Учебные материалы. № 1. Причины и особенности образования единого Русского государства

№ 1. Причины и особенности образования единого Русского государства

Процесс образования русского централизованного государства начался во второй половине XIII в. и завершился в начале XVI столетия. В это время была ликвидирована политическая независимость ряда важнейших русских княжеств и феодальных республик. К Москве были присоединены суздальские, нижегородские, ростовские, ярославские, тверские, новгородские земли, что означало образование единой государственной территории и начало перестройки политической системы, завершившейся установлением самодержавия в России.

К процессу образования российского централизованного государства привели определенные экономические, социальные, политические и духовные предпосылки.

Существуют различные точки зрения по вопросу о причинах образования централизованного государства. Одни историки считают, что причины по­литической централизации и сам ее процесс в России были такими же, как и в странах Западной Европы. Они полагают, что материальной основой образования единого Российского государства с центром в Москве было появление в XIV в. в русских землях таких признаков раннебуржуазных отношений как развитие ремесла, торговли и рынка (Ж. Дюби).

Большинство отечественных историков придерживаются мнения о том, что ни подъем производительных сил в сельском хозяйстве, ни развитие ремесла и торговли, ни рост городов как экономических центров в XIV–XV сто­летиях не являются свидетельством зарождения раннебуржуазных отноше­ний. Процесс образования единого российского государства происходил на феодальной основе (М.М. Горинов, А.А. Горский, А.А. Данилов и др.).

Главную экономическую причину образования централизованного государства они видят в развитии феодальных отношений «вширь» и «вглубь». Происходило распределение этих отношений на всю территорию Северо-Восточной Руси и появление наряду с вотчинами условного феодального землевладения.

Развитие условного феодального землевладения сопровождалось усилением феодальной эксплуатации и обострением социальных противоречий в стране – между крестьянами и феодалами, между различными группами феодалов за владение крестьянами. Средние и мелкие феодалы нуждались в сильной централизованной власти, которая могла бы держать в повиновении крестьян и ограничивать феодальные права и привилегии бояр-вотчинников.

В качестве внутриполитической причины сторонники данной концепции образования единого Российского государства называют возвышение и рост политического влияния нескольких феодальных центров: Москвы, Твери, Суздаля, претендующих на объединение вокруг себя остальных русских земель. Происходит процесс усиления княжеской власти, стремящейся подчинить себе удельных князей и бояр-вотчинников…

Основной внешнеполитической причиной являлось сохранение вассальной зависимости русских земель от Золотой Орды, а также необходимость централизованной защиты русских земель от внешних врагов.

В последнее время в связи с возросшим интересом к русской философско-исторической литературе появились иные концепции образования единого государства, процесс становления которого рассматривается как «восстановление», «возрождение» российской государственности. Рассматривая при этом государство как «органический союз народа», представители этой концепции основную причину образования государства усматривают в появлении в народном сознании идеи единого национального государства. Наиболее последова­тельно идею русской государственности, по их мнению, выражала Москва, все остальные политические центры преследовали узкокняжеские интересы (Л.Н. Гумилев, Г.П. Федотов).

При этом отмечается, что московские князья одерживали победу над свои­ми политическими противниками благодаря коварству, вероломству и послушному следованию воле татар.

Татарская стихия не извне, а изнутри овладела душой Руси, и в этом отношении московские князья оказались самыми последовательными в «собирании русских земель, которое совершалось «восточными методами» (Г.П. Федотов):

– насильственные захваты территорий;

– вероломные аресты князей-соперников;

– увод населения в Москву и замена его пришлым;

– насильственные меры против местных обычаев и традиций.

Причины образования единого государства можно интерпретировать и в рамках цивилизационного подхода. Если исходить из признания того, что на рубеже XIII–XIV вв. происходит зарождение новой – евразийской (российской) цивилизации, то тогда русское централизованное государство надо рассматривать не наследником Киевского государства, а преемником Севе­ро-Восточной Руси. Именно здесь еще до татаро-монгольского нашествия стал зарождаться тот тип государственности, который в дальнейшем получит завершение, – «деспотическое самодержавие», опирающееся не на систему договорных отношений – вассалитет, а на отношения подданства и службы – министериалитет. Большую роль в утверждении такого типа государственности и социальных связей сыграло монгольское иго, поскольку отношения между русскими князьями и монгольскими ханами строились именно по типу подданства (С.А. Кислицын, Г.Н. Сердюков, И.Н. Ионов).

Особенности образования Российского централизованного государства:

1) становление иного по сравнению с Древней Русью генотипа социального развития. Если для Древней Руси был характерен эволюционный (традиционный) путь развития, то в XIV–XV вв. утверждается мобилизационной, осуществлявшийся за счет постоянного вмешательства государства в механизмы функционирования общества;

2) хронологическая близость образования единого российского государства и централизованных монархий в Западной Европе (XV–XVI вв.);

3) отсутствие на Руси достаточных социально-экономических предпосылок дляскладывания единого государства.

В Западной Европе:

– господствовали сеньориальные отношения;

– ослаблялась личная зависимость крестьян;

– усиливались города и третье сословие.

На Руси:

– преобладали государственно-феодальные формы;

– отношения личной зависимости крестьян от феодалов только формировались;

– города находились в подчиненном положении по отношению к феодальной знати;

4) национальное объединение России, образование унитарного государства начавшееся почти одновременно с аналогичными процессами в Англии, Франции и Испании, но имевшее ряд особенностей. Во-первых, русское государство с самого начала формировалось как военно-национальное, движущей силой которого была ведущая потребность в обороне и безопасности. Во-вторых, формирование государства проходило на многонациональной основе (в Западной Европе – на национальной);

5) восточный стиль политической деятельности. Самодержавная власть формировалась по двум образцам – византийского василевса и монгольского хана. Западные короли в расчет не принимались, в силу того, что они не обладали настоящим государственным суверенитетом, зависели от римской католической церкви. Русские князья переняли у монголов государственную политику, сводившую функции государства к взиманию дани и налогов, поддержанию порядка и охране безопасности. Вместе с тем эта государственная политика была полностью лишена сознания ответственности за общественное благосостояние;

6) ведущая роль в формировании Российского государства политического («внешнего») фактора – необходимости противостояния Орде и Великому княжеству Литовскому. Благодаря этому фактору все слои населения были заинтересованы в централизации. Такой «опережающий» (по отношению к социально-экономическому развитию) характер процесса объединения обусловил особенности сформировавшегося к концу XVI в. государства:

– сильную монархическую власть;

– прочную зависимость от власти господствующего класса;

– высокую степень эксплуатации непосредственных производителей (складывание системы крепостного права);

7) кроме того, некоторые историки, рассматривая особенности образования единого государства, исходят из концепции русского историка М.В. Давнар-Запольского и американского исследователя Р. Пайпса, создателей концепции «вотчинного государства». В частности, Р. Пайпс полагает, что в России наличие феодальных институтов западноевропейского типа в значительной мере обусловило специфику централизованного государства. Он считает также, что Северо-Восточная Русь была колонизирована по инициативе князей; здесь власть предвосхитила заселение. В результате этого у северо-восточных князей, обладавших огромной властью и престижем, сложилось убеждение в том, что города и села, пашни и леса, луга и реки являются их собственностью. Такое мнение предполагало также, что все живущие на их земле люди являются их слугами, челядью.

Московские государи обращались со своим царством примерно так, как их предки обходились со своими вотчинами, поэтому, полагает Р. Пайпс, идея государства в европейском смысле слова отсутствовала в России вплоть до середины XVII в. А поскольку не было концепции государства, не было и ее следствия – концепции общества: государство в России признало право различных сословий и социальных групп на юридический статус и на узаконенную сферу свободной деятельности лишь в царствование Екатерины II.

Источник: Деревянко А.П., Шабельникова Н.А. История России: Учебное пособие. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Издательство «Проспект», 2006. С. 65–69.

№ 2. Этапы политической централизации

1. Конец XIII–1-я половина XIV в.: усиление Московского княжества и начало объединения русских земель во главе с Москвой.

Основателем династии московских князей был младший сын Александра Невского – Даниил Александрович (1276–1303). При нем быстро растет территория Московского княжества. В 1301 г. в его состав вошла отвоеванная у рязанского князя Коломна. В 1302 г. по завещанию его владения перешли к Москве. В 1303 г. из состава Смоленского княжества к Москве был присоединен Можайск. Таким образом, территория Московского княжества затри года увеличилась вдвое и стала одной из крупнейших в Северо-Восточной Руси.

Борьба Москвы и Твери за великокняжеский престол завершается победой Московского княжества. Иван Данилович (1325–1340), разгромив восстание в Твери, получил ярлык на великое княжение. Великий князь сумел добиться тесного союза между великокняжеской властью Москвы и церковью. Митрополит Петр подолгу и часто жил в Москве, а его преемник Феогност окончательно переселился туда. Москва стала религиозным и идеологическим центром Руси.

Иван Данилович был умным, последовательным, хотя и жестким в достижении своих целей политиком. При нем Москва стала самым богатым княжеством Руси. Отсюда и прозвище князя – Калита («денежная сума», «кошель»).

Значение правления Ивана Калиты для русского государства:

– усилилась роль Москвы как центра объединения всех русских земель;

– он добился необходимой передышки от ордынских вторжений, давшей возможность поднять экономику и накопить силы для борьбы с монголо-татарами;

– получил право сбора дани с русских княжеств и доставки ее в Орду;

– не прибегая к оружию, значительно расширил свои владения (подчинил княжества: Галичское, Угличское, Белозерское).

2. Вторая половина XIV–начало XV в.: успешное развитие процесса объединения и зарождения элементов единого государства.

При сыновьях Ивана Калиты – Симеоне (1340–1353), получившем прозвище Гордый за свое высокомерное отношение к другим князьям, и Иване Красном ( 1353–1359) – в состав Московского княжества вошли Дмитровские, Костромские, Стародубские земли и район Калуги.

В правление Дмитрия Донского (1359–1389) соотношение сил на Руси изменилось в пользу Москвы. Этому процессу способствовало следующее:

– построен неприступный белокаменный Кремль Москвы (1364) – единственная каменная крепость на территории Северо-Восточной Руси;

– отбиты притязания на общерусское лидерство Нижнего Новгорода, Твери, отражены походы литовского князя Ольгерда;

– на р. Воже (приток Оки, Рязанское княжество) объединенными русскими силами в 1378 г. разбиты монголы. С этого времени борьба против Орды приняла характер организованных военных сражений.

В 1380 г. хан Мамай предпринял поход на Русь. В многотысячном монголо-татарском войске были итальянцы, греки, черкесы, ясы, армяне. Мамай заключил союз с литовским князем Ягайло и рязанским князем Олегом. Дмитрий собрал сильное войско из серпуховских, ярославских, муромских, украинских и белорусских полков, к которым присоединились ополченцы. Освободительная цель была поддержана Русской православной церковью. Благословение на битву с Золотой Ордой дал Сергий Радонежский – основатель Троицкого монастыря, пользующийся огромным авторитетом и уважением различных слоев русского общества.

Сражение на Куликовом поле (между Доном, Непрядвой и Красной Мечой) началось с поединка двух богатырей – Ивана Пересвета и Темира Мурзы. После него сошлись русские и монгольские войска. Сторожевые полки первыми приняли удар и не могли долго сдерживать натиск татар, которые вскоре прорвались к полку, где находился сам князь Дмитрий. Переодетый в платье рядового воина, чтобы отвлечь внимание врага и не дать возможности лишить русское войско руководства, он принимал самое активное участие в битве: руководил боем, вдохновлял воинов, сражался сам. Попытка Мамая изменить тактику – уничтожить левое крыло, а затем перейти к окружению всего войска – была сорвана Дмитрием, который понял замысел Мамая и ввел свежий засадный полк. Русские войска вынудили татар к отступлению. «А погибло у нас дружины, победой от безбожного царя Мамая, 250 тыс., а осталось только 50 тыс., а татар же побито 400 тыс. и лежали трупы мертвых на 40 верст». В течение 8 дней хоронили мертвых, и унылое панихидное пение не умолкало над полем.

Одержанная на Куликовом поле победа не принесла полного освобождения от гнета Золотой Орды, тем не менее, она имела огромное значение для судеб России:

– на Куликовском поле Золотая Орда потерпела первое крупное поражение (однако Москва была снова разорена в 1382 г. Тохтамышем и вынуждена была платить дань);

– произошло уменьшение размера дани;

– в Орде было окончательно признано политическое главенство Москвы среди остальных русских земель;

– разгром ордынцев значительно ослабил их мощь (сказался и период «великой замятни» в Золотой Орде – ослабление центральной власти и борьбы за ханский престол);

– Куликовская битва показала мощь и силу Москвы как политического и экономического центра – организатора борьбы за свержение золотоордынского ига и объединение русских земель.

Перед смертью Дмитрий Донской передал великое княжество Владимирское своему сыну Василию (1389–1425) по завещанию как «отчину» московских князей, не спрашивая права на ярлык в Орде. Произошло слияние великого княжества Владимирского и Московского.

3. Вторая четверть XV в.: феодальная война (1431–1453).

Распри, получившие название феодальной войны XV в., начались после смерти Василия I. К концу XIV в. в Московском княжестве образовалось несколько удельных владений, принадлежавших сыновьям Дмитрия Донского. Крупнейшим из них были Галицкое и Звенигородское, который получил младший брат Дмитрия Донского Юрий. Он же, по завещанию Дмитрия, должен был наследовать после брата Василия I великокняжеский престол. Однако завещание было написано, когда у Василия I еще не было детей. Василий I передал престол своему сыну – десятилетнему Василию II.

После смерти великого князя Юрий как старший в княжеском роду начал борьбу за великокняжеский престол с племянником – Василием II (1425–1462). Борьбу после смерти Юрия продолжили его сыновья – Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Если сначала это столкновение князей можно было объяснить «старинным правом» наследования от брата к брату, т. е. к старшему в роду, то после смерти Юрия в 1434 г. оно представляло собой столкновение сторонников и противников государственной централизации. Московский князь выступал за политическую централизацию, Галицкий князь – за самостоятельное развитие.

Борьба шла по всем «правилам Средневековья», т. е. в ход пускались и ослепления, и отравления, и обманы, и заговоры. Дважды Юрий захватывал Москву, но не мог в ней удержаться. Наивысшего успеха противники централизации достигли при Дмитрии Шемяке, который недолгое время был московским великим князем. Только после того как московское боярство и церковь окончательно встали на сторону Василия Васильевича II Темного (ослеплен своими политическими противниками, как и Василий Косой, отсюда и прозвища Косой, Темный), Шемяка бежал в Новгород, где и умер.

Феодальная война закончилась победой сил централизации. К концу княжения Василия II владения Московского княжества увеличились в 30 раз по сравнению с началом XIV в. В состав Московского княжества вошли Муром (1443), Нижний Новгород (1493) и ряд земель на окраинах Руси.

4. Вторая половина XV–начало XVI в.: образование единого централизованного государства.

Основные направления реформ в системе государственного управления в период правления Василия II Темного:

– изменена территориально-административная структура государства. Взамен уничтоженных уделов создавались новые, но уже не на родовой (потомки Калиты), а на семейной основе – все они принадлежали детям Василия II. Однако основная территория оставалась подвластной великому князю;

– главной особенностью этого периода стал переход с 50-х годов XV в. уделов к системе уездов. Первоначально они появляются в московских землях, а в середине века их число значительно увеличивается за счет новоприсоединенных земель;

– власть в уездах концентрируется в руках наместников, которыми, как правило, становятся бояре великого князя. По мере присоединения к Москве уделов власть наместников распространяется на удельные земли (Галич, Углич, Можайск и др.);

– значительно возросла роль боярства. Бояре возглавляли Государев двор как военно-административную корпорацию. Руководство дворцового аппарата происходило из среды преданного великокняжеским интересам старомосковского боярства. На дворцовые должности назначались обычно пожизненно представители одного боярского рода;

– в середине 40-х гг. XV в. Государев двор разделился на Дворец, оставшийся хозяйственно-административной единицей, которая обеспечивала нужды великого князя и его семьи, и Двор – военно-административную корпорацию, ставшую ядром вооруженных сил Московского княжества;

– к исполнению государственных поручений наряду с боярами и дворяна­ми стали привлекаться и потомки некогда самостоятельных русских князей (суздальских, ростовских, ярославских и др.), так называемые служилые люди;

– определенные изменения претерпела судебная система. Суть их сводилась к сокращению судебных привилегий землевладельцев и передаче дел о значительных преступлениях в ведение аппарата наместников;

– была проведена новая монетная реформа и возобновлен выпуск общегосударственной монеты на великокняжеском дворе. За образец были приня­ты монеты, чеканившиеся в период феодальной войны галицкими князьями, и вес монеты несколько увеличился.

Все эти меры способствовали дальнейшему укреплению власти князя московского и были продолжены в период правления Ивана III и Василия III.

Источник: Деревянко А.П., Шабельникова Н.А. История России: Учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Издательство «Проспект», 2006. С. 69–73.

№ 3. Причины возвышения Москвы

Выясняя причины и условия возвышения Москвы, впервые став­шей стольным городом особого княжества в конце 40-х гг. XIII в. (до этого она принадлежала владимирским князьям), важно проана­лизировать всю совокупность факторов и обстоятельств, превратив­ших ее в столицу великорусского государства.

1. Срединное географическое положение Москвы (город нахо­дился на перекрестке трех важных дорог, проходивших с запада на восток, с юго-запада на северо-восток, с северо-запада на юго-во­сток) позволяло ей богатеть на транзитной торговле и контролиро­вать снабжение Новгорода рязанским хлебом, а также способствовало притоку сюда населения из других районов и мест, охваченных бедствием.

2.Генеалогическое положение московских князей во многом предопределило особенности их мировоззрения и политического поведения. «Как город новый и окраинный, Москва досталась одной из младших линий Всеволодова племени. Поэтому московский князь не мог питать надежды дожить до старшинства и занять стар­ший (владимирский)великокняжеский стол. Чувствуя себя бесправным среди родичей и не имея опоры в обычаях и преданиях старины, он должен был обеспечивать свое положение иными сред­ствами независимо от очереди старшинства. Благодаря тому москов­ские князья рано выработали своеобразную политику, состоявшую в умении пользоваться условиями текущей минуты» (В.О. Ключев­ский).

3. Первые московские князья (в отличие, например, от твер­ских), будучи ловкими и гибкими политиками, «вовсе не думали о борьбе с татарами; видя, что на Орду гораздо выгоднее действовать деньгами, чем оружием, они усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своей политики» (В.О. Ключевский). Умело интригуя в Орде, они приобретали у хана ярлык на великое княжение и пред­отвращали карательные экспедиции захватчиков; «покупкой, захва­том – непосредственным или с помощью Орды – вынужденным отказом удельных князей от своих прав, колонизацией пустых пространств» (С.Г. Пушкарев) расширяли свои владения; податными и другими льготами, дополнительными расходами удерживали старое и привлекали новое население, выкупали пленных.

4. Московские князья, как правило, являлись долгожителями. В отличие от соседей они почти не знали внутрисемейных распрей и усобиц. Начиная с Ивана Калиты (1328–1340), получившего при известных обстоятельствах в 1328 г. от хана Узбека (1312–1342) ярлык на великое княжение Владимирское, «в продолжение ста лет... великим князем становился обыкновенно старший сын пред­шествовавшего великого князя. По личному составу московского княжеского дома такой переход великокняжеского достоинства в нисходящей линии до смерти Калитина правнука великого князя Ва­силия Дмитриевича не вызывал спора среди московских князей, а князьям других линий, соперничавших с московскими, ни суздаль­ским, ни тверским, не удалось перебить у них великого княжения. Неоспариваемый переход великокняжеской власти от отца к сыну, повторявшийся в продолжение нескольких поколений, стал обыча­ем, на который общество начало смотреть, как на правильный порядок, забывая о прежнем порядке преемства по старшинству» (В.О. Ключевский).

5. Первые успехи московских князей обусловили сочувствие и поддержку Москве со стороны православного духовенства. В 1299 г. митрополит Максим переехал из Киева во Владимир на Клязьме. Его преемник митрополит Петр подолгу пребывал в Москве и умер здесь в 1326 году. Преемник же последнего, Феогност, окончатель­но поселился в этом городе. «Так Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сделалась столицей государственной. Богатые материальные средства, которыми располагала тогда русская церковь, стали стекаться в Москву, содействуя ее обогащению. Еще важнее было нравственное впечатление, произведенное этим пере­мещением митрополичьей кафедры на население Северной Руси. Это население с большим доверием стало относиться к московско­му князю, предполагая, что все его действия совершаются по бла­гословению старшего святителя русской церкви… сочувствие церковного общества, может быть, всего более помогло московско­му князю укрепить за собою национальное значение в Северной Руси» (В.О. Ключевский).

6. После того как московские бояре стали великими, в Москву потянулись бояре и вольные слуги не только из соседних княжеств, но также из Киевской, Волынской и Черниговской областей. По­ступая на московскую службу, сулившую больше выгод и почета, чем служба другим князьям, они усиливали собой рать московскую. «Быть слугою и боярином великого князя было лучше, чем служить в простом уделе; поэтому слуги московских князей старались, чтобы великое княжение всегда принадлежало Москве. Бояре московские были верными слугами своих князей даже тогда, когда сами князья были слабы или недееспособны» (С.Ф. Платонов). Возможно, что А.А. Зимин допустил преувеличение, приписав московскому бояр­ству, сплоченному в военно-служилую корпорацию, решающую роль в объединении русских земель вокруг Москвы. Однако не под­лежит сомнению, что без заинтересованного и активного участия последнего не произошло бы ни слияния Великого княжества Вла­димирского с Московским в 1362 г., ни окончательного утвержде­ния этого порядка в 1375 г., после того как тверской князь признал себя «младшим братом» московского, а ордынские ханы стали вы­давать ярлык на великое княжение исключительно представителям московского княжеского дома.

7. С точки зрения пассионарной теории Л.Н. Гумилева, причина возвышения Москвы заключалась в том, что «именно Московское княжество привлекло множество пассионарных (обладающих по­вышенной тягой к действию – Авт.) людей: татар, литовцев, руси­чей, половцев – всех, кто хотел иметь и уверенность в завтрашнем дне, и общественное положение, сообразное своим заслугам. Всех этих пришельцев Москва сумела использовать, применяясь к их на­клонностям, и объединить единой православной верой». По мнению Л.Н. Гумилева уже «при Иване Калите получил свое окончательное воплощение новый принцип строительства государства – принцип этнической терпимости. В отличие от Литвы, где предпочтение от­давалось католикам, в отличие от Орды, где после переворота Узбека (1312 г. – Авт.) стали преобладать мусульмане, в Москве подбор служилых людей осуществлялся исключительно по деловым качествам... Силой, связующей всех «новонаходников», в Москве стала православная вера. Ведь обязательным условием поступления на московскую службу было добровольное крещение». Разрабаты­вая свою теорию, Лев Николаевич также утверждал, что «татары-золотоордынцы, бежавшие после переворота Узбека в Москву, составили костяк русского конного войска, которое впоследствии и обеспечило победу на Куликовом поле».

Источник: История России IX–ХХ вв. Пособие для старшеклассников, абитуриентов и студентов. 3-е изд., перераб. и доп. – СПб.: Издательство «Образование–Культура», 1995. С. 42–44.

№ 4. Борьба Москвы с Тверью

Наследнику Даниила Юрию пришлось отстаивать свой удел в борьбе с усилившимися тверскими князьями. Тверь была молодым по тем временам городом. Она досталась в 1252 г. брату Александра Невского, Ярославу Ярославичу. Он оказался умелым правителем, укрепил княжество, не тратя сил в борьбе за Владимирский стол, счастливо избежал татарских набегов.

Тверь, стоявшая на Волге, быстро стала богатым торговым горо­дом. Неслучайно, что именно там впервые на Руси после разоре­ния хана Бату построили каменную церковь, а прихожан к молитве собирал редкий для тогдашней Руси колокол. Ярослава отравили в Орде в 1272 г. Его дело продолжил князь Михаил Ярославич, ко­торый после смерти великого князя Андрея Ярославича в 1304 г. сумел получить от хана Тохты золотой ярлык и стал великим кня­зем Владимирским.

Это сразу же обострило отношения Твери с Москвой. На зло князя Михаила Тверского Юрий Московский отвечал злом, тот, и свою очередь, поступал так же. Словом, к началу XIV в. Москва и Тверь превратились в заклятых врагов. Эта взаимная вражда кня­зей-родственников дорого обошлась Руси, надолго отодвинув час освобождения от монголо-татарского гнета. Князья часто ездили в Орду и интриговали друг против друга. Юрий Данилович, ради успеха своего дела, женился на сестре хана, Кончаке, ставшей в православии Агафьей. В итоге в 1317 г. хан отобрал золотой яр­лык у Михаила Тверского и отдал его Юрию Даниловичу. Так впер­вые Москва заимела вожделенный златостол во Владимире. Затем Юрий пошел на Тверь войной, но потерпел неудачу – проиграл битву. В плен к тверичам попала княгиня Агафья, которая вскоре умерла в Твери (возможно, от яда), что послужило поводом для ожесточения московско-тверской борьбы. В 1318 г. по вызову хана Юрий и Михаил приехали в Орду. Ханский гнев обрушился на Ми­хаила Ярославича. За смерть ханской сестры он был выдан на рас­праву Юрию и его людям.

Пленника заковали в колодку, раздели и зверски избили, а под конец приспешники Юрия вырезали у него сердце. Мужественно встретил ужасную смерть тверской князь. Впоследствии его кано­низировали как святого мученика. Бессердечием Юрия, который, сидя на коне, спокойно взирал на обнаженный окровавленный труп своего родственника, возмутился даже сторонник Юрия, знатный татарин Кавдыгай: «Чего же ты смотришь, что же тело его броше­но нагим?» Тогда Юрий велел прикрыть тело Михаила и увез его с собой в Москву, чтобы шантажировать им преемника Михаила, князя Дмитрия Михайловича Грозные Очи и добиваться покорно­сти Твери.

Лишь через год Юрий сжалился и отдал тело мученика его родст­венникам. Он понял, что Тверь не уступит, тем более что в 1322 г. новый хан Узбек все равно передал золотой ярлык не ему, а кня­зю Дмитрию Михайловичу Грозные Очи – сыну убитого Михаила. Через 3 года Дмитрий Михайлович и Юрий Данилович случайно столкнулись в Орде. Вспыхнула ссора, во время которой Дмитрий убил Юрия, отомстив за убийство отца. Хан же, разъяренный само­управством своих русских данников, тут же приказал казнить князя Дмитрия Грозные Очи.

Но и тогда Москва упустила ярлык на великое княжение, ибо по­сле казни Дмитрия Михайловича ярлык достался не москвичам, а брату Дмитрия Тверского, князю Александру Михайловичу. Впро­чем, милость хана оказалась тяжела для нового великого князя. Александр вернулся в Тверь из Орды не один, а с ордынским по­слом Чолханом (Щелканом), который в Твери чувствовал себя полноправным хозяином: выгнал князя Александра со двора и по­селился в его доме, а жителей города подверг насилию и грабежам. Вскоре терпение тверичей лопнуло, и 15 августа 1327 г. в городе началось восстание. В то утро татары отобрали у местного дьякона Дудко его кобылицу, которую тот вел на водопой. На крик дьякона сбежались горожане и стали убивать татар. Вскоре восстание при­няло всеобщий характер. Александр Михайлович был не в силах успокоить своих подданных.

В Москве обрадовались трагедии в Твери. Новый московский князь Иван Данилович (брат умершего к тому времени Юрия) по­ехал в Орду и вскоре привел на Тверь карательное 50-тысячное монголо-татарское войско. Вместе с московскими полками ордын­цы взяли Тверь и разгромили ее, а также другие города княжества. Князь Александр Михайлович с братом бежал во Псков. За послу­шание и усердие Иван Данилович (Калита) в 1328 г. получил из рук хана золотой ярлык. Правда, и тогда хан колебался, долго не реша­ясь, кому из своих эмиров – тверскому или московскому – отдать ярлык. Неудивительно, что Иван Данилович не успокоился, пока не сумел расправиться с тверскими князьями. Для этого он и его сыновья, во главе со старшим, Семеном, не раз ездили в Орду и ин­триговали там против Твери. С одобрения хана Узбека Калита дви­нулся на Псков, где укрылся князь Александр Михайлович. Когда псковитяне отказались выдать Москве беглеца, Калита прибег к не­слыханному ранее на Руси способу борьбы с единоверцами: бывший в его обозе митрополит Владимирский Феогност за поддержку тверского беглеца стал угрожать псковичам церковным проклятьем. Недаром митрополита привечали па Москве! Псковичи испугались отлучения от церкви, и Александр, чтобы не губить души своих ве­ликодушных покровителей, добровольно покинул Псков и уехал в Литву. Но и тогда покоя Калите все равно не было: в 1337 г. он узнал, что хан Узбек принял пришедшего к нему с повинной князя Александра и вернул ему Тверское княжество.

Недовольный таким поворотом событий, Калита все же сумел вновь опорочить тверичей в глазах хана. Князя Александра и его сына Федора вызвали в Орду, арестовали и тотчас четвертовали, «а князя Семена и братьев его, – говорит летопись о наблюдавших за расправой детях Калиты, – отпустили с любовью на Русь». Эти злодеяния омрачают эпоху возвышения Москвы. Как писал Карам­зин: «Суд истории, единственный для государей, – кроме Суда Не­бесного, – не извиняет и самого счастливого злодейства!» Для Тве­ри же все это обернулось трагедией: монголо-татары фактически истребили три поколения ее князей!

После расправы над тверскими князьями Иван Калита действо­вал напористо и быстро. Он расправился с Тверью, выслал из горо­да всех бояр, отобрал у тверичей колокол – символ и гордость го­рода. Это означало полную капитуляцию и унижение Твери.

Источник: Анисимов Е.В. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты. – СПб.: Питер, 2007. С. 80–83.

№ 5. Куликовская битва и ее историческое значение

До окончательного освобождения Руси от монголо-татарского ига было еще далеко. Дело в том, что прямой разрыв с Ордой неизбежно означал войну с ней. В это время одному из золотоордынских темников Мамаю удалось временно ликвидиро­вать усобицы и сосредоточить власть в своих руках. Он готовит поход на Русь, и в 1378 году на реке Воже (приток Оби) произошло открытое столкновение татарского войска с московской ратью. В результате битвы русское войско под командованием Дмитрия Ивановича разгромило войско Золотой Орды. Это была первая победа над ордынцами. Однако битву на реке Воже следует рас­сматривать лишь в качестве подготовки к решительному столкно­вению. В этих условиях Мамай заключил союз с литовским вели­ким князем Ягайло. Он вступил также в тайные переговоры с рязанским князем Олегом, недовольным главенством Москвы.

Не дремали и русские. Правда, Дмитрию Ивановичу не уда­лось привлечь на свою сторону Тверь, Новгород, Нижний Новго­род, но все же мобилизация сил Московского княжества и городов и земель «Владимирского великого княжения» дала возможность создать достаточно крупное и сильное войско. Исход борьбы с ордынцами решила Куликовская битва, которая стала не только этапом в борьбе с монголо-татарскими завоевателями, но и нача­лом образования Русского централизованного государства. Она произошла 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле, находившемся на правом берегу Дона при впадении в него реки Непрядвы.

Избрание Куликова поля для сражения показало твердую ре­шимость Дмитрия Ивановича отстоять Русь любой ценой. Перей­дя Дон, он отрезал себе путь для отступления и как бы бросал Мамаю вызов на смертный бой. В то же время местоположение Куликова поля давало русским войскам определенные преимуще­ства в военном отношении. Главным из них было то, что фланги русского войска были прикрыты реками – Доном и Непрядвой, которые лишали татарскую конницу возможности применить традиционную тактику – охват противника с флангов. Густая дубрава, находившаяся на левом фланге, была использована Дмитрием Ивановичем для размещения резервов – засадного полка.

Быстрота и скрытность, с которой русские войска подошли к месту битвы, позволили Дмитрию Ивановичу расстроить планы Мамая соединиться с литовскими войсками и дружиной рязанско­го князя Олега, ставшего на время его союзником. Русскому князю удалось заставить татар вступить в сражение без союзников.

Бой начали татары, обрушившись всей силой на русские полки. На протяжении нескольких часов шла жестокая битва. Русские воины стойко выдерживали удары вражеских полчищ. Однако тем, в конце концов, удалось прорвать строй русских, и Мамай уже считал себя победителем. Но в этот критический мо­мент был введен в бой находившийся в дубраве русский засадный полк. Неожиданное появление свежих русских сил решило исход сражения. Татары дрогнули и обратились в бегство. Почти трид­цать верст русские воины преследовали бегущего врага. Совре­менники назвали Куликовскую битву «Мамаевым побоищем», а Дмитрия Ивановича после этого стали называть Донским. О собы­тиях этого времени рассказывается в выдающемся памятнике древнерусской литературы – «Сказании о Мамаевом побоище».

Историческое значение победы русских войск было огромно. Разгром Мамая означал крушение планов раздела Руси. Битва на Куликовом поле показала возможность победы над татарами и стала началом освобождения Руси от монголо-татарского ига.

Разгром войск Мамая вызвал новый взрыв междоусобиц в Золотой Орде, во время которых погиб и сам Мамай. В 1382 году свергнувший Мамая золотоордынский хан Тохтамыш предпри­нял новый поход на Русь. Несмотря на героическую оборону Мос­квы, организованную горожанами, ему удалось захватить город и разграбить его.

Поход 1382 г. вернул Золотой Орде власть над русскими зем­лями. В 1384 г. в Золотую Орду вновь была отправлена дань с русских земель. Данническая зависимость Руси от Орды сохраня­лась до 1395 г., когда держава Тохтамыша пала в результате внутренней борьбы и действий Тимура (Тамерлана).

После похода Тохтамыша московское правительство вынуж­дено было согласиться на уплату дани в Орду. Однако удар, нане­сенный монголо-татарам на Куликовом поле, был настолько силен, что Орда уже не смогла от него оправиться и восстановить свою прежнюю власть над Русью. Москва сумела удержать гла­венствующее положение среди других русских княжеств. Дмит­рий Донской впервые передал по своему завещанию своему сыну, Василию I, в качестве наследного владения великое княжество Владимирское, не признав тем самым за Ордой права им распоря­жаться. Рассматривая великое княжение как свое наследствен­ное владение в московской княжеской семье, Дмитрий Донской лишил золотоордынских ханов права распоряжаться великокня­жеским ярлыком.

Источник: История. Справочник абитуриента / Сост. С.В. Новиков. – М.: АСТ, 1997. С. 56–58.

№ 6. Оружие ратников Куликова поля

В XIV в. главным наступательным оружием русского воина оставался обоюдоострый меч – оружие, господствовавшее на Руси еще со времен древнерусского государства. Мечи имели заостренные к концу клинки, которыми можно было не только рубить, но и колоть. Встречались длинные, до полутора метров, тяжелые двуручные мечи. Мечи имели дисковидные набал­дашники. Но на смену мечу шла уже сабля, кривое однолезвийное оружие, наносящее скользящим ударом длинные раны. Сабли имели клинок длинный, тонкий, изогнутый к концу. Саблю знали на юго-востоке Древ­ней Руси еще в X в. и отсюда она распространилась на север и северо-запад, медленно вытесняя меч. Встре­чались дорогие сабли, в золотых ножнах. Такую саб­лю завещал своему сыну Василию Дмитриевичу Дмитрий Донской.

Широкое распространение получили массивные, тя­желые, боевые топоры, нередко украшенные узорной насечкой и инкрустацией. Топор имел клиновидное лезвие шириной в 7–9 сантиметров. Русские воины бы­ли вооружены также клевцами, напоминавшими по форме молоток, но с острием, кистенями – металличе­скими гирями, привязанными к ремню или к рукоятке с ремнем. Многие воины были вооружены булавами. Их делали из капа и снабжали железными шипами или изготовляли из железа. Железные булавы имели кони­ческие выступы или острые грани.

Наиболее распространенным оружием являлось копье, применявшееся как ударное, а не как метатель­ное оружие. Меняется характер наконечника копья, надеваемого на древко. Совершенствование доспехов обусловило переход от плоского копья, имевшего фор­му ромба, к узкому четырехгранному копью, более приспособленному для действий против облаченного в доспехи неприятеля.

Метательные копья, носившие название сулиц, так же, как и ударные копья, становятся более узкими. Сулицу не только метали, но и кололи ею противника, не выпуская из рук. Многие русские воины были воору­жены рогатинами – самыми большими и мощными копьями с острием в форме лаврового листа. Рогати­ны были широко распространены среди пеших ополчен­цев, простых людей русских городов и деревень.

Весьма важным оружием являлся лук со стрелами. Луки изготовлялись из дерева. Были и сложные состав­ные луки, сделанные из дерева, рога и жил. Луки име­ли в длину 1,3–1,8 метра. Их носили в чехлах, назы­вавшихся налучьем или лубьем. Стрелы помещались в колчане или туле. Весь лук с принадлежностями носил название саадака. Тетиву делали из сухожилий. Для предохранения кисти и большого пальца левой руки от удара тетивы служили кожаные или металлические кольца. Стрелы состояли из древка и наконечника. На­конечники имели форму ромба, лаврового листа, весла или граненого острия, предназначенного для пробива­ния «брони». Древко стрелы изготовлялось из легко­го дерева или тростника. Хвост древка имел углубле­ние, служащее упором для тетивы. Древко снабжалось оперением листовидной формы. Иногда древко изготов­ляли из нескольких склеенных пластин. Такие стрелы назывались калеными – о них часто упоминается в бы­линах и сказаниях. В зависимости от их формы, вели­чины и назначения стрелы носили различные назва­ния: стрелы, каленые стрелы, срези, северги. Длина стрелы доходила до «сети четвертей» (более метра).

Дальность боя лука достигала 250–300 метров и более. Скорость стрельбы из лука была такова, что в воздухе одновременно стремительно неслось несколько стрел. Лучник выпускал в минуту до 10 стрел. Неслу­чайно в летописях той поры встречается выражение: стрелы сыпались «аки дождь велик».

Если меч и сабля являлись оружием конного воина, т. е. прежде всего дружинника, то луком, как правило, были вооружены пешие воины из простого народа – ополчение из крестьян и горожан – «посоха».

На Руси XIV в. широко применялись самострелы. Это был тот же лук, но вставленный в ложу, снабжен­ную желобом, на который клали стрелу. Ложа называ­лась на Руси станком или сохой, а стальной лук – по­лосой. Он был настолько тугим, что натянуть его так, чтобы сделанная из сухожилий тетива легла на заруб­ку или на выступ спуска, вручную было совершенно не­возможно. Поэтому ложа имела петлю (стремя), в ко­торую стрелок упирался ногой, а тетиву натягивал крюком, коленчатым рычагом или коловоротом с зуб­чатым колесиком.

Скорость стрельбы у самострела, конечно, была меньшей, чем у лука, – 1–2 стрелы в минуту, да и дальность полета стрелы, пущенной из лука, превыша­ла дальность полета стрелы из самострела. Но сила боя у самострела была большей, чем у лука, да и ту­гой лук натянуть мог только очень сильный человек, тогда как приспособления к самострелу делали стрельбу из него доступной для каждого воина. Кроме того, самострел отличался большей меткостью боя. Стрелы для самострелов были в 2–4 раза тяжелее и короче (30–50 сантиметров) стрел для лука. Втульчатые на­конечники насаживались на древко. Они имели форму пирамиды квадратного сечения.

В конце XIV в. на Руси появляется и огнестрельное оружие – «огненный бой». Часто датой появления на Руси «огненного боя» счи­тают 1389 г., когда, по сообщению Голицынской летопи­си, «вывезли из немец арматы (пушки) на Русь и огнен­ную стрельбу и от того часу уразумели з них стреляти». На самом деле первые достоверные сообщения о применении русскими огнестрельного оружия отно­сятся к 1382 г. В этот год на стенах осажденной Тохтамышем Москвы стояли первые русские пушки – «тюфяки». Слово это тюркского происхождения («тупанг»), и в русском языке оно обозначало первые до­вольно примитивные небольшие пушки. Если слово «армата», вошедшее в русский язык, – латинского про­исхождения и указывает на западный путь проникно­вения огнестрельного оружия на Русь, то «тюфяк» ве­дет на Восток.

«Тюфяки» заряжались с казны при помощи пристав­ной железной каморы, которая закреплялась клином. На железный ствол такой пушки набивались железные кольца, обручами стягивающие ствол, что укрепляло его и предохраняло от разрыва. Никаких прицельных приспособлений и лафетов не было. Ствол просто на­кладывался на деревянную колоду, в которой выру­бался полукруглый канал. В него укладывался ствол и закреплялся кольцами. Стреляли эти первые пушки каменными ядрами, или «дробом» – мелкими камня­ми, являвшимися предтечами картечи. Зернить порох не умели и стреляли пороховой мякотью.

Первые пушки применялись на Руси не в полевом бою, а при обороне городов. В битве на Куликовом поле русские не пользовались «огненным боем».

От вражеского оружия русских воинов защищала боевая одежда – доспехи, прежде всего, шлемы и шишаки. Шлем – металлический головной убор, вытянутый и заостренный кверху. Некоторые шлемы были снабже­ны бармицей – кольчужной сеткой, закрывавшей шею и часть лица. Шлемы украшались «каменьем и женчюгом» (жемчугом) и блестели, «аки утрення заря».

Защитным изголовьем для русского воина служи­ли также шишаки, или чечаги. Шишак имел полусфери­ческую форму и был снабжен назатыльником, наушами, козырьком и носовой стрелой, предохраняющей нос. Шишак был в 2 раза ниже длинного сфероконическо­го шлема. Чечаги золотились, украшались каменьями.

Наиболее распространенным доспехом являлась кольчуга, изготовлявшаяся из мелких колечек круглой проволоки. Одна такая кольчуга найдена на Кулико­вом поле. В XIV в. распространяется пластинчатый дос­пех, собранный из отдельных металлических пласти­нок, связанных ремешками. Чешуйчатый доспех состоял из прямоугольных или квадратных пластин, закрепляв­шихся на мягкой основе – коже или материи. Множе­ство (несколько сот) железных узких продолговатых или круглых пластинок с отверстиями закреплялось так, что пластинки заходили друг на друга. Отсюда и наз­вание такого пластинчатого доспеха – чешуйчатый. Он был эластичнее пластинчатого. Разновидностью этих доспехов были так называемые бехтерцы. Бехтерец набирался из расположенных вертикально продолго­ватых пластин, соединенных металлическими кольца­ми. Пластины создавали как бы двойное или даже тройное покрытие. К бехтерцу прикреплялся кольчуж­ный подол, а иногда ворот и рукава.

«Доспехи» или «броня» в бою играли большую роль. В походе их везли на возах и надевали непосредствен­но перед битвой. Готовя свое войско к сражению на Куликовом поле, Дмитрий Донской приказал не толь­ко мосты «устраати», но и «в доспехи наряжаться». «Доспех» спасал от ран, от смерти. После Куликовской битвы «доспех» Дмитрия Донского был «весь бит и язвен», но на теле князя «не бысть раны».

Старинные русские щиты были длинными и имели овальную или миндалевидную форму, но их все боль­ше вытесняли небольшие круглые щиты, изготовлен­ные из дерева и обшитые кожей.

Все это дорогое и для своего времени совершенное оружие было делом рук искусных русских мастеров-оружейников: мечников, сабельников, щитников, брон­ников, панцирников, лучников, тульников, стрельников и прочих «делюев».

Но это все было главным образом оружием дру­жинников. Основную массу русских воинов, сражав­шихся на Куликовом поле, составляла «посоха» – народное ополчение из крестьян и «черных» посадских людей, простых горожан. Их вооружение состояло из ослопов, уразов (дубин), дреколья, рогатин, топоров, кистеней, бердышей, луков со стрелами. Такое оружие либо изготовляли сами «черные люди» городов и сел, либо оно, как, например, топоры, имелось у них в хо­зяйстве. Наиболее сложное из этого оружия, а имен­но бердыш, представлявший собой широколезвийный то­пор, насаженный на длинную рукоятку, мог выковать любой деревенский кузнец.

Вместо железного «доспеха», шлемов и щитов, от оружия противника простых русских воинов защища­ли рубахи и кожухи со вшитыми в них кусками желе­за и меди, «дощатые брони», доспехи из веревок и ко­жи, кафтаны, стеганные из очесов конопли и льна, – так называемые тягиляи.

С веками сложились на Руси особый строй войска, тактические приемы и вооружение. Военное искусство Руси XIII–XIV вв. ее соседи – поляки, венгры, шведы, ливонские рыцари – называли «русским боем», «рус­ским обычаем», «русским ладом». Обычно войско дели­лось на три полка: «чело» – главный полк, занимав­ший центр поля боя, и два «крыла» – левофланговый и правофланговый полки. Каждый из этих трех полков выстраивался клином.

В XIV в. в русском воинстве большое значение при­обрела пешая рать, игравшая не меньшую роль, чем конница. Пешая рать состояла из «черных людей и купцов со всех земель и градов».

Источник: Мавродин В.В. Куликовская битва. – М.: Знание, 1980. С. 35–40.

№ 7. Золотая Орда и Великое княжество Литовское: исторические альтернативы государственно-политического развития средневековой Руси в XIII–XV вв.

В XIII – XV вв. средневековая Русь переживала, пожалуй, один из наиболее сложных и драматичных периодов своей истории. Определяющее влияние на развитие древнерусского общества в этот период оказали два основных фактора:

1) установление с середины XIII в. после монголо-татарского нашествия вассальной зависимости русских земель от Золотой Орды, изолировавшей страну от Европы и положившей начало длительной эпохе монголо-татарского ига в России;

2) включение западных и южных русских земель в состав Великого княжества Литовского и Польши, что привело к фактическому распаду древнерусской субцивилизации, на базе которой образовались два разнотипных культурно-исторических феномена – Московская Русь и Литовская Русь.

Не упуская из виду сложную взаимосвязь двух указанных факторов, попытаемся сначала дать характеристику отношений, которые установились между русскими землями и Золотой Ордой и на протяжении двух веков определяли их развитие. Эти отношения нельзя упрощать и представлять, как это нередко делается, только в виде ордынских набегов, карательных экспедиции и грабежей. Такой подход неверен уже потому, что положение дел в Руси, являвшейся для Золотой Орды важнейшим источником пополнения государственной казны, не могло быть безразличным для монгольских ханов и поэтому, вмешиваясь в междукняжеские распри, они преследовали также цель сохранения хоть какого-то порядка в этом одном из самых богатых своих улусов. Можно согласиться с мнением некоторых авторов, обращающих внимание на своеобразный патернализм монгольских ханов по отношению к завоеванным русским землям: так или иначе они вынуждены были проявлять «заботу» о своем «хозяйстве», с которого хотели исправно получать дань.

Хотя вопрос о характере взаимоотношений русских земель с Монгольской империей и Золотой Ордой продолжает вызывать споры и трактуется весьма неоднозначно, имеющиеся данные позволяют говорить как о косвенном (опосредованном), так и о прямом воздействии монгольских завоеваний на характер русской государственной власти и системы управления.

Как справедливо замечал в этой связи Г.В. Вернадский, прежде всего, монголы глубоко трансформировали взаимоотношения русских земель со степью. До них русская миграция Киевской Руси была ограничена пастухами-кочевниками, а сама «неорганизованная степь» не была объектом центральной власти. Монголы организовали разрозненную степь, что в конце концов и определило русскую экспансию на Восток. Это движение уже само потребовало сильной централизованной власти. С другой стороны, ослабив разрозненные русские княжества и главную силу аристократии – боярство, монгольские завоевания способствовали тем самым еще большему усилению великокняжеской власти в завоеванных ими русских землях, что объективно подготавливало почву для последующего объединения русских земель в единое централизованное государство.

Но монголы оказали и более непосредственное воздействие на эволюцию и характер государственной власти в средневековой Руси, что нашло свое выражение в усилении восточных черт в русской политической культуре. В течение длительного времени (вплоть до сокрушительного поражения в 1380 г. на Куликовом поле) Орда являлась для русской аристократии и князей важнейшим источником легитимности и престижности их власти. Тесные связи с ханским двором, где господствовали иные, отличные от древнерусских порядки, построенные на отношениях жесткого, часто слепого подчинения, не могли не отразиться на сознании и поведении русской политической элиты, которая постепенно впитывала имперский дух ордынской государственности. Именно монголы внесли в отношения господства и подчинения на Руси начала жесткой дисциплины, иерархии и деспотизма, явились (и в этом также можно согласиться с евразийцами), действительными предшественниками российского самодержавного государства.

В известной мере отмеченные изменения, обусловившие усиление авторитарных, деспотических тенденций в системе властных отношений на Руси, объяснялись психологическими причинами. Своеобразие заключалось в том, что, оказавшись в униженном положении в качестве «служебников» монгольских ханов, русские князья-вассалы все чаще стремились компенсировать это свое состояние униженности крайним деспотизмом по отношению к своим подданным. Этот дух деспотического властвования можно наблюдать уже в политике первых московских князей, со временем все больше тяготившихся как старыми дружинными порядками, так и независимостью местных удельных князей. Принужденные выполнять волю хана, они уже не могли мириться с «русской вольницей», бесцеремонно подавляя всякое ее проявление.

С другой стороны, уже в XV в. в связи с начавшимся процессом распада Золотой Орды на ряд ханств (Казанское, Астраханское, Крымское, Сибирское) наблюдается обратный процесс – активный выезд татарской знати на службу в Московское государство. Нередки были случаи смешанных русско-татарских династических браков. Ордынская, а затем казанская аристократия, принявшая к тому времени ислам, привозила в Москву многие восточные обычаи и отношения власти, что также ни способствовало смягчению утверждавшихся в русской политической культуре деспотических начал.

О влиянии монгольского фактора на изменения во внутреннем управлении русских княжеств и в целом в системе русской администрации, не подвергавшихся, как известно, сколько-нибудь серьезному вмешательству и регламентации со стороны ордынских властей, можно говорить только с большой долей условности. Однако сами принципы золотоордынской административной модели в перспективе наложили определенный отпечаток на характер и методы бюрократического управления в складывавшемся Московском государстве. Это было связано не только и даже не столько с тем, что в отличие от большинства кочевых государств Золотая Орда, придя в Европу, уже располагала развитым чиновничьим аппаратом, при создании которого монгольские ханы опирались на традиции политико-административной системы ранее завоеванного ими Китая. Известно, что значительную часть чиновников гражданской администрации в Золотой Орде составляли китайцы или синокультурные монголы, кидани и уйгуры. Более существенным было то, что, перенеся китайскую административную модель на почву неразвитой кочевой культуры, монгольские ханы трансформировали ее в примитивную упрощенную форму ничем не ограниченной деспотии, хотя внешне и схожую с самовластием китайских императоров, но в отличие от него не предполагавшую каких-либо противовесов в виде конфуцианской и буддийской этики, как это было в Китае.

Не менее сложно и драматично складывались отношения между формирующимся Московским государством и его западным соседом – Литовской Русью. Образование Литовского государев обычно относят к концу XII – началу XIII в., когда Литва стала активно расширяться за счет присоединения соседних русских земель. Во многом этому способствовало ослабление западных и южных русских княжеств в условиях наступившей раздробленности Руси и возвышения Владимирской Руси, что сопровождалось усилением междоусобной борьбы в этих землях и княжествах. Междоусобицами русских князей пользовались литовцы, которых сами русские призывали на помощь и вмешивали в свои распри. К началу XV в. Великое княжество Литовское превратилось в обширное и достаточно сильное государство (федерацию земель), на три четверти состоявшее из русского населения. Владея Галицко-Волынскими, Черниговскими, Смоленскими, Полоцкими и другими русскими землями и городами, многие из которых долгое время являлись историческими доменами старших ветвей Рюриковичей, Литовское княжество со временем стало претендовать на роль своего рода «альтернативной Руси» и реального соперника Москвы, наравне с ней боровшегося за объединения русских земель. Исследователи отмечают активный процесс унификации коренной Литвы, доминирующее положение в котором занимали древнерусская культура и православие, а русский язык был государственным языком княжества. В начале XV в. произошло выделение западнорусской православной церкви в са­мостоятельную Киевскую митрополию, автономную по отношению к Москве. Повышению престижа правящей элиты Литвы способствовали также ее внешнеполитические и военные успехи: нанесение ряда поражений Орде в борьбе за Южную Русь, а также разгром в союзе с Польшей Тевтонского ордена (1410 г.).

В отличие от более поздней московской модели власти и управления литовско-русская государственность была ближе к европейской, испытала значительное влияние западной культуры и рано обнаружила тенденцию развития в сторону сословно-правового государства. Многие старые русские города, вошедшие в состав Литовской Руси, имели европейский статус самоуправления, основанный на «магдебургском праве». В то же время местная русская аристократия активно приобщалась к престижным формам польской, немецкой, венгерской культуры. В системе государственной власти и управления Литвы наряду с языческой литовской и русско-православной государственными традициями все большую роль играли принципы европейского государственного права. С начала XVI в. стал созываться сейм как сословно-представительный орган, состоявший из двух палат: Сената и палаты депутатов. Все это дает многим ученым основания рассматривать литовско-русскую государственность как наиболее вероятный альтернативный путь развития Древнерусского государства по общеевропейской модели, по мнению многих, потенциально заложенной уже в Киевской Руси.

Усиление Литовского государства наталкивалось на активное противодействие Москвы, видевшей в укреплении позиций Литвы серьезную для себя опасность и стремившейся путем исполь­зования различных средств (натравливание на Литву Орды и др.) не допустить превращение Литовского княжества в новый обще­русский центр. Этим усилиям Москвы способствовал также це­лый ряд ошибок руководителей Литовского государства (например, их частые военные походы совместно с крымским ханом на Москву и др.), нанесших серьезный урон престижу Литвы в гла­зах местного русскоязычного населения. Начавшийся после избрания в 1385 г. литовского князя Ягайло польским королем процесс государственного объединения Польши и Литвы и со­провождавшая его активная католицизация западных русских земель, входивших в состав Литовского государства, окончательно похоронили претензии Литвы стать альтернативным центром объединения русских земель, население которых все больше переориентируется на Москву как «защитницу православных». После Люблинской унии 1569 г. Литва стала составной частью единого государства – Речи Посполитой.

Источник: Омельченко Н.А. История государственного управления в России: Учебник. – М.: Издательство «Проспект», 2005. С. 108–112.

№ 8. Факторы распада Монгольской империи

Расширение Монгольской державы не могло быть бесконечным. Согласно математической модели П. Турчина, расцвет любой империи основывается на максимизации внешнего прибавоч­ного продукта в метрополию. При этом внутренняя эксплуатация незна­чительна, что приводит к увеличению благосостояния населения и процве­танию метрополии. По мере сокраще­ния внешних источников поступления власть вынуждена перенести бремя расходов внутрь собственного общест­ва. При этом бюрократия и армия уже привыкли к роскошному образу жиз­ни, а увеличение эксплуатации масс неизбежно приводит к экономическо­му кризису, голоду, политическим вол­нениям и восстаниям.

Другой важной причиной стало расширение территории Монгольской империи выше оптимального преде­ла. Известно, что по мере расширения любая империя переходит порог сво­ей информационной эффективности. Рано или поздно информация от цен­тра к периферии и обратно идет так долго, что центр не успевает реагиро­вать на внешние возмущения. После этого теряется контроль, и целост­ность империи оказывается под угро­зой. Уже во времена Угедея, чтобы проехать все владения Чингизидов с запада на восток, понадобился бы не один месяц. Когда умирал хаган, це­лостность империи оказывалась под угрозой: начинался длительный пе­риод регентства, и власть оказывалась в руках кого-либо из близких родст­венников. Регентство длилось до тех пор, пока курултай не избирал нового правителя степной империи. Монгольская держава была настолько велика, что проходили долгие месяцы и годы, прежде чем удавалось собрать достаточный «кворум» из родственников, который был бы легитименпринимать подобные решения. Различные силы выдвигали своих кандидатов, но часто положение регентов давало им определенные преимущества (в наши дни это назвали бы «административным ресурсом»). Однако Монгольская держава была настолько обширна, что правители региональ­ных уделов далеко не всегда проявля­ли интерес к занятию престола в Ка­ракоруме.

Однако главной причиной, структурно способствовавшей кризису и распаду кочевой империи, была специфическая удельно-лествичная система наследо­вания власти, согласно которой каждый из представителей правящего линиджа от главных жен имел право в соответст­вии с очередью по возрасту право на повышение административного стату­са, и в том числе права на престол. Дей­ствие этой системы можно представить в виде логической модели, согласно ко­торой, в силу традиционной для коче­вой аристократии практики полигамии, воспроизводство элиты в степных им­периях осуществлялось в геометриче­ской прогрессии. Допустим, что некий правитель степного общества имел как минимум пять сыновей от главных жен. При таких темпах воспроизводства он должен был бы иметь 25 внуков и 125 правнуков! При этом если на детей приходилось в качестве наследства примерно по 20 процентов совокупно­го ресурса политики, то уже на каждо­го из внуков – всего по 0,8 процента! В такой прогрессии уже через 60–70 лет конкуренция за наследство должна была привести к кровавым усобицам и в итоге к гражданской войне, резне большей части конкурентов или к рас­паду кочевой империи. Эта закономер­ность, подмеченная еще в эпоху расцве­та монгольских улусов Ибн-Хальдуном, в последние годы получила солид­ное математическое обоснование в ра­боте Турчина.

Но, даже не обращаясь к точным на­укам, если внимательно изучить факты из истории средневековых монголов, нетрудно убедиться, что вся она пред­ставляет собой историю борьбы за власть между различными группами потомков Чингисхана. У Чингисхана, например, было около 500 жен и на­ложниц, у Джучи 114 сыновей, у Хубилая – около 50 сыновей; один из Чин­гизидов за то, что имел более ста сыно­вей, имел шутливое прозвище «сот­ник». Уже во времена Джувейни так называемый уруг Чингисхана состав­лял порядка 20 тысяч человек. На ку­рултае 1311 года присутствовало 1400 Чингизидов, имевших ханские титулы.

После изгнания монголов из Китая, как писал Б.Я. Владимирцов, «дело дошло до того, что давать в удел было уже нечего. Чингисханидов стало так много, что всем уже не хватало оттоков и аймаков в удел и владение…

Все перечисленные причины были фа­кторами, которые должны были приве­сти и, в конечном счете, привели к гибе­ли империи Чингисхана и империй его преемников. Однако непосредствен­ным обстоятельством, фактически по­губившим глобальную мир-систему ХIII–ХIV столетий, стало распростра­нение пандемических заболеваний. Монгольские завоевания привели к со­зданию крупномасштабной сети чело­веческих коммуникаций. Гонцы, вой­ны, торговцы, дипломаты перемеща­лись от одного конца этой сети к друго­му, связывали между собой Китай и Каракорум, Среднюю Азию и Ирак, торговые фактории Причерноморья и католическую Европу. С эпидемиоло­гической точки зрения, полагает В. Макнил, это имело одно роковое пос­ледствие. В 1252 году монголы столк­нулись с чумой, источник которой на­ходился, возможно, в Гималаях. Через Бирму бацилла попала в Южный Ки­тай, но первоначально источник зара­жения удалось изолировать. Однако спустя столетие очаг инфекции активи­зировался, и болезнь стала стремитель­но распространяться.

Существовали два пути распростра­нения болезни. Первый вариант пере­дачи инфекции происходил через мел­ких степных грызунов, переносчиков заразных заболеваний. Они распро­странили бубонную чуму в аридной зо­не. Это произошло, возможно, в 1331 году. Через 15 лет болезнь достигла тер­ритории Дешт-и-Кыпчак

Поиск по сайту: