|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Учебные материалы. № 1. Предмет истории и ее место среди общественных наук
№ 1. Предмет истории и ее место среди общественных наук
История – это наука, изучающая человечество в его развитии. В силу предмета изучения она относится к ряду социальных наук, занимая в нем особое место. Две главных особенности отличают историю от других наук о человеке. Первая связана с тем, что история имеет дело с уникальными и неповторимыми событиями и должна заниматься конкретными явлениями. Действительно, походы Александра Македонского, Великая французская революция, Вторая мировая война и все многообразные события и явления прошлого не могут быть воспроизведены и навсегда останутся единичными фактами. Цель истории – находить подобные факты, устанавливать их причины и следствия. Конкретные и уникальные явления не просто дают историку материал для размышлений, их изучение составляет основу его работы. Все это позволяет считать историю эмпирической наукой, т. е. дисциплиной, призванной с максимальной полнотой устанавливать, классифицировать и описывать факты прошлого. Вторая особенность истории – это чрезвычайная широта ее исследовательского поля. Фактом истории, а значит, и предметом изучения, может быть любое проявление человеческой деятельности. Историк, в отличие от специалистов в других социальных науках, имеет дело с явлениями самых разных типов: ü экономическими – фактами хозяйственной жизни людей; ü социальными – группами и слоями общества, принципами взаимодействия между ними, социальными институтами – основными учреждениями и устойчивыми правилами, в соответствии с которыми регулируется жизнь общества; ü психологическими – эмоциями и чувствами людей и больших человеческих сообществ; ü политическими и правовыми – политическими событиями, формами организации государства и управления, правовыми нормами и правилами социального поведения, сложившимися в процессе развития общества; ü культурными – явлениями, порожденными человеческим духом в сфере литературы, искусства, научного знания, а также мировоззрением и представлениями о мире, характерными для конкретного общества. Предмет исследования сближает историка со специалистами в областях экономики, права, социологии, литературоведения и истории искусства. История – самая универсальная из всех социальных наук, так как все они связаны с ней корнями и происходят из интереса человеческого общества к своему прошлому… Из наук об обществе наиболее близкой к истории считается социология: обе имеют своим предметом общество в целом и исследуют различные формы социального поведения. В этом смысле они отличаются от экономики, политологии, психологии, истории религии и культуры. Историков и социологов разделяет не предмет исследования, а подход к задачам и методам изучения человеческого общества... Цель социолога – обобщение представлений о структуре и закономерностях развития общества, выявление основных и универсальных закономерностей поведения людей как социальных существ. Историк сосредоточен на многообразии социальной жизни. Его задача – определить особенности существования общества в конкретный период времени, в конкретных обстоятельствах и в конкретном месте. Историк, в отличие от социолога, занимается различиями, а не общеприменимыми обобщениями… Анализируя отдельные факты и события, историк должен так или иначе соотнести их с многообразными историческими явлениями и процессами. Он рассматривает изучаемый материал в системе причинно-следственных связей, сопоставляет его со сходными явлениями, имевшими место в иных регионах и в иное время…
Источник: Репина Л.П. История исторического знания: Пособие для вузов. – М.: Дрофа, 2002. С. 25–31.
№ 2. В.Н. Татищев [2] о пользе изучения истории
I. Что такое история. История – слово греческое, означающее то же, что у нас события или деяния; и хотя некоторые полагают, что поскольку события или деяния это всегда дела, учиненные людьми, значит, приключения естественные или сверхъестественные не должны рассматриваться, но, внимательно разобравшись, всякий поймет, что не может быть приключения, чтоб не могло деянием назваться, ибо ничто само собою и без причины или внешнего действа приключиться не может… II. Польза истории. Незачем рассуждать о пользе истории, которую всякий может видеть и ощущать. Однако ж, поскольку некоторые имеют обыкновение о вещах внятно и подробно рассматривать и рассуждать, многократно, от повреждения их смысла, полезное вредным, а вредное полезным поставляя, а потому в поступках и делах погрешая, то мне подобные рассуждения о бесполезности истории не без прискорбия слыхать случалось, и потому я рассудил, что полезно о том кратко изъяснить. Вначале рассудим, что история не иное есть, как воспоминовение бывших деяний и приключений, добрых и злых, потому все то, что мы пред давним или недавним временем чрез слышание, видение или ощущение прознали и вспоминаем, есть самая настоящая история, которая нас или от своих собственных, или от других людей дел учит о добре прилежать, а зла остерегаться. Например, как я вспомню, что я вчера видел рыбака, рыбу ловящего и немалую себе тем пользу приобретающего, то я, конечно, имею в мысли некоторое понуждение точно так же о таком же приобретении прилежать; или как я видел вчера вора или другого злодея, осужденного на тяжкое наказанию или смерть, то меня, конечно, страх от такого дела, подвергающего погибели, удерживать будет. Таким же образом, все читаемые нами истории и события древние иногда так чувствительно нам воображаются, как если бы мы сами то видели и ощущали. Посему можно кратко сказать, что никакой человек, ни одно поселение, промысл, наука, ни же какое-либо правительство, а тем более один человек сам по себе, без знания оной совершенен, мудр и полезен быть не может… Юрист пользуется историей. Вторая наука юриспруденция, которая учит благонравию и обязанности каждого перед Богом, перед самим собой и другими, следственно, приобретению спокойности души и тела. Но не может никакой юрист мудрым назван быть, если не знает прежних толкований и прений о законах естественных и гражданских. И как может судья право дела судить, если древних и новых законов и причин применениям не знает? Для того ему нужно историю законов знать…
Источник: www.magister.msk.ru/library/history/history1.htm - 32k -
№ 3. Н.М. Карамзин [3] о русской истории
История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего. Правители, законодатели действуют по указаниям истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей. Мудрость человеческая имеет нужду в опытах, а жизнь кратковременна. Должно знать, как искони мятежные страсти волновали гражданское общество и какими способами благотворная власть ума обуздывала их бурное стремление, чтобы учредить порядок, согласить выгоды людей и даровать им возможное на земле счастие. Но и простой гражданин должен читать историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушалось; она питает нравственное чувство и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества. Вот польза: сколько же удовольствий для сердца и разума! Любопытство сродни человеку, и просвещенному и дикому. На славных играх олимпийских умолкал шум, и толпы безмолвствовали вокруг Геродота[4], читающего предания веков. Еще не зная употребления букв, народы ужо любят историю: старец указывает юноше на высокую могилу и повествует о делах лежащего в ней героя. Первые опыты наших предков в искусстве грамоты были посвящены вере и дееписанию; омраченный густою сению невежества, народ с жадностию внимал сказаниям летописцев. И вымыслы нравятся; но для полного удовольствия должно обманывать себя и думать, что они истина. История, отверзая гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность. Если всякая история, даже и неискусно писанная, бывает приятна, как говорит Плиний[5], – тем более отечественная. Истинный космополит есть существо метафизическое или столь необыкновенное явление, что нет нужды говорить об нем, ни хвалить, ни осуждать его. Мы все граждане, в Европе и в Индии, в Мексике и в Абиссинии; личность каждого тесно связана с отечеством: любим его, ибо любим себя. Пусть греки, римляне пленяют воображение: они принадлежат к семейству рода человеческого и нам не чужие по своим добродетелям и слабостям, славе и бедствиям; но имя русское имеет для нас особенную прелесть: сердце мое еще сильнее бьется за Пожарского, нежели за Фемистокла[6] или Сципиона[7]. Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а российская украшает отечество, где живем и чувствуем. Сколь привлекательны берега Волхова, Днепра, Дона, когда знаем, что в глубокой древности на них происходило! Не только Новгород, Киев, Владимир, но и хижины Ельца, Козельска, Галича делаются любопытными памятниками и немые предметы красноречивыми. Тени минувших столетий везде рисуют картины перед нами. Кроме особенного достоинства для нас, сынов России, ее летописи имеют общее. Взглянем на пространство сей единственной державы: мысль цепенеет; никогда Рим в своем величии не мог равняться с нею, господствуя от Тибра до Кавказа, Эльбы и песков африканских. Неудивительно ли, как земли, разделенные вечными преградами естества, неизмеримыми пустынями и лесами непроходимыми, хладными и жаркими климатами, как Астрахань и Лапландия, Сибирь и Бессарабия, могли составить одну державу с Москвою? Менее ли чудесна и смесь ее жителей, разноплеменных, разновидных и столь удаленных друг от друга в степенях образования? Подобно Америке, Россия имеет своих диких; подобно другим странам Европы, являет плоды долговременной гражданской жизни. Не надобно быть русским – надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостию и мужеством снискал господство над девятою частию мира, открыл страны, никому дотоле не известные, внес их в общую систему географии, истории и просветил божественною верою, без насилия, без злодейств, употребленных другими ревнителями христианства в Европе и в Америке, но единственно примером лучшего.
Источник: Карамзин Н.М. Об истории государства Российского / Сост. А.И. Уткин. – М.: Просвещение, 1990. С. 5–6.
№ 4. Функции исторического знания
Говорят, что история ничему не учит. Это верно лишь относительно тех, кто вообще не способен учиться… Человек находит в прошлом ответы на многие жгучие вопросы современности. Даже из древней истории наш современник может почерпнуть много поучительного. Новейшая история – фундамент для политической и хозяйственной деятельности сегодня. Государственный деятель – это практический историк, он изучает генезис сложившейся ситуации для того, чтобы найти оптимальный вариант решения современных проблем. История – школа поведения. В прошлом люди ищут и находят нужные образцы… Человек смотрит в минувшее, как в зеркало, он видит там чужие судьбы, но соотносит их со своей судьбой, с чем, что происходит вокруг. Опыт истории – верный ориентир, которым зачастую пользуются даже бессознательно. Подчас, не отдавая себе отчета, человек корректирует свое поведение, руководствуясь примером пережитого. Так ведут себя и отдельные люди, и целые народы… К изучению истории человека влечет чувство сопричастности прошлому. Люди должны знать свое прошлое во всей полноте, во всех деталях. Это своего рода категорический императив, заставляющий ученого корпеть в архивах, художника вживаться в эпоху, подыскивая для ее воспроизведения выразительную форму, любителя древностей собирать их. «Изучая предков, узнаем самих себя,– говорил Ключевский,– без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем пришли в мир, как и для чего живем, как и к чему мы должны стремиться». Интерес к истории – интерес к самому себе как части социального целого. …Понять законы общественного развития, пережить судьбу родины как свою собственную, принять на себя ответственность за нее, соотнося в первую очередь с ней свои поведение,– таков «смысл истории», таково назначение исторического сознания. Здесь смыкаются все аспекты освоения прошлого.
Источник: Гулыга А.В. Искусство истории. – М.: Современник, 1980. С. 29–33.
№ 5. Учит ли чему-нибудь история?
На этот счет было и остается много сомнений. Великий немецкий философ Г. Гегель писал: «Правителям, государственным людям и народам с важностью советуют извлекать поучения из опыта истории. Но опыт и история учат, что народы и правительства никогда ничему не научились из истории и не действовали согласно поучениям, которые можно было бы извлечь из нее». На этом цитату, как правило, обрывают. Между тем Гегель продолжал: «Каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием, что в эту эпоху необходимо и возможно принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния... В сутолоке мировых событий не помогает общий принцип или воспоминание о сходных обстоятельствах, потому что бледное воспоминание прошлого не имеет никакой силы по сравнению с жизненностью и свободой настоящего». …По мере усложнения политических и социальных отношений в обществе насущнее становится потребность учитывать исторические корни многих явлений. Поначалу к этому приступали робко. В первой половине XIX века В.Г. Белинский писал: «Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло нам о нашем будущем». Его соотечественник, философ и пропагандист марксизма Г.В. Плеханов в конце того же века более уверенно утверждал: «Будущее способен предвидеть тот, кто понял прошедшее». А в XX веке испанский философ X. Ортега-и-Гассет заявил уже со всей категоричностью: «В истории возможно пророчество. Более того, история ровно настолько является научной деятельностью, насколько делает возможным пророчество». …Ныне перед нами – чрезвычайно усложнившийся мир, человечеству приходится считаться со многими осколками прошлой жизни, которые неожиданно дают о себе знать в самых разных проявлениях, нарушая хрупкое равновесие социальной и природной среды. Теперь взирать на прошлое, «добру и злу внимая равнодушно», – неблагодарное занятие. Прошлое требуется осмыслить, извлечь из него позитивные и негативные уроки и понять, как оно влияет на настоящее и будущее. Принимая сегодня важные решения, необходимо оглянуться на мощные пласты международно-правовых норм, традиций, менталитета и культурно-религиозных устоев разных народов, наконец, на принципы демократии и прав человека. В противном случае последствия могут быть непредсказуемыми... Вспомним слова выдающегося русского историка В. О. Ключевского, который еще сто лет назад предостерегал: «История учит даже тех, кто у нее не учится. Она их проучивает за невежество и пренебрежение...» Тем не менее, в истекшем столетии уроками истории пренебрегали практически все. Романовы, проморгавшие ползущую из Европы революцию. Ленин, вознамерившийся построить планетарный коммунизм, когда капиталистический мир в основном уже пережил критическую стадию своего развития. Сталин, уповавший в своих безумных социальных экспериментах на безмерное терпение русского народа (в конечном счете, это привело к резкому уменьшению населения страны). Гитлер, устремившийся к несбыточному мировому господству. Брежнев и его сподвижники, неосмотрительно расшатавшие основы системы, которая их питала. И, наконец, власти США, видимо, напрочь забывшие о грандиозном хаосе, сопровождающем падения устоявшихся империй и способном поглотить как побежденных, так и победителей. Изучавшие историю знают, какие катаклизмы вызвал развал Римской империи, как далеко и долго гремело его эхо...
Источник: Алексеев В. Будущее способен предвидеть тот, кто понял прошедшее // Наука и жизнь. 2007. № 10. С. 12–13.
№ 6. Исторический источник
Понятие исторического источника относится к числу наиболее важных для исторической дисциплины. Источник – свидетельство прошлого, попадающее в сферу внимания исследователя (будь то рукопись, картина, документ, обряд, предмет и т. п.), которое может быть использовано как основание для какого-либо утверждения о прошлом. По общему убеждению исследователей, без источника история невозможна. Ее нередко характеризуют как область знания, изучающую исторические свидетельства прошлого. На основе информации, полученной в результате аналитической работы с источником, историк создает собственный образ прошлого. Облик прошлого во многом зависит от того, как историк определяет круг источников. В разное время в историческом знании существовали разные критерии оценки источника. Например, историки-позитивисты[8] XIX в. отдавали предпочтение документам официального происхождения – законодательным актам, дипломатическим материалам, правовым документам, как наиболее точно отражающим события. При этом другие виды источников – мемуары, переписка частных лиц, статьи в прессе – в большинстве своем рассматривались как субъективные, а потому не столь надежные и достоверные... Французский историк XX в. Люсьен Февр отмечал: «История, несомненно, создается на основе письменных документов. Когда они есть. Но она может и должна создаваться и без письменных документов, когда их не существует. Причем при отсутствии привычных цветов историк может собирать свой мед со всего того, что ему позволит его изобретательность. Это могут быть слова и знаки, пейзажи и полотна, конфигурация полей и сорных трав, затмения Луны и формы хомутов, геологическая экспертиза камней и химический анализ металла, из которого сделаны шпаги, – одним словом, все то, что, принадлежит человеку, зависит от него, служит ему, выражает его, означает его присутствие, деятельность, вкусы и способы человеческого бытия». Иными словами, в качестве источника может быть рассмотрено любое историческое свидетельство, в котором запечатлены, культурные смыслы своего времени. Источники разных видов – письменные и невербальные, т. е. не облеченные в слова, могут быть «прочитаны» историком как особый текст. Значения каждого элемента текста подвижны, переменчивы, связаны с историко-культурным контекстом, в котором создан источник. Задача исследователя – не только извлечь сведения об идеях или событиях прошлого, но и ответить на вопрос, какое значение имело то или иное обстоятельство, деяние, вещь, слово для современников, т. е. попытаться понять систему ценностей прошлого. То, какую информацию получает историк из источника, прямо зависит от вопросов, с которыми он подходит к изучению этого источника. Источник «не говорит сам за себя». По словам английского историка и философа Р. Дж. Коллингвуда, «все в мире есть потенциальное свидетельство чего-либо». Но вещь может стать свидетельством только в том случае, если историк задаст ей определенный вопрос… Один и тот же документ может быть прочитан по-разному и в зависимости от постановки исследовательской задачи. Окончательного прочтения источника не существует. Кроме того, каждый исследователь по-своему понимает свидетельство, интерпретирует его, включает в свою систему представлений, ценностей, подчиняет собственным задачам. Ограничителями интерпретации служат правила и нормы исторической профессии. В историческом знании XIX–XX вв. были разработаны методы критического анализа источников, что позволило глубже вникать в их содержание, раскрывать их различные смысловые уровни. Когда историк приступает к работе над отобранными для ознакомления источниками, первая его задача заключается в расшифровке и освоении текста, установлении его происхождения, авторства, времени, места и целей составления и подлинности. В этих операциях, относимых обычно к внешней критике источника, исследователю оказывают помощь палеография, эпиграфика, текстология, сфрагистика, дипломатика и другие вспомогательные исторические науки. После завершения внешней критики исследователь переходит к установлению полноты, достоверности и точности сведений, содержащихся и источнике. Этот этап работы принято называть внутренней критикой источника, или герменевтикой. Для понимания источника необходимо учитывать социально-исторические условия его возникновения и конкретные обстоятельства создания. Все источники так или иначе несут на себе отпечаток представлений, убеждений и идеалов их создателей, отражают их индивидуальные взгляды и культуру эпохи… По словам А.Я. Гуревича, «историк находится в постоянном единоборстве с источником, ибо последний представляет собой одновременно и единственное средство познания, и ту преграду, природу которой необходимо по возможности глубоко исследовать...».
Источник: Репина Л.П. История исторического знания: Пособие для вузов. – М.: Дрофа, 2002. С. 32–36.
№ 7. Археология и ее методы
Археология – наука, изучающая историческое прошлое человечества по вещественным памятникам. Термин «археология» (наука о древностях) впервые употребил древнегреческий философ Платон (427–347 гг. до н. э.) (архайос – древний, логос – наука, слово)… Археологические памятники условно можно разделить на несколько групп. Самые крупные из них две – поселения и погребения. Поселения делят на неукрепленные (стоянки, селища) и укрепленные (городища). Селищами и городищами обычно называют памятники эпохи бронзы и железа. Под стоянками разумеются поселения каменного и бронзового веков. Погребения делятся на два основных вида: погребения с надмогильными сооружениями (курганы, мегалиты, гробницы) и погребения грунтовые, т. е. без каких-либо надмогильных сооружений. Наиболее сложные сооружения – мегалитические погребения (мегалит – от греческого «мегас» – большой, «литос» – камень), т. е. погребения в гробницах, сооруженных из больших камней. …Погребения говорят о возрасте умерших, а следовательно, и о средней продолжительности жизни человека той эпохи, о его образе жизни, о том, чем он питался. Рост, время полового созревания, брачный возраст, внешний вид и многое другое специалисты могут определить, не имея даже полного скелета. Иногда в болотах удается найти неразложившиеся трупы людей. Например, в 1984 г. в торфянике Линдоу-Мосс было обнаружено тело мужчины 20–30 лет, ростом 167 см, с рыжими усами, бородой, бакенбардами и аккуратно подстриженными ногтями. Тело этого человека пролежало в болоте около 2500 лет и не разложилось. Он был удушен веревкой и брошен в болото. Генетики предполагают выделить из его тела гены и вырастить их в лаборатории. Такие находки дают массу информации о прошлом. Погребения, а в особенности обряд захоронения, свидетельствуют о религиозных воззрениях, верованиях, мировоззрении современников умершего… «Археология – наука лопаты», – говорится в старых учебниках. Это не совсем точно. Раскапывать приходится не только лопатой, но и ножом, медицинским скальпелем и даже акварельной кисточкой. Прежде чем начать раскопки, поверхность памятника разбивают с помощью колышков на равные квадраты площадью в 1 (1х1) или 4 (2x2) м2. Каждый колышек нумеруют и наносят на план. Все это называется сеткой. Сетка помогает фиксировать находки на планах и чертежах. При раскопках вся работа ведется вручную. Механизировать это трудное, тонкое и ответственное дело пока еще невозможно. Механизируется только удаление земли из раскопа… В археологии слой, в котором есть следы деятельности человека, называется культурным слоем. Толщина культурного слоя различна. В Москве при строительстве метро обнаружилось, что в центре города он доходит до 8 м, а в Сокольниках составляет всего 10 см. В среднем в Москве за 800 лет отложилось 5 м культурного слоя. На Римском форуме толщина культурного слоя – 13 м, в Ниппуре (Месопотамия) – 20 м, в поселении Анау (Средняя Азия) – 36 м. Над стоянками палеолита в Африке – сотни метров камня. На стоянке Каратау в Таджикистане над культурным слоем – 60 м глины... Работа археолога может сравниться с работой хирурга. Малейший промах археолога приводит к гибели древнего объекта. При раскопках нужно не только не потревожить остатки, но и законсервировать, сохранить находки от гибели, подробно все описать, сфотографировать, зарисовать, составить план древних сооружений, стратиграфические профили раскопов, точно отметить на них последовательность чередования слоев. Необходимо взять на анализ (археомагнитный, дендрохронологический и т. д.) все возможные материалы… Очень важное значение в археологии имеет определение возраста памятника. Здесь, помимо классических методов науки (сравнительно-типологический анализ, картографирование и др.), широко применяют археомагнитный, дендрохронологический, радиоуглеродный (С-14) и другие новые методы… Археомагнитный метод основан на том, что глина способна намагничиваться, но стоит ее обжечь, как магнитное поле Земли как бы застывает и образуется термостатичная намагниченность. Измерив направления и силу магнитного поля и зная путешествие магнитных полюсов Земли, можно установить время обжига кирпича или керамики. Радиоуглеродный метод взят из физики. В живом организме и в атмосфере содержится одинаковое количество радиоактивного углерода (С-14). Поступление углерода в организм прекращается с гибелью организма, тогда он начинает распадаться. Период его полураспада равен 5730 годам. Чем древнее находка, тем меньше в ней углерода. Сколько именно, об этом сообщает специальный прибор. Возраст органических остатков сейчас определяется очень точно. Тысячи памятников уже датированы таким образом. В природе постоянно распадается не только углерод С-14, но и другие изотопы. Измеряя количество тех или иных радиоактивных элементов в раковинах, кораллах, морских или вулканических отложениях, можно также довольно точно определить их возраст и включенных в них ископаемых останков или орудий человека. В последние годы было установлено, что радиоуглеродное датирование омолаживает древние предметы, особенно возрастом более тысячи лет. Дело в том, что физики исходили из того, что космические лучи, под воздействием которых образуется С-14, бомбардируют атмосферу с постоянной интенсивностью, однако в действительности она колеблется. Это показала дендрохронология. Еще Леонардо да Винчи установил, что каждый год на стволах деревьев нарастает одно кольцо. Установлено, что каждое годичное кольцо древесного ствола имеет свой особый рисунок, поскольку вариации климата из года в год неодинаковы. По годичным кольцам остистой сосны, растущей в Калифорнии на высоте более 3 тыс. м (найдены деревья, которые растут уже 4900 лет), была составлена К.У. Фергюсоном шкала дат на 8,5 тыс. лет. При сопоставлении шкалы Фергюсона со шкалой по С-14 были выявлены расхождения. Разработаны поправки (калибровка) для дат по С-14. Дендрохронологический метод позволяет с точностью до одного года определить возраст деревянных построек. Дендрохронология широко применяется для датировки мостовых в Новгороде (их сохранилось 28 ярусов). Метод термолюминесценции помог уточнить даты по С-14 и дендрохронологии. Он основан на том, что если древнюю почву, керамику и т. п. нагреть до температуры 400°–500°, то они будут светиться. Свечение тем интенсивнее, чем древнее предмет (современные керамика и почва при нагревании не светятся)… Изучение древней пыльцы помогает археологу воссоздать ландшафт прошлого, восстановить историю климата. И здесь ученые выяснили, что в изменении климата наблюдаются строгие закономерности: влажные периоды чередуются с сухими так же закономерно, как день следует за ночью. Были установлены и другие закономерности в изменении климата, а, следовательно, появилась возможность предсказывать, как будет меняться климат в ближайшие годы…
Источник: Матюшин Г.Н. Историческое краеведение: Учебное пособие для студентов. – М.: Просвещение, 1987. С. 48, 52–60.
№ 8. Ономастика как вспомогательная историческая дисциплина
Ономастика – наука о собственных именах. Наибольший интерес для историка и краеведа представляют ее разделы – топонимика и антропонимика. Топонимика. Термин топонимика происходит от греческих слов «топос» – место и «онома» – имя. Это наука, которая занимается выяснением происхождения и развития географических названий. Чтобы ориентироваться в топонимической литературе, необходимо знать терминологию науки. Антропоним – имя, фамилия, прозвище людей. Антропотопонимы – это названия, основу которых составляют имена (Ивановка, Буденовск, Вашингтон и т.п.). Ареал в топонимике – область распространения тех или иных топонимических фактов, повторяющихся моделей, однотипных географических терминов и т. д. Например, ареал названий с окончанием на -ичи (Барановичи, Сухиничи). Гидроним – собственное название реки, озера, ручья, болота, источника, колодца. Иногда различают – пелагонимы – названия морен, лимнонимы – названия озер, потамонимы – рек, гелонимы – болот. Детопонимизация – превращение собственного географического названия в нарицательное (город Бостон и ткань бостон, государство Панама и шляпа панама, город во Франции Тюль и ткань для занавесок – тюль и т. д.). Изоголосса – линия на географической карте, показывающая границы распространения отдельного языкового явления в разных его местных вариантах. Калька – переводная копия названия, меняющая форму названия, но не его содержание и сохраняющая его этимологию (Белгород – турецкое Аккерман; Семиречье – киргизское и казахское Джетысу; Пятигорск – тюркское Бештау и т.д.). Метафорические названия – образные, иносказательные (скала Чертов палец, ущелье Железные ворота). Для метафорических местных терминов иносказательно используют названия частей тела человека и животных, посуды, строительных деталей и т. д. Например: горло, гирло; тюркское «богаз» – пролив, проход; подошва – низ горы; немецкое «horn» – рог (острая вершина), монгольское «ам» – рот, пасть (долина, падь, проход в горах) или «ар» – спина (север, северная, задняя сторона). Микротопонимия – совокупность местных географических названий для небольших объектов, известных только местным жителям. Народная этимология – объяснение по внешнему созвучию, по случайному фонетическому сходству, что приводит к переосмыслению названия. Например, от названия речки Сарысу (тюрк. «Желтая вода») произошло название реки Царица в Волгограде, а до революции – и название самого города Царицын. Ороним – собственное название гор, холмов, гряд, межгорных котловин, ущелий и других орографических объектов. Первичный топоним – исходное, наиболее древнее географическое, от которого со временем происходят идентичные, но уже вторичные названия других объектов. Имя реки Москвы дало вторичные названия городу Москве, Московской области и т.п. Посессионные названия возникли из фамилий феодалов, помещиков, чиновников: Голицыно или Шереметево под Москвой. Спелеоним – собственное название пещер. Топоним – всякое собственное географическое название. Топонимический спектр образуется географическими названиями определенной территории, по своему происхождению относящимися к разным языкам. Например, на Урале такой спектр состоит из финно-угорских, самодийских, тюркских, славянских и иранских элементов. В топонимическом спектре гидронимов Молдавии 59 % славянских названий, молдавских – 20 %, венгерских – 16 %, тюркских – 5 %. Хороним – название больших областей, стран, обширных пространств. Этимология географических названий – их происхождение, выяснение содержания и отношений с подобными (русск. Новгород, итал. Неаполь, семит. Карфаген, англ. Ньюкасл, тадж. Дженги-Шаар – «Новый город»). Антропонимика – наука об именах людей, так же как и топонимика, является частью ономастики. Другие разделы ономастики – этнонимия (названия племен и народов), космонимия (названия космических объектов), зоонимия (клички животных) и т.п. «Между живущих людей не бывает никто безымянным», – устами одного из своих героев – Алкиноя – сказал древнегреческий поэт Гомер. Назвать имя – значит тотчас вызвать в сознании мысль о том, кто назван. Имя настолько сливается с самим человеком, что на ранних ступенях развития общества имя и его носитель даже отождествлялись. У некоторых народностей Северной Сибири сохранилась вера в то, что имя и душа едины, поэтому родившимся дают имена только умерших родственников. Люди видели необходимость имени, но не понимали, что его власть создана ими самими, и поэтому приписывали ему сверхъестественную силу. Отсюда и некоторые табу (запрет произносить имя могущественного существа), отсюда и суеверные замены своего имени, чтобы враги, узнав настоящее, не повредили ему. Служители культа всех времен упорно отстаивали исключительное право давать имена, запрещать неугодные, разрешать перемену имени. Антропонимика может служить историческим источником, помогая выяснить этнический состав и миграции населения в прошлом, датировать и локализовать письменные памятники и т.д. От античной эпохи дошли до нас имена жителей городов Северного Причерноморья. По ним чешский ученый Л. Згуста установил, какие народы населяли тогда территорию юга Украины. По личным именам он воссоздал древнюю этническую карту Малой Азии. География русских фамилий позволяет проследить исторические передвижения населения, очаги расселения и его пути. Самоочевидно происхождение таких фамилий, как Тамбовцев, Сибиряков, Костромитин; фамилии с окончаниями на -их, -ых (Косых, Босых, Рыжих, Разумовских и т. п.), как правило, отсутствуют на ближайших к Москве территориях и распространены между Воронежем и Курском, в северодвинском районе, встречаются в Вятке и Перми, на Урале и Алтае, в Сибири и Забайкалье. Противоположен ареал фамилий с окончанием на -итин: они образованы из названий только близких к Москве городов, входивших в московские владения не позже XV–XVI вв. (Веневитинов, Боровитинов, Вязьмитинов, Болховитинов, Костромитинов, Тверитинов и др.), а также некоторых северных (Лалетин – из Лальска) городов. Другие фамилии доносят до нас забытые значения многих слов, означающих теперь совсем иное, чем прежде, когда они стали основами фамилий: Дворников – от слова «дворник», но не в современном смысле – рабочий по двору, а в значении арендатор. Вся история имен социальна. В Древней Руси обособились составные имена – княжеские. Известна борьба за право именоваться с -вичем, т. е. по отчеству. Сословная иерархия диктовала и уничижительный суффикс -ка, и резкие различия во времени формирования фамилий у разных социальных слоев. Сам состав личных имен, имеющихся в святцах, социально поляризовался – на рубеже нашего столетия дворянка Фекла была так же немыслима, как крестьянка Тамара. И если имя, распространенное в привилегированных слоях общества, становилось достоянием низов, от него брезгливо отворачивались «верхи» – такова в XIX в. судьба имени Мария…
Источник: Матюшин Г.Н. Историческое краеведение: Учебное пособие для студентов. – М.: Просвещение, 1987. С. 166–170.
№ 9. Россия и Европа: заодно или порознь?
Два живых существа начали движение вместе по одной пороге, при равных условиях, и одно очутилось назади, отстало: первая мысль здесь, что, при равенстве внешних условий, различие необходимо заключается во внутренних условиях, в том, что отставший слабее того, кто ушел вперед. Но движение народов по историческому пути нельзя сравнивать вообще с беганьем детей взапуски или конскими бегами, к которым прилагается слово: отстать. В историческом движении может быть совершенно другое: здесь внутренние силы, средства могут быть равные или даже их может быть больше у того, кто движется медленнее, но внешние условия разные, и они-то заставляют двигаться медленнее, задерживают, и потому надобно внимательно отличать отсталость, происходящую от внутренней слабости при равенстве внешних условий, и задержку, происходящую от различия, неблагоприятности внешних условий при равенстве внутренних. В данном случае мы должны именно употреблять второе выражение, ибо русский народ как народ славянский принадлежит к тому же великому арийскому племени, племени – любимцу истории, как и другие европейские народы, древние и новые, и подобно им имеет наследственную способность к сильному историческому развитию: одинаково у нею с новыми европейскими народами и другое могущественное внутреннее условие, определяющее его духовный образ – христианство. Следовательно, внутренние условия и средства равны, и внутренней слабости и потому отсталости мы предполагать не можем; но когда обратимся к условиям внешним, то увидим чрезвычайную разницу, бросающуюся в глаза неблагоприятность условий на нашей стороне, что вполне объясняет задержку развития…
Источник: Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. – М., 1984. С. 18–19. № 10. Н.Я. Данилевский [9] о законах исторического развития
Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в равных направлениях... Историческое развитие в целом определяется рядом законов: Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, – для того чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, – составляет самобытный культурно-исторический тип... Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-историческому типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы все народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью. Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций. Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, – когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств. Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения – относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу…
Источник: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М., 1991. С. 87, 88, 91–92.
№ 11. П.Н. Милюков [10] о логике исторического развития России
В историческом результате различаются три главные группы производящих его условий… Первое условие заключается во внутренней тенденции, внутреннем законе развития, присущем всякому обществу и для всякого общества одинаковом. Второе условие заключается в особенностях той материальной среды, обстановки, среди которой данному обществу суждено развиваться. Наконец, третье условие состоит во влиянии отдельной человеческой личности на ход исторического процесса. Первое условие сообщает различным историческим процессам характер сходства в основном ходе развития; второе условие придает им характер разнообразия; третье, наиболее ограниченное в своем действии, вносит в исторические явления характер случайности... Внутренний ход развития России видоизменялся под могущественным влиянием второго условия, исторической обстановки. Если бы можно было предположить, что это условие произвело только задерживающее влияние, что оно остановило рост России на одной из ранних ступеней жизни, тогда мы имели бы еще право сравнивать состояние России с состоянием Европы, как два различные возраста. Но нет, историческая жизнь России не остановилась; она шла своим ходом, может быть, более медленным, но непрерывным, и, следовательно, пережила известные моменты развития – пережитые и Европой – по-своему... Итак, не следует ли вернуться к теории националистов? Ничуть не бывало. Если историческая обстановка, видоизменяющая историческое развитие, есть могущественный фактор в историческом процессе, то не менее основным и могущественным фактором надо считать внутреннее развитие общества – во всяком обществе одинаковое. Условия исторической жизни задержали развитие численности русского населения; но дальнейший процесс по необходимости будет заключаться в размножении и увеличении плотности этого населения. Условия обстановки задержали экономическую эволюцию на низших ступенях, но дальнейший ход ее у нас, как везде, пойдет одинаковым порядком, в направлении большей интенсивности, большей дифференциации и большего обобществления труда. Исторические условия создали насильственное сплочение сословий и одностороннее развитие государственности; но дальнейшее развитие экономической жизни уже привело отчасти к ослаблению государственной опеки, к раскрепощению сословий, к зачаткам общественной самостоятельности и самодеятельности... Таким образом, во всех этих областях жизни историческое развитие совершается у нас в том же направлении, как совершалось и везде в Европе. Это не значит, что оно приведет, в частности, к совершенно тождественным результатам, но тождественности мы не встретим и между отдельными государствами Запада, – каждое из них представляет настолько глубокие различия и своеобразия, что само подведение их под одну общую рубрику «западных государств» может иметь только весьма условное и относительное значение.
Источник: Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. – М., 1992. С. 28–29.
№ 12. Д.С. Лихачев [11] о русской истории
Ни одна страна в мире не окружена такими противоречивыми мифами о ее истории как Россия, и ни один народ в мире так по-разному не оценивается, как русский. Н. Бердяев[12] постоянно отмечал поляризованность русского характера, в котором странным образом совмещаются совершенно противоположные черты: доброта с жестокостью, душевная тонкость с грубостью, крайнее свободолюбие с деспотизмом, альтруизм с эгоизмом, самоуничижение с национальной гордыней и шовинизмом. Другая причина в том, что в русской истории играли огромную роль различные «теории», идеология, тенденциозное освещение настоящего и прошлого. Приведу один из напрашивающихся примеров: петровскую реформу. Для ее осуществления потребовались совершенно искаженные представления о предшествующей русской истории. Раз необходимо было большее сближение с Европой, значит, надо было утверждать, что Россия была совершенно отгорожена от Европы. Раз надо было быстрее двигаться вперед, значит, необходимо было создать миф о России косной, малоподвижной и т.д. Раз нужна была новая культура, значит, старая никуда не годилась. Как это часто случалось в русской жизни, для движения вперед требовался основательный удар по всему старому. И это удалось сделать с такою энергией, что вся семивековая русская история была отвергнута и оклеветана. Создателем мифа об истории России был Петр Великий. Он же может считаться создателем мифа о самом себе. Между тем Петр был типичным воспитанником XVII века, человеком барокко, воплощением заветов педагогической поэзии Симеона Полоцкого – придворного поэта его отца, царя Алексея Михайловича. В мире еще не было мифа о народе и его истории такого устойчивого, как тот, что был создан Петром. Об устойчивости государственных мифов мы знаем и по нашему времени. Один из таких «необходимых» нашему государству мифов – это миф о культурной отсталости России до революции. «Россия из страны неграмотной стала передовой...» и т.д. Так начинались многие бахвальные речи последних семидесяти лет. Между тем исследования академика Соболевского по подписям на различных официальных документах еще до революции показали высокий процент грамотности в XV–XVII веках, что подтверждается и обилием берестяных грамот, находимых в Новгороде, где почва наиболее благоприятствовала их сохранению. В XIX и XX веках в «неграмотные» часто записывались все староверы, так как они отказывались читать новопечатные книги. Другое дело, что в России до XVII века не было высшего образования, однако объяснение этому следует искать в особом типе культуры, к которой принадлежала древняя Русь. Твердая убежденность существует и на Западе, и на Востоке в том, что в России не было опыта парламентаризма. Действительно, парламента до Государственной думы начала XX века у нас не существовало, опыт же Государственной думы был очень небольшой. Однако традиции совещательных учреждений были до Петра глубокие. Я не говорю о вече. В домонгольской Руси князь, начиная свой день, садился «думу думать» со своей дружиной и боярами. Совещания с «градскими людьми», «игуменами и попы» и «всеми людьми» были постоянными и положили прочные основы земским соборам с определенным порядком их созыва, представительством разных сословий. Земские соборы XVI–XVII веков имели письменные отчеты и постановления. Конечно, Иван Грозный жестоко «играл людьми», но и он не осмеливался официально отменить старый обычай совещаться «со всей землей», делая, по крайней мере, вид, что он управляет страной «по старине». Только Петр, проводя свои реформы, положил конец старым русским совещаниям широкого состава и представительным собраниям «всех людей». Возобновлять общественно-государственную жизнь пришлось только во второй половине XIX века, но ведь все-таки возобновилась же эта общественная, «парламентская» жизнь, не была забыта! Не буду говорить о других предрассудках, существующих о России и в самой России. Я неслучайно остановился на тех представлениях, которые изображают русскую историю в непривлекательном свете. Когда мы хотим построить историю любого национального искусства или историю литературы, даже когда мы составляем путеводитель или описание города, даже просто каталог музея, мы ищем опорные точки в лучших произведениях, останавливаемся на гениальных авторах, художниках и на лучших их творениях, а не на худших. Это принцип чрезвычайно важный и совершенно бесспорный. Историю русской культуры мы не можем построить без Достоевского, Пушкина, Толстого, но вполне можем обойтись без Маркевича, Лейкина, Арцыбашева, Потапенко. Поэтому не сочтите за национальное бахвальство, за национализм, если я говорю о том самом ценном, что дает русская культура, опуская то, что имеет ценность отрицательную. Ведь каждая культура занимает место среди культур мира только благодаря тому самому высокому, чем она обладает. И хотя с мифами и легендами о русской истории разбираться очень трудно, но на одном круге вопросов мы все же остановимся. Вопрос этот состоит в том: Россия – это Восток или Запад? Мы об этом говорили прежде. Вернемся к этой теме. Сейчас на Западе очень принято относить Россию и ее культуру к Востоку. Но что такое Восток и Запад? О Западе и западной культуре мы отчасти имеем представление, но что такое Восток и что такое восточный тип культуры – совсем неясно. Есть ли границы между Востоком и Западом на географической карте? Есть ли различие между русскими, живущими в Петербурге, и теми, кто живет во Владивостоке, хотя принадлежность Владивостока к Востоку отражена в самом названии этого города? В равной степени неясно: культуры Армении и Грузии относятся к восточному типу или к западному? Думаю, что ответа на эти вопросы и не потребуется, если мы обратим внимание на одну чрезвычайно важную особенность Руси, России. Россия расположена на огромном пространстве, объединяющем различные народы явно обоих типов. С самого начала в истории трех народов, имевших общее происхождение, – русских, украинцев и белорусов – играли огромную роль их соседи. Именно поэтому первое большое историческое сочинение «Повесть временных лет» XI века начинает свой рассказ о Руси с описания того, с кем соседит Русь, какие реки куда текут, с какими народами соединяют. На севере это скандинавские народы – варяги (целый конгломерат народов, к которым принадлежали будущие датчане, шведы, норвежцы, «англяне»). На юге Руси главные соседи – греки, жившие не только в собственно Греции, но и в непосредственном соседстве с Русью – по северным берегам Черного моря. Затем отдельный конгломерат народов – хазары, среди которых были и христиане, и иудеи, и магометане. Значительную роль в усвоении христианской письменной культуры играли болгары и их письменность. Самые тесные отношения были у Руси на огромных территориях с финно-угорскими народами и литовскими племенами (литва, жмудь, пруссы, ятвяги и другие). Многие входили в состав Руси, жили общей политической и культурной жизнью, призывали, по летописи, князей, ходили вместе на Царьград. Мирные отношения были с чудью, мерей, весью, емью, ижорой, мордвой, черемисами, коми-зырянами и т. д. Государство Русь с самого начала было многонациональным. Многонациональным было и окружение Руси. Характерно следующее: стремление русских основывать свои столицы как можно ближе к границам своего государства. Киев и Новгород возникают на важнейшем в IX–XI веках европейском торговом пути, соединявшем север и юг Европы, – на пути «из варяг в греки». На торговых реках основываются Полоцк, Чернигов, Смоленск, Владимир. А затем, после татаро-монгольского ига, как только открываются возможности торговли с Англией, Иван Грозный делает попытку перенести столицу поближе к «морю-окиану», к новым торговым путям – в Вологду, и только случай не дал этому осуществиться. Петр Великий строит новую столицу на опаснейших рубежах страны, на берегу Балтийского моря, в условиях незаконченной войны со шведами – Санкт-Петербург, и в этом (самом радикальном, что сделал Петр) он следует издавней традиции. Учитывая весь тысячелетний опыт русской истории, мы можем говорить об исторической миссии России. В этом понятии исторической миссии нет ничего мистического. Миссия России определяется ее положением среди других народов, тем, что в ее составе объединилось до трехсот народов – больших, великих и малочисленных, требовавших защиты. Культура России сложилась в условиях этой многонациональности. Россия служила гигантским мостом между народами. Мостом прежде всего культурным. И это нам необходимо осознать, ибо мост этот, облегчая общение, облегчает одновременно и вражду, злоупотребления государственной власти. Хотя в национальных злоупотреблениях государственной власти в прошлом (разделы Польши, завоевание Средней Азии и т.д.) русский народ не виноват по своему духу, культуре, тем не менее делалось это государством от его имени. Злоупотребления же в национальной политике последних десятилетий не совершались и даже не прикрывались русским народом, который испытывал не меньшие, а едва ли не большие страдания. И мы можем с твердостью сказать, что русская культура на всем пути своего развития непричастна к человеконенавистническому национализму. И в этом мы опять-таки исходим из общепризнанного правила – считать культуру соединением лучшего, что есть в народе. Даже такой консервативный философ, как Константин Леонтьев, гордился многонациональностью России и с великим уважением и своеобразным любованием относился к национальным особенностям населявших ее народов. Неслучайно расцвет русской культуры в XVIII и XIX веках совершился на многонациональной почве в Москве и главным образом в Петербурге. Население Петербурга с самого начала было многонациональным. Его главная улица, Невский проспект, стала своеобразным проспектом веротерпимости. Не все знают, что самый большой и богатый буддийский храм в Европе был в XX веке построен именно в Петербурге. В Петрограде же была построена богатейшая мечеть. То, что страна, создавшая одну из самых гуманных универсальных культур, имеющая все предпосылки для объединения многих народов Европы и Азии, явилась в то же время одной из самых жестоких национальных угнетательниц, и прежде всего своего собственного, «центрального» народа – русского, составляет один из самых трагических парадоксов в истории, в значительной мере оказавшийся результатом извечного противостояния народа и государства, поляризованности русского характера с его одновременным стремлением к свободе и власти. Но поляризованность русского характера не означает поляризованность русской культуры. Добро и зло в русском характере вовсе не уравнены. Добро всегда во много раз ценнее и весомее зла. И культура строится на добре, а не на зле, выражает доброе начало в народе. Нельзя путать культуру и государство, культуру и цивилизацию. Самая характерная черта русской культуры, проходящая через всю ее тысячелетнюю историю, начиная с Руси X–XIII веков, общей праматери трех восточнославянских народов – русского, украинского и белорусского, – ее вселенскость, универсализм. Эта черта вселенскости, универсализма, часто искажается, порождая, с одной стороны, охаивание всего своего, а с другой – крайний национализм. Как это ни парадоксально, светлый универсализм порождает темные тени... Таким образом, вопрос о том, Востоку или Западу принадлежит русская культура, снимается полностью. Культура России принадлежит десяткам народов Запада и Востока. Именно на этой основе, на многонациональной почве, она выросла во всем своем своеобразии.
Источник: Лихачев Д.С. Раздумья о России // Наука и жизнь. 2007. № 1. С. 5–9.
№ 13. Факторы самобытности русской истории
Давно уже известно, давно сказано и доказано, что Россия имеет особую судьбу в истории человечества. И эта особость определяется несколькими основными факторами. Во-первых, геополитический фактор. Россия находилась, да и находится до сих пор на границах двух великих цивилизаций, образно называемых Востоком и Западом. Но никогда русское общество не было ни только Западным, ни только Восточным. Конечно, Россия чутко воспринимала влияния и той и другой стороны. Недаром историки, изучающие прошлое нашей Родины, постоянно сравнивают Россию то с европейскими странами, то с восточными державами. И в обоих случаях находят какие-то общие черты. Однако Россия всегда имела собственную, отличную от других народов историческую судьбу. И эта судьба, в свою очередь, значительно влияла на судьбы и западных, и восточных соседей. Это влияние сказывалось прежде всею в том, что на протяжении своей многовековой истории Россия служила одним из важнейших мостов между западной и восточной цивилизациями. В России столкнулись две разные культуры, два разных миропонимания. Столкнулись и своеобразно переплелись на основе уже собственно русской культуры. И интересно, что Запад воспринимал Россию как представительницу культуры Востока, а Восток – как представительницу культуры Запада. А это была своя, русская культура, не западная и не восточная. Помимо этого, Россия была не только мостом, но и барьером, разделяющим Восток и Запад и предохраняющим их от гибельного столкновения друг с другом. Так, именно Россия поглотила великое нашествие Востока на Запад в виде монголо-татарских орд, а затем три столетия противостояла Турецкой империи. С другой стороны, Россия оказалась одним из барьеров на пути католической экспансии Запада на Восток и не дала развернуться крестовым походам по всему евразийскому континенту. В XIX веке Россия встала стеной перед армией Наполеона, а в XX столетии – перед фашистской агрессией. Во-вторых, этнополитический фактор. Русский народ, в современном своем виде, формировался на протяжении нескольких столетий на базе славянских племен, занимавших в древности огромную территорию Восточной Европы. По своим обычаям, по своей хозяйственной жизни, по духовному складу славяне отличались и от соседних с ними племен Западной Европы, и от народов Востока. Так, рано возникшая и просуществовавшая у славян до XX века территориальная община (гораздо более долго, по сравнению с Западом) определила восприимчивость славянских народов к внешнему влиянию. В то же время славяне, чисто внешне принимая «чужие» обычаи и порядки, внутренне сохраняли своеобразие и со временем перерабатывали все чужеземное на свой лад, делая все это славянским. Наиболее простой пример связан с именем самого русскою народа. Дело в том, что слово «русский» – вовсе не славянского происхождения. Это самоназвание нескольких народов, живших когда-то рядом со славянами. Позднее из этих народов сформировался княжеский род славян – «род русский». Но «русский род», хотя и был правящим родом среди славян, в конце концов был теми же славянами ассимилирован. И оставив славянам свое имя, «русы» исчезли, растворились в историческом небытии. А вообще в процессе формирования русского народа приняло участие большое количество различных, в том числе и неславянских этнических групп, но славянский компонент всегда оставался главенствующим, цементирующим само это соединение вроде бы несоединимого. Иначе говоря, будущий русский народ изначально рождался на полиэтнической основе. И все это свидетельствует о необычайной жизнеспособности славянских народов, сумевших «переварить», ассимилировать другие этносы. В-третьих, религиозный фактор. Отличие России от Запада и от Востока выражалось и в том, что на Руси издревле, с Х в., сложилась своеобразная форма христианства, впоследствии получившая наименование русского православия. Русское православие возникло не в один момент, а складывалось постепенно, вырабатывая свои принципы в соответствии с духовными потребностями русского народа. С течением времени, особенно со времени монголо-татарскою нашествия, само православие стало связываться в народном сознании с идеей национальной независимости, ибо оно олицетворяло собой борьбу с иноземными захватчиками, доказывало, что русский народ, сохранив свою религию, не канет в Лету истории, а сохранит себя и свою культуру. Ведь православный русский народ противостоял одновременно и единому католическому Западу, и единому мусульманскому Востоку. Православие стало православием благодаря своеобразию древнерусского мировоззрения. Но, закрепившись в виде одной из основных форм русского национального самосознания, в дальнейшем православие уже само активно формировало своеобразные черты русской духовности, национального характера и, соответственно, русского понимания истории и философии, вплоть до сегодняшнею дня. Больше того, именно благодаря православию и возник тот русский народ, который создал великое Русское государство и освоил огромные пространства Евразии. И тогда встает вопрос – а зачем явился в мир русский народ? Ради чего он освоил столь великие пространства Европы и Азии? Во имя каких целей он объединил в одном государстве разные народы? Вполне понятно, что более чем тысячелетняя история русского народа и России не могла быть бессмысленной, иначе теряется нить, теряется связь времен, прошлое отрывается от настоящего и будущего. В самом деле, если в истории нет смысла, то какое нам дело до свершений и подвигов предков? А если нет смысла в нашей собственной жизни, то какая нам забота о том, как там будут жить наши потомки. Мы кое-как прожили, авось и потомки как-нибудь проживут отведенные им пять–семь десятилетий. А вот если в истории народа есть смысл, если у народа есть цель исторического развития – тогда все встает на свои места. Тогда сохраняется и действует связь времен. Тогда подвиги предков – это наши подвиги, а мы сами творим деяния для будущего, чтобы наши потомки, помня о нас и о более далеких пращурах, воспользовались тысячелетним опытом народа и продолжили общее тысячелетнее народное дело. Для всякого русского человека в отдельности и для русского народа в целом очень важно видеть и эту связь времен, и этот смысл исторического действия. Ведь самый главный вопрос, который задает русская душа, выражается всего лишь одним словом – «зачем?» И если русский человек знает ответ на этот вопрос, то тогда ему любое дело по плечу, ему ничего не страшно, он способен своротить горы. Это следует обязательно помнить и понимать: русские – исторически очень активный народ. Миф о русской лени, который нам всячески навязывают, не имеет под собой никакого основания. Повторимся, русские – исторически очень активны. Более того, русский народ исторически очень результативный народ! Иначе говоря, русские очень быстро добиваются тех целей, которые ставят перед собой! Но так случается только в том случае, когда русским открыт смысл поступка и ясна, духовно и душевно, сердцем и разумом принята цель историческою движения. Однако, как только смысл этого исторического движения теряется, как только цель исторического развития скрывается в дымке непознанности, то и сам русский народ оказывается в разладе и распаде. Ибо незачем жить... Ибо нет смысла жизни... Значит, и для отечественной истории, и для нашего настоящего самым глобальным вопросом оказывается вопрос о смысле бытия. И этот смысл нужно искать в глубинных, архетипических свойствах русского национального сознания, которое не может жить просто так, но только во имя четко сформулированных целей и ясно осознанного, сердцем и разумом принятою смысла бытия...
Источник: Перевезенцев С.В. Россия. Великая судьба. – М.: Белый город, 2005. С. 6–7.
№ 14. Природа страны и ее влияние на ход русской истории Великая Русская, или Восточно-Европейская, равнина занимает огромное пространство от реки Вислы и Балтийского моря до Уральских гор и от берегов Северного Ледовитого океана до берегов Черного, Азовского и Каспийского морей. Характерными свойствами этой равнины является ее континентальный характер, сравнительная краткость береговой линии и отсутствие внутренних естественных границ в виде гор и горных хребтов. Далее, весьма важной особенностью Русской равнины является густая сеть многоводных, медленно текущих и извилистых рек, со множеством притоков и с взаимной близостью речных бассейнов. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.039 сек.) |