Шпионаж

Мюллер неожиданно возвращается в свой кабинет и застает там Штирлица.

— Вы что тут делаете? — удивленно спрашивает он.

— Трамвая жду, — невозмутимо отвечает наш раз ведчик.

Гестаповец недоуменно пожимает плечами и выходит из своего кабинета. Но в коридоре его осеняет: — «Какой же трамвай в моем кабинете»?! Он быстро возвращается, но Штирлица уже нет.

«Значит, все-таки уехал», — подумал Мюллер.

Анекдот

Некоторые исследователи полагают, что одним из наиболее выдающихся шпионов XIX века был Карл Шульмейстер, которому Наполеон во многом обязан своими победами в Европе.

Когда Са-вари представлял Наполеону своего протеже, он так охарактеризовал его императору: «Вот, ваше величество, человек, составленный сплошь из мозгов, без сердца».

Как характеризует его Ричард Уил-мер Роуан, автор книги «Очерки секретной службы», «крайне беззастенчивый, как и сам Бонапарт, он сочетал находчивость и наглость — качества, присущие всем агентам секретной службы, с такими специфическими качествами, как физическая выносливость, энергия, мужество и ум со склонностью к шутовству».

Похожую характеристику дал ему и Каде де Гассикур, личный аптекарь Наполеона:

«Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной проницательности. Его наружность соответствует его репутации. У него сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия, жесты порывистые, голос сильный и звучный; у него полнокровный холерический темперамент».

Помимо беззастенчивости, наглости, находчивости и бесстрашия, Каде де Гассикур обращает внимание на редкую проницательность Шульмейстера и его способность быстро определять в людях наиболее характерные личные качества и слабости. Так, именно используя состояние сильной влюбленности герцога Энгиенского, Шуль-мейстеру удалось заманить его в Бельфор, где он был схвачен секретными агентами и вывезен во Францию.

В 1805 году ему удалось обвести вокруг пальца австрийского маршала Макка, используя его иллюзии и ненависть к Наполеону. Пожалуй, эта история заслуживает особого внимания как образец точно рассчитанного обмана, в котором были грамотно учтены особенности психологии противника. В этом эпизоде своей биографии Шульмейстер применил целый ряд обманных приемов. Если бы он первым предложил Макку свои услуги в качестве шпиона, то сразу же вызвал бы подозрение. Поэтому он сделал так, что Макк сам попросил Шульмейстера работать в австрийской разведке. Для этого, зная маршала в качестве закоренелого монархиста и хранителя аристократических традиций, обманщик выдал себя за представителя знатного венгерского рода, пострадавшего во Франции от узурпатора Бонапарта. Наполеон, видите ли, заподозрил в нем австрийского шпиона. При этом Шульмейстер выдал пораженному Макку Целый ряд ценнейших сведений о французской армии и заявил, что, к сожалению, он не имел чести шпионить против Наполеона, но он готов сообщить австрийцам все, что он знает.

Очарованный «аристократом-изгнанником», его ясным умом и Цепкой памятью, маршал ввел Шульмейстера в высший свет Вены, выхлопотал «пылающему местью к узурпатору венгерцу» офицерский чин и уговорил его служить в австрийской разведке.

Маршал Макк, будучи убежденным монархистом, считал, что Французы, как и он сам, видят в Наполеоне только «корсиканского узурпатора», позиции которого в обществе весьма шатки. На самом деле все было совсем не так, но Шульмейстер не собирался разуверять Макка. Наоборот, он укреплял у маршала иллюзию в непрочности положения Наполеона, подбрасывая ему сведения о всевозрастающем недовольстве среди армии и мирного населения. Специально для маршала Макка печаталась «подпольная газета», которую Шульмейстеру якобы тайно доставляли из-за границы. Макк не был дураком, он был опытным пятидесятилетним военачальником, но он слишком охотно верил тому, чему хотел верить, и потому стал легкой добычей короля шпионов, как называли позже Шульмейс-тера. Тому в конце концов удалось убедить Макка, что Франция аоит на пороге восстания, а войска маршала Нея отступают к рейнской границе.

Маршал Макк оставил стратегически важный Ульм и бросился «преследовать» Нея. Но, к своему изумлению, оказался в кольце трех французских армий. 17 октября извещенный шпионом Мю-рат замкнул кольцо окружения, и через три дня Макк со всей своей тридцатитысячной армией сдался французам.

Шульмейстер, не успокоившись на достигнутом, пробрался через линию фронта и явился на совещание, где председательствовали русский царь и австрийский император. Там он представил ситуацию в извращенном свете, успокоил союзников и объявил Макка изменником, по трусости сдавшим армию. В этом эпизоде шпион использовал принцип «отсутствующие всегда виноваты». В результате Макка разжаловали и заключили в тюрьму.

Карьера короля шпионов успешно продолжалась до конца царствования Наполеона, но после Ватерлоо потерпела полный крах. Шульмейстер проявил непозволительную для людей его профессии привязанность к Наполеону и после его разгрома не переметнулся в стан его врагов, как это сделали Фуше и Талейран. У него отобрали все звания и поместья, а окончательно его разорили биржевые махинации. Последние десятилетия своей жизни Шульмейстер прожил в нищете владельцем жалкой бакалейной лавчонки.

Шпионаж и разведка стары как мир, вернее, как история человечества, а значит, если верить антропологам, им несколько миллионов лет. Ибо с тех пор, как в обезьяньих мозгах впервые промелькнула искра разума, люди приспособились побеждать силу хитростью.

Поэтому рассказ об истории шпионажа и разведки был бы очень длинным, не ограничься мы временными рамками, с одной стороны, и описанием преимущественно психологии обмана, применяемого в разведке, — с другой. Таким образом, в нашей книге мы сознательно опустим взрывы, диверсии, подглядывания и подслушивания, если они не сопровождались двуличностью, обманом или двойной игрой. Кроме того, мы начнем обзор применения обмана с XVIII века, когда шпионаж стал узаконенной отраслью государственного аппарата.

Знаменитый прусский полководец Фридрих II первым из европейских монархов, помимо обычной армии, завел себе еще и армию шпионов. Их он делил на четыре категории: бедняков, шпионящих за мелкое вознаграждение; шпионов-двойников, пригодных для сообщения врагам ложных сведений; высокопоставленных шпионов из числа генералов и царедворцев, которых можно было купить за очень большие деньги, но и польза, полученная от них, могла быть неоценимой; лиц, которых заставляли выполнять шпионские обязанности путем шантажа и насилия. Понятно, что самое непосредственное отношение к теме нашей книги имеют вторая и третья категории: мастера дезинформации и двуличные «шпионы влияния». Как писал Ричард Роуан в своей книге «Очерки секретной службы», в этой классификации не хватает пятой графы: шпиона-патриота, типа, появившегося позднее, во времена Французской революции.

Следует отметить, что о существовании «шпионов второй категории» — двойных агентов арабские правители знали задолго до Фридриха и активно использовали их для дезинформации противника и выведывания его планов.

Арабский правитель Абу-Хамму аз-Зайяни в своей книге «Жемчужина на пути, или Политика владык», которую он писал как наставление своему сыну, отмечал: «…у тебя, мой сын, должен быть близкий к твоим тайным помыслам человек, которого ты избрал бы для сообщения ему твоих секретов и для службы тебе. Пусть он начнет писать послания врагу твоему и показывать ему, что готов служить ему доброжелательным советом и поддержкой, — для того чтобы враг твой стал возлагать на того человека надежды, завязал с ним отношения и стал о чем-то с ним сговариваться.

А в письмах твой приближенный пусть сообщает врагу о твоих Делах, но таких, сообщение о которых тебе не вредит. Если будет так продолжаться и установится между ними переписка, то это даст тебе возможность узнать тайны твоего врага».

Вообще профессия шпиона, так сказать, стезя рыцаря плаща и кинжала, не считалась особо предосудительной во времена шального и авантюрного XVIII века. Например, известно, что творец бессмертного «Робинзона Круза» Даниель Дефо был доверенным лицом королевы Анны и одним из крупнейших профессионалов секретной службы Англии того времени. Он был подлинным виртуозом обмана и мистификации. Как пишет Роуан, «вымышленными были в большинстве не только знаменитейшие из его персонажей, но и сам он отчасти являлся продуктом своего необузданного воображения. Несколько книг он издал анонимно, а свою фамилию он проставлял под предисловиями, в которых рекомендовал эти книги вниманию читающей публики. В письмах в редакции своих газет он расхваливал себя и поносил себя в письмах во враждебные издания. Он поправлял себя, цитировал себя, совершал плагиаты из своих собственных трудов, которые приписывал другим. Он смело напоминал в печати себе самому о своем союзе с политическими кругами, скрытно использовавшими его для борьбы с некоторыми мероприятиями правительства».

Если считать шпионами людей, собирающих тайным и обманным путем сведения не только о внешних, но и о внутренних врагах, то под это определение попадут многочисленные полицейские шпионы, филеры и осведомители, без которых не могло обойтись ни одно государство. Мощную шпионскую сеть содержал кардинал Ришелье, которого по праву считают создателем французской военно-политической разведки, целой армией шпионов руководил министр полиции Фуше, а затем Савари. В Германии впервые разведку и шпионаж поставил на широкую ногу канцлер Бисмарк, а в России недоброй славой покрыли себя Ягода, Ежов и Берия, при которых люди в страхе перед секретными сотрудниками НКВД не осмеливались даже в анекдотах критиковать руководство страны.

Кто же такие эти разнообразные шпионы? Какими качествами и свойствами они должны обладать? В книге В. Суворова «Аквариум» автор, прошедший суровую шпионскую школу Главного разведывательного управления, рассказывает, как лепился облик будущих разведчиков. С молодыми слушателями разведшколы ведет беседу опытный наставник.

«— Вот так выглядит шпион, — он показывает большой плакат с человеком в плаще, в черных очках, воротник поднят, руки в карманах. — Так шпиона представляют авторы книг, кинорежиссеры, а за ними и вся просвещенная публика. Вы — не шпионы, вы — доблестные советские разведчики, и вам не пристало на шпионов походить. А посему вам категорически запрещается:

а) носить темные очки даже в жаркий день при ярком солнце;

б) надвигать шляпу на глаза;

в) держать руки в карманах;

г) поднимать воротник пальто или плаща.

Ваша походка, взгляд, дыхание будут подвергнуты долгим тренировкам, но с самого первого дня вы должны запомнить, что в них не должно быть напряжения. Вороватый взгляд, оглядка через плечо — враг разведчика, и за это в ходе тренировок мы будем вас серьезно наказывать. Вы меньше всего должны напоминать шпионов».

Все это касается внешнего облика шпиона. С внутренним содержанием дело сложнее.

Весьма условно всех «рыцарей плаща и кинжала» можно разделить на две неравные категории, весьма отличающиеся по своим психологическим качествам. Первая из них — элита секретных служб, люди с твердой волей и уравновешенной психикой. Они занимаются вербовкой других. Вторая категория, более многочисленная, работает в подручных у первой.

Психология этих людей весьма пестрая. Кто-то пошел работать в шпионы из-за денег, кто-то — из-за любви к приключениям, кто-то хочет отомстить, а есть и элементарные трусы, которых психологически сломали и заставили добывать необходимые сведения.

Характерным примером шпиона, относящегося ко второй категории, является Олег Пеньковский, которого большинство историков считают самым крупным шпионом времен «холодной войны». За короткое время своей двойной жизни он передал западным разведслужбам более 10 тысяч страниц ценнейшей стратегической информации. Она касалась работы советской военной разведки, стратегических ракет и отношений между Никитой Хрущевым и высшим военным руководством.

Возникает вопрос: как и почему высокопоставленный офицер Советской Армии изменил Родине и продал секреты своей страны? Анализ этого явления дает почти классическое описание психологии предательства. Историки того периода полагают, что первым толчком к измене послужило оскорбленное самолюбие Пеньковского, которого бесцеремонно отстранили от руководства развед-агентурой в Турции в конце пятидесятых годов.

Возможно, именно тогда у Пеньковского родилась первая мысль о предательстве. Второй причиной могло быть осознание тупика в его военной карьере — ведь его отец был царским офицером, что отнюдь не приветствовалось в те годы. Кроме того, Олег Пеньковский скрыл этот факт биографии от своего начальства, и он был обнаружен случайно.

К этим фактам из биографии шпиона следует добавить некоторые его личностные особенности, которые скорее всего и определили окончательно выбор бывшего советского разведчика. Пеньковский обладал непомерным честолюбием, обожал красивую жизнь и был весьма эксцентричен. Так, он требовал от западных разведслужб, чтобы те официально признали его величайшим шпионом XX века, что служит доказательством наличия у него мании величия.

Он попросил своих боссов сфотографировать его в форме полковника американской и британской армий, что было сделано. Понятно, что ни один здравомыслящий разведчик не будет сам создавать компромат на себя, размножая доказательства своей измены. Серьезный и осторожный разведчик остережется посещать стриптиз-шоу и самые дорогие лондонские магазины, как это делал Пеньковский во время своих командировок в Англию.

Таким образом, личные качества Пеньковского вкупе с обстоятельствами его жизни подтолкнули его на путь предательства.

Виктор Суворов в своем автобиографическом романе «Аквариум» пишет, что человек, один раз взявший деньги за свою грязную работу в качестве шпиона-осведомителя, всегда продолжает эту деятельность. Легкость получения денег и жадность затягивали бесповоротно. В «Аквариуме» Суворов приводит эпизод вербовки, в котором раскрывает психологию предателя. В этом эпизоде наш разведчик дает агенту аванс за еще не полученные секретные сведения и размышляет о том, не пропадут ли эти деньги — ведь вербуемый человек может просто «исчезнуть» навеки, обманув ГРУ. Но опыт подсказывает, что этого не произойдет.

«…Он согласен. Он взял деньги. Он взял список вопросов, которые должны быть отражены в «книге». Получив десять процентов, он в наших лапах. Семьдесят три тысячи он растратит быстро, и ему захочется получить остальные. Опыт ГРУ говорит, что было множество людей, желавших получить 10 % и ничего потом не делать. Но каждый из них, почувствовав вкус денег, за которые не надо много работать и не надо много рисковать, делал работу на совесть и получал остальное. Это правило без исключений».

Для некоторых шпионов главной приманкой являлись не деньги, а женщины, поэтому в качестве разведчиков с давних пор использовались представительницы прекрасного пола.

Правда, опыт показывает, что уж «слабым полом» их не назовешь. Многие разведчицы прошлого ни в чем не уступали мужчинам, а по некоторым показателям и превосходили их.

Вот пример из книги Р. Роуана, в котором он описывает деятельность женщин-разведчиц времен Первой мировой войны. Задачей этих отважных женщин был сбор военной информации и доставка ее в генеральный штаб Антанты, французским разведчицам удавалось прятать и проносить сквозь немецкие патрули важные донесения и разведданные. Роуан пишет, что обмануть мужчин было проще, а «с женщинами-контрразведчицами девушкам было, однако, труднее справиться. Матроны из немецкой полиции, посланные в Бельгию для борьбы с ее мятежным населением, были очень грубы. Одна из таких полицианток, прозванная бельгийцами Лягушкой, при первой встрече с французской разведчицей по имени Алиса раздела ее догола и смазала ей кожу вредным химическим препаратом, пытаясь проявить невидимые чернила.

Алиса же все это время держала под языком смятый в шарик клочок рисовой бумаги, на котором мельчайшим почерком Бернара было написано очередное донесение. У конспираторов всегда оставался дубликат; чувствуя, что ее накроют, Алиса проглотила шарик.

— Стоп! Что вы глотаете? — вскричала полициантка. — Подавайте сюда!

— Ровно ничего, — ответила Алиса. — Я озябла, вот и все. Понятное дело, я и устала, и нервничаю.

— Ну так одевайтесь, — сказала Лягушка, неожиданно смягчаясь. — Пока довольно.

Она на несколько минут оставила Алису одну в помещении и вернулась с чашкой молока.

— Вот выпейте, — предложила она. — Вы отощали. Алиса не поддалась на обман.

— Вы очень добры, — сказала она, — но я терпеть не могу молока.

— Пейте, говорят вам! — настаивала немка, переходя на грубый тон.

Алиса была уверена, что в чашке содержится рвотное. Ее стошнит, и бумажный шарик извергнется из желудка. И, взяв чашку, она, гримасничая, сделала вид, будто пьет. И вдруг начала задыхаться и кашлять. Чашка выскользнула из ее дрожащих пальцев, упала и разбилась.

Это было разыграно так мастерски, что Лягушка не заподозрила комедии. Ходить за второй чашкой не стоило. Пока она снова приготовила бы рвотное, естественный процесс пищеварения все равно испортил бы бумагу».

Вышеприведенный пример показывает, какими сильными и мужественными бывают женщины. Но они могут быть и слабыми. И тогда этой слабостью спешат воспользоваться шпионы-мужчины. А в некоторых разведках использование мужчин для обольщения женщин было даже поставлено на поток. В свое время в этом грехе обвиняли разведку ГДР, в которой якобы даже существовало специальное подразделение красавцев мужчин, предназначенных для соблазнения доверчивых хранительниц военных тайн Запада. Правда, эти слухи частично опровергает бывший начальник главного управления «А» разведки ГДР Маркус Вольф, интервью с которым было опубликовано в «Комсомольской правде» (№ 118, 1996).

М. ВОЛЬФ: Давно известно, что информацию иногда проще получить не с помощью сложнейшей техники, а с помощью простого общения. Чем может соблазнить мужчина мужчину — я не беру сексуальные отклонения? Выпивка, деньги, благородная идея… В любом из этих случаев нет прочного и надежного контакта: кто-то всегда может больше налить или больше заплатить. А женщины еще с древних времен использовались в разведывательных целях.

Нас интересовали скромные секретарши, шифровальщицы, работницы технических служб — словом, те, кто на своих маленьких должностях все же имеет доступ к секретам и важным документам. Большинство этих женщин — без мужей, без ухажеров и даже без надежды ими когда-нибудь обзавестись.

А мы направляли в Западный Берлин молодых привлекательных мужчин: студентов, спортсменов… Ну и говорили им, что между делом они вполне могли бы познакомиться с какими-нибудь интересными — с точки зрения разведки — женщинами.

Оказалось, что первые солидные успехи возникли именно от таких знакомств.

КОРР.: Ну и как же агенты «обрабатывали» своих подруг? Вербовали в шпионки или скрывали свою деятельность до последнего?

М. ВОЛЬФ: В зависимости от обстоятельств. Сначала женщины, влюбленные в неожиданно свалившегося на них роскошного мужчину, ни о чем не догадывались. Потом, когда скрыть интерес к документам становилось невозможно, агент пускал в дело легенду, то есть работал под чужим флагом. Ну, например, говорил, что сотрудничает с английской разведкой и если он не добудет нужную информацию, его отзовут или накажут.

КОРР.: А были в вашей практике случаи, когда женщины, узнав о том, что их любимый — шпион, предавали его, сдавая властям?

М. ВОЛЬФ: Мужчины предают значительно чаще, чем женщины. И слабее держатся на допросах. По крайней мере у меня в памяти случаев женского предательства не запечатлелось.

Как пишет в своей книге «Знаменитые шпионы» Чарльз Уайтон, такие корифеи секретных служб прошлого, как Рейнхард Гейдрих и Рихард Зорге, считали, что женщины не способны полностью отделять свои шпионские обязанности от своих эмоций и эротических инстинктов. Впрочем, это не мешало тому же Рихарду Зорге частенько использовать женщин как «по прямому назначению», так и для получения разведданных, но таким образом, что при этом они даже не догадывались о его истинных интересах. Как пишет Чарльз Уайтон, во время суда над Зорге японские власти установили, что, кроме двух «официальных» жен в разных частях света, у него было по крайней мере сорок женщин, с которыми он поддерживал отношения только в одном Токио. Немудрено, что именно женщина в конце концов послужила причиной его провала.

Р. Зорге

Противником Зорге по шпионской игре был полковник Осака, отвечающий за японскую контрразведку. Они стоили друг друга, и оба, не сговариваясь, выбрали средством обмана женщину. Только японцу в этой схватке повезло больше. Он познакомил советского разведчика с очаровательной танцовщицей кабаре, которая должна была по заданию Осаки обворожить Зорге и по возможности выведать его секреты. Советский резидент, в свою очередь, попытался свести Осаку со своей любовницей — симпатичной блондинкой из Скандинавии, с которой у него в то время был бурный роман. Он предложил ей благосклонно принять ухаживания полковника и поехать к нему на квартиру.

В постели она должна была постараться вовсю и выяснить, как много японская контрразведка знает о самом Зорге.

Однако в отличие от японской танцовщицы, спокойно воспринявшей аналогичное задание Осаки, блондинка-журналистка была возмущена до глубины души и отказалась от этого гнусного предложения. В результате рядом с Зорге оказалась осведомительница японской контрразведки, и в один из дней это обстоятельство решило судьбу всей советской шпионской группы.

Однажды в ресторане танцовщица заметила, как официант незаметно передал Зорге трубочку из бумаги. По дороге в бунгало на побережье, где они должны были провести ночь, наш разведчик разорвал сообщение и выбросил обрывки. Девушка сказала Зорге, что должна предупредить своих родителей о том, что не будет ночевать дома, зашла в ближайшую телефонную будку и сообщила начальнику контрразведки о порванной записке. И как только Зорге с девушкой отъехали прочь, в этом месте появилось несколько агентов, которые буквально перерыли все окрестности, пока не нашли все мельчайшие кусочки злополучной записки.

На следующее утро, когда Зорге еще лежал в постели с предавшей его девушкой, в спальню вошел полковник Осака и молча показал своему противнику по шпионской игре склеенную из обрывков записку. В ней говорилось, что японцы собираются в ближайшее время напасть на американскую базу в Пирл-Харборе. Это была та самая решающая улика, которой так не хватало полковнику для получения санкции на арест группы Зорге. Ведь не стоит забывать, что тот был доверенным лицом германского посла и видным представителем нацистской партии в Японии. Добытая записка развязывала руки японской контрразведке. В то же утро были арестованы ближайшие помощники Зорге — радист Клаузен и Вукелич. Потом пришел черед и остальных. Так была разгромлена крупнейшая разведывательная сеть, действовавшая в Азии в годы Второй мировой войны.

Вообще в деятельности разведслужб обман занимает огромное место. Иногда приходится даже полностью переписывать биографию разведчика, придавая ей необходимую убедительность. Писатель В. Пикуль в одном из своих романов описывает, как это практиковалось в Российском генеральном штабе — прообразе нынешнего ГРУ:

«Полковник Сватов продолжал: «Каждый выпускник академии Генштаба разведкой Германии берется на учет задолго до его выпуска. Вся сложность в том, как вас ввести в агентуру Генерального штаба. Чтобы запутать следы и надолго выпасть из поля зрениягов, вам надо исчезнуть. Вы должны совершенно выпасть из-под наблюдения тайной агентуры германской разведки. Предлагаю план, как вам предстоит вести себя, чтобы поскорее исчезнуть для всех».

С этого дня началось мое моральное падение, всем видимая деградация личности, что никак не совместимо со званием русского офицера, тем более в гвардии. Я начал неумеренно пить, меня замечали в обществе игроков и дурных женщин. Я стал манкировать службою, являясь в свой батальон не в лучшем виде, городил чепуху и пошлости. Наконец я пал настолько низко для офицера, что даже задолжал официанту в ресторане. Сослуживцы стали выказывать мне свое презрение. Никто уже не подавал мне руки. В создании вокруг меня отвратительной дымзавесы мне исподтишка помогал и сам отдел разведки Генштаба, распуская слухи, что я негодяй и мерзавец. Я доложил Сватову, что не могу больше так жить, сил больше нет. Сватов сказал: «Вы обязаны вытерпеть это до конца». Мне был объявлен бойкот, я добился, что собранием офицеров батальона я был лишен чести, меня изгнали из рядов гвардии за недостойное поведение, позорящее русского офицера. Затем приказом меня исключили из корпуса генштабистов, с моего плеча был сорван аксельбант, столь украшавший меня…

Сватов при очередной встрече заявил: «Видите, как все удачно получилось? Теперь дело осталось за малым: загнать ваше ничтожество в самый захудалый гарнизон, допустим, в город Собачинск, который не существует, но в приказе он будет упомянут, для видимости, лишь для приказа. Приехав в этот город и гарнизон, вы подаете прошение об отставке, которое и будет нами в Петербурге оформлено по всем правилам. А после этого будем считать, что вы пропали для резервов нашей разведки». Сватов протянул мне деньги и новенькие документы. Я все понял, но ничего не понял мой бедный отец. Провожая меня на вокзале в далекую глухомань таежного Собачинска, он откровенно рыдал, и его слова мне горько было слышать, хотя понимал, что так надо».

Пикуль здесь подробно рассказывает, как разведчик вживается в свою легенду, но ничего не говорит о том, что будет, если она рухнет. Голландский контрразведчик О. Пинто пишет в своей книге «Охотник за шпионами», что обычно разведчику дают еще одну, запасную историю, так называемую «легенду внутри легенды». Однажды Пинто допрашивал моряка, который бежал с оккупированной территории. История его многомесячного тяжелого путешествия через Испанию и Португалию была вполне правдоподобна и не вызывала серьезных сомнений. Однако Пинто насторожило, что «безработный» прибыл в Англию, имея с собой 50 фунтов стерлингов и Искусство обмана 200 американских долларов. Моряк утверждал, что это его сбережения, но это показалось подозрительным. После долгих препирательств и колебаний под большим давлением следователя моряк рассказал, как было дело. И он рассказал, как ограбил женщину, которая приютила его на ночь, как украл у нее бриллианты и потом продал их на черном рынке.

Пинто пишет:

«Если следователь поверит подобной легенде, то сомнительный факт в первом отчете окажется выясненным, а поскольку мы интересуемся только делами безопасности, данное дело прекратится как не вызывающее интереса и человека выпустят на свободу.

Сочинитель легенд никогда не делает своего героя блестящим во всех отношениях. Внутри одной легенды обычно оказывается другая, которая явно не в его пользу, тогда у него больше шансов, что ему поверят, поэтому он и выдает себя за вора, убийцу, сутенера и т. д.».

После выхода в свет первой версии этой книги — «Искусство обмана» — я начал получать от читателей отклики на нее. Одна из читательниц — А. Б. Подувальцева из г. Сарова написала мне про интересный случай из жизни, в точности соответствующий приему «легенда в легенде». Привожу отрывок из ее письма:

«В институте нам надо было сдавать зачет по основам государства и права. Это был не очень важный зачет, большинство студентов к нему не готовились, старались списать, а преподаватели — пресечь это безобразие. Один студент подошел брать билет. Пиджак на нем навязчиво топорщился. Экзаменатор по-дружески похлопала его по спине, и он со словами:

«Ой, а я и забыл. Это я сразу с другого зачета» достал толстый учебник по матанализу.

После этого он сел и спокойно списал все, что ему было нужно. Замечу, что на зачете по матанализу нужны были совершенно другие источники, а не этот учебник».

Поиск по сайту: