Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 32 страница

«The Condition of the Working Class in England in 1844». By Frederick Engels. Translated by Florence K. Wishnewetzky. New York, Lovell — London, W. Reeves, 1888 [Фридрих Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии в 1844 году». Перевод Флоренс К.-Вишневецкой. Нью-Йорк, Лавелл—Лондон, У. Ривс, 1888].

** В издании 1872 г. вместо слов «о 1848 г.» напечатано: «За последние двадцать пять лет». Ред.

*** В издании 1872 г. вместо слов «улучшения, и роста» напечатано: «развития партийной». Ред.

______________ ПРЕДИСЛОВИЕ К АНГЛ. ИЗД. «МАНИФЕСТА КОММУНИСТ. ПАРТИИ»___________ 369

Однако «Манифест» является историческим документом, изменять который мы уже не считаем себя вправе»

Предлагаемый перевод сделан г-ном Самюэлом Муром, переводчиком большей части «Капитала» Маркса. Мы просмотрели его совместно, и я добавил несколько пояснительных примечаний исторического характера. Лондон, 30 января 1888 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в книге: Karl Marx Печатается по тексту книги

and Frederick Engels. «Manifesto of the

Communist party». London, 1888 Перевод с английского

ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ «ЛЮДВИГ ФЕЙЕРБАХ И КОНЕЦ КЛАССИЧЕСКОЙ НЕМЕЦКОЙ ФИЛОСОФИИ»*

В предисловии к своему сочинению «К критике политической экономии», Берлин, 1859, Карл Маркс рассказывает, как мы в 1845 г. в Брюсселе решили «сообща разработать наши взгляды», — а именно, выработанное главным образом Марксом материалистическое пони­мание истории, — «в противоположность идеологическим взглядам немецкой философии, в сущности свести счеты с нашей прежней философской совестью. Это намерение было осу­ществлено в форме критики послегегелевской философии. Рукопись — в объеме двух тол­стых томов в восьмую долю листа — давно уже прибыла на место издания в Вестфалию, ко­гда нас известили, что изменившиеся обстоятельства делают ее напечатание невозможным. Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей, что наша главная цель — уяснение дела самим себе — была достигнута»

С тех пор прошло более сорока лет, и Маркс умер. Ни ему, ни мне ни разу не представил­ся случай вернуться к названному предмету. Насчет нашего отношения к Гегелю мы по от­дельным поводам высказывались, но нигде не сделали этого со всей полнотой. Что касается Фейербаха, который все же в известном отношении является посредствующим звеном между философией Гегеля и нашей теорией, то к нему мы совсем не возвращались.

Тем временем мировоззрение Маркса нашло приверженцев далеко за пределами Герма­нии и Европы и на всех литературных языках мира. С другой стороны, классическая немец­кая философия переживает за границей, особенно в Англии и в скан-

См. настоящий том, стр. 271—317. Ред.

___________ ПРЕДИСЛОВИЕ К КН. «Л. ФЕЙЕРБАХ И КОНЕЦ КЛАСС. НЕМ. ФИЛОСОФИИ»________ 371

динавских странах, что-то вроде возрождения. И даже в Германии, по-видимому, наступает пресыщение той нищенской эклектической похлебкой, которая подается в тамошних уни­верситетах под именем философии.

Ввиду этого мне казалось все более и более своевременным изложить в сжатой система­тической форме наше отношение к гегелевской философии, — как мы из нее исходили и как мы с ней порвали. Точно так же я считал, что за нами остается неоплаченный долг чести: полное признание того влияния, которое в наш период бури и натиска оказал на нас Фейер­бах в большей мере, чем какой-нибудь другой философ после Гегеля. Поэтому я охотно вос­пользовался случаем, когда редакция журнала «Neue Zeit» попросила меня написать крити­ческий разбор книги Штарке о Фейербахе⁴⁰⁸. Моя работа появилась в №№ 4 и 5 названного журнала за 1886 г., а теперь выходит отдельным, пересмотренным мной, оттиском.

Прежде чем отправить в печать эти строки, я отыскал и еще раз просмотрел старую руко­пись 1845—1846 годов. Отдел о Фейербахе в ней не закончен. Готовую часть составляет из­ложение материалистического понимания истории; это изложение показывает только, как еще недостаточны были наши тогдашние познания в области экономической истории. В ру­кописи недостает критики самого учения Фейербаха; она поэтому не могла быть пригодной для данной цели. Но зато в одной старой тетради Маркса я нашел одиннадцать тезисов о Фейербахе, которые и напечатаны в качестве приложения409. Это — наскоро набросанные заметки, подлежавшие дальнейшей разработке и отнюдь не предназначавшиеся для печати. Но они неоценимы как первый документ, содержащий в себе гениальный зародыш нового мировоззрения. Лондон, 21 февраля 1888 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в книге: F. Engels. «Ludwig Печатается по тексту книги

Feuerbach und der Ausgang der klassischen

deutschen Philosophie». Stuttgart, 1888 Перевод с немецкого

ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ*

ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ: КАРЛ МАРКС. «РЕЧЬ О СВОБОДЕ ТОРГОВЛИ» ⁴¹⁰

В конце 1847 г. в Брюсселе состоялся конгресс по вопросу свободы торговли411. Это был стратегический маневр английских фабрикантов в их тогдашней кампании за свободу тор­говли. Торжествуя победу у себя дома в связи с отменой хлебных законов в 1846 г.⁴¹², они отправились на континент, чтобы за право свободного ввоза зерна из стран континента в Англию потребовать свободного ввоза английских промышленных товаров на континен­тальные рынки. На этом конгрессе Маркс записался в число ораторов, но, как и следовало ожидать, дело повели так, что прежде чем до него дошла очередь, конгресс был закрыт. Та­ким образом, Маркс вынужден был изложить то, что он собирался сказать о свободе торгов­ли, перед брюссельской Демократической ассоциацией, международной организацией, од-

г 413

ним из вице-председателей которой он был

Ввиду того, что вопрос — свобода торговли или протекционизм — стоит в настоящий момент в Америке в порядке дня, было признано полезным опубликовать английский пере­вод речи Маркса, и меня просили написать к нему предисловие.

«Система протекционизма, — говорит Маркс, — была искусственным средством фабри­ковать фабрикантов, экспроприиро-

Предисловие (переведенное автором) к печатающемуся в Нью-Йорке английскому изданию речи Маркса по вопросу о свободе торговли (переведена на немецкий язык Э. Бернштейном и К. Каутским; приложение II к книге Маркса «Нищета философии», Штутгарт, изд. Диц, стр. 188 и дальше). Так как это предисловие в первую очередь рассчитано на американскую публику, то немецкая протекционистская политика могла быть затронута только мимоходом. Автору скоро, вероятно, представится также случай рассмотреть этот вопрос специально в отношении Германии. (Примечание Энгельса к немецкому переводу.)

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 373

вать независимых рабочих, капитализировать национальные средства производства и суще­ствования, насильственно ускорять переход от старого способа производства к современно­му»414. Таков был протекционизм в период своего возникновения в XVII веке, таким он оста­вался многие годы и в XIX веке. Протекционизм считался тогда нормальной политикой вся­кого цивилизованного государства Западной Европы. Исключение составляли только мелкие государства Германии и кантоны Швейцарии — не потому, что им не нравилась эта система, а потому, что на таких небольших территориях ее невозможно было применять.

Под крылышком протекционизма и развилась в Англии в течение последней трети XVIII века система современной промышленности — производство при помощи машин, приводи­мых в движение паром. И, словно покровительственных тарифов было недостаточно, войны против французской революции помогали обеспечить за Англией монополию новых про­мышленных методов. На двадцать с лишним лет английские военные суда отрезали про­мышленных соперников Англии от их колониальных рынков и в то же время насильственно открыли эти рынки для английской торговли. Отделение южно-американских колоний от их европейских метрополий, завоевание Англией всех наиболее важных французских и гол­ландских колоний, постепенное покорение Индии превратили население всех этих огромных территорий в потребителей английских товаров. Англия дополняла таким образом протек­ционизм, который она применяла на внутреннем рынке, свободой торговли в отношении всех возможных потребителей ее товаров за границей. Благодаря этому удачному сочетанию обеих систем Англия к концу войн, в 1815 г., оказалась обладательницей фактической моно­полии мировой торговли во всех важнейших отраслях промышленности.

В течение последующих мирных лет эта монополия продолжала расширяться и укреп­ляться. Преимущества, приобретенные Англией во время войны, увеличивались с каждым годом; она, казалось, все больше и больше обгоняла всех своих возможных соперников. Вы­воз промышленных товаров во все возрастающих количествах действительно сделался для этой страны вопросом жизни и смерти. Только два препятствия стояли, казалось, на ее пути: запретительное или протекционистское законодательство других стран и ввозные пошлины на сырье и продукты питания в Англии.

Тогда-то в стране Джона Буля приобрело популярность учение о свободе торговли клас­сической политической

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 374

экономии — французских физиократов и их английских преемников — Адама Смита и Ри-кардо. Протекционизм внутри страны был не нужен фабрикантам, которые побивали всех своих иностранных соперников и самое существование которых зависело от расширения вы­воза. Протекционизм внутри страны был выгоден только производителям продуктов питания и сырья, только тем, кто пользовался доходом от сельского хозяйства, то есть при существо­вавших в то время в Англии условиях только получателям ренты, земельной аристократии. Фабрикантам же такой протекционизм приносил вред. Ввиду обложения пошлиной сырья повышались цены на вырабатываемые из этого сырья товары; в результате обложения про­дуктов питания повышались цены на труд; в обоих случаях протекционизм ставил англий­ского фабриканта в невыгодное положение по сравнению с его иностранным конкурентом. Атак как все другие страны ввозили в Англию главным образом сельскохозяйственные про­дукты и вывозили оттуда преимущественно промышленные изделия, то отмена английских покровительственных пошлин на хлеб и сырье вообще была одновременно призывом к дру­гим странам, в свою очередь, отменить или, по крайней мере, снизить ввозные пошлины на английские промышленные товары.

После продолжительной и упорной борьбы победа осталась за английскими промышлен­ными капиталистами, уже в то время фактически руководящим классом нации, классом, ин­тересы которого считались тогда национальными интересами. Земельная аристократия вы­нуждена была уступить. Пошлины на хлеб и на другое сырье были отменены. Свобода тор­говли сделалась лозунгом дня. Ближайшая задача английских фабрикантов и их глашатаев — экономистов состояла в том, чтобы обратить все другие страны в фритредерскую веру и соз­дать, таким образом, мир, в котором Англия была бы крупным промышленным центром, а все остальные страны — зависящими от нее земледельческими провинциями.

Таково было время Брюссельского конгресса, когда Маркс подготовил эту свою речь. Признавая, что при некоторых условиях, как, например, в Германии 1847 г., протекционизм еще может быть выгоден промышленным капиталистам; доказывая, что свободная торговля — не панацея от всех зол, от которых страдает рабочий класс, что она может даже усугубить их, он в конечном счете и в принципе высказывается за свободу торговли. Для него свобода торговли — нормальное условие современного капиталистического производства. Только при свободе торговли огромные производительные силы пара, электричества, машин могут получить полное развитие; и чем

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 375

быстрее темпы этого развития, тем скорее и полнее осуществятся его неизбежные следствия: раскол общества на два класса — капиталистов и наемных рабочих; наследственное богатст­во на одной стороне, наследственная нищета — на другой; предложение, превышающее спрос, неспособность рынков поглотить все возрастающую массу промышленных продук­тов; неизменно повторяющиеся циклы процветания, перепроизводства, кризиса, паники, хронической депрессии и постепенного оживления производства и торговли, которое служит предвестником не длительного улучшения, а нового перепроизводства и нового кризиса; словом, рост производительных сил до такой степени, когда общественные учреждения, при которых они возникли, становятся для них невыносимыми оковами; единственно возможный выход — социальная революция, освобождающая общественные производительные силы от оков устаревшего социального строя, а подлинных производителей, широкие народные мас­сы, — от наемного рабства. И потому что свобода торговли — естественная, нормальная ат­мосфера для этой исторической эволюции, экономическая среда, в которой раньше всего создадутся условия, необходимые для неизбежной социальной революции, — потому, и только потому, Маркс высказывался за свободу торговли.

Так или иначе, годы, непосредственно следовавшие за победой фритредерства в Англии, видимо, оправдали самые невероятные надежды на вызванное этой победой процветание. Британская торговля достигла сказочных размеров; промышленная монополия Англии на мировом рынке казалась более прочной, чем когда-либо раньше; повсюду возникали новые домны, новые текстильные фабрики; создавались новые отрасли промышленности. Правда, в 1857 г. наступил жестокий кризис, но он был преодолен, и скоро наступил новый бурный подъем торговли и промышленности, пока в 1866 г. не разразилась новая паника, которая на этот раз, по-видимому, знаменует новый поворотный момент в экономической истории мира.

Небывалое развитие британской промышленности и торговли между 1848 и 1866 гг. не­сомненно было вызвано в значительной степени отменой покровительственных пошлин на продукты питания и сырье. Но отнюдь не только этим. Одновременно произошли и другие важные перемены, которые также способствовали этому. К этим годам относится открытие и разработка калифорнийских и австралийских золотых приисков, что в таких огромных раз­мерах увеличило массу средств обращения на мировом рынке; эти же годы отмечены окон­чательной победой транспортных средств с паровым двигателем

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 376

над всеми другими видами транспорта; в океанских водах пароходы вытеснили теперь па­русные суда; на суше железные дороги заняли во всех цивилизованных странах первое ме­сто, шоссейные дороги — второе; перевозки сделались теперь вчетверо быстрее и вчетверо дешевле. Не удивительно, что при таких благоприятных условиях английская промышлен­ность, работающая при помощи пара, расширяла свое господство за счет иностранной до­машней промышленности, основанной на ручном труде. Но разве другие страны должны были сидеть сложа руки и покорно подчиняться этим переменам, которые низводили их на положение простых сельскохозяйственных придатков Англии, этой «мастерской мира»?

Другие страны и не сидели сложа руки. Франция в течение почти двухсот лет окружала свою промышленность настоящей китайской стеной покровительственных и запретительных пошлин и достигла в производстве всех предметов роскоши и художественных изделий та­кого превосходства, которое Англия даже не решалась оспаривать. Швейцария при полной свободе торговли обладала сравнительно важными отраслями промышленности, которых не могла затронуть английская конкуренция. Германия при тарифе гораздо более либеральном, чем в какой бы то ни было другой большой стране на континенте Европы, развивала свою промышленность сравнительно более быстрыми темпами, чем даже Англия. А Америка, ко­торая во время Гражданской войны 1861 г. была неожиданно предоставлена самой себе, должна была изыскать средства удовлетворения внезапно возникшего спроса на всякого ро­да промышленные изделия, и она могла это сделать, только создав свою собственную отече­ственную промышленность. С прекращением войны прекратился также и вызванный ею спрос; но новая промышленность осталась и должна была столкнуться с английской конку­ренцией. Благодаря войне в Америке созрело понимание того, что народу в тридцать пять миллионов человек, способному удвоить свою численность в течение самое большее сорока лет, обладающему такими огромными ресурсами и окруженному соседями, которые еще много лет должны будут заниматься по преимуществу земледелием, — что такому народу «предначертана миссия» («manifest destiny»)415 стать независимым от иностранной промыш­ленности в отношении главных предметов потребления в мирное время так же, как и в воен­ное. И тогда Америка ввела протекционизм.

Лет пятнадцать тому назад мне пришлось ехать в вагоне железной дороги с одним интел­лигентным коммерсантом из Глазго, связанным, по-видимому, с железоделательной про-мыш-

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 377

ленностью. Когда речь зашла об Америке, он стал потчевать меня старыми фритредерскими разглагольствованиями: «Непостижимо, что такие ловкие дельцы, как американцы, платят дань своим местным металлопромышленникам и фабрикантам, тогда как они могли бы ку­пить те же товары, если не лучшие, гораздо дешевле в нашей стране». И он приводил мне примеры, показывавшие, какими высокими налогами обременяют себя американцы, чтобы обогащать нескольких алчных металлопромышленников. «Думаю, — отвечал я, — что в этом вопросе есть и другая сторона. Вы знаете, что Америка в отношении угля, водной энер­гии, железных и других руд, дешевых продуктов питания, отечественного хлопка и других видов сырья обладает такими ресурсами и преимуществами, каких не имеет ни одна евро­пейская страна, и что эти ресурсы могут только тогда получить полное развитие, когда Аме­рика сделается промышленной страной. Вы должны также признать, что в настоящее время такой многочисленный народ, как американцы, не может существовать только сельским хо­зяйством, что это было бы равносильно обречению себя на вечное варварство и подчиненное положение; ни один великий народ не может в наше время жить без собственной промыш­ленности. Но если Америка должна стать промышленной страной и если у нее есть все шан­сы на то, чтобы не только догнать, но и перегнать своих соперников, то перед ней открыва­ются два пути: или, придерживаясь свободы торговли, в течение, скажем, пятидесяти лет вести чрезвычайно обременительную конкурентную борьбу против английской промышлен­ности, опередившей американскую почти на сто лет; или же покровительственными пошли­нами преградить доступ английским промышленным изделиям, скажем, на двадцать пять лет, с почти абсолютной уверенностью в том, что по истечении этих двадцати пяти лет аме­риканская промышленность будет в состоянии занять независимое положение на свободном мировом рынке. Какой из двух путей самый дешевый и самый короткий? Вот в чем вопрос. Если вы хотите проехать из Глазго в Лондон, вы можете воспользоваться парламентским по­ездом⁴¹⁶, платя по одному пенни за милю и проезжая по двенадцать миль в час. Но вы этого не делаете. Вам время слишком дорого, вы садитесь в экспресс, платите по два пенса за ми­лю и делаете сорок миль в час. Так вот, американцы предпочитают платить за экспресс и двигаться со скоростью экспресса». Мой шотландский фритредер не мог возразить ни слова. Будучи средством искусственной фабрикации фабрикантов, протекционизм может поэто­му оказаться полезным не только

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 378

для не вполне развитого класса капиталистов, который продолжает еще борьбу с феодализ­мом; он может быть также полезен восходящему капиталистическому классу в стране, по­добно Америке, никогда не знавшей феодализма, но достигшей такой степени развития, ко­гда переход от сельского хозяйства к промышленности становится необходимостью. Ока­завшись в таком положении, Америка и решила перейти к протекционизму. С тех пор как это решение было принято, прошло около двадцати пяти лет, о которых я говорил своему спут­нику, и если я тогда не ошибался, то протекционизм должен был уже сыграть свою роль для Америки и в настоящее время сделаться для нее помехой.

Таково с некоторого времени мое мнение. Года два тому назад я говорил одному амери­канцу-протекционисту: «Я убежден, что если Америка введет свободу торговли, то она через десять лет побьет Англию на мировом рынке».

Протекционизм — это, в лучшем случае, бесконечный винт, и вы никогда не знаете, когда он будет завинчен до отказа. Покровительствуя одной отрасли промышленности, вы прямо или косвенно наносите вред всем остальным, и вам поэтому приходится покровительство­вать и им. Этим же вы вновь причиняете ущерб той отрасли промышленности, которой вна­чале покровительствовали, и вам приходится возмещать ее убытки, но эта компенсация, в свою очередь, влияет, как в первом случае, на все остальные отрасли и дает им право на воз­мещение убытков, — и так in infinitum*. Америка в этом отношении представляет нам рази­тельный пример того, как протекционизмом можно задушить важную отрасль промышлен­ности. В 1856 г. общая сумма ввоза и вывоза морским путем составляла в Соединенных Штатах 641604850 долларов; из этого количества 75,2% было перевезено на американских и только 24,8% на иностранных судах. Британские океанские пароходы уже тогда начали вы­теснять американские парусные суда; однако в 1860 г. из общего оборота морской торговли в 762288550 долларов на долю американских судов все еще приходилось 66,5%. Наступила Гражданская война, и протекционистская система была распространена на американское су­достроение; это мероприятие оказалось столь успешным. что американский флаг в открытом море почти совершенно исчез. В 1887 г. общий оборот морской торговли Соединенных Шта­тов достиг 1408502979 долларов; но из этой суммы только 13,8% было перевезено на амери­канских, а 86,2%

— до бесконечности. Ред.

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 379

на иностранных судах. В 1856 г. на американских судах перевезено было товаров на сумму 482268274 доллара, в 1860 г. — на сумму 507247757 долларов. В 1887 г. эта сумма упала до 194356746 долларов*. Сорок лет тому назад американский флаг был самым опасным сопер­ником британского флага и грозил превзойти его в океанских водах; теперь он безнадежно отстал. Протекционистская система в судостроении убила и судоходство, и судостроение.

Другой момент. Усовершенствования в методах производства в наше время так быстро следуют одни за другими и так внезапно и основательно меняют характер целых отраслей промышленности, что какой-либо протекционистский тариф, вчера еще суливший выгоду, сегодня уже не является таковым. Возьмем другой пример из отчета министра финансов за 1887 год:

«Усовершенствования, введенные за последние годы в гребнечесальных машинах, до такой степени изме­нили качество так называемых камвольных тканей, что последние в значительной степени вытеснили обыкно­венные шерстяные ткани, употреблявшиеся для мужской одежды. Эти изменения... нанесли существенный ущерб нашему отечественному производству этих» (камвольных) «товаров, так как пошлина на шерсть, кото­рая идет на их изготовление, такая же, как и на шерсть, из которой изготовляют обыкновенные шерстяные тка­ни; между тем, пошлина на эти последние при цене не свыше 80 центов за фунт выражается в 35 центов за фунт и 35% ad valorem**, тогда как пошлина на камвольный товар при цене, не превышающей 80 центов, составляет от 10 до 24 центов за фунт и 35% ad valorem. В некоторых случаях пошлина на шерсть, идущую на изготовле­ние камвольных тканей, превышает пошлину на готовый товар».

Таким образом, то, что вчера покровительствовало отечественной промышленности, сего­дня превращается в премию для иностранного импортера, и прав министр финансов***, когда говорит:

«Есть достаточно оснований предполагать, что производство камвольных тканей в нашей стране должно будет скоро прекратиться, если тариф соответственно не будет изменен» (стр. XIX).

Но для того чтобы изменить тариф, вам придется бороться с фабрикантами обыкновенных шерстяных тканей, извлекающими выгоду из нынешнего положения вещей; вам придется вести настоящую кампанию, чтобы завоевать большинство в обеих палатах конгресса и, на­конец, общественное мнение страны; но еще вопрос, окупится ли это.

«Annual Report of the Secretary of the Treasury, etc., for the Year 1887». Washington, 1887, pp. XXVIII, XXIX [«Годовой отчет министра финансов и т. д. за 1887 год». Вашингтон, 1887, стр. XXVIII, XXIX]⁴¹⁷. * — со стоимости. Ред. *** — Чарлз Фэрчайлд. Ред.

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 380

Но самое худшее в протекционизме — это то, что раз он введен, от него нелегко изба­виться. Как ни трудно установить справедливый тариф, неизмеримо трудней вернуться к свободе торговли. Условия, позволившие Англии осуществить этот переход в течение не­многих лет, не повторятся вновь. Но и там борьба, начавшаяся в 1823 г. (Хаскиссон), имела первый успех в 1842 г. (тариф Пиля)418 и продолжалась еще несколько лет после отмены хлебных законов. Так, протекционизм в шелковой промышленности (единственной, которая еще должна была опасаться иностранной конкуренции) был сначала продлен на ряд лет, а затем разрешен в другой, совершенно позорной форме; тогда как другие отрасли текстиль­ной промышленности были подчинены фабричному акту, который ограничивал рабочее

время женщин, подростков и детей, шелковая промышленность имела преимущества в ви­де существенных исключений из общего правила, разрешавших брать на работу детей более раннего возраста, чем в других отраслях текстильной промышленности, и заставлять детей и подростков работать большее количество часов. Отменив монополию в интересах иностран­ных конкурентов, лицемерные фритредеры восстановили ее за счет здоровья и жизни анг­лийских детей.

Однако в будущем ни одна страна не сможет перейти от протекционизма к свободе тор­говли при таком положении, в каком находилась Англия, когда все или почти все отрасли ее промышленности могли противостоять иностранной конкуренции на свободных рынках. Не­обходимость такого перехода наступит задолго до того, как можно будет хотя бы надеяться на столь счастливое положение. Эта необходимость обнаружится в различных отраслях про­мышленности в разное время; противоречивые интересы этих отраслей породят весьма по­учительные перебранки, кулуарные интриги и тайные парламентские комбинации. Владелец машиностроительного, механического или судостроительного завода может предположить, что протекционизм по отношению к владельцу железоделательного завода настолько повы­сит цену его товаров, что это, и только это одно, воспрепятствует его экспортной торговле; фабрикант хлопчатобумажных тканей заявит, что мог бы вытеснить английские материи с китайских и индийских рынков, если бы не высокая цена на пряжу, которую ему приходится платить вследствие того, что владелец прядильной фабрики находится под защитой протек­ционизма и т. д. В тот самый момент, когда какая-нибудь отрасль национальной промыш­ленности полностью завоевывает внутренний рынок, вывоз становится для нее необходимо­стью. В условиях капиталистического строя

__________________________ ПРОТЕКЦИОНИЗМ И СВОБОДА ТОРГОВЛИ______________________ 381

отдельные отрасли промышленности или расширяются, или приходят в упадок. Они не мо­гут оставаться в неизменном состоянии; остановка в росте — начало разорения; прогресс изобретений в механике и химии, неизменно вытесняя труд человека и содействуя еще более быстрому увеличению и концентрации капитала, создает в каждой застойной отрасли про­мышленности избыток как рабочих, так и капитала, избыток, который нигде не находит применения, ибо тот же процесс происходит и во всех других отраслях. Таким образом, пе­реход от внутренней торговли к экспортной становится вопросом жизни или смерти для со­ответствующих отраслей промышленности, но им противостоят установленные права и оп­ределенные интересы других, которым протекционизм представляется пока более надежным и более выгодным, чем свобода торговли. Тогда наступает продолжительная и упорная борь­ба между фритредерами и протекционистами; руководство этой борьбой с обеих сторон вскоре переходит из рук людей, непосредственно заинтересованных, в руки профессиональ­ных политиков, заправил традиционных политических партий, заинтересованных не в раз­решении вопроса, а в оставлении его открытым навсегда; в результате огромной потери вре­мени, энергии и денег появляется ряд компромиссов, благоприятных то для одной, то для другой стороны и означающих медленное, хотя и отнюдь не величественное, движение в на­правлении свободы торговли, — если только тем временем протекционизм не сделается со­вершенно нестерпимым для нации, а это, по-видимому, как раз теперь и происходит в Аме­рике.

Существует, однако, другой вид протекционизма, худший из всех, — тот, который прак­тикуется в Германии. Германия вскоре после 1815 г. также начала ощущать необходимость более быстрого развития своей промышленности. Но первым условием для этого было соз­дание внутреннего рынка путем уничтожения бесчисленных таможенных барьеров между мелкими немецкими государствами и разнообразия их фискального законодательства, дру­гими словами — образование германского Таможенного союза (Zollverein)⁴²⁰. Это возможно было осуществить только на основе либерального тарифа, рассчитанного скорее на увеличе­ние государственных доходов, чем на покровительство отечественному производству. Ни на каких других условиях нельзя было бы убедить мелкие государства присоединиться к Сою­зу. Таким образом, новый германский тариф, хотя до известной степени и покровительство­вал некоторым отраслям промышленности, был, однако, в то время, когда его ввели, образ­цом фритредерского законодательства.

Поиск по сайту: