Отношение к обману

Даже сама невинность не сумела бы, живя среди нас, обойтись без притворства и вести дела, не прибегая ко лжи.

Монтень. «Опыты»

Как ни прискорбно осознавать этот факт строгим ревнителям нравственности, но беспристрастное изучение всей человеческой истории показывает нам, что ложь и обман являются неизбежными и неотъемлемыми атрибутами любого человеческого общества.

«Обман, хитрость, лукавство, коварство, умышленное лицедейство — в намерительных поступках людей обычное дело. Они — естественный фон «делового» инструментария», — пишет П. С. Таранов в своей книге «Секреты поведения людей». И далее: «Ожидание со стороны противника какой бы то ни было «человечности», пожалуй, столь же противоестественно и странно, как если бы заговорили дождевые черви или заброшенный сад стал плодоносить пахучими фруктами».

Другой специалист по практической этике, автор книги про питерских мошенников Е. Зубарев пишет: «Мукам совести подвержены лишь те, у кого она имеется в достатке, а достаток по нашим временам понятие такое же абстрактное, как и мораль. Возможно, честность и вправду норма жизни, но тогда мы должны признать, что давно уже не живем, а только прикидываемся друг перед другом».

Но тем не менее обман обману рознь. Он может быть невольным, когда один человек обманывает другого, даже не осознавая этого (например, владея устаревшей или неправильной информацией). Изменилось, скажем, расписание пригородных поездов. Один дачник спросил у соседа, когда отходит последний поезд. Тот сказал, не зная, что вот уже два дня, как не действует летнее расписание и эта электричка отменена. Его сосед, получивший неверную информацию, приходит на станцию и, естественно, не может уехать в город. В этом случае сердиться на соседа бессмысленно: он сам искренне верил в сообщаемую информацию.

Так же точно не имели смысла те ярость и сарказм, с которыми во время предвыборной президентской кампании 1996 года некоторые «демократически направленные» газеты нападали на пенсионеров, маршировавших под красными знаменами и призывавших голосовать за Зюганова. Те бабушки сами искренне верили, что президент-коммунист сможет дать России могущество, а людям — покой и благосостояние, поэтому их призывы к россиянам не содержали злонамеренного обмана.

Второй тип обмана — обман вынужденный. В отличие от обмана невольного он в полной мере осознается субъектом, но совершается под давлением обстоятельств. Такой обман, в свою очередь, можно разделить на две категории: когда он совершается во благо другому человеку и когда человек совершает его для собственной выгоды.

В первом случае — назовем его вынужденным альтруистическим обманом — он имеет место, например, в больнице, где доктор может скрывать от больного неблагоприятный прогноз заболевания, или в области семейных отношений, когда мать, не желая травмировать психику сына, скрывает от него случай измены его жены. В обеих ситуациях обманывающий думает в первую очередь о пользе и благе обманываемого, хотя, конечно, их представления о благе могут не совпадать.

Второй случай вынужденного обмана — вынужденный эгоистический — встречается гораздо чаще. Большинство людей не любят врать без нужды. Под влиянием воспитания, собственных убеждений или религиозных моральных норм они предпочитают говорить правду, однако бывают обстоятельства, когда ложь оказывается более выгодной, в то время как наказание за нее проблематично или минимально. И тогда чаша внутренних весов склоняется к обману. Пример: муж приходит с работы чуть позже обычного. Если жена ни о чем не спрашивает его, он ужинает и садится к телевизору или включается в семейную жизнь (чинит полку или занимается с детьми). Но если жена начинает устраивать ему допрос по поводу опоздания, а он, скажем, пил пиво с друзьями или заглянул к старой знакомой (в данном случае без каких-то серьезных последствий), то у мужа появляется сильное искушение обмануть жену, сославшись на производственные дела или задержку транспорта.

То есть в этом случае у субъекта первоначально отсутствовал замысел обмана, но он был вынужден прибегнуть к нему в силу обстоятельств.

Наконец, третий тип обмана — обман сознательный, или злонамеренный. В этом случае субъект заранее планирует свои обманные действия, которые направлены на извлечение собственной пользы, получаемой за счет введения в заблуждение другого человека.

Иногда польза, которую извлекает человек за счет обмана другого, связана только с моральным удовлетворением; сюда относится злорадное отношение некоторых людей к несчастьям ближних («мне не повезло, так пусть и тебе не повезет!»).

Однако в жизни нередко встречается и обман, в результате которого человек извлекает прямую материальную выгоду за счет обманутого им гражданина. Такой тип лжи, безусловно, осуждаем обществом и в определенных случаях преследуется законом. Так, в Уголовном кодексе Российской Федерации предусмотрен ряд статей, в которых прямо фигурирует обман. Это ст. 1 59 — «Мошенничество», ст. 165 — «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», ст. 182 — «Заведомо ложная реклама», ст. 187 — «Фиктивное банкротство», ст. 200 — «Обман потребителей», ст. 292 — «Служебный подлог», ст. 306 — «Заведомо ложный донос» и другие статьи закона, которые мы более подробно рассмотрим ниже, в соответствующем разделе нашей книги.

Конечно, этой приблизительной классификацией отнюдь не исчерпывается все многообразие проявлений обмана, которое может встречаться в жизни. В частности, я бы выделил в особую форму так называемый прозрачный обман, где обе стороны — и обманывающий, и обманываемый — прекрасно понимают, что обман «шит белыми нитками», однако один из них делает вид, что верит другому. Это происходит в силу общественных традиций и условностей.

Пример: школа, итоговая контрольная работа по математике. Учитель видит, что один из учеников списывает, то есть обманом хочет завысить свою оценку. Нормальной реакцией учителя будет наказание списывающего ученика, но… Предположим, что этот школьник — сын большого начальника: директора школы, главы районной администрации, управляющего банком или, наоборот, круглый двоечник, с которым в случае неудовлетворительной оценки придется мучиться еще один год. Словом, учитель в данном случае не заинтересован раздувать скандал, и он делает вид, что ничего не заметил. Ученик, в свою очередь, видит, что уличен в обмане, но, воодушевленный равнодушием педагога, спокойно продолжает списывать.

Другая ситуация: жена знает об измене мужа, но, заинтересованная в сохранении семьи, делает вид, что верит его рассказам о причинах позднего возвращения домой. Если муж также имеет основания полагать, что его секрет раскрыт, то мы имеем пример «прозрачного» обмана.

Третья ситуация взята из романа Виктора Суворова «Аквариум». В 1967 году Центральный Комитет КПСС для демонстрации военной мощи Советского Союза решил провести самые грандиозные в мире маневры «Днепр», которые своим масштабом и размахом должны были произвести соответствующее впечатление на нашего вероятного противника. Тогдашний министр обороны маршал Гречко предложил своим генералам придумать для этой цели нечто оригинальное, доселе невиданное и ошеломляющее, способное потрясти воображение врагов СССР.

После долгих раздумий подходящее решение было найдено. Генерал-полковник Огарков выдвинул идею молниеносной постройки гигантского железнодорожного моста через Днепр.

По его замыслу необходимо было за один час построить мост через полноводную реку и пустить по нему эшелоны с танками и другой боевой техникой.

Идея была с восторгом встречена в Министерстве обороны и в Генеральном штабе, только вот позже оказалось, что технически это полный абсурд — конструкторы все как один утверждали, что построить наплавной мост грузоподъемностью 1 500 тонн за такой короткий срок невозможно. Тогда для спасения проекта Огарков решил пойти на частичную «показуху». Все вагоны решили переправлять только пустыми, а локомотивы (основной и дублирующий) срочно переделали. Все, какие можно, стальные детали заменили на алюминиевые, кроме того, были сменены паровые котлы и топки. Тендеры паровозов были совершенно пустыми, без угля и воды, а для переправы им оставили по одной бочке предельно калорийного топлива.

Во время переправы случился один забавный эпизод, который, впрочем, мог иметь и трагические последствия. Предоставим слово Виктору Суворову:

«…по мере того, как паровоз все дальше и дальше удалялся от берега, прогиб моста под ним угрожающе увеличивался. От прогиба моста к двум берегам реки пошли тяжелые медленные волны и, отразившись от берегов, вернулись к мосту, плавно закачав его в разные стороны.

На крыше паровоза мгновенно появились три фигуры испуганных машинистов.

Никто из иностранных гостей дотоле не обратил внимания на странный факт, что над паровозной трубой нет дыма, но появление машинистов было замечено сразу всеми и встречено снисходительными улыбками.

Впоследствии со всех фотографий и фильмов о знаменитой переправе эти перепуганные машинисты были мастерски убраны, но в тот момент надо было спасать авторитет. Самый рискованный трюк мог превратиться в комедию.

Паровоз тем временем, медленно раскачиваясь с машинистами на крыше, продолжал свой нелегкий путь.

— Что это там на крыше? — сквозь зубы процедил маршал Гречко. Советские маршалы и генералы затихли.

Вперед выступил генерал-полковник Огарков и громко отчеканил:

— Товарищ маршал Советского Союза! Нами всесторонне учтен опыт недавней арабо-израильской войны, где авиация играла решающую роль. Нами принимаются меры по защите тыловых коммуникаций от возможных налетов противника. В случае войны на каждом локомотиве мы планируем иметь, кроме машинистов, дополнительно три человека с автоматическими зенитными гранатометами «Стрела-2». Гранатомет еще не поступил на вооружение войск, но мы уже приступили к тренировкам расчетов. Сейчас машинисты находятся внутри кабины паровоза, а зенитный расчет — сверху: наблюдает за воздухом.

Зарубежные гости были сражены такой оперативностью советского Генерального штаба и молниеносной реакцией на все изменения в практике ведения войны.

А министр обороны был сражен способностью Огаркова так быстро, убедительно, красиво и вовремя соврать, не моргнув глазом».

И в заключение в качестве примера «прозрачного» обмана хочется привести анекдот, где эта ситуация доведена до абсурда.

Муж неожиданно возвращается из командировки. Жена в спешке заталкивает любовника в шкаф. Муж раздевается, открывает дверцу шкафа, чтобы повесить в него пиджак, и видит незнакомого обнаженного мужчину, который держится рукой за перекладину.

— Ты что здесь делаешь? — спрашивает муж.

— Еду в трамвае.

— Ну ты и придумал, что сказать!

— Ну ты и додумался, что спросить!

Предложенное выше разделение обмана на невольный, вынужденный и сознательный — лишь один из возможных способов его систематики. Например, философ Д. И. Дубровский вводит свою классификацию обмана, разделяя его на добродетельный и злонамеренный.

«Добродетельный обман вызывается альтруистическими целями. К нему обычно побуждают родственные чувства, любовь, долг, принципы профессиональной этики, элементарные нормы межличностной коммуникации. Бессердечно, жестоко, глупо говорить в лицо женщине, что она стара, непривлекательна, что время ее прошло. Бесчеловечно и аморально отнимать у человека слабую надежду, грубо навязывая такие истинные сообщения, которые способны ее перечеркнуть. Простейшие нормы приличия, этикета обязывают воспитанного человека проявлять в общении тактичность, обходительность, деликатность, ограничивать свое любопытство. Нарушение этих норм, которые, в частности, табуируют определенные темы, рассматривается как проявление невоспитанности, бестактности, наглости или даже психопатологии.

С другой стороны, морально допустимы комплименты, одобрительные слова, в которых преувеличиваются действительные достоинства человека, но которые призваны улучшать настроение и укреплять его душевные силы.

Таким образом, добродетельный обман составляет неотъемлемое свойство нашей культуры, и трудно представить такое будущее нашей цивилизации, которое смогло бы совершенно обойтись без него».

При обсуждении проблемы «добродетельного обмана» мне вспоминается эпизод из «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого. Когда Алексею Мересьеву ампутировали ноги, только комиссар Воробьев смог лучше всех подбодрить потрясенного этим ударом судьбы летчика.

«Комиссар передал Мересьеву пачку писем. Это были письма из родного полка. Датированы они были разными днями, но пришли почему-то вместе, и вот теперь, лежа с отрезанными ногами, Алексей одно за другим читал эти дружеские послания, повествующие о далекой, неудержимо тянувшей к себе жизни…. Он так увлекся письмами, что не обратил внимание на разницу в датах и не заметил, как Комиссар подмигнул сестре, с улыбкой показывая в его сторону, и тихо шепнул ей: «Мое-то лекарство куда лучше, чем все эти ваши люминалы и вероналы».

Алексей так никогда и не узнал, что, предвидя события, Комиссар прятал часть его писем, чтобы в страшный для Мересьева день, передав летчику дружеские приветы и новости с родного аэродрома, смягчить для него тяжелый удар. Комиссар был старый воин. Он знал великую силу этих небрежно и наспех исписанных клочков бумаги, которые на фронте порой бывают важнее, чем лекарства и сухари».

Иллюстрация Н. Жукова к книге Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке»

О добродетельном обмане нередко в своих произведениях упоминал и Александр Сергеевич Пушкин:

Священный, сладостный обман,

Души волшебное светило…

Или другие, не менее знаменитые строки:

Да будет проклят правды свет.

Когда посредственности хладной,

Завистливой, к соблазну жадной

Он угождает праздно! — Нет!

Тьмы низких истин нам дороже

Все возвышающий обман…

Комментируя эти строки, Д. И. Дубровский пишет:

«В той или иной степени эта поэтическая истина о возвышающем обмане понятна каждому, ибо наш дух проективен, устремлен в будущее (мечтой, надеждой и верой), никогда окончательно не укоренен в наличном бытии, окончательно не удовлетворен в нем, и пока жив, он сохраняет некую потенциальную силу воспарения над низким, посредственным, заурядным, над рутиной и скукой наличного бытия. Поэтому «правды свет» может быть и тусклым, способным освещать только близлежащие предметы повседневности, жалкую прозаическую достоверность, и скрывать дальнее и расположенное выше. Такая правда способна питать цинизм и неверие в высшие ценности… А пушкинский «возвышающий обман», символизирующий веру в идеал, в наивысшие ценности и смыслы, есть способ сохранения надежды на лучшую, одухотворенную жизнь, на возможность обретения высших ценностей (любви, верности, творческого порыва)».

Дубровский интерпретирует добродетельный обман как случай совпадения интересов того, кто обманывает, и того, кто является объектом добродетельного обмана. Однако при этом возникает вопрос, кто будет оценивать реальность этого совпадения. Так, человек, умалчивающий от своего друга факт измены его жены, может искренне считать, что совершает добродетельный обман, не желая психологически травмировать своего товарища.

Однако его друг может иметь другую точку зрения на данную ситуацию и воспринимать такое утаивание информации как обман злонамеренный.

О возможности добродетельного обмана говорил еще Сократ, приводя пример стратега, обманывающего врага. Другими примерами добродетельного обмана могут явиться случаи, когда разведчик обманывает врага или врач обманывает больного, чтобы подкрепить его уверенность в благополучном исходе заболевания. Общество санкционирует также обман в спортивных играх, где он составляет основу тактики ведения спортивного состязания. Более того, в спортивных состязаниях высокого ранга. Другое дело, что этот обман должен подчиняться определенным правилам, известным обеим сторонам спортивного поединка.

К разряду добродетельного обмана общество, безусловно, относит обман преступников работниками правоохранительных органов. Вот диалог Шерлока Холмса и доктора Ватсона из рассказа Конан Дойля, посвященного великому сыщику:

«— Вы не будете возражать, если нам придется преступить закон?

— Ни в малейшей степени.

— И вас не пугает опасность ареста?

— Ради доброго дела я готов и на это».

Таким образом, у всемирно известного автора детективов не было ни малейших сомнений, что ради «справедливости» можно идти на обман и даже преступить закон.

А вот пример из жизни, описанный в газете «СПИД-Инфо» (№ 10, 1996). В ней рассказывается об операции по освобождению заложников, захваченных бандитами. Вел переговоры с ними специальный сотрудник, так называемый переговорщик, владеющий методами прикладной психологии. Его задачей было любыми способами заставить преступников поверить в безвыходность своего положения и в конце концов сдаться.

В начале переговоров бандиты через дверь потребовали миллион долларов, самолет, губернатора области и жену Мансура (главаря бандитов). Человек, ведущий переговоры от лица милиции, согласился на эти условия, но пояснил, что при их реализации возникнут неизбежные трудности и для их выполнения требуется определенное время.

«Мы можем собрать миллион долларов в течение трех часов в местных банках, но в рублях, — сказал он главарю бандитов. — А тебе нужны доллары, но их нужно ждать из Москвы, это займет больше времени. С самолетом тоже возможна задержка, нужно выбивать его через министерство, найти экипаж. А самое сложное — найти правительство, которое согласится принять самолет… Твоей жене тоже сообщено, она думает. Но если испугается, мы принуждать ее не будем. Губернатор в отъезде, сейчас будем вызывать его».

Слышавшие по рации этот разговор журналисты спросили вернувшегося из опасной зоны переговорщика:

— Губернатор, деньги, жена — когда все это будет?

— Никогда. Я лгал. Это обычная тактика переговорщика. Чтобы заставить преступника отказаться от части требований, я на словах соглашаюсь на выполнение некоторых из них. А дальше стараюсь доказать, что моя «добрая воля» все равно наталкивается на «злые обстоятельства».

Практика показывает, что удовлетворение требований похитителей не приводит к освобождению заложников, а лишь укрепляет их в сознании собственной значимости, силы.

Когда через три часа бандиты снова потребовали губернатора, эксперт, ведущий переговоры, ответил:

— Ему сообщили, он выехал, но где его носит, мы не знаем. В любом случае ему придется отвечать за это, и с поста он слетит.

Больше губернатором преступники не интересовались…

Помимо «добродетельного», Дубровский выделяет так называемый воодушевляющий обман.

Он пишет, что в определенных условиях намеренная дезинформация социального объекта может вызывать у него прилив сил, повышение уверенности в себе, веру в возможность достижения трудной цели. В критические моменты к подобным формам обмана не раз прибегали полководцы, распространяя ложные сообщения о приближающемся подкреплении, о несчастьях в стане противника и т. д., для того чтобы подбодрить свои войска и укрепить их веру в победу. Так, римский полководец Юлий Фронтин в своих «Стратегмах» упоминает о предводителе афинян Харесе, который ночью выслал из своего лагеря часть воинов, чтобы днем они открыто и шумно вернулись назад, изображая подошедшее подкрепление.

Отношение к обману достаточно сильно отличалось в разные времена и у разных народов.

Но даже в одном и том же обществе всегда существует две популяции людей, отношение которых к обману существенно отличается. Я имею в виду мужчин и женщин.

Как пишет В. Курбатов, «все люди склонны время от времени немножко хитрить и прибегать к тем или иным уловкам ради достижения собственной цели. В споре это может быть использование различных нелояльных приемов. Мужчины достаточно прямолинейно сформулировали свое кредо в виде принципа «цель оправдывает средства». Его даже назвали иезуитской моралью. Женщины не склонны открывать свои принципы, что им не мешает хорошо ими пользоваться. В чем различие мужской и женской трактовки принципа «цель оправдывает средства»? В мужском исполнении цель — это алтарь, а средство — все, что приносится в жертву. Ради высокой цели мужчина готов и сам пасть как жертва… В женской трактовке жертвой может быть мужчина, а в качестве алтаря выступает, конечно же, женщина…»

А теперь обратимся к русской классике. В качестве иллюстрации к вышеизложенному возьмем «Поединок», психологическую драму А. И. Куприна из жизни русских офицеров.

Замужняя женщина любит другого. Но он «бесперспективен», а ее нелюбимый муж имеет шансы попасть в Академию и сделать карьеру. Мучительные раздумья, борьба с собой, попытки найти приемлемый выход из создавшегося положения. Она приходит к своему другу для откровенного разговора:

«— Я не хочу обмана, — говорила торопливо Шурочка, — впрочем, нет, я выше обмана, но я не хочу трусости. В обмане же всегда трусость. Я тебе скажу правду: я мужу никогда не изменяла и не изменю ему до тех пор, пока не брошу его почему-нибудь. Но его ласки и поцелуи для меня ужасны, они вселяют в меня омерзение. Послушай, я только сейчас — нет, впрочем, еще раньше, когда думала о тебе, о твоих губах, — я только теперь поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку. Но я не хочу трусости, не хочу тайного воровства».

Итог вполне закономерен, если исходить из «женской логики», и абсурден, с точки зрения мужской. Шурочка впервые со всем жаром любящего сердца отдается дорогому человеку, а после этого хладнокровно отправляет его под пулю мужа (предварительно убедив, что муж выстрелит в воздух). «Ну и стерва!» — скажут мужчины. «Ах, бедная, — вытирая платочком слезы, сочувственно вздохнут женщины. — Она так мучилась, отправляя на смерть своего любимого…»

Поиск по сайту: