Спецодежда

Нарада с горем пополам вымылся, но новую одежду одевать не стал, а, даже не вытеревшись полотенцем, опять натянул на себя всякое говно. В это время за дверью оказалась Ксива, которая решила понаблюдать, что Нарада делает в одиночестве. Дурак, посмотрев на новую одежду, взял рубашку и стал срывать с нее, по его мнению, ненужные вещи: сначала он сорвал все фирменные этикетки, затем зубами оторвал пуговицы. То же самое он проделал и с брюками. Затем, положив все вместе, стал топтать рубашку со штанами своими грязными ботинками.

«Так, вроде теперь более или менее нормально», - подумал урод, посмотрев на новые вещи, вмиг превратившиеся в грязные. Но на этом Нарада не успокоился. Взяв штаны, придурок порезал их в нескольких местах ножницами, а потом небрежными стежками стал зашивать.

«Ну, теперь потянет, - любовался урод на изуродованные штаны, - так, теперь осталось только кроссовки привести в порядок, - взяв новый кроссовок, Нарада достал из кармана штанов грязный камень и стал им со всей силы натирать его.

Тут Ксива уже не выдержала и, резким движением распахнув дверь, закричала:

- Блядь, козел, че ты делаешь, совсем с ума сошел? - От неожиданного нападения Нарада аж подпрыгнул на месте, не в силах что-либо сказать в ответ.

- Ну, че вылупился? Я с тобой разговариваю, урод, - продолжала беситься Ксива.

- Я-я-я всегда так делал, когда мама мне новые вещи покупала, - замямлило Чахлое уебище.

- И нахуя это ты так делаешь? – немного спокойней спросила Ксива, увидев зашуганную харю Нарады.

- Прр-р-р-р-осто, я-я-я-я не люблю новую одежду, так как когда я в школу приходил в чем-то новом, то хулиганы набрасывались на меня еще больше, начинали пиздить, издеваться, поэтому, когда мама покупала мне новые шмотки, я делал все, чтобы никто не понял, что они новые, чтобы не привлекать нездоровое внимание хулиганов.

- А сейчас тебя что, тоже пиздят? – спросила Ксива,- а не кажется ли тебе, что сейчас тебя пиздят как раз за то, что ты ходишь грязный как свинья и будут пиздить еще больше, если ты не исправишься, урод?

- Понятно-о-о-о, - понуро протянул Нарада.

- Ну, и ничтожество. Хулиганов давно уже нет, а ты как тупой автомат действуешь, живешь в своих воображаемых страхах. Посмотри, на кого ты похож, говноед? – бесилась жрица. - Ну, раз ты не хочешь носить новую нормальную одежду, тогда будешь ходить в спецодежде, - обрушилась новость на Нараду.

- А как это? – спросил он удивленно.

- Так как ты у нас теперь возглавляешь отряд дурбатовцев, тебе полагается носить особую форму, - начал подробные объяснения только что вошедший Гну. - Верхняя часть твоего костюма должна быть сделана из очень плотного картона. А так же ты должен будешь сшить себе нижнее белье из газеты. Оно должно быть тонким и изящным. Для этого ты сам должен разработать фасон, это может быть ажурное белье, очень красивое, с кружевами, вобщем, на что твоей фантазии хватит.

Еще минут десять Гну давал Нараде четкую инструкцию, из каких частей должен состоять костюм дурбатовца.

- Ну все, теперь ты все знаешь, давай приступай, и завтра на строевой мы ждем тебя в новом прикиде, - сказал Гну и, приплясывая, пошел гулять.

Придурок, почесав затылок, принялся за дело. Обшарив все близ находящиеся помойки, Нарада нашел большую коробку из-под телевизора и, разобрав ее, закинул огромные листы на спину и поперся в ПМЖ.

«Вот, блядь, он такой твердый, надо что-то с ним сделать», - загрузился Нарада и стал всячески мять картон, чтобы он стал более податливым.

- О, свинья, зачем ты это делаешь? – застала его врасплох Ксива, заглянув в гараж по пути с моря.

- Я подготавливаю материал для костюма, - вздрогнув от неожиданности, сказал Нарада.

- Э-э-э, нет, нет, нет, так дело не пойдет, в том-то и смысл, что верхняя часть костюма должна быть именно из толстого, твердого картона, так что не мухлюй, - объяснила Ксива и ушла.

Тяжело вздохнув, Нарада отложил в сторону измятый картон и стал отрывать от разобранной коробки твердые листы.

Единственное, чему Нарада научился, это вовремя отвечать «есть, будет сделано» и «виноват, исправлюсь», так как это было основным правилом в Рулон-холле, без которого невозможно было о чем-либо говорить дальше. Только суть этих фраз заключалась в том, что ученик должен не просто формально их произносить, но самое главное, он должен культивировать соответствующее состояние – бодрое, активное, жизнерадостное, готовность выполнить любое задание Свыше.

«Даже, если негр в Африке пернет, и тебя обвинят в этом, ты все равно не должен оправдываться, а сказать «виноват, исправлюсь», - как-то поучал одного новоприбывшего рулонита Гурун. Казалось бы, для чего это нужно? В процессе мышиного воспитания человек сформировался так, что ложная личность постоянно заставляет его оправдываться и никогда не признаваться в своих ошибках и неверных поступках, именно поэтому миллиарды людей не способны изменить свою жизнь. А зачем ее менять, если я думаю, что все, что я делаю - это правильно, и не важно, что я живу в сарае и перебиваюсь с копейки на копейку, и что сын у меня дебил и муж алкоголик, я никогда не признаюсь, что я плохо живу.

И когда ученику хочется поддаться механической реакции оправдания, но он делает сознательное усилие над собой и говорит «виноват, исправлюсь», начинает культивировать состояние принятия, как бы сложно ему это ни было, - в этот момент он перестает быть машиной, происходит его истинное развитие, он совершает реальные, а не воображаемые шаги к просветлению.

Но беда Нарады была в том, что он все делал очень формально. Вот и сейчас, сказав механично «есть, будет сделано», урод стал внутренне культивировать недовольство вместо того, чтобы отслеживать свою механичность.

«Я, нахуй че, портной что ли, сдался мне этот ебаный костюм», - бесился идиот, из-за чего никак не мог сделать ни одного нормального стежка, так как при каждом его нервном дерганье иголкой рвалась нитка, и дураку опять приходилось вставлять новую, по полчаса метясь косыми глазами в микроскопическое игольное ушко толстенной ниткой.

Придурок в очередной раз забыл одну простую истину, которую часто говорил Гуру Рулон: «Главное – тупо делать». «Тупо» означало не думая, не грузясь «почему мне дали эту практику, зачем, а может не надо» и тому подобное. Человек - это сломанная машина, в которой кроме программ ничего нет, и только Просветленный Мастер может увидеть все поломки, все сбои программы и быстро их устранить, но в том случае, если машина не сопротивляется такому благотворному вмешательству.

Поэтому, когда в Рулон-холле давалась какая-либо практика, то нормальные ученики просто бросались и «тупо» делали, заведомо зная, что это делается для их духовного развития, даже если сейчас они не совсем понимают, что к чему.

С горем пополам на третий день голодовки основная часть костюма была готова. Перед Нарадой было поставлено жесткое условие, что пока он не сошьет все обмундирование полностью, жрать не сядет, так как жратва для свиньи была самым основным, а духовная часть еще была очень и очень слабая. И, если бы изготовление обмундирования не привязали к еде, то эта процедура затянулась бы еще неизвестно насколько.

Решив примерить плащик, Нарада напялил на себя хитровыебанное сооружение цилиндрической формы. Картонный каркас шел от подбородка до самого пола, так, что не было видно даже ботинок. В разные стороны как палки торчали такие же цилиндрообразные картонные рукава, в которые дебил кое-как засунул свои грабли. Он попытался пошевелить ими, но тут же во швах раздался треск. «Н-да, лучше вообще ничем не двигать», - решил Нарада и стал думать, где и как он будет располагать мелкие, но очень важные детали своей дурбатовской формы.

Когда шинель со всеми причиндалами была готова, дурак аккуратно, чтобы ничего не сломать, отложил ее в сторону.

«Да, теперь мне предстоит самое сложное, где точно придется как следует поднапрячь свои мозгени, - подумал Нарада, доставая из ящика пачку газет, из которых нужно было пошить нижнее белье. - А что такое вообще - нижнее белье? - начал он рассуждать, - видимо то, что носится под верхней одеждой, значит, это трусы, больше у меня ничего нет, - заглянул он под свои вонючие штаны и футболку.

Взяв одну газетку, Нарада просунул ее между ног и стал смотреть, как из этого листа сделать трусы.

«А хули, прям так зашью, да и все». И, вооружившись все той же толстенной иголкой, которой он кое-как прокалывал непробиваемый картон плаща, дебил впихнул в нее толстую нитку и стал этим орудием протыкать тоненькую газетку, недоумевая, почему же она все время рвется.

«Вот, блядь, непосильная задача». Так, перервав несколько газетных листов, седьмую все-таки Нарада кое-как, с горем по полам, засунув так же между ног, зашил по бокам, и получился своеобразный газетный мешок с тремя дырками. Из одной - вертикально торчало длинное нескладное тело, а из других двух торчали костлявые ходули. Это и были трусы. «А-а-а-а, мне же сказали, чтобы они были кружевными, - вспомнил придурок Нарада и, взяв второй лист газеты, стал здоровыми портными ножницами отрезать узкие газетные полоски.

Нарезав несколько штук, теперь он стал из них коряво вырезать кружавчики, но вместо ровных, красивых лепестков у него получались только какие-то огрызки бумаги. И теперь эти так называемые кружавчики Нарада решил приклеить к трусам. Не найдя канцелярского клея, дурак взял маленький тюбик супер-клея и стал им приклеивать уродливые кружева по краю газетных трусов. Но из-за своей супер скорости он не успел приклеить кружавчики к трусам, так как его пальцы склеились между собой, и дурак ничего не смог поделать. «Еб твою мать, легче еще один такой дубовый плащ сшить, чем газетный кружачик приклеить», - загрузился Нарада.

Но деваться некуда, жрать-то охота, и придурок, движимый, к сожалению, не духовной частью, стремящейся к развитию, а животным желанием набить свое брюхо, стал включать все свои самые лучшие качества: терпение, усидчивость, старательность и упорно приклеивать долбанутый кружавчик к злосчастным газетным трусам, так как хорошо всосал, что если он не выполнит задание, то еще будет голодать хуй знает сколько.

И так живут большинство людей, беспробудных мышей. Вроде смотришь на монаха и на обычную мышь и думаешь: «Ну, в чем же разница между этими людьми, вроде и тот, и этот терпеливо работают, вроде тот и тот стирают ладони до мозолей, принимают все трудности жизни»? Но только монах делает все это ради Бога, служит Высшему, а обычная мышь делает все ради программы, ради семьи, ради выпиздышей, ради того, чтобы оставаться зомби. И монах страдает, преодолевая трудности, и мышь страдает. Но у монаха святые страдания, в которых он взращивает душу, а у мыши бессмысленные страдания, которыми она губит душу, уничтожает все самое светлое в себе.

***

Вечером все рулониты собрались на веселый разбитной костер. Ученики еще не успели рассесться по местам и накрыть на стол, как в зал вприпрыжку забежал Гуру Рулон и, запрыгнув в кресло, закричал:

- Я узнал, что нашей стране нужна армия! И чем скорее вы выйдите замуж, тем больше сможете нарожать солдат! Тогда будет кому защитить жопу правительства! А это, я вам скажу, самое важное! – выкрикивал Рулон, размахивая в воздухе деревянной дубиной. От такой неожиданности рулониты немного опешили, выпучив глаза, а, врубившись в прикол, взорвались громким смехом.

- Обязательно, обязательно надо много рожать, тогда родина наша будет защищена! Никто ее не свергнет! Будет, кому воевать в Чечне! Это великолепно! Надо защищать наше правительство! – еще больше разбушевался Просветленный, выпучив глаза и буквально выпрыгивая из своего кресла.

Рулониты, видя как Мастер утрирует глупость всех правительственных идиотов и других дураков, не могли остановиться от смеха.

- И вы знаете, мне тут на днях пожаловался Ельцин. Говорит: «Это невыносимо! Сколько людей сейчас косят от армии, уже все лежат в дурке! Что это такое?!».

- И вот теперь, по заданию Бориса Николаевича, - коверкающим голосом говорил Рулон, - мы-таки решили сделать Дурбат Российской Федерации, - хором произнесли жрицы вместе с Мастером.

Ученики встретили эту новость бурными аплодисментами и радостными возгласами.

- Дурацкий-то батальон тоже должен существовать. Я назначаю Гну главнокомандующим Дурбата РФ, - кое-как коверкая языком, выкрикнул Рулон, указав рукой на хихикающего в углу лося.

- Есть будет сделано! – выпрямился тот по стойке смирно, приложив указательный палец к виску и скосив глаза, чем вызвал новое веселье.

А тем временем Рулон продолжал:

- И завтра Гну проведет учение прямо на утренней пробежке: «Дурбат РФ! Равняйсь! Вольно! В атаку!» – отождествлено стал выкрикивать Рулон, сильно выпучив глаза и вытянувшись по стойке «смирно».

- «Вольно!» - это значит подкоситься и упасть как куль с говном! – стала пояснять Венера всем присутствующим.

- А потом, набрав палок, шишек, веток, камней, они ринутся в атаку! – продолжила Элен.

- Вот так завтра всех новоприбывших и не только, обучим командам, и каждый будет готов идти в Армию, - сказал Рулон, - и все они хором запоют песню:

«Сумасшедший дом,

Я прописан в нем.

Я живу в палате N 6,

А может 7...» - пьяным голосом, картавя и коверкая слова, забазлал во всю глотку Гуру Рулон, а вместе с ним и все остальные. Веселье стояло бурное.

- Они будут петь эту строевую песню и маршировать задом наперед, чтобы готовиться вступать в дурбаты и достойно защищать наше отечество, - бесновался Рулон. И, снова встав из кресла, стал маршировать задом наперед, корча дебильные рожи, пока не врезался в стенку.

- Ха-ха-ха, - угорали ученики, в буквальном смысле обоссываясь от смеха.

- Все примут присягу. Все! Боже царя храни! Вот как будет умно! – выкрикивал Мудрец, - Поэтому, в честь 10 мая, дня Дурбата, они все это будут делать! А приняв присягу, они пошьют себе форму из коробок от телевизоров, от холодильников, от утюгов, стиральных машин. Это очень важно! В Атаку! – закричал Гуру Рулон, схватил в руки сковородку и, начав ей размахивать над головой, словно на коне, поскакал к выходу под радостные возгласы рулонитов.

Получив порцию такой бешеной энергии, рулониты с нетерпением ожидали завтрешнего веселья.

На следующий день дурбат РФ в полном составе прибыл на назначенное место в лесу. Рулониты стали беситься и прикалываться: кто-то рассказывал анекдоты, кто-то лазил по деревьям, а кто-то просто ебал вола, лежа на травке. Но тут на горизонте, прихрамывая на одну ногу и корча рожи, появился главнокомандующий отряда Гну.

- Ра-а-а-в-няйсь! – бодро рявкнул командир.

Дурбатовцы немедленно исполнили команду, извращаясь, кто как может: Мудя, расслабив мышцы лица, облокотился на рядом стоящего Гуруна, тот, подогнув колени от такой тяжести, состроил осоловевший ебальник. Гнилой харчок и Вонь Подретузная резко наклонились вбок, навстречу друг другу, ебнувшись кочанами. Пидор Сельский обнял рядом стоящее дерево, состроив умиленную рожу.

- Вольно! – пидоростическим фальцетом произнес Гну.

И рядовые рухнули на землю, как мешки с говном, образовав беспорядочную кучу тел.

- А-а-а, с-с-суки, яйца мне отдавили, - заверещал Гурун, пытаясь вылезти из-под туши Пидора Сельского и Вони Подретузной.

- Ха-ха-ха, - заржали рулониты.

- Бегом марш! Передом назад! – на сей раз пьяным голосом выкрикнул командир следующую команду.

Пытаясь вылезти из-под друг друга, дурбатовцы передавили друг другу ноги, руки. И, кое-как встав на свои ходули, стали соображать, как же выполнять команду.

У Муди возник жуткий стопор:

«Это как так, передом назад, - стал он соображать, закатив в небо глаза и ковыряя в носу - то есть я должен бежать обратно на то место, откуда мы только что прибежали, что ли? - подумав так, Мудя побежал обратно к дому.

- Эй, Муд, ты че делаешь? – закричал ему Гну.

- Выполняю команду «передом назад», - с недоуменным ебальником ответил тот.

- Ха-ха-ха! Ты бы хоть посмотрел, как другие ее выполняют, - посоветовал дураку командир.

- А-а-а, точно! – обрадовался Мудя, увидев, как другие дурбатовцы бегут вперед спиной, врезаясь то в деревья, то в машины, то в прохожих.

«Ух ты, как классно! Кажется, моя точка сборки совсем съехала», - радостно подумал про себя Гурун и тут же врезался задницей в столб.

«Круто все-таки служить в дурбате РФ, - сделал вывод Гнилой харчок, - и в припрыжку, корча рожи и улюлюкая побежал вместе со всеми, - где бы я еще так побесился и оторвался».

Добежав до большой дороги, где ездило много машин, главнокомандующий дурбата РФ крикнул:

- Слушай мою команду! Предпринимаем действия для дезориентации сил противника!

И тут же рулониты бросились врассыпную, используя свой индивидуальный метод передвижения: Гурун сел на корточки и, состроив дебильную рожу, поковылял на своих коротких, Мудя припал к земле и по-пластунски, как партизан пополз прямо по асфальту, брюхом счищая грязь, чу-Чандра решила поэкспериментировать технику кувырков, помогая Муде своими длинными патлами подметать городскую дорогу, а Гнилой харчок плюхнулся на зад, чуть не отдавив свои яйца, и стал продвигаться вперед, прыгая на жопе. Увидев такое скопище придурков, шедшие на работу мыши с ужасом в глазах старались за три километра обойти ненормальных.

Веселье стояло подлинное!

Таким макаром рулониты приблизились к морю.

- Кто первый доползет до моря, будет объявлен самым первым и почетным дурбатовцем мира! – заявил Гну, но не успел он договорить, как тут же был свален бешенными рядовыми, которые без промедления принялись выполнять команду.

- Фу, как не вкусно! – заорал Пидор Сельский, выныривая из мокрого песка, в который его вогнал своей тушей Мудя, когда летел вниз с высоты своего роста. Рулониты, с головой зарывшись в песок, как ниндзя ползли с осоловевшими глазами к своей цели, толкая друг друга.

«Ну, что за идиотизм, - психовала про себя Синильга, пытаясь стряхнуть налипший песок со своих распущенных волос, - ну, как я сейчас выгляжу, это же просто ужасно».

Заметив надувшуюся пачку дуры, Гурун ей сказал:

- Войди в состояние ребенка и просто радуйся, это же весело, что ты так отождествляешься со своим внешним образом. В детстве-то поди радостно ползала в грязи и говно жрала. Тем более принцев здесь нет, тебе ловить все равно нечего, так что расслабь булки и отдыхай. Ха-ха-ха!

- Пошел нахуй, лысый пень, - огрызнулась Синильга еще сильнее надувшись, но тут же получила по башке от Вони Подретузной, которая в отличие от нее радостно ползла, сметая все и всех вокруг.

Мудя же настолько целостно вошел в практику, что, пробороздив весь берег, даже не заметил, как его измазанный в песке ебальник плюхнулся в морскую волну. Хлебанув водички, Муд радостно зачавкал и захрюкал. За первопроходимцем последовала и остальная орава дураков. И прямо в одежде, в ботинках, дурбатовцы ныряли в волны бушующего моря.

- А теперь мы будем принимать присягу в дурбат РФ! – шатаясь и еле выговаривая слова, объявил командир дурбата, когда рулониты выползли как мокрые курицы на берег, - Итак, хто первый?

Гурун с Мудей тут же ринулись к командиру, схватили его правую руку, выставив ее вперед, типа для посвящения в воины дурбата.

- Та-а-а-к дер-р-р-жать! – заорал командир, косыми глазами посмотрев на свою вытянутую кем-то руку.

Гурун с Мудей так и держали, полностью подчинившись.

Первым кандидатом оказался Душка ебаная в рот. Рухнув на колени, он подполз к командиру и, состроив утрированно патриотичный ебальник, слезно произнес:

- Клянусь любить маму до самой смерти, клянусь защищать родину до самой смерти, не жалея своей жопы, клянусь впахивать на дядю Карло до седьмого поту и до самой смерти, тока возьмите меня в дурбатовцы.

Тяжелая рука Гну под весом поддерживающих его Гуруна и Муди ебнула Душку по тыкве так, что тот нырнул рылом в песок:

- Пр-р-р-р-инят! – рявкнул командир.

Отпнув посвященного ногой, Гну продолжил:

- Один готов! Следующий!

Тут из шеренги вывалил Хуйло, боязливо посматривая на огромный кулак командира, который грозил обрушиться и на его кочан. Состроив дебильную морду, заплетающимся языком идиот попытался чеканить:

- Я Вася Писькин. Готов служить Советскому союзу! Готов быть пушечным мясом! Готов прикрывать толстые зады партийцев!

Произнеся пламенную речь, Хуйло с ревом припал к грязной вонючей рубахе командира и стал неистово целовать ее, как флаг, попав под артобстрел слюнями командира:

- Принят, хуй! Ха-ха-ха, - закричал Гну, громко разразившись смехом.

Следующими в очереди за посвящением в дураки были два голубых недоделка: Пидаро и Карыч. Пидаро, состроив жалобную мину и опустив глаза, заныл:

- Честное пидорское, я обещаю быть хорошим мальчиком и во всем слушать только маму, и папу, и дедушку, и бабушку, и сестренку, и братишку, и тетю Машу и соседку Сонечку, - твердил он без остановки. А в это время с не менее пидорастической рожей рядом стоящий Карыч ласково лил ему на голову грязную водичку из лужи и натирал песочком грудь.

Вдруг неожиданно из отряда вне плана выпрыгнула Вонь Подретузная, встала на четвереньки и дико загоготала, введя всех дурбатовцев в некоторый шок. В следующее мгновение Вонь, как обезумевшая, набросилась на Гну. Гурун с Мудей, поддерживающие командира, пересрались и ринулись бежать, оставив командира наедине с прелестной дамой. Тем временем Подретузная пролезла своей тушенцией между ног Гну, сбивая его с равновесия. Последний, не удержавшись, ебнулся ей на хребтину, и они радостно поскакали по всему побережью. Сняв на скаку рубаху, командир стал ей размахивать над головой, как атаман шашкой. Рота дурбата, свистя и улюлюкая, бежала вслед за вожаком.

Проехав несколько сот метров, окосевший командир скомандировал:

- Дурбат РФ! Сто-о-о-о-ять!

Бежавшие рулониты застыли как вкопанные, и только конь несся как угорелый вперед.

- Тпрр-у! Тпрр-у! Еб твою мать! Кому говорю! Стой! – орал Гну, дергая Подретузную за шиворот вместо узды.

Конь резко остановился, а командир по инерции полетел дальше, пропахав рылом песок. Собрав свои кости, кое-как передвигая ногами, Гну поплелся к любимому отряду.

- Вольно! – скомандовал Гну и рухнул вместе со всеми.

Протерев глаза от песка, командир осмотрел своим зорким глазом всех присутствующих и заявил:

- Шо за непорядок?! Почему вы еще не приняли присягу дурбата? – обратился он к четырем особям женского полу.

Бабы охуевшими глазами смотрели на все происходящее и испуганно жались друг к дружке.

- Вы будете принимать присягу РФ? – угрожающе спросил командир, насупив брови и начав приближаться к ним пьяной походкой.

Самки испуганно молчали.

- А мы еще не готовы, - неожиданно нагло заявила самая сиськастая, напирая своими дойками на командира. От такого натиска Гну слегка охуел, вылупив на нее свои шары. И не зная, че сказать, заорал:

- Р-р-рота подъ-ем!!!

Раздававшийся на всю окрестность храп дурбатовцев замолк, и отряд вскочил на ноги.

- Где мой боевой конь? – закричал Гну, осматривая побережье.

- Тута я, - прискакала боевая Вонь и, подставив свой зад, подвалила к командиру. Гну запрыгнул на коня и поскакал вперед. Рулониты побежали вслед за ними.

- Стой, коняга! – затормозил Подретузную командир, когда они доскакали до перевала, - тута придется идти пешем. Отряд дурбатовцев, пыхтя, икая, запинаясь и пуская слюну, стал подниматься вверх, пытаясь облокотиться друг о друга. Кто-то, теряя равновесие, падал и катился вниз, затем снова вскарабкиваясь, а кто-то, встав на четвереньки, медленно и плавно полз вверх.

- Командир! А шо делать, если ноги не идуть?! – кривляясь и дурачась, спросил Пидор Сельский.

- Надо искать виноватого! – однозначно заявил Гну.

- А, если виноватого не найдем? – жалостливо спросил Пидаро, тяжело вздыхая.

- Значит, надо его назначить! – ответил командир.

И все громко заржали.

Выйдя на ровную поверхность, Гну, все еще запыхавшимся голосом сказал:

- А теперь вы будете рассказывать про себя самые гадкие истории, как и положено настоящим дурбатовцам! Услышав новое задание, рулониты сразу заткнулись и потупили взоры. Настала гробовая тишина.

«О, нихуя себе. Зачем это я буду гадости про себя рассказывать, - загрузился про себя Гнилой харчок, - меня же потом все обосрут. Послушаю-ка я сначала других».

«Так-так-так, - быстро начал соображать Душка ебаная в рот, - надо какую-нибудь безобидную историю вспомнить, чтобы и мне не дискомфортно было, и другим весело и главное, чтобы меня за это похвалили».

После получасового замешательства, гадко хихикая и потирая липкие ручонки, Душка принялся орать во всю глотку:

- Когда я был маленьким, я любил ссать в постель! Мне было просто лень вставать и идти в туалет! Уже тогда я был ленивым, как свинья! Я просто разворачивался к стене, доставал свою маленькую письку и ссал на стену! И однажды со мной улеглась спать моя маленькая сестренка! Потому что к нам приехали гости! И ночью! Я! Как всегда захотел ссать! И я! Как всегда! Достал свою маленькую письку и стал ссать! Прямо на рожу своей сестренки!

- Хе-хе-хе! – похихикивали дурбатовцы

Душка болезненно стал присматриваться и прислушиваться к реакции рулонитов и особенно командира, чтобы не дай бог, его не опозорили или не обосрали.

Гну хитро поглядывал на дурбатовцев. Уж он-то знал, что самую гадкую историю рассказать не так-то просто. И сразу просек, что Душка пытается убежать от полезного дискомфорта.

- Не-е-е, не пойдет, это хуйня! Кто расскажет более правдивую историю, да такую, чтобы она корежила вашу ложную личность? - спросил командир.

Следующим решил выебнуться Хуйло. Скаля зубы, он заорал:

- А меня в детстве звали Кирпич, потому что когда ко мне кто-то лез, и этот кто-то мне не нравился, я сразу хватался за кирпич и бросал им в морду ненавистника!!!

- Н-да, ты бы еще рассказал, как в три месяца в кроватку писялся. Хуйня! Не пойдет! – прокомментировал его рассказ Гну. - Ну, что это такое? Кто же меня сегодня порадует?

- А я проходил призывную комиссию! – набрался храбрости Муд, неистово начав чесать в жопе от волнения, - когда я зашел без трусов в кабинет, у меня заторчала писька! Врачиха дала мне стакан с водой и сказала – охладись, ну, я и выпил эту воду!!! А, оказывается, ее нельзя было пить, а надо было засунуть туда хуй, чтобы он охладился! И именно так до меня в этой воде уже мыли хуи! Охуевшая от моей тупости врачиха с перепугу немедленно сделала мне прививки от столбняка и сифилиса!

- Ха-ха-ха, - заугорали дурбатовцы.

- Ну-у-у-у, это уже получше, - сказал командир, - хотя у тебя, Мудя, есть что рассказать и похлеще.

Дохуя еще всякой тупости рассказывали дурбатовцы, но командиру все это мало нравилось, потому что никто не хотел обосрать себя по-настоящему.

Тут у одной кандидатки в дурбатовцы, Дырки, видно че-то клемануло в мозгах, и она, глумясь и прикалываясь над собой, стала рассказывать:

- Когда я лежала в больнице, мне сказали, что я должна каждый день сдавать анализы кала! А если я этого делать не буду, то мне будут ставить здоровые клизмы в жопу. А я, как завнушенная овца, думала, что если мне будут делать клизму – я опозорюсь! И я, блядь, тужилась, чтобы высерать хотя бы по маленькой какашечке в день, – у дурбатовцев, которые хотя и были дурбатовцами, но, видно, воображали себя охуенными принцами, все больше натягивались рыла от такого откровения дамы. – А так как в больнице кормят хуево, то ничего высрать у меня не получалось! И тогда я залазила себе в жопу и выковыривала говно, аккуратненько складывая его в коробочку, чтобы сдавать эти ебучие анализы, нахуй! А другие бабы, более разбитные, чем я, положили хуй на эти анализы, и никакие клизмы им никто и не ставил! – угорала над собой Дырка, оглянувшись на дурбатовцев, надеясь, что они порадуются вместе с ней, что она сбрасывает оковы ложной личности! Но рулониты, покраснев, спрятали глаза, охуевая до предела от такого неприятного откровения, сорвавшегося с уст дамы.

- Ого-го-го-го-го! Вот это я понимаю – история! – обрадовался командир. – А вы все говнюки! Скажу я вам! С завтрешнего дня, хто расскажет о себе историю похлеще, получит свой законный паек! А иначе будете голодать, как сукины дети!!!! А теперь марш в Рулон- холл – закричал разбесившийся командир.

«Да-а-а, какое же я ничтожество, - стал обличать себя Гурун по дороге обратно, - даже историю самую гадкую не могу про себя рассказать. Только воображаю о себе хуй знает что, а сам ни черта не хочу развиваться, не хочу выполнять практики, цепляюсь за свою говняную личность. Ну, ничего, главное, не опускать руки! Завтра я обязательно расскажу про себя все самое говно, которое тщательно скрывал от всех всю жизнь, а главное, от самого себя. Но теперь все, баста! Буду просветлевать!» – и приняв твердое решение, Гурун, радостный помчался вперед всех.

Поиск по сайту: