Полет в нижний мир

Когда уставшие путники добрались до места, был уже день. Ночь, проведённая в пути, была не скучна: Алтай Кам рассказывал сказки. Сказки обычно рас­сказывают детям, но молодые мужчины не протестовали, им было интересно, а главное — Рулон понимал, что в них заложены древние знания, и вслушивался очень внимательно.

На последних словах старого шамана они приехали в свой чадыр. Когда разожгли очаг, Алтай Кам отозвал в сторону Рулона.

— Вот возьми, — он протянул ему какой-то свёрток.

Рулон с благодарностью взял его и, спросив разрешения взглядом, развернул. На руках лежало шаманское одеяние.

— одень его, — послышалось от Алтай Кама, — оно теперь твоё. Это мой подарок.

Рулон стал натягивать просторную одежду прямо на голое тело. Многочисленные нашивки из металла звенели, ленточки, хвосты животных, перья птиц переплетались между собой. Тело чувствовало лёгкий прохладный ветерок, его немного пощипывало.

— Теперь слушай внимательно, Рыбья Кость. Я объясню, что одето на тебе, и это поможет камлать. Вот это, — шаман тряхнул руку Рулона, и зазвенели колокольцы, — твоя защита от злых Духов, а это колтук маниак, — и он показал на веревочки пяти цветов, пришитых между колокольцами, — это твои крылья, с их помощью ты полетишь. А здесь у тебя, — он повернул Рулона спиной, — все дочери Ульгеня. Так тебе будет легче с ними общаться.

Молчавший Санаш наблюдал, как выглядит шаманский костюм. На спине были пришиты девять куколок с перьями филина и маленькими раковинами. Это и были дочери Ульгеня. Ниже тянулось восемнадцать колокольцев.

— Колокольцы на спине тоже твоя броня, ещё ниже луки со стрелами — подарок Ульгеня.

— А это что? — не выдержал Санаш и показал на две большие маталлические бляхи, пришитые на заплечьях, и много мелких по всей спине.

— Это Солнце, Луна и звёзды. Лучше иметь свои светила при себе, — уверенно ответил Алтай Кам и повернул Рулона лицом к себе. — Твой пояс — это тоже небо, а под ним девять бубенчиков — конкообруч шамана. По бокам есть у тебя чудовища, слева — Ютпа, видишь, у него пасть и раздвоенные хвосты. Он живет в подземном царстве Эрлика и охраняет Нижний мир, — шаман держал в руке жгут из коричневой материи с пастью, ногами и хвостом.

— А вот это, — и Алтай Кам приподнял ещё один жгут, — Абра, он тоже живет у Эрлика, только в море. Здесь, — шаман показал на область левого бедра, — будут платки тех, кто хочет слушать камлание. На плечах у тебя сидит по беркуту, они понесут тебя и жертву твою к Духам, только выглядят они сейчас, как перья. У тебя есть ещё защитники. Вот этот шнур, который висит спереди, — это змея, которая отгонит, когда нужно, злых Духов. А вот это лапа медведя Айу Табыжи, тебе понадобится его сила. Шкурка дятла Томуртка — это Суйлу, он Дух-посредник, он теперь будет с тобой. А это шуба Духов-отцов, ты в ней не замерз­нешь нигде, это шкура горностая. Лягушка, — шаман указал на черную лягушку, скроенную из нескольких лоскутков и пришитую на груди, — живет в Кара Кумаке — черном песке Эрлика, где не слышно звуков. Страшное место, только очень сильные шаманы выбираются оттуда. Теперь надевай шапку.

Рулон достал шапку, она была сплошь ушита перьями разных птиц.

— Это куш порук, в ней ты станешь птицей.

— А зачем все эти ленточки на костюме? — опять не сдержался Санаш.

— А это, — Алтай Кам махнул рукой, — просто так уж повелось, для красоты. Ведь шаман должен быть и красивым. Но и в них слабые Духи путаются.

Теперь Рулон в этой одежде чувствовал себя необычно, что-то непривычное облегало его тело, не просто одежда. Он был одновременно и мужчиной, и женщиной, и ребёнком, и медведем, и птицей, и деревом. Столь разные сущности наполнили его и неудержимо потянули в разные стороны. С этим было трудно справиться, но тут старый Кам протянул бубен Рулону, его бубен, который ещё ни разу не был в его руках, но напоенный силой его рода.

Руки чувствовали гладкий обод и шершавую кожу. Бубен слегка вибрировал, он звал в путешествие. Не спрашивая разрешения у Алтай Кама, Рулон подошел к очагу и стал водить бубном над огнем. Бубен становился теплее и оживал в руках хозяина. Старый шаман громко и протяжно запел:

Марево огня присоединилось к Хан-Аджасу,

Дым разостлался по Вселенной,

У утреннего солнца ты взял Сус,

У вечернего месяца взял силу,

Заблудших присоединил,

Отделившихся вручил.

Хозяин каменного огня!

Закоптелый каменный очаг,

Жарко горящее могучее пламя.

Кямла первый раз коснулась бубна совсем слегка, и он отозвался легким, еле слышным звуком, и сердце Рулона отозвалось стуком. Потом ещё один удар, громче и быстрее, потом ещё и ещё, и ещё. Молодой шаман бил в бубен и кружился по кругу вокруг костра. Широкое одеяние обвивалось вокруг ног, как змея, ленточки и веревочки хлестали его по лицу. Но это было не важно, главное — он камлал. Первый раз в этой своей жизни он становился настоящим шаманом.

Ритм сердца и бубна слились и стали такими частыми, что Рулон чувствовал, что не выдержит. Но он хотел в мир Духов, зачем и к кому, он не знал, просто очень сильное желание и все...

Что-то не получалось, он был на краю этого мира, видел тот, но уйти туда не мог.

И тут перед мысленным взором Рулона стали возникать образы его медитаций, воздержаний и невоздержанностей. Весь его духовный опыт держал его. В мир Духов нужно идти пустым, иначе то, что в тебе есть, разорвет на мельчайшие части. И тогда Рулон стал силиться, чтобы освободиться. Он выколачивал ударами кямлы из себя всё, что он знал... Было больно... Знание цеплялось за Рулона. Но он привык превозмогать боль, и это ему удалось...

Рулон ощутил себя пустым, чистым и способным лететь. Пока он переживал новые чувства, реальность пропала, и вот уже сидит молодой шаман верхом на марале, из которого был сделан бубен, и летит, а под ним расстилается мир, который не раз приходилось видеть во сне.

На горизонте стояли исполинские черные скалы. Они ходили ходуном, то раскрываясь, то опять смыкаясь с таким лязгом и грохотом, что становилось
страш­но к ним подлетать. Но за ними была истинная земля — земля Духов.

Умница марал-бубен, подлетев к скалам, дождался, когда они откроются, и, рванув, что было сил, проскочил в образовавшийся проход, и тут же за спиной с грохотом захлопнулись скалы.

Рулон даже не обернулся. Перед его взором расстилался сказочный мир. И небо здесь, и земля были как вогнутые чаши, соединявшиеся краями. Небо было очень странным и выглядело так же, как если поставить два зеркала друг против друга и смотреть в их бесчисленные отражения, пока не закружится голова. Так и здесь, только эти отражения и есть слои неба, где живут светлые Духи — кормосы. Заманчиво было попасть в царство Ульгеня, но Рулону нечего было просить у светлых Духов, да и тянуло больше к отцу всех шаманов — Эрлику.

И Рулон принялся искать вход в подземный мир. Марал-бубен помогал, он принюхивался к земле и, когда нашел, негромко прокричал. Марал стоял у небольшой щели в земле. Оттуда несло земляной сыростью и безысходностью, но шаман шел именно в эту безысходность и стал протискиваться вглубь. Земля сдавила грудь так, что трудно было дышать. Мелькнула мысль: «Наверное, похоже чувствует себя ребёнок при рождении, но это-то как рождение наоборот: туда, в лоно Земли».

Рулону удалось протиснуться вовнутрь, и он вздохнул полной грудью. Наслаждения не было. Место, куда он попал, вообще не могло существовать. Не было ни солнца, ни луны, ни звезд, ни воздуха, но при этом Рулон все видел и не умирал без кислорода. Шаг и ещё один, он передвигался, но ничего не чувствовал. Он не чувствовал под ногами опоры, но не падал при этом. Все было очень странным, непривычным и от этого неприятным. И тут появилось Солнце. Оно сорвалось со спины Рулона и засияло на «небе», и все стало похожим на привычный мир. «Вот зачем иметь свои светила при себе», — подумал Рулон. «Да это же все иллюзия и только для меня, другой шаман увидит мир Духов другим», — пришла незваная мысль. Но, даже понимая, что это иллюзия, быть стало приятнее.

В подземном мире Рулон решил не летать, а идти. И дойдя до вершины какой-то горы, он увидел девушек. От неожиданности Рулон остолбенел. Несколько го­лых девиц увлеченно играли, бегали друг за другом и громко смеялись. Они были очень красивы, луноликие лица, черные как смоль волосы почти до пят, точеные фигурки, очень ловкие и грациозные в движениях, они просто пригвоздили Рулона к месту. Любоваться красавицами можно было бесконечно, но нужно идти
даль­ше. И Рулон тихо-тихо, чтобы не вспугнуть девушек, отправился в путь.

— Эй, сестры, кто это? — раздался звонкий голос за спиной.

— Ах, красавец, кто ты, как тебя зовут? — на разный лад загомонили девушки, постепенно окружая Рулона.

Он не отвечал, но и идти дальше не мог. Перед ним мелькали разные, но красивые лица и тела.

— Фу, какой молчун, — надула губки одна, — слушай молчун, а оставайся
с нами.

Рулон попытался пойти дальше.

— Да-да, оставайся, — подхватил хор голосов.

Толпа девиц обступила шамана плотнее; мягкие, нежные руки касались его, волосы, пахнущие травой, оплетали, а горячие губы целовали. И тут Рулон не выдержал, он включился в игру, ловил девушек, целовал их, ласкал разгоряченные тела. Его мужское начало взбунтовалось, он уже думал только о женских ласках и даже забыл, где он, куда и зачем идет. Вот только свое имя так и не назвал, хотя сестры хотели его узнать.

Это были дочери Эрлика, и они могли, узнав имя шамана, навсегда оставить его в этом мире. И когда Рулон почти потерял память и волю, что-то сильно укололо его в спину, а девушки отпрянули от него. Укол вернул шаману память в одно мгновение. Дочери же Эрлика стояли с перекошенными от злобы лицами и уже не казались столь красивыми и желанными.

За спиной человека тоже стояли девушки, но в светлых одеждах и молча, не мигая смотрели в упор на дочек Эрлика. А те, с ненавистью отвечая на взгляд, отступали все дальше и дальше. Спасительницы Рулона были дочерями Ульгеня, их символы были у него на спине. Оставив девушек, шаман побрел дальше. Времени он не различал и шел, может быть, несколько минут, а может, и лет, и вышел к болоту.

Бескрайнее болото, зловонное, с поднимающимися из глубин пузырями, противно хлюпающими на воздухе, с чахлой желтой травой, оно совсем не понравилось шаману. Но что-то звало его именно за болото, а обойти его было невозможно. И он пошел по болоту, но давалось это с трудом. Было ощущение, что спишь. И снится тебе сон, в котором нужно быстрее убежать от опасности, но ноги отказываются подчиняться, а тело становится очень тяжелым. Так было и здесь. Тело Рулона стало просто свинцовым, а ноги ватными, и он стал погружаться в болото. Страх сковал шамана, надо что-то делать. Потом стало все равно, он даже получал удовольствие от того, как теплая липкая грязь поднимается все выше и выше.
Вне­запно откуда-то из глубины памяти всплыл образ барона Мюнхгаузена, о котором он часто читал в детстве. Барон яростно схватил себя за косичку и выдернул из болота. Тогда, в детстве, маленький Рулон только посмеялся, а сейчас понял, что даже детская книжка может быть полезной в таких ситуациях.

Правда, косички на голове не было. Тогда шаман представил, как вся энергия его тела устремляется вверх к голове. Тут же он почувствовал, как голубоватые потоки света заструились по ногам и рукам вверх, потом от паха к голове, а там они влились в птичьи перья на шапке. Вмиг перья затрепетали, превратились в крылья и стали вытягивать человека из трясины. Болото неохотно отпускало
свою добычу. Но сантиметр за сантиметром Рулон освобождался. И вот с громким чавканьем болото отпустило его, и трясина опять сомкнулась. Крылья понесли его дальше, на другую сторону. Лететь было не так уж и просто, на это требовалось много сил. Шаман продолжал удерживать свою энергию в крыльях, он не хотел тратить много сил и только несколько десятков сантиметров отделяли его ноги от трясины. Еще немного усилий, и болото кончилось. Рулон с удовольствием опустился на ноги, крылья на шапке тут же стали опять мертвыми.

Было приятно ощущать вес тела на ногах, может быть, даже не столько приятно, сколько привычно. В голове закрутились размышления о том, почему привычное нам приятно и что первостепенно. Он так увлекся этими рассуждениями, что забыл, где находится, что стоит он на краю болота мира Духов и ему нужно идти дальше.

Но тут что-то внешнее вывело его из раздумий. Какая-то чужая воля настойчиво проникала к нему. Рулон чувствовал, как в спину вбуравливается что-то равнодушное, но жадное, и это было опасно.

Он резко развернулся и увидел коз. Пять вполне обычных белых коз, которые паслись у кромки болота, где такая сочная и вкусная трава. Удивительно, но ощущение опасности исходило от них. Козы стояли неподвижно и смотрели на чужака, потом они подошли на шаг ближе, неприятные ощущения усилились, еще ближе, стало почти больно. Козы медленно приближались, Рулон уже плохо ощу­щал свое тело, его до краев заполнила боль. Он смотрел в глаза коз, а вот их глаза совсем не походили на козьи, это были глаза с вертикальными узкими зрачками, как у змей. И внутри, в его груди, свивалась клубком пятиглавая змея, кусая сердце, легкие, принося все новые и новые мучения. Но нужна змее Душа, и Рулон знал об этом, ещё немного и какая-нибудь из голов сможет найти Душу и съест её, тогда если и останется Рулон жив, то шаманом быть не сможет или не вернется в мир людей.

Человек уже лежал на земле и сам извивался, как змея, сил бороться не было, хотелось одного — пусть всё побыстрее кончится. Так плохо Рулону не было даже на посвящении. И тут шнур на его одежде ожил, он приподнялся, раскачиваясь перед глазами, от этих движений становилось легче, и оттуда выползла змея, самая обычная, — это был щитомордник. Он быстро заструился по земле по направлению к козам. Те стали обеспокоенно переступать с ноги на ногу. Наконец первая перестала смотреть на Рулона, и внутри одна из голов замерла. Потом вторая, третья, наконец, пятиголовая змея не причиняла больше боли, но ещё была там. Щитомордник подполз к одной козе и быстро взобрался по ноге к шее; он обвился вокруг головы, свесил мордочку прямо перед глазами и стал раскачиваться, тихо шипеть и вибрировать языком. Коз как загипнотизировали, все пять теперь неотрывно смотрели на змею, а та неторопливо вела рассказ на своем языке, хотя язык этот был понятен козам.

Рулон всё ещё лежал на земле, отдыхая от боли и наблюдая за действом. Все козы, как по команде, развернулись и стали удаляться. Но делали они это не по своей воле, их как будто кто-то гнал вперед. И чем дальше они уходили, тем легче становилось человеку. Наконец он встал, ему было легко и хорошо, чувствовалось, что только что он победил в неравной схватке. Нужно идти дальше.

Рулону нравилось идти на своих ногах, чувствовать, как работает каждая мышца, как стучит сердце, перегоняя кровь к работающим ногам. Сзади послышалось шуршание — его нагонял щитомордник. Рулон остановился и присел. Змея подползла к нему и поднялась на хвосте.

— Спасибо тебе, милая, — с нежностью сказал Рулон, поглаживая пальцем по голове, змея закрыла глаза и тихо зашипела. «Как кошка», — пронеслось в голове. Наласкавшись, она нырнула в свой шнур на одежде. Рулон с интересом взял его в руки и посмотрел на предполагаемый вход. Ничего необычайного, ткань как ткань, и никакой змеи внутри нет; он опустил его обратно и пошел дальше.

Впереди показались два озера. Подойдя ближе, Рулон увидел, что одно из них было ярко-бирюзовым и очень прозрачным, а второе — ярко-алым и густым. Рулон не удержался и попробовал воды из бирюзового. Она была солоновато-горькой на вкус, как слёзы, а воду из второго даже пробовать не хотелось. Рука, которой он хотел зачерпнуть жидкость, была в крови. «Целое озеро крови», — ужаснулся шаман и поспешил убраться оттуда подальше. От озер веяло горем и страданием, и это обжигало не хуже самого жаркого ветра в пустыне.

Обойдя озера, шаман увидел возвышение со столбом на нем. Взобравшись наверх, Рулон увидел долину, где толпилось множество Духов. Они ходили взад-вперед, кругами, сталкивались между собой, некоторые дрались. Но никто не заметил шамана. Рулон чувствовал, как от них исходит пустота, никаких чувств не испытывали эти Духи, только лишь недоумение. И здесь не хотелось задерживаться молодому шаману. И он поспешил дальше.

Долго шел человек по подземному миру, усталости не было. Как не было и других чувств, даже само время пропало. И наткнулся наконец он на большой черный камень с маленькой
дыроч­кой в нём. Нелегко будет протиснуться
внутрь. Рулон присел рядом. Потрогал камень рукой — он оказался тёплым. Рулон прижался к нему щекой и понял, что камень живой. Поглаживая его, он стал разговаривать с ним не вслух, не в мыслях даже, а на каком-то другом уровне. Камень стал отвечать, раскрываться. Он как бы принимал Рулона, пускал его в себя. Так человек открывает душу другу.

Постепенно, то ли дырочка в камне увеличилась, то ли сам Рулон уменьшился, но он смог пройти туда и сразу оказался на берегу огромного бездонного озера с черной водой. А мостом служил лишь конский волос. Страшно вдруг сделалось Рулону: упадешь в озеро и никогда не выберешься оттуда, навечно станешь рыбой или того хуже, чудовищем подземного царства. Вспомнил тут Рулон, что страх — самое тяжёлое из сущего, страх не дает людям летать, он их топит в воде.

Шаман сел на колени, закрыл глаза и стал смотреть в себя, он делал это не раз и поэтому получилось сразу. Внизу в животе лежал серый тяжелый камень — страх. Не открывая глаз, он стал проникать руками прямо через живот, взял камень и попытался его выкинуть. Но не получилось, слишком тяжела ноша, мышцы на руках вздулись буграми, он весь напрягся, но камень даже не сдвинулся. Тогда Рулон вздохнул поглубже и одновременно с выдохом подбросил камень. Он вылетел вместе с выдыхаемым воздухом. Теперь было легко, он весил не больше мыльного пузыря, даже удивительно, зачем так долго он носил эту тяжесть, а главное — как ему это удавалось.

Молодой шаман подошел к мосту-волоску и сделал первый шаг. Это было просто, волосок даже не прогнулся. Рулон даже не шел по нему, а плыл. Конский волосок показался широкой удобной дорогой.

На другой стороне озера стоял роскошный аил Темир-хана, сына хана Эрлика. Рулон стоял около входа, не зная, что делать дальше. Когда он начал камлать, он ничего не хотел просить у Духов: ни света, ни излечения для кого-нибудь; и теперь он здесь у самого Темир-хана. Вдруг резко распахнулась дверь, и появился сам сын Эрлика.

— Кто ты? — загремел громом его голос.

— Я Рулон, шаман.

— Что надо тебе?

— Не знаю, — поникла голова Рулона, но неожиданно он понял, что мучило его в последнее время, и он спросил: — Хочу понять, шаман ли я на самом деле, могу ли им быть?

— Ха-ха-ха, — загрохотал гром. — Смог бы ты, не будь шаманом, проделать этот путь? — вопросом ответил Дух, стал серьёзным и добавил: — Да, ты хороший шаман, сильный, но ещё многого не знаешь, учись.

С этими словами черный богатырь повернулся и скрылся в своём аиле.

Рулон всё ещё стоял и смотрел на дверь, не в силах сдвинуться с места.

— Я буду помогать тебе, ты мне нравишься, — гулко донеслось из аила.

Резко бьёт в глаза оранжевый свет костра. Во рту кислый привкус, с каждым ударом бубна из горла вырывается хрип, почти крик «ым-м-м, ым-м-м», — и затихает, чтобы вновь вырваться. Тело не слушается мышц: оно — как камень, кости — как вода. Вдруг боль молнией сковывает разум, выворачивает тело наизнанку.

Рулон весь в поту и испарине, крепко прижав бубен к груди, тихо стоит в чадыре. Боль уходит. Он уже может пошевелиться. Пошатываясь, он подходит к кормосам и, аккуратно ставя бубен, стаскивает с себя маньяк. Сразу становится лучше. Ещё есть немного сил, чтобы добраться до лежанки. Мех приятно щекочет разгоряченное тело, и сон сковывает веки.

Когда Рулон открыл глаза, он увидел только Санаша, тот, как всегда, сидел
около огня и наигрывал что-то на хомузе. Музыка была очень приятной и легкой.

— А где Алтай Кам? — спросил Рулон.

— о, ты проснулся, ну и горазд же ты спать, брат, — улыбнулся сказитель, — а Алтай Кам ушел куда-то, насмотрелся на огонь и ушел давно уже, однако. Знаешь, мне иногда страшно тут с вами жить, — не унимался разговорчивый охотник, — сидел себе спокойно, резал какие-то корни, потом кинулся к огню, замер, а потом и вовсе ушел, кинулся в чем был на улицу. Беспокоюсь я за него, не простудится ли?

Рулон усмехнулся.

— Не переживай, он всю зиму может голым проходить и не простынет, не то, что мы.

Но и сам задумался, где же старик. Он знал, что с шаманом ничего не случится, но сейчас очень нужно было поговорить, рассказать о случившемся. Тут хлопнула дверь, и появился шаман. На раскрасневшемся лице, как угли, горели глаза, и выглядел он очень довольным. Ни один из юношей не пытался спрашивать, где был шаман и что делал, даже сама мысль полюбопытствовать, как испуганный мышонок, юркнула куда-то вглубь бессознательного.

— Ты хотел меня видеть, Рыбья Кость? — как ни в чем не бывало спросил шаман.

— Да, а как ты... Ой, да ладно, — махнул рукой Рулон.

Шутливые разговоры были постоянно, хотя он приехал к великому Учителю понять сокровенные знания, но, видимо, среди Учителей много шутников.

Рулон наконец поднялся с ложа, тело немного побаливало, причем не как от физической нагрузки, а как-то по-иному. Неловко поведя зажатыми плечами, он навлек на себя усмешку Учителя.

— Что, летать непривычно?

— Да, есть немного.

Старик тем временем доставал еду и накрывал на стол.

— А ты попрыгай и помаши руками, как птица, которая учится летать, только думай, что это не руки у тебя, а крылья, авось полегчает, — посоветовал старик.

Рулон незамедлительно стал делать, что сказано, и действительно, через некоторое время боль и скованность прошли. Он гордо расправил плечи.

— Спасибо, Алтай Кам.

— Что, неужели помогло?

Рулон кивнул.

— Ну надо же, а я просто шутил.

За спиной у удивленного Рулона ржал Санаш.

За едой Рулон рассказывал о своем путешествии, шаман слушал очень внимательно.

— Это очень важно первое путешествие в мир Духов, и то, что тебе повезло, хороший знак. Ты же и сам знаешь, что тебе повезло не только в том, что ты вообще добрался до цели, но и в том, что было мало препятствий.

На шамана смотрели удивленные глаза ученика.

— Да-да, мало. Ведь в царстве Эрлика очень много зловредных Духов, а тебе не попался ни один. Самыми страшными были козы, они питаются Душами, причем съедают сразу все, особенно любят шаманов, но тебе и тут повезло. Теперь ты готов узнать, что есть ещё в трех мирах. До путешествия не было смысла рассказывать об этом, а теперь пора, но сначала послушай сказку. Да и тебе не помешает, — обратился он к Санашу.

Тот бросил точить нож и подсел ближе к шаманам. Алтай Кам рассказывал, сплетая слова кружевами, и рождалась сказка. А молодые люди погружались все глубже и глубже в сказочный лес.

— Все, пора спать, и спи сегодня обычным сном, Рулон, — первый раз обратился по имени к ученику старый шаман, казалось, он гордился им, хотя трудно сказать, испытывал ли хоть раз это чувство Алтай Кам.

Поиск по сайту: