных боевых ситуациях в соответствующей форме поведения. Так, например, храбрость проявлялась в атаке, стойкость – в обороне, доблесть – в героических подвигах, отвага и смелость – в разведке, бесстрашие и выдержка – при получении ранений, боевое братство – при выносе павших и раненных товарищей с поля боя. Рассмотрим данный вопрос более подробно на примере поступков кабардинских воинов во время Первой мировой войны (1914 – 1918), Великой Отечественной войны (1941 – 1945) и грузино-абхазского конфликта (1992 – 1993).

Храбрость кабардинских воинов, как одна из форм этнокультурного архетипа, ярко проявлялась, как уже отмечалось, во время атаки. При ее осуществлении воины ощущали эмоциональный порыв, который превращал атаку в неудержимый натиск. Отсюда атаки кабардинцев отличались высокой ударной мощью, которую российское командование часто направляло в уязвимые места противника (фланги и тыл), т.к. удар по ним мог привести вражеские силы к беспорядочному бегству.

Из истории Первой мировой войны, например, можно привести бой у с.Ветлино в предгорьях Карпат 17-18 декабря 1914 г., когда всадники кабардинского полка ночью атаковали австрийских пехотинцев, засевших в окопах. В ходе 9-часового боя с превосходящими вражескими силами, кабардинцы нанесли им большой урон и захватили позиции, вынудив неприятеля к отступлению [3].

В годы Великой Отечественной войны можно выделить в качестве примера, ярко демонстрирующего ударную мощь кабардинцев, бой у станции Абганерево под Сталинградом в ноябре 1942 г. Кавалерийские группы Х.Т. Докшокова и С.К. Тлеужева, засевшие на станции, узнали, что мимо их позиций движется немецкая колонна с танками и бронетехникой, шедшая из Котельникова для нанесения удара по советским войскам. Лейтенант Х.Т. Докшоков принял решение атаковать противника. Пулеметчики и автоматчики внезапно из засады открыли шквальный огонь по хвостовой части колонны, что привело немцев в замешательство. Далее всадники-кабардинцы с обнаженными шашками и дикими воплями молниеносно ударили во фланг вражеской пехоте. Немецкие солдаты, ошеломленные дерзостью конной атаки и ураганным пулеметным огнем, решили, что попали в окружение, поэтому не стали сопротивляться и сдались в плен [4].

В период грузино-абхазского конфликта наглядный пример, подтверждающий данное качество кабардинцев показывает бой за высоту Ахбюк в июле 1993 г. Эта высота имела стратегическое значение, ибо обеспечивала контроль над окрестностями г. Сухуми, поэтому она была хорошо укреплена грузинами. С целью ее захвата отряды абхазской армии провели две атаки: 4 июля – силами осетинского отряда, 10 июля – силами чеченского отряда. В ходе жестоких боев грузинские солдаты отбили обе атаки. Тогда 23 июля к ее штурму приступил кабардинский отряд М. Шорова. Незаметно подобравшись к высоте под покровом ночи, кабардинцы внезапно атаковали центр и правый фланг грузинских позиций. В ходе упорного полуторачасового боя они захватили высоту и обратили грузин в бегство, в ходе которого последние оставили на поле боя 50 трупов своих солдат [5].

Другой формой проявления архетипа кабардинских бойцов была стойкость, благодаря которой они отлично проявляли себя в обороне. Прорыв оборонительных позиций кабардинцев был весьма сложной задачей, даже если их силы были малочисленны. Атакующий неприятель встречал яростный отпор, заставлявший его отступить. Часто одной попытки здесь было недостаточно и противнику приходилось атаковать неоднократно. Российское командование нередко использовало кабардинские отряды в арьергардных боях для обеспечения безопасности армейского тыла.

Крайним упорством отличались оборонительные бои кабардинцев, попавших в окружение. Не имея пути к отступлению, воины понимали, что близок их смертный час, который надо встретить достойно, не опозорив свое имя и честь своей семьи. В данной ситуации они сражались, проявляя доблесть, которая могла героизировать их смерть и вызвать чувство гордости у родственников. Помимо этого кабардинцы старались нанести врагу как можно больше урона, чтобы дороже продать свои жизни. Обычно такие бои превращались в кровопролитную бойню, в ходе которой адыгские воины погибали в полном составе, а враг нес большие потери.

Если снова обратиться к эпохе Первой мировой войны, то таким примером может стать успешная оборона Кабардинского полка Дикой дивизии на левом берегу Днестра в 1915 г. В ходе мощного австро-германского наступления в Галиции русским войскам пришлось отойти на восток, оставив крупные города Львов, Станиславов, Тлумач и, переправившись на левобережье Днестра, занять оборону. Продолжавшие наступление австро-германские войска попытались захватить левобережье, но наткнулись на упорную оборону, в т.ч. со стороны воинов Кабардинского полка. Последние на протяжении двух месяцев (апрель-май) успешно отбивали атаки противника, совершали вылазки в его стан, переходили в контратаки, отбивая захваченные позиции или возвращая потерянные пулеметы. Несколько десятков воинов за проявленную храбрость и мужество были награждены российским командованием Георгиевскими крестами [6].

В годы Великой Отечественной войны в одном из оборонительных боев на Украине в 1941 г. отлично проявил себя наводчик противотанкового орудия Масадин Суншев. Он не растерялся, когда его орудийный расчет полностью вышел из строя. Не поддаваясь панике, он в одиночку смело вступил в бой с немецкими танками и пехотой, отразив 7 вражеских атак и подбив 9 танков. Суншев продолжал сражаться до последнего снаряда, пока не получил тяжелое ранение [7].

Во время грузино-абхазского конфликта в оборонительном бою у сел. Пакуаш 13 января 1993 г. хорошо проявила себя группа В. Карданова. Кабардинцы подверглись атаке грузинского отряда, который превосходил их по численности и имел бронетехнику. Однако воины не оставили позиций и смело вступили в бой. На протяжении 12 часов они отражали вражеские атаки, при этом большинство из них получили ранения разной степени тяжести. В итоге, грузины, не добившись успеха и потеряв несколько десятков человек убитыми и раненными, 1 танк, 1 БМП и 1 зенитную установку, прекратили атаки [8].

Лучше всего кабардинцы проявляли себя в военной разведке, которая была идеальным полем для реализации их воинского индивидуализма. Причиной этому был ряд факторов: свобода выбора средств исполнения, приоритет индивидуальных действий, отсутствие ограничений коллективного характера, высокая роль скрытости и внезапности, которые на протяжении веков были традиционными навыками адыгского военного быта. Многие отлично проявили себя в этой сфере, выполняя сложнейшие боевые задачи. Количество воинов-кабардинцев, прославивших свои имена на поприще военной разведки на фронтах Первой мировой, Великой Отечественной и грузино-абхазский войн, так велико, что их деяния невозможно описать вскользь. Это тема отдельного объемного исследования.

Наряду с вышеперечисленными формами проявления этнокультурного архетипа кабардинцев на войне, необходимо отметить те, которые имеют глубокие исторические корни.

Адыгский воин старался совершить воинский подвиг в одиночку, чтобы слава принадлежала только ему. Особым подвигом считалось самопожертвование ради спасения однополчан, придававшее поступку особый эффект.

В годы Первой мировой войны такими были действия Темиркана Хурзанова в бою у сел. Майдан 16 февраля 1915 г. во время Брусиловского прорыва. Во время разъезда он попал в окружение, но, ловко орудуя шашкой, вырвался к своему отряду, несмотря на то, что его лошадь была убита [9].

Во время конной атаки Кабардинского полка у селений Лужаны и Шепенице на р. Прут 29 мая 1916 г. ярко проявили себя Камбулат Аджиев и Хапхо Хуранов. Находясь впереди атакующих, они первыми врубились во вражеские ряды, увлекая за собой однополчан и захватывая пленных. При этом Хуранов сразу же захватил в плен 10 австрийцев [10].

Во время Великой Отечественной войны 23 июня 1941 г. на Западной Украине пограничник Хасан Тхамитлоков в критический момент боя, обвязавшись гранатами, бросился под фашистский танк и ценой своей жизни помог своим соратникам выполнить боевое задание.

Командир эскадрона 115-й кабардино-балкарской кавалерийской дивизии лейтенант Т.Х. Хагуров в бою под Большой Мартыновкой на Дону 26 июля 1942 г., обороняя рубеж со своими товарищами, отбил несколько вражеских атак. Во время одной из них Хагуров был ранен в живот. Но отказался покинуть поле боя и приказал своему отряду отступать, а сам остался прикрывать отход. Хагуров, лежа в пшеничном поле, расстреливал немцев и не прекращал огня, даже когда был окружен. Вскоре к нему вплотную подъехал вражеский танк, который сразил его пулеметной очередью [11].

В период грузино-абхазского конфликта из числа воинов-кабардинцев можно отметить Анзора Шарданова. Принимая участие во многих боях, он всегда проявлял отвагу и смелость, которые ярко выделялись на общем фоне, за что соратники прозвали его «Рембо». Он всегда направлялся в самые опасные участки боя и открыто демонстрировал свое бесстрашие перед лицом смерти, воодушевляя остальных. Неоднократно рискуя жизнью под вражеским огнем, А. Шарданов вытаскивал раненных и убитых однополчан с поля боя. Так, во время боя 18-19 марта 1993 г. он вынес 25 тел погибших абхазских воинов. Несмотря на полученные 9 контузий и ранений он смог принять участие в операции по освобождению г. Сухуми [12].

Обычным делом для кабардинцев было продолжение боя, несмотря на полученные ранения. Покинуть поле боя из-за ранения считалось признаком трусости и могло опозорить имя воина. Эта традиция имеет давние корни. У адыгов боевая рана считалось доказательством храбрости бойца, поэтому знаменитые воины должны были обязательно иметь шрамы на теле. Была выработана целая система поведения при получении ранения: раненному воину нельзя было стонать или кричать; нельзя было даже морщить лицо, показывая признаки боли; раненный должен был молча переносить боль, а в некоторых случаях улыбаться или смеяться, показывая силу своего духа.

Примеры таких поступков со стороны кабардинских бойцов в ходе войн XX века весьма многочисленны, поэтому нет особой надобности в их подробном описании. Однако стоит отметить один яркий случай имевший место во время грузино-абхазского конфликта. Во время боя в сел. Пакуаш 13 января 1993 г. Руслан Токов подорвался на мине, но, не теряя самообладания и хладнокровия, он самостоятельно ампутировал штык-ножом поврежденную ногу и сделал перевязку. После лечения он вернулся в Абхазию и принял участие в операции по освобождению г. Сухуми [13].

Чертой традиционного поведения кабардинцев на войне были случаи вступления в рукопашный бой с неприятелем. Вполне возможно, что это является отголоском старой адыгской традиции – стремление навязать противнику рукопашный бой, который даже во время Кавказской войны (1817 – 1864) доминировал у адыгов над огнестрельным боем. Адыги издавна славились своим рукопашным, а точнее клинковым, боем. Не секрет, что черкесы являются изобретателями шашки и шашечного боя, который позволял одному бойцу эффективно вести поединок сразу с несколькими противниками. Появление шашки является ярким отражением постоянной тенденции развития искусства рукопашного боя у адыгов и его высокой роли в их среде. Шашка это последняя и эффективная попытка приспособить клинковое оружие к условиям войн огнестрельного века.

Эффективное применение адыгами кинжала и шашки имело место даже во время современных войн XX века, а под конец его, когда клинковое оружие было полностью вытеснено, кабардинцы прибегали к использованию борцовских навыков.

В этой связи из хроник Первой мировой войны интересен эпизод атаки Черкесского и Ингушского полков Дикой дивизии на австрийские позиции в с. Цу-Бабино в 1914 г. Спешенные горцы быстро преодолели проволочные заграждения и ворвались в селение. Действуя винтовками и кинжалами, они выбили неприятеля из окопов и домов в течение получаса. В конце боя потери австрийцев составили 370 человек, из которых 130 было заколото и зарезано кинжалами. Позже аналогичный эпизод имел место во время боя за г. Станиславов [14].

Во время Великой Отечественной войны в бою за Лысый курган у с. Крепянка в донских степях 28 июля 1942 г. развернулись кровавые бои между немецкой танковой дивизией и частями 115-й кабардино-балкарской кавалерийской дивизии. Высота неоднократно переходила из рук в руки. Когда занявшие курган кабардинцы стали отбивать вражеские атаки, во время одной из них взвод лейтенанта Х. Докшокова внезапно перешел в контратаку. Его бойцы бросились в рукопашную со штыками и кинжалами, которые были очень удобны в тесных условиях людской свалки. Сам Х. Докшоков зарубил шашкой двух подскочивших к нему сбоку немцев и продолжал командовать взводом. Немецкие солдаты не выдержали этой дерзкой атаки и, понеся потери, отступили [15].

В период грузино-абхазского конфликта подавляющее большинство кабардинских добровольцев, хоть и не имели опыта участия в военных действиях, но обладали хорошей спортивной подготовкой. Они владели навыками таких единоборств, как каратэ, бокс, кикбоксинг, вольная борьба и дзю-до. Эти навыки им очень пригодились во время партизанских действий в Очамчирском районе Абхазии летом 1992 г. Действуя малыми группами, бойцы совершали разведывательные и диверсионные операции на оккупированной территории, регулярно уничтожая живую силу и военную технику противника, захватывая оружие и боеприпасы. Часто в таких предприятиях кабардинцы устраивали рукопашные схватки с грузинами, в которых всегда одерживали верх [16].

Важной чертой поведения кабардинцев в бою было то, что они никогда не оставляли своих раненных и павших в руках неприятеля. Воины, рискуя жизнью под вражеским огнем, открыто пробирались к своим однополчанам, оставшимся на поле боя, и выносили их на свои позиции. Нередко целые отряды после отхода снова вступали в бой, только для того чтобы забрать раненных и павших товарищей. Данная традиция со стародавних времен бытовала у всех народов Северного Кавказа и вызывала восхищение у многих европейцев, побывавших в этом крае. Даже М.Ю. Лермонтов на своей знаменитой картине «Битва на р. Валерик» ярко изобразил эту традицию у чеченцев. Интересным является тот факт, что кабардинцы оставались верны этой традиции даже в конце XX века.

В эпоху Первой мировой войны во время боя у с. Шупарки 3 июля 1915 г. всадник Кабардинского полка Хота Ципинов вызвался охотником и вынес раненого Макара Аппаева из-под проволочных заграждений противника, постоянно находясь под сильным вражеским огнем [17].

В годы Великой Отечественной войны традиция выноса павших и раненных бойцов с поля боя чаще всего проявлялась в рядах 115-й кавалерийской дивизии, т.к. здесь инерция этого обычая усиливалась узами кровного родства и землячества [18].

Данный поведенческий стереотип повторился и во время грузино-абхазского конфликта при штурме Дома Правительства Республики Абхазия в центре Сухума 27 сентября 1993 г. Здание было хорошо укреплено: верхние и центральные этажи были заняты украинскими снайперами из УНА-УНСО, нижние этажи – грузинскими спецназовцами из охраны Э.А. Шеварнадзе, а вход в здание прикрывал броневик БРДМ-2. Начавшие штурм воины-кабардинцы из отряда М. Шорова попали под шквальный огонь неприятеля и долгое время не могли подступить к зданию. Вскоре огневую поддержку кабардинцам оказал армянский батальон им. маршала Баграмяна. Пользуясь этим, Артур Кармоков выбежал на открытое место и подбил из гранатомета грузинский броневик, но сразу же был убит снайпером. Около 20 минут кабардинцы вели упорный бой, чтобы вынести его тело из-под огня. Когда это удалось осуществить, они сделали передышку и вскоре возобновили атаку, в ходе которой, используя огнеметы, подавили сопротивление противника и заставили его сдаться в плен [19].

Опыт крупных и малых войн XX в., в которых принимали участие кабардинцы, ясно показывает, что их этнокультурный архетип сохранился и оказался весьма устойчивым к вызовам современной эпохи. Несмотря на то, что начиная с конца XIX в. быт кабардинского общества сильно изменился, народные традиции не только не исчезли, но и продолжают функционировать, вопреки активной интеграции в европейское культурное пространство. Аналогичная ситуация наблюдается и у других народов Северного Кавказа. Вместе с традициями кабардинцы, как и другие соседние народы, сохранили свой воинственный потенциал, который может быть весьма полезным в деле укрепления обороноспособности современной России. Помимо этого на сегодняшний день в российской армии актуальна проблема эффективной и безболезненной реализации воинского потенциала призывников из северокавказских республик. Решение данной проблемы требует специального подхода, учитывающего выше описанную специфику этнокультурного архетипа. Грамотный подход к данному вопросу позволит открыть новые возможности и перспективы. Так еще К. Клаузевиц писал по этому поводу: «С армией, вышедшей из среды смелого народа, среди которого всегда поддерживалось чувство отваги, можно решиться на совершенно иные предприятия, чем с такой, которой эта воинская доблесть чужда» [20]. Поэтому воинственный потенциал кабардинцев и других народов Северного Кавказа может стать значительным фактором укрепления воинского духа в рядах Российской Армии.

Примечания

1. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. – М., 1959. – т.20. – С. 171
2. Епифанцев А.А. «Неизвестная Кавказская война. Был ли геноцид адыгов?» – М., 2010. – С. 42, 44.
3. Опрышко О.Л. «Бывают странные сближения…»: Документальное повествование. – Нальчик, 1993. – С. 56-57.
4. Боевая слава Кабардино-Балкарии 1941-1945 / Под ред. Р.Х. Гугова, М.В. Кирюшина, В.Г. Кузьмина, Г.Х. Мамбетова, Е.Т. Хакушева, Х.И. Хутуева. – Нальчик, 1975. – Кн.3. – С.318.
5. Кушхабиев А.В. Кабардинские добровольцы в грузино-абхазской войне 1992-1993 гг. – Нальчик, 2008. – С. 70-71.
6. Опрышко О.Л. «Бывают странные сближения…» – С. 71-74.
7. Боевая слава Кабардино-Балкарии 1941-1945... – С. 398.
8. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 67.
10. Там же. – С. 101-102.
11. История Кабардино-Балкарии / Под ред. Т.Х. Кумыкова и И.М. Мизиева. – Нальчик, 1995. – С.319-327; Хатукаев А.Т. Славой овеянные. Боевой путь 115-й Кабардино-Балкарской кавалерийской дивизии. – Нальчик, 1971. – С.190-191.
12. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 88.
13. Там же. – С. 89.
14. Опрышко О.Л. Кавказская конная дивизия 1914-1917 гг. – Нальчик, 1999. – С. 105-108.
15. Хатукаев А.Т. Указ. соч. – С. 63-64.
16. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 64-65.
17. Опрышко О.Л. «Бывают странные сближения…» – С. 76.
18. Хатукаев А.Т. Указ. соч. – С. 45-103.
19. Кушхабиев А.В. Указ. соч. – С. 76-78.
20. Клаузевиц К. О войне. – М., 1934. – С.123.

Источник: Этнокультурный архетип кабардинцев в условиях войн XX века // Этнокультурные архетипы в системе политического, социально-экономического и духовного развития Северо-Кавказского региона в XX – начале XXI вв.: сборник научных статей. – Пятигорск, 2011. – С.85-97.

Поиск по сайту: