АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 21 страница

Читайте также:
  1. IX. Карашар — Джунгария 1 страница
  2. IX. Карашар — Джунгария 2 страница
  3. IX. Карашар — Джунгария 3 страница
  4. IX. Карашар — Джунгария 4 страница
  5. IX. Карашар — Джунгария 5 страница
  6. IX. Карашар — Джунгария 6 страница
  7. IX. Карашар — Джунгария 7 страница
  8. IX. Карашар — Джунгария 8 страница
  9. IX. Карашар — Джунгария 9 страница
  10. Августа 1981 года 1 страница
  11. Августа 1981 года 2 страница
  12. Августа 1981 года 3 страница

В Париже мы все вскоре снова встретились. Там был составлен следующий, подписанный членами нового Центрального комитета, документ, который был распространен по всей Гер­мании и из которого многие и в настоящее время могут еще кое-чему научиться:

ТРЕБОВАНИЯ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ В ГЕРМАНИИ 260

I. Вся Германия объявляется единой, неделимой республикой.

3. Народные представители получают вознаграждение, для того чтобы и рабочий имел
возможность заседать в парламенте немецкого народа.

4. Всеобщее вооружение народа.

 

7. Земельные владения государей и прочие феодальные имения, все рудники, шахты и т. д.
обращаются в собственность государства. На этих землях земледелие ведется в интересах
всего общества в крупном масштабе и при помощи самых современных научных способов.

8. Ипотеки на крестьянские земли объявляются собственностью государства. Проценты
по этим ипотекам уплачиваются крестьянами государству.

9. В тех областях, где распространена аренда, земельная рента или арендная плата упла­
чивается государству в виде налога.

II. Государство берет в свои руки все средства транспорта: железные дороги, каналы, па­
роходы, дороги, почтовые станции и т. д. Они обращаются в государственную собственность
и предоставляются в распоряжение неимущего класса.

14. Ограничение права наследования.

15. Введение высоких прогрессивных налогов и отмена налогов на предметы потребления.

16. Учреждение национальных мастерских. Государство гарантирует всем рабочим сред­
ства к существованию и берет на себя попечение о неспособных к труду.


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 226

17. Всеобщее бесплатное народное образование. В интересах германского пролетариата, мелкой буржуазии и мелкого крестьянства — со всей энергией добиваться проведения в жизнь указанных выше мероприятий. Ибо только с их осуществлением миллионы, которые до сих пор эксплуатировались в Германии небольшим числом лиц и которых будут пытаться и впредь держать в угнетении, смогут добиться своих прав и той власти, какая подобает им, как производителям всех богатств.

Комитет:

Карл Маркс, Карл Шаппер, Г. Бауэр, Ф. Энгельс, И. Молль, В. Вольф.

В Париже господствовало тогда увлечение революционными легионами. Испанцы, италь­янцы, бельгийцы, голландцы, поляки, немцы объединялись в отряды, чтобы идти освобож­дать свои отечества. Немецкий легион возглавляли Гервег, Борнштедт, Бёрнштейн. Так как все иностранные рабочие немедленно после революции не только лишились работы, но и стали подвергаться притеснениям со стороны местной публики, то наплыв в эти легионы был большой. Новое правительство рассматривало их как средство избавления от иностран­ных рабочих и предоставляло им l'etape du soldat, то есть квартиры по пути следования и де­нежное довольствие в размере 50 сантимов в день до границы, а там уж вечно готовый про­лить слезу министр иностранных дел краснобай Ламартин изыскивал какую-нибудь возмож­ность выдать их соответствующим правительствам.

Мы самым решительным образом выступили против этой игры в революцию. Произвести вторжение в Германию в разгар происходившего там тогда брожения, чтобы насильственно навязать ей революцию извне, означало подрывать дело революции в самой Германии, укре­плять правительства, а самих легионеров — об этом уж заботился Ламартин — выдавать безоружными немецким войскам. С победой революции в Вене и в Берлине организация ле­гиона стала уже совершенно бесцельной; тем не менее, раз начавшись, игра не прекраща­лась.

Мы основали немецкий коммунистический клуб261 и в нем убеждали рабочих не идти в легион, а поодиночке возвращаться на родину и действовать там в интересах движения. Наш старый друг Флокон, будучи членом временного правительства, добился для отправляемых нами рабочих таких же путевых льгот, какие были обещаны легионерам. Таким способом мы отправили обратно в Германию триста—четыреста рабочих, среди которых члены Союза со­ставляли огромное большинство.


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 227

Как легко было предвидеть, перед лицом поднявшегося теперь движения народных масс Союз оказался слишком слабым орудием воздействия. Три четверти членов Союза, которые жили раньше за границей, переменили с возвращением на родину свое местожительство; общины, в которые они до сих пор входили, были вследствие этого большей частью распу­щены, и всякая связь с Союзом была для них потеряна. Часть наиболее честолюбивых из них даже не пыталась восстановить эту связь, но каждый в отдельности начинал на свой собст­венный страх и риск создавать в месте своего пребывания маленькое сепаратное движение. Наконец, условия были настолько различны в каждом отдельном маленьком государстве, в каждой провинции, в каждом городе, что Союз был бы в состоянии давать лишь самые об­щие директивы; а такие директивы было гораздо лучше распространять через прессу. Сло­вом, с того момента, как исчезли причины, которые делали необходимым тайный Союз, и самый тайный Союз, как таковой, потерял всякое значение. И это меньше всего могло уди­вить тех, кто только что освободил этот самый тайный Союз от последних остатков заго­ворщического характера.

Теперь, однако, обнаружилось, что Союз был превосходной школой революционной дея­тельности. На Рейне, где «Neue Rheinische Zeitung» представляла надежный центр, в Нассау, в Рейнском Гессене и т. д., — повсюду во главе крайнего демократического движения стояли члены Союза. То же было в Гамбурге. В Южной Германии этому мешало преобладание мел­кобуржуазной демократии. В Бреславле с большим успехом действовал до лета 1848 г. Виль­гельм Вольф; он получил в Силезии также мандат заместителя депутата Франкфуртского парламента. Наконец, наборщик Стефан Борн, бывший деятельным членом Союза в Брюссе­ле и Париже, основал в Берлине «Рабочее братство», которое получило значительное рас­пространение и просуществовало до 1850 года. Борн, весьма талантливый молодой человек, несколько поспешил, однако, стать политической величиной. Он «братался» с самым разно­шерстным сбродом, лишь бы собрать вокруг себя толпу, но был вовсе не из тех людей, кото­рые способны внести единство в противоречивые стремления, внести свет в хаос. В офици­альных публикациях его «Братства» попадается поэтому пестрое смешение взглядов «Ком­мунистического манифеста» с цеховыми воспоминаниями и пожеланиями, с обрывками взглядов Луи Блана и Прудона, с защитой протекционизма и т. д., — одним словом, было желание всем угодить. В особенности занималось «Братство» организацией стачек, профес­сиональных союзов,


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 228

кооперативных товариществ, забывая, что задача состояла прежде всего в том, чтобы путем политической победы завоевать себе сначала такую почву, на которой только и возможно прочное осуществление таких вещей. А когда успехи реакции заставили руководителей «Братства» почувствовать необходимость прямого участия в революционной борьбе, тогда, само собой разумеется, сбитая с толку масса, группировавшаяся вокруг них, покинула их. Борн принял участие в дрезденском восстании в мае 1849 г. и спасся по счастливому слу­чаю. «Рабочее братство» же осталось по отношению к великому политическому движению пролетариата совершенно обособленным союзом, который существовал большей частью на бумаге и играл столь второстепенную роль, что реакция нашла нужным закрыть его лишь в 1850 г., а его продолжавшие еще существовать ответвления — лишь несколько лет спустя. Борн, настоящая фамилия которого Буттермильх, стал не крупной политической величиной, а незначительным швейцарским профессором, который переводит теперь не Маркса на це­ховой язык, а благодушного Ренана на свой собственный слащавый немецкий язык.

Тринадцатым июня 1849 г. в Париже263, поражением майских восстаний в Германии и по­давлением венгерской революции русскими закончился целый период революции 1848 года. Но победа реакции пока еще отнюдь не была окончательной. Необходима была реорганиза­ция рассеянных революционных сил, а вместе с тем и сил Союза. Как и до 1848 г., обстоя­тельства делали невозможной какую бы то ни было открытую организацию пролетариата; приходилось, следовательно, опять организовываться тайно.

Осенью 1849 г. большинство членов прежних центральных комитетов и конгрессов снова собралось в Лондоне. Только Шаппера и Молля недоставало. Шаппер находился в заключе­нии в Висбадене и после своего оправдания весной 1850 г. также прибыл в Лондон. Молль, завершив ряд опаснейших поездок с ответственными поручениями и агитационными целями, — в последнее время он занимался вербовкой среди прусской армии в Рейнской провинции верховых канониров для пфальцской артиллерии, — вступил в отряд Виллиха, в безансон-скую рабочую роту и в сражении на Мурге перед Ротенфельским мостом был убит пулей в голову. Но зато на арену выступил Виллих. Виллих был одним из столь часто встречавшихся в Западной Германии начиная с 1845 г. коммунистов по чувству и уже в силу одного этого инстинктивно находился в скрытой оппозиции к нашему критическому направлению. Но ма­ло


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 229

того. Это был настоящий пророк, убежденный в том, что ему судьбой предопределено стать освободителем немецкого пролетариата, и в качестве такового он прямо претендовал и на политическую и на военную диктатуру. Наряду с раннехристианским коммунизмом, кото­рый раньше проповедовал Вейтлинг, возникало, таким образом, нечто вроде коммунистиче­ского ислама. Впрочем, пропаганда этой новой религии пока не выходила за пределы эмиг­рантской казармы, которой командовал Виллих.

Итак, Союз был вновь организован, выпущено «Обращение» от марта 1850 г.264, напеча­танное в приложении (IX, № 1), и Генрих Бауэр был отправлен в Германию в качестве эмис­сара. Это «Обращение», отредактированное Марксом и мной, представляет интерес и в на­стоящее время, потому что мелкобуржуазная демократия еще и теперь является той партией, которая при ближайшем европейском потрясении — а оно должно скоро наступить (проме­жутки между европейскими революциями — 1815, 1830, 1848—1852, 1870 — длятся в на­шем веке от 15 до 18 лет) — в Германии безусловно должна будет сначала прийти к власти в качестве спасительницы общества от коммунистических рабочих. Следовательно, многое из сказанного там применимо и к сегодняшнему дню. Миссия Генриха Бауэра увенчалась пол­ным успехом. Этот маленький веселый сапожник был прирожденным дипломатом. Он снова собрал в активную организацию бывших членов Союза, которые частью отошли от работы, частью действовали на собственный страх и риск; в частности, он привлек также тогдашних вождей «Рабочего братства». Союз стал играть руководящую роль в рабочих, крестьянских и гимнастических обществах в гораздо большей степени, чем до 1848 г., так что уже очередное (раз в три месяца) адресованное общинам «Обращение» от июня 1850 г. могло констатиро­вать, что объезжавший Германию по заданию мелкобуржуазной демократии студент Шурц из Бонна (будущий американский экс-министр) «нашел уже все пригодные силы в руках Союза» (см. приложение, IX, № 2)265. Союз был безусловно единственной революционной организацией, имевшей значение в Германии.

Но чему должна была служить эта организация, зависело главным образом от того, оправ­даются ли надежды на новый подъем революции. А это в течение 1850 г. становилось все менее вероятным, даже невозможным. Промышленный кризис 1847 г., подготовивший рево­люцию 1848 г., был изжит; начался новый, неслыханный дотоле период промышленного процветания. Для всякого, кто имел глаза, чтобы видеть,


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 230

и пользовался ими, должно было стать ясным, что революционная буря 1848 г. постепенно сходила на нет.

«При таком всеобщем процветании, когда производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно в рамках буржуазных отно­шений, о действительной революции не может быть и речи. Подобная революция возмож­на только в те периоды, когда оба эти фактора, современные производительные силы и бур­жуазные формы производства, вступают между собой в противоречие. Бесконечные распри, которыми занимаются сейчас представители отдельных фракций континентальной партии порядка, взаимно компрометируя друг друга, отнюдь не ведут к новым революциям; наобо­рот, эти распри только потому и возможны, что основа общественных отношений в данный момент так прочна и — чего реакция не знает — так буржуазна. Все реакционные попытки затормозить буржуазное развитие столь же несомненно разобьются об эту основу, как и все нравственное негодование и все пламенные прокламации демократов». Так Маркс и я писали в «Обзоре за май — октябрь 1850 г.» в «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Re­vue», выпускV—VI, Гамбург, 1850, стр. 153266.

Это трезвое понимание положения представлялось, однако, многим ересью в то время, ко­гда Ледрю-Роллен, Луи Блан, Мадзини, Кошут, а из менее значительных немецких светил — Руге, Кинкель, Гёгг и им подобные дюжинами создавали в Лондоне будущие временные правительства не только для своих отечеств, но и для всей Европы и когда все сводилось лишь к тому, чтобы добыть путем революционного займа в Америке необходимые средства на осуществление европейской революции и, само собой разумеется, на создание в мгнове­ние ока ряда различных республик. Кого же может удивить то, что на эту удочку попался та­кой человек, как Виллих, что и Шаппер, охваченный старым революционным пылом, дал се­бя одурачить и что состоявшее главным образом из эмигрантов большинство лондонских рабочих последовало за ними в лагерь буржуазно-демократических делателей революции? Словом, отстаиваемая нами сдержанность была не по нутру этим людям; следовало, по их мнению, приступить к деланию революции; мы самым решительным образом отказывались от этого. Произошел раскол. О дальнейшем можно прочесть в «Разоблачениях». Затем по­следовал арест сначала Нотъюнга, а потом в Гамбурге Хаупта, который стал предателем, вы­дав членов Центрального комитета в Кёльне, и должен был фигурировать на процессе в ка­честве главного свидетеля; его родственники


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 231

предпочли избежать такого позора и отправили его в Рио-де-Жанейро, где он впоследствии устроился в качестве купца и в признание своих заслуг был назначен сперва прусским, а за­тем и германским генеральным консулом. Теперь он опять в Европе*.

Для лучшего понимания «Разоблачений» я привожу список кёльнских обвиняемых: 1) П. Г. Рёзер, рабочий-сигарочник; 2) Генрих Бюргере, впоследствии окончивший жизнь прогрес-систским депутатом ландтага; 3) Петер Нотъюнг, портной, умерший несколько лет назад в Бреславле, где был фотографом; 4) В. Й. Рейф; 5) д-р Герман Беккер, ныне обер-бургомистр Кёльна и член палаты господ; 6) д-р Роланд Даниельс, врач, умерший через несколько лет после процесса от чахотки, которую нажил в тюрьме; 7) Карл Отто, химик; 8) д-р Абраам Якоби, теперь врач в Нью-Йорке; 9) д-р И. Я. Клейн, теперь врач и депутат городского само­управления в Кёльне; 10) Фердинанд Фрейлиграт, который, однако, тогда был уже в Лондо­не; 11) И. Л. Эрхардт, приказчик; 12) Фридрих Лесснер, портной, живет теперь в Лондоне. Из них суд присяжных, публичные заседания которого продолжались с 4 октября до 12 но­ября 1852 г., приговорил по обвинению в государственной измене Рёзера, Бюргерса и Нотъ-юнга к 6 годам заключения в крепости, Рейфа, Отто и Беккера — к 5 годам, Лесснера — к 3 годам; Даниельс, Клейн, Якоби и Эрхардт были оправданы.

Кёльнским процессом заканчивается первый период немецкого коммунистического рабо­чего движения. Непосредственно после приговора мы распустили наш Союз; несколько ме-сяцев спустя приказал долго жить и Зондербунд Виллиха — Шаппера

Целое поколение отделяет нас от того времени. Тогда Германия была страной ремесла и домашней промышленности, основанной на ручном труде, теперь это крупная индустриаль­ная страна, находящаяся в состоянии непрерывных промышленных преобразований. Тогда нужно было выискивать поодиночке рабочих, которые сознавали свое классовое положение и свою историко-экономическую противоположность капиталу, потому что самая эта проти­воположность тогда только возникала. Теперь приходится весь немецкий пролетариат под­вергать действию исключительных законов, лишь бы только хоть немного замедлить про­цесс его развития к полному

Шаппер умер в конце 60-х годов в Лондоне. Виллих участвовал в Гражданской войне в Америке и получил отличие; в битве при Мёрфрисборо (Теннесси), будучи бригадным генералом, был ранен в грудь, но излечился; умер он лет десять тому назад в Америке. — О других упомянутых лицах я еще замечу, что Генрих Бауэр про­пал без вести в Австралии, Вейтлинг и Эвербек умерли в Америке.


_____________________________ К ИСТОРИИ СОЮЗА КОММУНИСТОВ________________________ 232

осознанию своего положения как угнетенного класса. Тогда те немногие, которые достигли понимания исторической роли пролетариата, должны были работать в подполье, собираться украдкой небольшими общинами от трех до двадцати человек. Теперь же немецкий пролета­риат может даже обойтись без официальной организации, и открытой, и тайной; простая, са­ма собой разумеющаяся связь одинаково мыслящих товарищей по классу достаточна для то­го, чтобы без всяких уставов, комитетов, постановлений и тому подобных осязаемых форм потрясти всю Германскую империю. Бисмарк — третейский судья в Европе, за пределами Германии; но внутри страны растет с каждым днем та все более грозная атлетическая фигура немецкого пролетариата, которую Маркс предвидел уже в 1844 г., исполин, которому уже слишком тесно становится в рассчитанном на филистера здании империи, а мощное сложе­ние и широкие плечи которого все более крепнут до того момента, когда ему достаточно бу­дет только подняться со своего места, чтобы превратить в развалины все здание конституции империи. Более того. Международное движение европейского и американского пролетариата теперь настолько окрепло, что не только его первая узкая форма — тайный Союз, — но и его вторая, бесконечно более широкая форма — открытое Международное Товарищество Рабо­чих — стали оковами для него; достаточно простого чувства солидарности, основанного на понимании своего одинакового классового положения, чтобы создать из рабочих всех стран и языков одну великую партию пролетариата и сохранять ее сплоченность. Учение, предста­вителем которого с 1847 по 1852 г. был Союз и на которое тогда мудрые филистеры смотре­ли, пожимая плечами, как на нелепый бред безумцев, как на тайное учение нескольких сек­тантов-одиночек, это учение имеет теперь бесчисленных приверженцев во всех цивилизо­ванных странах мира, среди узников сибирских рудников и среди золотоискателей Калифор­нии; а основатель этого учения, человек, которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали его современники, Карл Маркс, к моменту своей кончины являлся для пролетариата Старого и Нового света тем советником, к которому постоянно обращались и который никогда не отказывал в помощи. Лондон, 8 октября 1885 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в книге: Karl Marx. «Enthullungen Печатается по тексту книги

uber den Kommunisten-Prozess zu Koln».

Hottingen-Zurich, 1885 и в газете Перевод с немецкого

«Der Sozialdemokrat» №№46—48, 12, 19 и 26 ноября 1885 г.



 


________________________________ СОЗДАВШАЯСЯ ОБСТАНОВКА__________________________ 234

Клемансо во всяком случае прогрессивнее Ферри и Вильсона. Очень важно, чтобы он по­лучил власть не как защитник собственности против коммунистов, а как спаситель респуб­лики против монархии. В этом случае он был бы в большей или меньшей степени вынужден сдержать свои обещания, в противном случае он повел бы себя так же, как вели себя другие, которые считали себя, подобно Луи-Филиппу, «лучшей из республик»: мы у власти, рес­публика может спать спокойно; достаточно того, что министерства в наших руках, не гово­рите нам больше об обещанных реформах.

Я думаю, что люди, которые 4-го голосовали за монархистов, уже испугались своего соб­ственного успеха и что 18-е даст результаты более или менее в пользу Клемансо271; оппорту­нисты будут иметь некоторый успех не из уважения, а из презрения к ним. Обыватель скажет себе: в конце концов, при таком числе роялистов и бонапартистов мне нужно и несколько оппортунистов. Впрочем, 18-го обстановка определится; Франция — страна неожиданно­стей, и я воздержусь высказывать окончательное мнение.

Но во всяком случае противостоять друг другу будут радикалы и монархисты. Той опас­ности, которая будет угрожать республике, будет достаточно для того, чтобы заставить мел­кого буржуа податься несколько больше в сторону крайней левой, чего он в другом случае никогда не сделал бы. Это именно та самая обстановка, которая нужна нам, коммуни­стам. До сих пор я не вижу оснований полагать, что столь исключительно последователь­ный ход политического развития Франции отклонился в сторону: логика все та же, что в 1792—1794 гг., только опасность, которая угрожала тогда со стороны коалиции, теперь уг­рожает со стороны коалиции монархических партий внутри страны. Если ближе присмот­реться к ней, то она окажется менее опасной, чем была та...

Напечатано в газете «Le Socialiste» Печатается по тексту газеты

№ 8, 17 октября 1885 г.

Перевод с французского Подпись: Ф. Энгельс


РЕДАКЦИОННОМУ КОМИТЕТУ «SOCIALISTE»

Граждане!

В номере вашей газеты от 17-го числа вы опубликовали выдержку из моего частного письма, адресованного одному из вас*. Оно было написано наспех, так что я даже не успел его перечитать, опасаясь пропустить почту. Позвольте же мне уточнить одно место из этого письма, которое выражает мою мысль недостаточно ясно.

Говоря о г-не Клемансо как о знаменосце французского радикализма, я сказал: «Очень важно, чтобы он получил власть не как защитник собственности против коммунистов, а как спаситель республики против монархии. В этом случае он был бы в большей или меньшей степени вынужден сдержать свои обещания; в противном случае он повел бы себя (здесь следует вставить: может быть) так же, как вели себя другие, которые считали себя, подоб­но Луи-Филиппу, лучшей из республик: мы у власти, республика может спать спокойно; достаточно того, что министерства в наших руках, не говорите нам больше об обещанных реформах».

Прежде всего, я не имею никакого права утверждать, что г-н Клемансо, если бы он при­шел к власти обычным путем парламентских правительств, стал бы действовать непременно так, «как другие». Затем, я не принадлежу к числу тех, кто объясняет действия правительств лишь их доброй или злой волей; самая эта воля определяется причинами, от них не завися­щими, — общей обстановкой. Поэтому речь идет здесь

См. настоящий том, стр. 232—234. Ред.


_________________________ РЕДАКЦИОННОМУ КОМИТЕТУ «SOCIALISTE»____________________ 236

не о доброй или злой воле г-на Клемансо. Речь идет о том, чтобы в интересах рабочей партии радикалы пришли к власти в такой обстановке, когда проведение в жизнь их программы ока­залось бы для них единственным способом удержаться у власти. Будем же надеяться, что 200 монархистов в палате будет достаточно, чтобы создать такую обстановку. Лондон, 21 октября 1885 г.

Ф. Энгельс

Напечатано в газете «Le Socialiste» Печатается по тексту газеты

№ 10, 31 октября 1885 г.

Перевод с французского


КАК НЕ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ МАРКСА 272

Первый том «Капитала» — общественная собственность, поскольку дело касается его пе­ревода на иностранные языки. Поэтому, хотя в английских социалистических кругах доволь­но хорошо известно, что перевод подготовляется и будет опубликован под ответственность литературных душеприказчиков Маркса, никто не имел бы права выражать недовольство, если бы до этого перевода вышел другой точный и хороший перевод.

Первые несколько страниц перевода, сделанного Джоном Бродхаусом, напечатаны в ок­тябрьском номере «To-day». Я определенно заявляю, что он очень далек от верной передачи текста, и это потому, что г-н Бродхаус лишен всех тех данных, которыми должен обладать переводчик Маркса.

Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциаль­ных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки — из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совер­шенстве владеть немецким языком, разговорным так же, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни.

Один пример. Когда несколько оксфордских студентов последнего курса переплывали на четырехвесельной лодке через Дуврский пролив, то в газетных отчетах сообщалось, что один из них «catch a crab»*. Лондонский корреспондент «Kolnische

* Буквально означает «поймать краба», а в переносном смысле — «слишком глубоко погрузить весло в во­ду». Ред.


___________________________ КАК НЕ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ МАРКСА______________________ 238

Zeitung» понял эти слова буквально и добросовестно сообщил в свою газету, что «краб заце­пился за весло одного из гребцов». Если человек, много лет живший в Лондоне, встретив­шись с техническими терминами из незнакомой ему области, способен совершить такую не­лепую грубую ошибку, то чего же нам ждать от человека, который, посредственно зная только книжный немецкий язык, берется переводить одного из наиболее трудно поддающих­ся переводу немецких авторов, пишущих прозой? И мы действительно увидим, что г-н Бродхаус большой мастер «ловить крабов».

Но в данном случае от переводчика требуется еще кое-что. Маркс принадлежит к числу тех современных авторов, которые обладают наиболее энергичным и сжатым стилем. Чтобы точно передать этот стиль, надо в совершенстве знать не только немецкий, но и английский язык. Однако г-н Бродхаус, будучи, по-видимому, довольно способным журналистом, владе­ет английским языком только в том ограниченном объеме, который необходим, чтобы удов­летворить обычным литературным нормам. Для этих целей он знает язык достаточно, но это не тот английский язык, на который можно было бы переводить «Капитал». Выразительный немецкий язык следует передавать выразительным английским языком; нужно использовать лучшие ресурсы языка; вновь созданные немецкие термины требуют создания соответст­вующих новых английских терминов. Но как только г-н Бродхаус оказывается перед такими проблемами, у него недостает не только ресурсов, но и храбрости. Малейшее расширение его ограниченного запаса избитых выражений, малейшее новшество, выходящее за пределы обычного английского языка повседневной литературы, его пугает, и вместо того, чтобы ри­скнуть на такую ересь, он передает трудное немецкое слово более или менее неопределен­ным термином, который не режет его слуха, но затемняет мысль автора; или, что еще хуже, он переводит его, если оно повторяется, целым рядом различных терминов, забывая, что технический термин должен всегда передаваться одним и тем же равнозначащим выражени­ем. Так, в самом заголовке первого раздела он переводит Wertgrosse* как «extent of value», игнорируя то, что Grosse** есть определенный математический термин, равнозначащий тер­мину «magnitude», или определенное количество, тогда как «extent» может, кроме того, озна­чать многое другое. Так, даже такое несложное новшество, как «рабочее время»

— величина стоимости. Ред. * — величина. Ред.


___________________________ КАК НЕ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ МАРКСА______________________ 239

[«labour-time»] для Arbeitszeit слишком трудно для него; он его передает как: 1) «time-labour», выражение, означающее, если оно вообще что-нибудь означает, труд, оплачиваемый повременно, или же труд, выполняемый человеком, «отбывающим» срок [time] принуди­тельных работ [hard labour], 2) «time of labour» [«время труда»], 3) «labour-time» [«рабочее время»] и 4) «period of labour» [«рабочий период»] (Arbeitsperiode) — термин, под которым Маркс во втором томе понимает нечто совсем другое. Между тем, как хорошо известно, «ка­тегория» рабочее время — одна из самых основных во всей книге, и переводить ее четырьмя различными терминами менее чем на десяти страницах — более чем непростительно.

Маркс начинает с анализа товара. Товар является, прежде всего, полезным предметом; как таковой его можно рассматривать или с качественной, или с количественной стороны. «Каж­дая такая вещь есть совокупность многих качеств и свойств и поэтому может быть полезна различными своими сторонами. Открыть эти различные стороны, а следовательно, и много­образные способы употребления вещей, есть дело исторического развития. То же самое сле­дует сказать об отыскании общественных мер для количественной стороны полезных вещей. Различия товарных мер отчасти определяются различной природой самих измеряемых пред­метов, отчасти же являются условными»*.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.)