Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 16 страница

Как и когда стада из общего владения племени или рода перешли в собственность глав отдельных семей, об этом мы ничего до сих пор не знаем. Но в основном переход этот дол­жен был произойти на этой ступени. А с приобретением стад и прочих новых богатств в се­мье произошла революция. Промысел

Слова «домашним общинам, наконец» добавлены Энгельсом в издании 1891 года. Ред.

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 162

всегда был делом мужчины, средства для промысла изготовлялись им и были его собствен­ностью. Стада были новыми средствами промысла; их первоначальное приручение, а позд­нее уход за ними были делом мужчины. Поэтому скот принадлежал ему; ему же принадле­жали и полученные в обмен на скот товары и рабы. Весь избыток, который теперь давал промысел, доставался мужчине; женщина участвовала в потреблении его, но не имела доли в собственности. «Дикий», воин и охотник, довольствовался в доме вторым местом после женщины, «более кроткий» пастух, кичась своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе. И она не могла жаловаться. Разделение труда в семье обуслов­ливало распределение собственности между мужчиной и женщиной; оно осталось тем же самым и, тем не менее, оно совершенно перевернуло теперь существовавшие до того домаш­ние отношения исключительно потому, что разделение труда вне семьи стало другим. Та са­мая причина, которая прежде обеспечивала женщине ее господство в доме — ограничение ее труда домашней работой, — эта же самая причина теперь делала неизбежным господство мужчины в доме; домашняя работа женщины утратила теперь свое значение по сравнению с промысловым трудом мужчины; его труд был всем, ее работа — незначительным придатком. Уже здесь обнаруживается, что освобождение женщины, ее уравнение в правах с мужчиной невозможно ни сейчас, ни в будущем, пока женщина отстранена от общественного произво­дительного труда и вынуждена ограничиваться домашним частным трудом. Освобождение женщины станет возможным только тогда, когда она сможет в крупном, общественном мас­штабе участвовать в производстве, а работа по дому будет занимать ее лишь в незначитель­ной мере. А это сделалось возможным только благодаря современной крупной промышлен­ности, которая не только допускает женский труд в больших размерах, но и прямо требует его и все более и более стремится растворить частный домашний труд в общественном про­изводстве.

С утверждением фактического господства мужчины в доме пали последние преграды к его единовластию. Это единовластие было подтверждено и увековечено ниспровержением материнского права, введением отцовского права, постепенным переходом от парного брака к моногамии. А это создало трещину в древнем родовом строе: отдельная семья сделалась силой, которая угрожающе противостояла роду.

Следующий шаг ведет нас к высшей ступени варварства, к периоду, во время которого все культурные народы переживают свою героическую эпоху, — эпоху железного меча, а вместе

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 163

с тем железного плуга и топора. Человеку стало служить железо, последний и важнейший из всех видов сырья, игравших революционную роль в истории, последний—вплоть до появле­ния картофеля. Железо сделало возможным полеводство на более крупных площадях, расчи­стку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердо­сти и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов. Все это не сразу; первое железо бывало часто еще мягче бронзы. Каменное оружие поэтому исчезало лишь медленно; не только в «Песне о Хильдебранде», но и при Гастингсе в 1066 г. в бою пускались еще в ход каменные топоры¹⁷⁸. Но прогресс продолжал­ся теперь неудержимо, с меньшими перерывами и быстрее. Город, окружающий своими ка­менными стенами, башнями и зубчатыми парапетами каменные или кирпичные дома, сде­лался средоточием племени или союза племен, — показатель огромного прогресса в строи­тельном искусстве, но вместе с тем и признак увеличившейся опасности и потребности в за­щите. Богатство быстро возрастало, но как богатство отдельных лиц; в ткачестве, в обработ­ке металлов и в других ремеслах, все более и более обособлявшихся друг от друга, во все возраставшей степени увеличивалось разнообразие и совершенствовалось мастерство произ­водства; земледелие давало теперь наряду с зерном, стручковыми растениями и фруктами также растительное масло и вино, изготовлению которых научились. Столь разнообразная деятельность не могла уже выполняться одним и тем же лицом; произошло второе крупное разделение труда: ремесло отделилось от земледелия. Непрекращающийся рост производст­ва, а вместе с ним и производительности труда, повышал ценность рабочей силы человека, рабство, на предыдущей ступени развития только возникавшее и носившее спорадический характер, становится теперь существенной составной частью общественной системы; рабы перестают быть простыми подручными; их десятками гонят теперь работать на поля и в мас­терские. С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ре­месло, возникает производство непосредственно для обмена, — товарное производство, а вместе с ним и торговля, причем не только внутри племени и на его границах, но уже и с за­морскими странами. Все это, однако, еще в весьма неразвитом виде; благородные металлы начинают становиться преобладающим и всеобщим товаром — деньгами, но их еще не чека­нят, а только обменивают просто по весу.

Различие между богатыми и бедными выступает наряду с различием между свободными и рабами, — с новым разделением труда

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 164

возникает новое разделение общества на классы. Имущественные различия между отдель­ными главами семей взрывают старую коммунистическую домашнюю общину везде, где она еще сохранилась; вместе с ней исчезает и совместная обработка земли средствами этой об­щины. Пахотная земля предоставляется в пользование отдельным семьям — сначала на вре­мя, потом раз навсегда, переход ее в полную частную собственность совершается постепенно и параллельно с переходом парного брака в моногамию. Отдельная семья становится хозяй­ственной единицей общества.

Возрастающая плотность населения вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необ­ходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самым слияние от­дельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа. Военный вождь народа — rex, basileus, thiudans — становится необходимым, постоянным должностным ли­цом. Появляется народное собрание там, где его еще не существовало. Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демо­кратию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярны­ми функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варва­ры: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд. Вой­на, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, что­бы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом. Недаром высятся грозные стены вокруг новых укреп­ленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни достигают уже цивили­зации. То же самое происходит и внутри общества. Грабительские войны усиливают власть верховного военачальника, равно как и подчиненных ему военачальников; установленное обычаем избрание их преемников из одних и тех же семейств мало-помалу, в особенности со времени утверждения отцовского права, переходит в наследственную власть, которую сна­чала терпят, затем требуют и, наконец, узурпируют; закладываются основы наследственной королевской власти и наследственной знати. Так органы родового строя постепенно отрыва­ются от своих корней в народе, в роде, во фратрии, в племени, а весь родовой строй превра­щается в свою противоположность: из организации племен для свободного регулирования своих

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 165

собственных дел он превращается в организацию для грабежа и угнетения соседей, а соот­ветственно этому его органы из орудий народной воли превращаются в самостоятельные ор­ганы господства и угнетения, направленные против собственного народа. Но этого никогда не могло бы случиться, если бы алчное стремление к богатству не раскололо членов рода на богатых и бедных, если бы «имущественные различия внутри одного и того же рода не пре­вратили общность интересов в антагонизм между членами рода» (Маркс)179 и если бы в ре­зультате распространения рабства добывание средств к существованию собственным трудом не начало уже признаваться делом, достойным лишь раба, более позорным, чем грабеж.

* * *

Мы подошли теперь к порогу цивилизации. Она открывается новым шагом вперед в раз­делении труда. На низшей ступени люди производили только непосредственно для собст­венного потребления; изредка происходившие акты обмена были единичны, касались только случайно остававшихся излишков. На средней ступени варварства у пастушеских народов мы находим уже имущество в виде скота, которое при известной величине стада регулярно доставляет некоторый излишек над собственной потребностью; одновременно мы находим также разделение труда между пастушескими народами и отставшими племенами, не имею­щими стад, следовательно, две рядом стоящие различные ступени производства и, значит, условия для регулярного обмена. На высшей ступени варварства происходит дальнейшее разделение труда между земледелием и ремеслом, следовательно, производство все возрас­тающей части продуктов труда непосредственно для обмена, тем самым превращение обме­на между отдельными производителями в жизненную необходимость для общества. Цивили­зация упрочивает и усиливает все эти возникшие до нее виды разделения труда, особенно путем обострения противоположности между городом и деревней (причем экономически господствовать может город над деревней, как это было в древности, или же деревня над го­родом, как это было в средние века), и присоединяет к этому третье, свойственное лишь ей, разделение труда решающего значения — создает класс, который занимается уже не произ­водством, а только обменом продуктов, а именно купцов. До сих пор причины образования классов были связаны еще исключительно с производством; они вели к разделению занятых в производстве людей на руководителей и исполнителей или же на производителей большего и меньшего масштаба. Здесь впервые появляется класс,

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 166

который, не принимая никакого участия в производстве, захватывает в общем и целом руко­водство производством и экономически подчиняет себе производителей, становится неуст­ранимым посредником между каждыми двумя производителями и эксплуатирует их обоих. Под предлогом избавления производителей от труда и риска, связанных с обменом, расши­рения сбыта их продуктов вплоть до самых отдаленных рынков и создания тем самым якобы наиболее полезного класса населения образуется класс паразитов, класс настоящих общест­венных тунеядцев, который в вознаграждение за свои в действительности весьма незначи­тельные услуги снимает сливки как с отечественного, так и с иностранного производства, быстро приобретает громадные богатства и соответствующее им влияние в обществе и именно поэтому в период цивилизации захватывает все более почетное положение и все бо­лее подчиняет себе производство, пока, наконец, сам не создает свой собственный продукт — периодические торговые кризисы.

Впрочем, на рассматриваемой нами ступени развития молодое купечество еще не имеет никакого представления о тех великих делах, какие ему предстоят. Но оно формируется и становится необходимым, и этого достаточно. А вместе с ним появляются металлические деньги, чеканная монета, и с металлическими деньгами — новое средство господства непро­изводителя над производителем и его производством. Был открыт товар товаров, который в скрытом виде содержит в себе все другие товары, волшебное средство, способное, если это угодно, превращаться в любую заманчивую и желанную вещь. Кто обладал им, тот властво­вал над миром производства. А кто прежде всего обладал им? Купец. Культ денег был в его надежных руках. Он взял на себя заботу возвестить, что все товары, а с ними и все товаро­производители должны с благоговением повергнуться в прах перед деньгами. Он доказал на практике, что все другие формы богатства всего лишь тень перед этим воплощением богат­ства как такового. Никогда впоследствии власть денег не выступала в такой первобытно гру­бой и насильственной форме, как в этот период их юности. Вслед за покупкой товаров на деньги появилась денежная ссуда, а вместе с ней — процент и ростовщичество. И ни одно законодательство позднейшего времени не бросает должника столь жестоко и беспощадно к ногам кредитора-ростовщика, как законодательство Древних Афин и Рима, — а то и другое возникло спонтанно как обычное право, исключительно в силу экономической необходимо­сти.

Наряду с богатством, заключающимся в товарах и рабах, наряду с денежным богатством теперь появилось также богатство

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 167

земельное. Право отдельных лиц на владение земельными парцеллами, предоставленными им первоначально родом или племенем, упрочилось теперь настолько, что эти парцеллы ста­ли принадлежать им на правах наследственной собственности. Ведь за последнее время они более всего стремились именно к тому, чтобы освободить парцеллу от прав на нее со сторо­ны родовой общины, прав, которые стали для них оковами. От этих оков они избавились, но вскоре после того избавились также и от своей новой земельной собственности. Полная, сво­бодная собственность на землю означала не только возможность беспрепятственно и неогра­ниченно владеть ею, но также и возможность отчуждать ее. Пока земля была собственно­стью рода, этой возможности не существовало. Но, когда новый землевладелец окончательно сбросил с себя оковы верховной собственности рода и племени, он порвал также узы, до сих пор неразрывно связывавшие его с землей. Что это означало, разъяснили ему деньги, изобре­тенные одновременно с частной собственностью на землю. Земля могла теперь стать това­ром, который продают и закладывают. Едва была установлена собственность на землю, как была уже изобретена и ипотека (см. Афины). Как по пятам моногамии следуют гетеризм и проституция, так по пятам земельной собственности отныне неотступно следует ипотека. Вы желали полной, свободной, отчуждаемой земельной собственности, — так получайте же ее, вот она: tu l'as voulu, George Dandin!

Так вместе с расширением торговли, вместе с деньгами и ростовщичеством, земельной собственностью и ипотекой быстро происходила концентрация и централизация богатств в руках немногочисленного класса, а наряду с этим росло обнищание масс и возрастала масса бедняков. Новая аристократия богатства окончательно оттесняла на задний план старую ро­довую знать (в Афинах, в Риме, у германцев), если только она с самого начала не совпадала с ней. И наряду с этим разделением свободных на классы в соответствии с имущественным положением происходило, особенно в Греции, громадное увеличение числа рабов**, прину­дительный труд которых служил основанием, на котором возвышалась надстройка всего об­щества.

Посмотрим же теперь, что стало при этом общественном перевороте с родовым строем. Он оказался бессильным перед

— ты этого хотел, Жорж Данден! (Мольер. «Жорж Данден», акт I, сцена девятая). Ред. " Число рабов в Афинах см. выше, стр. 117 [в настоящем томе см. стр. 119. Peд.].

В Коринфе к эпоху расцвета города оно доходило до 460000, в Эгине — до 470000, в обоих случаях в десять раз превышая численность свободных граждан.

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 168

лицом новых элементов, развившихся без его участия. Его предпосылкой было то, что члены одного рода или хотя бы племени жили совместно на одной и той же территории, заселенной исключительно ими. Это давно уже прекратилось. Повсюду были перемешаны роды и пле­мена, повсюду среди свободных граждан жили рабы, лица, находившиеся под покровитель­ством, чужестранцы. Достигнутая лишь к концу средней ступени варварства оседлость насе­ления то и дело нарушалась изменениями в его составе и частой переменой местожительст­ва, обусловленными торговой деятельностью, сменой рода занятий, отчуждением земельной собственности. Члены родовых объединений не могли уже собираться для рассмотрения своих собственных общих дел; кое-как улаживались еще только незначительные дела, такие как проведение религиозных празднеств. Наряду с потребностями и интересами, обеспечи­вать которые были призваны приспособленные для этого родовые объединения, в результате переворота в условиях производства и вызванных им изменений в общественной структуре возникли новые потребности и интересы, не только чуждые древнему родовому строю, но и во всех отношениях противоположные ему. Интересы ремесленных групп, возникших бла­годаря разделению труда, особые потребности города в противоположность деревне требо­вали новых органов; но каждая из этих групп состояла из людей самых различных родов, фратрий и племен, включала даже чужестранцев; эти органы должны были поэтому возни­кать вне родового строя, рядом с ним, а вместе с тем и в противовес ему. — Ив каждом ро­довом объединении сказывалось, в свою очередь, это столкновение интересов, достигавшее своей наибольшей остроты там, где богатые и бедные, ростовщики и должники были соеди­нены в одном и том же роде и в одном и том же племени. — К тому же имелась масса ново­го, чуждого родовым общинам, населения, которое могло стать силой в стране, как это было в Риме, и притом было слишком многочисленно, чтобы его можно было постепенно вклю­чить в основанные на кровном родстве роды и племена. Этой массе родовые общины проти­востояли как замкнутые, привилегированные корпорации; первобытная естественно вырос­шая демократия превратилась в ненавистную аристократию. — Наконец, родовой строй вы­рос из общества, не знавшего никаких внутренних противоположностей, и был приспособ­лен только к нему. У него не было никаких других средств принуждения, кроме обществен­ного мнения. Здесь же возникло общество, которое в силу всех своих экономических усло­вий жизни должно было расколоться на свободных и рабов, на эксплуататоров-

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 169

богачей и эксплуатируемых бедняков, — общество, которое не только не могло вновь при­мирить эти противоположности, но должно было все больше обострять их. Такое общество могло существовать только в непрекращающейся открытой борьбе между этими классами или же под господством третьей силы, которая, якобы стоя над взаимно борющимися клас­сами, подавляла их открытые столкновения и допускала классовую борьбу самое большее только в экономической области, в так называемой законной форме. Родовой строй отжил свой век. Он был взорван разделением труда и его последствием — расколом общества на классы. Он был заменен государством.

* * *

Выше мы рассмотрели в отдельности три главные формы, в которых государство подни­мается на развалинах родового строя. Афины представляют собой самую чистую, наиболее классическую форму: здесь государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых противоположностей, развивающихся внутри самого родового общества. В Риме родовое общество превращается в замкнутую аристократию, окруженную многочисленным, стоящим вне этого общества, бесправным, но несущим обязанности плебсом; победа плебса взрывает старый родовой строй и на его развалинах воздвигает государство, в котором скоро совершенно растворяются и родовая аристократия и плебс. Наконец, у германских победите­лей Римской империи государство возникает как непосредственный результат завоевания обширных чужих территорий, для господства над которыми родовой строй не дает никаких средств. Но так как с этим завоеванием не связаны ни серьезная борьба с прежним населени­ем, ни более прогрессивное разделение труда; так как уровень экономического развития по­коренных народов и завоевателей почти одинаков, и экономическая основа общества остает­ся, следовательно, прежней, то родовой строй может продолжать существовать в течение це­лых столетий в измененной, территориальной форме в виде маркового строя и даже на неко­торое время восстанавливаться в более слабой форме в позднейших дворянских и патрици­анских родах, и даже в родах крестьянских, как это было, например, в Дитмаршене*.

Итак, государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обще­ству. Государство не есть также «действительность нравственной идеи», «образ и действи-тель-

* Первым историком, который имел хотя бы приблизительное представление о сущности рода, был Нибур, и этим, — но также и своими почерпнутыми прямо оттуда ошибками, — он обязан своему знакомству с родами Дитмаршена¹⁸⁰.

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 170

ность разума», как утверждает Гегель¹⁸¹. Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство ость признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими интересами, не пожрали друг друга и общество в бесплодной борьбе, для этого стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы уме­ряла столкновение, держала его в границах «порядка». И эта сила, происшедшая из общест­ва, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство.

По сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разде­лением подданных государства по территориальным делениям. Старые родовые объедине­ния, возникшие и державшиеся в силу кровных уз, сделались, как мы видели, недостаточны­ми большей частью потому, что их предпосылка, связь членов рода с определенной террито­рией, давно перестала существовать. Территория осталась, но люди сделались подвижными. Поэтому исходным пунктом было принято территориальное деление, и гражданам предоста­вили осуществлять свои общественные права и обязанности там, где они поселялись, безот­носительно к роду и племени. Такая организация граждан по месту жительства общепринята во всех государствах. Она поэтому нам кажется естественной; но мы видели, какая потребо­валась упорная и длительная борьба, пока она могла утвердиться в Афинах и Риме на место старой организации по родам.

Вторая отличительная черта — учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила. Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация на­селения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы. Рабы также входят в состав населения; 90000 афинских граждан по отношению к 365000 рабов образуют только привилегированный класс. Народное войско афинской демократии было аристократической публичной властью, направленной против рабов, и держало их в повиновении; но для того, чтобы держать в повиновении также и граждан, оказалась необходимой, как рассказано вы­ше, жандармерия. Эта публичная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были не известны родовому

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 171

устройству общества. Она может быть весьма незначительной, почти незаметной в общест­вах с еще неразвитыми классовыми противоположностями и в отдаленных областях, как это наблюдается иногда кое-где в Соединенных Штатах Америки. Публичная власть усиливает­ся по мере того, как обостряются классовые противоречия внутри государства, и по мере то­го, как соприкасающиеся между собой государства становятся больше и населеннее. Взгля­ните хотя бы на теперешнюю Европу, в которой классовая борьба и конкуренция завоеваний взвинтили публичную власть до такой высоты, что она грозит поглотить все общество и да­же государство.

Для содержания этой публичной власти необходимы взносы граждан — налоги. Послед­ние были совершенно не известны родовому обществу. Но мы теперь их знаем достаточно хорошо. С развитием цивилизации даже и налогов недостаточно; государство выдает векселя на будущее, делает займы, государственные долги. И об этом старушка Европа может порас­сказать немало.

Обладая публичной властью и правом взыскания налогов, чиновники становятся, как ор­ганы общества, над обществом. Свободного, добровольного уважения, с которым относи­лись к органам родового общества, им уже недостаточно, даже если бы они могли завоевать его; носители отчуждающейся от общества власти, они должны добывать уважение к себе путем исключительных законов, в силу которых они приобретают особую святость и непри­косновенность. Самый жалкий полицейский служитель цивилизованного государства имеет больше «авторитета», чем все органы родового общества, вместе взятые; но самый могуще­ственный монарх и крупнейший государственный деятель или полководец эпохи цивилиза­ции мог бы позавидовать тому не из-под палки приобретенному и бесспорному уважению, которое оказывают самому незначительному родовому старейшине. Последний стоит внутри общества, тогда как первые вынуждены пытаться представлять собой нечто вне его и над ним.

Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угне­тенного класса. Так, античное государство было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство — органом дворянства для подавления кре­постных и зависимых крестьян, а современное

____________ ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА________ 172

представительное государство есть орудие эксплуатации наемного труда капиталом. В виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого рав­новесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними. Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, которая держит в равновесии дворянство и буржуазию друг против друга; таков бонапартизм Первой и особенно Второй империи во Франции, который натравливал пролетариат против буржуазии и буржуазию против пролетариата. Новейшее достижение в этой области, при котором властитель и подвластные выглядят одинаково ко­мично, представляет собой новая Германская империя бисмарковской нации: здесь поддер­живается равновесие между капиталистами и рабочими, противостоящими друг другу, и они подвергаются одинаковому надувательству в интересах оскудевшего прусского захолустного юнкерства.

Кроме того, в большинстве известных в истории государств предоставляемые гражданам права соразмеряются с их имущественным положением, и этим прямо заявляется, что госу­дарство — это организация имущего класса для защиты его от неимущего. Так было уже в Афинах и Риме с их делением на имущественные категории. Так было и в средневековом феодальном государстве, где степень политического влияния определялась размерами зем­левладения. Это находит выражение и в избирательном цензе современных представитель­ных государств. Однако это политическое признание различий в имущественном положении отнюдь не существенно. Напротив, оно характеризует низшую ступень государственного развития. Высшая форма государства, демократическая республика, становящаяся в наших современных общественных условиях все более и более неизбежной необходимостью и представляющая собой форму государства, в которой только и может быть доведена до кон­ца последняя решительная борьба между пролетариатом и буржуазией, — эта демократиче­ская республика официально ничего не знает о различиях по богатству. При ней богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее: с одной стороны, в форме прямого подкупа чиновников — классическим образцом является Америка, — с другой стороны, в форме союза между правительством и биржей, который осуществляется тем легче, чем больше возрастают государственные долги и чем больше акционерные общества сосредото­чивают в своих руках не только транспорт, но и самое производство и делают своим средо­точием ту же биржу. Ярким примером

_____________________________ IX. ВАРВАРСТВО И ЦИВИЛИЗАЦИЯ_________________________ 173

Поиск по сайту: