Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 20 страница

Итак, требование, с которым немецкий мещанин обращается к германской социал-демократической рабочей партии, имеет только один смысл: эта партия должна сделаться такой же мещанской, как он сам, и отнюдь не должна участвовать в революциях, а только претерпевать их. А если правительство, пришедшее к власти через контрреволюцию и ре­волюцию, ставит то же требование, то это означает только одно: революция хороша, когда она совершается Бисмарком для Бисмарка и его присных, но плоха, если она делается против Бисмарка и его присных. Лондон, 1 июля 1885 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в брошюре: «Karl Marx vor Печатается по тексту брошюры

den Kolner Geschwornen». Hottingen-Zurich, 1885

Перевод с немецкого

«_, 941

В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА «СЕВЕРНЫЙ ВЕСТНИК»

Джерси, 25 августа 1885 г.

Милостивый государь.

В бумагах моего покойного друга Карла Маркса я нашел ответ на статью г-на Михайлов­ского «Карл Маркс перед судом г-на Жуковского». Поскольку этот ответ, не опубликован­ный в свое время по неизвестным мне причинам, может и сейчас заинтересовать русского читателя, предоставляю его в Ваше распоряжение.

Примите и т. д.

Впервые опубликовано на русском языке Печатается по рукописи

в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса,

1 изд., т. XXIX, 1946 г. Перевод с французского

К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ ²⁴²

С осуждением кёльнских коммунистов в 1852 г. закончился первый период самостоятель­ного немецкого рабочего движения. Этот период в настоящее время почти забыт. А между тем он продолжался с 1836 до 1852 г., и это движение по мере распространения немецких рабочих за границей развертывалось почти во всех культурных странах. Но мало того. Со­временное международное рабочее движение по существу представляет непосредственное продолжение тогдашнего немецкого, которое вообще было первым международным рабо­чим движением и из которого вышло много лиц, игравших потом руководящую роль в Меж­дународном Товариществе Рабочих. А теоретические принципы «Коммунистического мани­феста», которые Союз коммунистов в 1847 г. начертал на своем знамени, служат в настоящее время наиболее крепкой интернациональной связью для всего пролетарского движения Ев­ропы и Америки.

До сих пор для связной истории этого движения имеется только один основной источник. Это так называемая черная книга: Вермут и Штибер. «Коммунистические заговоры девятна­дцатого столетия», Берлин, 2 части, 1853 и 1854243. Эта лживая, изобилующая сознательны­ми подлогами стряпня двух подлейших полицейских негодяев нашего столетия и теперь еще служит первоисточником для всех некоммунистических изданий, посвященных тому перио-

ДУ-

То, что я могу дать здесь, является только наброском, да и то лишь в той мере, в какой

речь идет о самом Союзе, и только то, что абсолютно необходимо для понимания «Разобла-

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 215

чений». Надеюсь, мне будет еще когда-нибудь дана возможность обработать собранный Марксом и мной богатый материал по истории этого славного периода юности международ­ного рабочего движения.

Из основанного в 1834 г. германскими эмигрантами в Париже демократическо-республиканского тайного Союза «отверженных» выделились в 1836 г. самые крайние, по большей части пролетарские, элементы и образовали новый тайный союз — Союз справед­ливых. Первоначальный Союз, в котором остались только самые бездеятельные элементы, а 1а Якоб Венед ей, скоро совсем угас: когда полиция в 1840 г. выследила несколько его секций в Германии, от него оставалась едва ли тень. Напротив, новый Союз развивался сравнитель­но быстро. Первоначально он был немецким отпрыском того, примыкавшего к бабувистским традициям²⁴⁴ французского рабочего коммунизма, который складывался тогда в Париже; требование общности имущества выдвигалось как необходимое следствие «равенства». Цели были те же, что и у тогдашних парижских тайных обществ. Это было наполовину пропаган­дистское, наполовину заговорщическое общество, причем, однако, Париж всегда считался центром революционного действия, хотя отнюдь не исключалась при случае подготовка вос­станий и в Германии. Но так как Париж оставался ареной решающих битв, то Союз фактиче­ски был тогда лишь немецким ответвлением французских тайных обществ, а именно руково­димого Бланки и Барбесом Societe des saisons*, с которым он находился в тесной связи. Французы выступили 12 мая 1839 года; секции Союза присоединились к ним и потерпели, таким образом, вместе с ними общее поражение

Из немцев были арестованы в частности Карл Шаппер и Генрих Бауэр. Правительство Луи-Филиппа удовлетворилось тем, что выслало их после длительного пребывания под аре­стом²⁴⁶. Оба они отправились в Лондон. Шаппер был родом из Вейльбурга в Нассау; будучи студентом лесоводческого института в Гисене, он в 1832 г. вступил в заговорщическое об­щество, основанное Георгом Бюхнером, 3 апреля 1833 г. участвовал в нападении на помеще­ние франкфуртской полиции²⁴⁷, бежал за границу и в феврале 1834 г. принимал участие в

гу ДО

походе Мадзини на Савойю248. Богатырского сложения, решительный и энергичный, всегда готовый рисковать житейскими благами

— Общества времен года. Ред.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 216

и самой жизнью, он был образцом революционера-профессионала, игравшего известную роль в 30-х годах. Как показывает уже его развитие из «демагога»249 в коммуниста, ему, при известной медлительности мышления, отнюдь не было недоступно глубокое понимание тео­ретических вопросов, и он с тем большей твердостью держался того, что однажды им было признано. Именно поэтому его революционный пыл шел иногда вразрез с его разумом, но впоследствии он всегда замечал свои ошибки и открыто их признавал. Это был цельный че­ловек, и то, что он сделал для первоначальной организации германского рабочего движения, никогда не будет забыто.

Генрих Бауэр из Франконии был сапожником; это был живой, бойкий и остроумный па­ренек, в маленьком теле которого, однако, таилось также много ловкости и решительности.

Прибыв в Лондон, где Шаппер, который в Париже был наборщиком, добывал средства к существованию преподаванием языков, они вместе восстановили оборвавшиеся связи и сде­лали теперь Лондон центром Союза. Здесь — а может быть еще раньше, в Париже, — к ним присоединился часовщик из Кёльна Иосиф Молль; это был силач, среднего роста, — сколько раз они вдвоем с Шаппером победоносно отстаивали двери зала против сотни вламывавших­ся противников, — человек, который в энергии и решимости во всяком случае не уступал своим обоим товарищам, а умом превосходил их. Он не только был прирожденным дипло­матом, что доказали успехи его многочисленных поездок с ответственными поручениями, но и теоретические вопросы ему были более доступны. Со всеми троими я познакомился в Лон­доне в 1843 году; это были первые революционные пролетарии, которых я видел. И как бы ни расходились в частностях тогда наши взгляды, — ибо их ограниченному уравнительному коммунизму* я в то время еще противопоставлял немалую дозу столь же ограниченного фи­лософского высокомерия, — все же я никогда не забуду импонирующего впечатления, кото­рое произвели на меня эти три настоящих человека в то время, когда сам я еще только хотел стать человеком.

В Лондоне, так же как в меньшей степени в Швейцарии, свобода союзов и собраний со­служила им хорошую службу. Уже 7 февраля 1840 г. было основано легальное Просвети­тельное общество немецких рабочих, существующее еще и сейчас250. Это Общество служило Союзу местом вербовки новых членов,

Под уравнительным коммунизмом я понимаю просто, как уже сказано выше, коммунизм, который опира­ется исключительно или по преимуществу на требование равенств.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 217

и так как коммунисты были, как всегда, наиболее деятельными и интеллигентными членами Общества, то само собой понятно, что руководство им всецело находилось в руках Союза. Скоро у Союза было в Лондоне уже несколько общин, или «лож», как их тогда еще называ­ли. Эта же само собой разумеющаяся тактика применялась в Швейцарии и в других местах. Везде, где только можно было основывать рабочие общества, их использовали подобным же образом. Там, где это воспрещалось законами, члены Союза шли в певческие, гимнастиче­ские и тому подобные общества. Связи поддерживались главным образом постоянно уез­жавшими и приезжавшими членами Союза, которые выступали также в качестве эмиссаров там, где это требовалось. И в том и в другом отношении Союзу оказывала большую помощь мудрость правительств, которые, высылая каждого неугодного им рабочего, — а в девяти случаях из десяти это были члены Союза, — превращали его таким образом в эмиссара.

Восстановленный Союз получил значительное распространение. В частности в Швейца­рии Вейтлинг, Август Беккер (человек весьма незаурядного ума, но, подобно многим нем­цам, погибший из-за внутренней неустойчивости) и другие создали сильную организацию, сохранявшую в большей или меньшей степени верность коммунистической системе Вейт-линга. Здесь не место критиковать вейтлинговский коммунизм. Что же касается того значе­ния, которое он имел в качестве первого самостоятельного теоретического движения немец­кого пролетариата, то я и теперь подписываюсь под словами Маркса, напечатанными в па­рижском «Vorwarts» в 1844 году: «Где у (немецкой) буржуазии, вместе с ее философами и учеными, найдется такое произведение об эмансипации буржуазии — о политической эман­сипации, — которое было бы подобно книге Вейтлинга «Гарантии гармонии и свободы»? Стоит сравнить банальную и трусливую посредственность немецкой политической литера­туры с этим беспримерным и блестящим дебютом немецких рабочих, стоит сравнить эти ги­гантские детские башмаки пролетариата с карликовыми стоптанными политическими башмаками буржуазии, чтобы предсказать этой Золушке в будущем фигуру атлета»²⁵¹. Эта атлетическая фигура стоит в настоящее время перед нами, хотя она далеко еще не достигла своего полного роста.

В Германии также были многочисленные секции, в силу самих обстоятельств — прехо­дящего характера, но число возникавших далеко превышало число распадавшихся. Полиция только через семь лет, в конце 1846 г., обнаружила в Берлине

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 218

(Ментель) и в Магдебурге (Бек) следы Союза, но проследить их дальше не смогла.

В Париже Вейтлинг, в 1840 г. еще находившийся там, также вновь собрал рассеянные элементы, прежде чем отправиться в Швейцарию.

Ядром Союза были портные. Немецкие портные были повсюду: в Швейцарии, в Лондоне, в Париже. В этом последнем городе немецкий язык настолько преобладал в портняжном ре­месле, что я знал там в 1846 г. приехавшего во Францию морем прямо из Дронхейма норвеж­ского портного, который в продолжение восемнадцати месяцев не научился почти ни одному французскому слову, но прекрасно научился говорить по-немецки. Из парижских общин в 1847 г. две состояли преимущественно из портных, одна — из столяров-мебельщиков.

С тех пор как центр тяжести был перенесен из Парижа в Лондон, на первый план высту­пил новый момент: Союз из немецкого постепенно стал интернациональным. В Общество рабочих, кроме немцев и швейцарцев, входили также представители всех тех национально­стей, которые пользовались для общения с иностранцами преимущественно немецким язы­ком, а именно: скандинавы, голландцы, венгры, чехи, южные славяне, а также русские и эль­засцы. В 1847 г. постоянным посетителем был, в числе прочих, один английский гвардей­ский гренадер в форме. Общество вскоре стало называть себя Коммунистическим просвети­тельным обществом рабочих и на членских карточках был девиз «Все люди — братья», по меньшей мере на двадцати языках, — правда, кое-где не без ошибок. Так же как и легальное Общество, тайный Союз вскоре принял более интернациональный характер; сначала, правда, только в узком смысле: практически — в силу пестрого национального состава его членов, теоретически — из убеждения, что всякая революция, чтобы стать победоносной, должна быть европейской. Дальше этого еще не шли, но основа была заложена.

С французскими революционерами Союз поддерживал тесную связь через лондонских эмигрантов, товарищей по совместному выступлению 12 мая 1839 года. Подобным же обра­зом Союз был связан и с радикальными поляками. Официальная польская эмиграция, как и Мадзини, была, само собой разумеется, скорее противником, чем союзником. Английские чартисты ввиду специфически английского характера их движения были оставлены в сторо­не как далекие от революции. С ними лондонские руководители Союза вступили в связь лишь позднее, через меня.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 219

Также и в других отношениях характер Союза изменился вместе с ходом событий. Хотя на Париж все еще смотрели — и в то время с полным основанием — как на родину револю­ции, тем не менее зависимость от парижских заговорщиков уже прекратилась, С ростом Союза росло и его самосознание. Чувствовалось, что движение все больше и больше пускает корни в рабочем классе Германии и что немецкие рабочие призваны историей быть знаме­носцами для рабочих севера и востока Европы. В лице Вейтлинга у них был теоретик ком­мунизма, которого можно было смело поставить рядом с его тогдашними французскими конкурентами. Наконец, опыт 12 мая показал, что от попыток выступления следует пока от­казаться. И если продолжали еще истолковывать всякое событие как предзнаменование на­ступающей бури, если старый полузаговорщический устав в общем сохраняли, то в этом бы­ло главным образом повинно упрямство старых революционеров, которое начинало уже приходить в столкновение с пробивавшими себе дорогу более правильными воззрениями.

Наряду с этим, социальная доктрина Союза, при всей своей неопределенности, отличалась одним крупным недостатком, который, однако, коренился в самих общественных отношени­ях. Члены Союза, если они вообще были рабочими, были почти исключительно настоящими ремесленниками. Человек, который их эксплуатировал, даже в крупных мировых центрах, был в большинстве случаев только мелким хозяином. Эксплуатация даже в портняжном промысле крупного масштаба, в так называемой теперь конфекционной промышленности, сложившейся путем превращения портняжного ремесла в домашнюю промышленность, ко­торая работает на крупного капиталиста, тогда даже в Лондоне только еще зарождалась. С одной стороны, эксплуататором этих ремесленников был мелкий хозяин; с другой стороны, они все сами надеялись в конце концов стать мелкими хозяевами. К тому же тогдашнему не­мецкому ремесленнику была еще присуща масса унаследованных цеховых представлений. Величайшую честь этим ремесленникам делает то обстоятельство, что, будучи сами еще не настоящими пролетариями, а лишь той частью мелкой буржуазии, которая только переходи­ла в ряды современного пролетариата и не стояла еще в прямой противоположности к бур­жуазии, то есть к крупному капиталу, они оказались в состоянии инстинктивно предвосхи­тить свое будущее развитие и конституироваться, хотя еще и не вполне сознательно, как партия пролетариата. Но было также неизбежно, что старые предрассудки ремесленников становились для них камнем преткновения каждый раз,

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 220

когда дело шло о конкретной критике существующего общества, то есть об исследовании экономических фактов. И я не думаю, чтобы во всем Союзе нашелся тогда хоть один чело­век, который прочитал хотя бы одну книгу по политической экономии. Но это ничего не ме­няло: «равенство», «братство» и «справедливость» помогали пока что брать любые теорети­ческие высоты.

Между тем наряду с коммунизмом Союза и Вейтлинга создался другой коммунизм, суще­ственно отличный от первого. Живя в Манчестере, я, что называется, носом натолкнулся на то, что экономические факты, которые до сих пор в исторических сочинениях не играют ни­какой роли или играют жалкую роль, представляют, по крайней мере для современного ми­ра, решающую историческую силу; что они образуют основу, на которой возникают совре­менные классовые противоположности; что эти классовые противоположности во всех стра­нах, где они благодаря крупной промышленности достигли полного развития, следовательно, особенно в Англии, в свою очередь составляют основу для формирования политических пар­тий, для партийной борьбы и тем самым для всей политической истории. Маркс не только пришел к тем же взглядам, но и обобщил их уже в «Deutsch-Franzosische Jahrbucher» (1844 г.)²⁵² в том смысле, что вообще не государством обусловливается и определяется граж­данское общество, а гражданским обществом обусловливается и определяется государство, что, следовательно, политику и ее историю надо объяснять экономическими отношениями и их развитием, а не наоборот. Когда я летом 1844 г. посетил Маркса в Париже, выяснилось наше полное согласие во всех теоретических областях, и с того времени началась наша со­вместная работа. Когда мы весной 1845 г. снова встретились в Брюсселе, Маркс, исходя из вышеуказанных основных положений, уже завершил в главных чертах развитие своей мате­риалистической теории истории, и мы принялись за детальную разработку этих новых воз­зрений в самых разнообразных направлениях.

Но это открытие, которое произвело переворот в исторической науке и, как мы видим, в основном было делом Маркса и в котором я могу приписать себе лишь очень небольшое участие, имело непосредственное значение для современного ему рабочего движения. Ком­мунизм у французов и немцев, чартизм у англичан уже не казались более какой-то случайно­стью, которой с таким же успехом могло и не быть. Эти движения представлялись теперь движениями современного угнетенного класса, пролетариата, более или менее развитыми формами его исторически неизбежной борьбы против господствующего

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 221

класса, буржуазии, формами классовой борьбы, отличающейся, однако, от всей предшест­вующей классовой борьбы тем, что современный угнетенный класс, пролетариат, не может добиться своего освобождения, не освободив в то же время все общество от разделения на классы и тем самым от классовой борьбы. Коммунизм теперь означал уже не фантастическое измышление возможно более совершенного общественного идеала, а понимание природы, условий и вытекающих из них общих целей борьбы, которую ведет пролетариат.

Мы отнюдь не намеревались поведать о новых научных результатах исключительно «уче­ному» миру, изложив их в толстых книгах. Наоборот. Мы оба уже глубоко вошли в полити­ческое движение, имели некоторое число последователей среди интеллигенции, особенно в Западной Германии, и достаточно широкие связи с организованным пролетариатом. На нас лежала обязанность научно обосновать наши взгляды, но не менее важно было для нас убе­дить в правильности наших убеждений европейский и прежде всего германский пролетари­ат. Как только мы все уяснили сами себе, мы приступили к работе. В Брюсселе мы основали Немецкое рабочее общество и завладели «Deutsche-Brusseler-Zeitung»²⁵³, которая оставалась нашим органом до февральской революции. С революционной частью английских чартистов мы поддерживали сношения через Джулиана Гарни, редактора центрального органа этого движения, газеты «The Northern Star»²⁵⁴, в которой я сотрудничал. Мы находились также в своего рода коалиции с брюссельскими демократами (Маркс был вице-председателем Демо­кратической ассоциации) и с французскими социальными демократами из «Reforme»255, ко­торой я посылал сообщения об английском и немецком движении. Словом, наши связи с ра­дикальными и пролетарскими организациями и органами печати были как нельзя лучше.

С Союзом справедливых мы находились в следующих отношениях. О существовании Союза мы были, понятно, осведомлены; в 1843 г. Шаппер предложил мне вступить в Союз, но тогда я, разумеется, отказался. Мы, однако, продолжали поддерживать не только посто­янную переписку с лондонцами, но и еще более тесные сношения с д-ром Эвербеком, то­гдашним руководителем парижских общин. Не вмешиваясь во внутренние дела Союза, мы все же узнавали о всех важных событиях. С другой стороны, мы устно, письменно и при по­средстве печати воздействовали на теоретические воззрения наиболее выдающихся его чле­нов. Той же цели служили также различные литографированные циркуляры, которые мы в особых случаях,

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 222

когда речь шла о внутренних делах создававшейся коммунистической партии, рассылали по всему свету своим друзьям и корреспондентам. В этих циркулярах затрагивался иногда и са­мый Союз. Так, например, один молодой вестфальский студиозус, Герман Криге, отправив­шись в Америку и выступая там в качестве эмиссара Союза, связался с сумасшедшим Харро Харрингом с целью вызвать при посредстве Союза переворот в Южной Америке; он основал газету*, в которой от имени Союза проповедовал основанный на «любви», преисполненный любовью, слащаво-сентиментальный коммунизм. Против него мы выступили в одном цир­куляре, который не преминул оказать свое воздействие: Криге исчез с арены Союза²⁵⁶.

Позднее в Брюссель приехал Вейтлинг. Но это был уже не наивный, молодой подмасте­рье-портной, пораженный своим собственным талантом и старающийся уяснить себе, как же должно будет выглядеть коммунистическое общество. Это был великий человек, которого преследовали завистники за его превосходство, которому всюду мерещились соперники, тайные враги и козни; гонимый из страны в страну пророк, он носил в кармане готовый ре­цепт осуществления царства небесного на земле и воображал, что каждый только о том и думает, чтобы украсть у него этот рецепт. Вейтлинг уже в Лондоне перессорился с членами Союза, а также ни с кем не мог поладить и в Брюсселе, где особенно Маркс и его жена про­явили по отношению к нему почти сверхчеловеческое терпение. Поэтому он вскоре уехал в Америку, чтобы попытаться там выступать в роли пророка.

Все эти обстоятельства способствовали перевороту, который незаметно совершался в Союзе и особенно среди лондонских руководителей. Недостаточность существовавших до того времени коммунистических воззрений, как французского примитивного уравнительного коммунизма, так и вейтлинговского, становилась им все более ясной. Устанавливаемая Вейтлингом связь коммунизма с ранним христианством, при всей гениальности отдельных положений его «Евангелия бедного грешника»²⁵⁷, привела в Швейцарии к тому, что движе­ние большей частью попадало сначала в руки таких глупцов, как Альбрехт, а затем и коры­стных пророков-шарлатанов, как Кульман. Распространяемый несколькими литераторами «истинный социализм» — перевод французских социалистических измышлений на испор­ченный гегельянско-немецкий язык и сентиментальный бред о любви (см. раздел о немец­ком, или «истинном», социализме

— «Der Volks-Tribun». Ред.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 223

в «Коммунистическом манифесте»²⁵⁸), — этот социализм, проникший в Союз благодаря Криге и чтению соответствующей литературы, должен был уже своим слюнявым бессилием вызывать отвращение у старых революционеров Союза. Перед лицом несостоятельности господствовавших до тех пор теоретических представлений и вытекавших из них практиче­ских ошибок в Лондоне все более и более убеждались, что наша, Маркса и моя, новая теория правильна. Усвоению этого взгляда несомненно содействовало то, что среди лондонских во­ждей находились теперь два человека, которые по своим способностям к теоретическому по­знанию значительно превосходили названных выше; это были живописец-миниатюрист Карл Пфендер из Хейльбронна и портной Георг Эккариус из Тюрингии*.

Одним словом, весной 1847 г. Молль приехал в Брюссель к Марксу и тотчас же после это­го ко мне в Париж, чтобы от имени своих товарищей еще раз пригласить нас вступить в Со­юз. Они, утверждал он, были убеждены как в общей правильности наших воззрений, так и в необходимости освободить Союз от старых заговорщических традиций и форм. Если мы по­желаем вступить в Союз, то нам дана будет возможность изложить на конгрессе Союза наш критический коммунизм в виде манифеста, который после этого будет опубликован как ма­нифест Союза; вместе с тем мы будем иметь возможность содействовать замене устарелой организации Союза новой, более целесообразной и соответствующей условиям времени.

Что в рядах немецкого рабочего класса необходима организация хотя бы для целей пропа­ганды и что эта организация, поскольку она не будет носить исключительно местный харак­тер, может даже и за пределами Германии быть только тайной организацией, на этот счет у нас не было сомнений. Но Союз как раз и представлял из себя такую организацию. То, что мы считали до сих пор недостатками Союза, теперь сами его представители готовы были устранить; нас даже приглашали участвовать в его реорганизации. Могли ли мы ответить от­казом? Разумеется, нет. Итак, мы вступили в Союз. Маркс организовал в Брюсселе общину Союза из ближайших наших друзей, в то время как я посещал три существовавшие в Париже общины.

Пфендер лет восемь тому назад умер в Лондоне. Это был человек с тонким, оригинальным умом, одарен­ный остроумием, иронией, диалектикой. Эккариус впоследствии был, как известно, много лет генеральным секретарем Международного Товарищества Рабочих, в Генеральном Совете которого состояли, между прочим, следующие старые члены Союза коммунистов: Эккариус, Пфендер, Лесснер, Лохнер, Маркс и я. Впоследствии Эккариус посвятил себя исключительно английскому профессиональному движению.

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 224

Летом 1847 г. в Лондоне состоялся первый конгресс Союза, на котором В. Вольф пред­ставлял брюссельские, а я — парижские общины. Здесь прежде всего была проведена реор­ганизация Союза. Все, что в нем еще оставалось из старых мистических названий, сохра­нившихся от заговорщических времен, было также уничтожено; Союз состоял теперь из об­щин, округов, руководящих округов, Центрального комитета и конгресса, и с этого времени стал называться «Союз коммунистов». «Целью Союза является: свержение буржуазии, гос­подство пролетариата, уничтожение старого, основанного на антагонизме классов буржуаз­ного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности» — так гласит первая статья²⁵⁹. Самая организация была насквозь демократическая, с выборны­ми и в любое время сменяемыми комитетами; уже одно это закрывало путь всяким заговор­щическим стремлениям, требующим диктатуры, и Союз — по крайней мере для обычного мирного времени — превратился в чисто пропагандистское общество. Этот новый устав был передан — такими демократическими были теперь порядки — общинам на обсуждение, по­сле чего он еще раз был рассмотрен и окончательно принят вторым конгрессом 8 декабря 1847 года. Он напечатан у Вермута и Штибера, ч. I, стр. 239, приложение X.

Второй конгресс состоялся в конце ноября и в начале декабря того же года. На нем при­сутствовал и Маркс, который в продолжительных прениях — конгресс продолжался по меньшей мере десять дней — защищал новую теорию. Все разногласия и сомнения были, наконец, разрешены, и новые принципы приняты единогласно. Марксу и мне было поручено выработать манифест. Поручение это было выполнено в ближайшее же время, и за несколько недель до февральской революции «Манифест» был отослан для напечатания в Лондон. С тех пор он обошел весь мир, был переведен почти на все языки и продолжает и сейчас слу­жить руководством пролетарскому движению в самых различных странах. Место старого девиза Союза «Все люди — братья» занял новый боевой призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», открыто провозгласивший международный характер борьбы. Через семна­дцать лет этот лозунг прогремел по всему миру как боевой клич Международного Товари­щества Рабочих, и в настоящее время борющийся пролетариат всех стран начертал его на своем знамени.

Разразилась февральская революция. Существовавший до этого времени лондонский Цен­тральный комитет немедленно передал свои полномочия Брюссельскому руководящему ок­ругу. Но это постановление прибыло в Брюссель тогда, когда там уже

_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 225

фактически господствовало осадное положение и немцам нигде уже нельзя было устраивать собраний. Мы все уже собирались выехать в Париж, и новый Центральный комитет поэтому также принял решение о своем роспуске, передал все свои полномочия Марксу и уполномо­чил его немедленно создать новый Центральный комитет в Париже. Не успели разойтись пять человек, принявшие (3 марта 1848 г.) это решение, как в квартиру Маркса ворвалась по­лиция, арестовала его и заставила на другой же день выехать во Францию, куда он как раз и хотел отправиться.

Поиск по сайту: