Опыт всегда выражен в терминах вашего происхождения, вашего прошлого: Ум клеток и первичное состояние без примитивизма 8 страница

Послушайте, какая цель в том, чтобы медитировать снова и снова? Вы почувствовали что‑то хорошее и опять хотите этого снова и снова. После того как то чувство уходит, вы снова оказываетесь в той же самой колее. Но когда вы позволяете этому идти своим чередом, приходящее следующим – также нечто безмятежное. Все случающееся – то, что оно есть.

Но здесь медитация – это образ жизни. Все, на что ты смотришь, для тебя тайна. Это движение жизни, которым ты не манипулируешь в соответствии со своими желаниями. На самом деле никаких желаний нет. Но ваша проблема в том, что вы прочитываете какие‑то мысли как желательные, а другие как нежелательные, плохие, злые и так далее.

Пол: Но когда я медитирую, я не просматриваю мысли. Я позволяю им приходить и уходить.

У. Г.: Тогда зачем вам надо медитировать? Это бесконечный процесс, мысли постоянно приходят и уходят. Вы не можете опустошить океан. Но вы надеетесь, что когда‑нибудь сможете, а это никогда не случится.

Пол: Мысли уменьшаются, их становится все меньше и меньше.

У. Г.: Это означает, что вы пытаетесь управлять и, возможно, в какой‑то степени это вам удастся, но что дальше? Мысли никогда не остановятся. Видите ли, даже в йоге, когда ты переусердствуешь, это дает противоположный эффект. Вы пытаетесь сдерживать то, чего не можете сдерживать. Но тогда это то, что делают все – в школах, колледжах, дома – на всех уровнях. Чтобы оттачивать его, приводить в порядок и использовать как мощное оружие для достижения чего‑либо. Это не метод. Вы должны понимать природу мышления и не пытаться его контролировать или формировать. Все это – движение прочь от вас самого, и это должно остановиться.

Пол: Что такое мышление?

У. Г.: Мышление – это перевод ощущений (чувственных переживаний) на язык осмысленных слов. Пока вы это делаете, есть «делающий» это. Само по себе мышление ничего не может делать. Именно мыслитель манипулирует чувствами, чтобы иметь все больше и больше, но кончает тем, что имеет все меньше и меньше. Он понизил способности чувств почти до нуля. Вот в чем трагедия. Но вы не знаете, что это [естественное состояние] – нечто необычайное. Это состояние полностью противоположно тому, что вы думаете о чувствах. Здесь они функционируют на пике своих способностей, поскольку нет мыслителя, интерпретатора чувств.

Пол: Полезно ли знать что‑либо о бессознательном?

У. Г.: Бессознательное! Нам трудно понимать даже сознательное. Понимаете, все эти слова – бессознательное, сознательное и подсознательный ум – изобретения искусного ума. Подобно меридианам и параллелям, которых в действительности нет, но их проводят на картах с целью определения положения конкретных мест, куда вам надо попасть или где вы хотите что‑либо делать, эти категории могут быть необходимыми для понимания ума на разных уровнях, но на самом деле это все одно. Поэтому, понимая один кусочек этого, вы не будете понимать все. Психиатров и психологов интересует только изучение одной части целого, поскольку целое – это слишком много для их понимания.

Но откуда берутся эти вещи – бессознательное? Что такое бессознательное? Это целое, оно есть, все, что человек говорил и думал до вас, это часть бессознательного[16]. Оно может не быть готовым для вашего использования, но оно все равно есть. Каждая мысль несет с собой всю структуру.

* * *

Пол: Что такое эмоция?

У. Г.: Это нарушение в метаболизме этой системы. Это нечто чуждое этому телу – оно производит нечто диссонирующее и возмущающее внутри. Слово ничего не может делать само. Мыслитель называет это гневом, радостью, тревогой или чем угодно еще для своего собственного выживания. Это невыносимо для тела, и потому оно это отвергает. Но если вы никак ее (эмоцию) не называете, она поглощается в теле и исчезает. В любом случае она не может задерживаться там надолго.

Именно смысл, который вы приписываете слову или извлекаете из него, производит это расстройство внутри вас. Поскольку вы не можете выносить это расстройство, вы отделяете себя и пытаетесь его контролировать, чтобы оно никогда не достигало своей цели. Это верно для любой эмоции.

Пол: Если ты даешь волю своим страстям, это может приносить вред и вредить общественной жизни.

У. Г.: Это то, чему вас учат, и потому вы хотите это контролировать. На самом деле вы это делаете не потому, что велит вам общество, а потому что нарушается ваша взаимосвязь с обществом и вы боитесь последствий с точки зрения вашего собственного будущего.

Пол: Итак, идеи эгоизма и альтруизма не имеют никакого смысла?

У. Г.: Пока есть «я», есть эгоизм. Поэтому практика бескорыстия – это лицемерие. Вы откладываете на какой‑то будущий день. Вы не действуете сейчас. То, что делает с вами эта конкретная эмоция, – это действие. Это не нечто мистическое. То, что она делает с вашим телом, – это действие, и это ее собственное действие, которое не имеет никакого отношения к так называемому правильному или спонтанному действию и тому подобному. Это действие. На вас действует чувство. А вы манипулируете, уничтожая возможность его действия на вас и получения его собственного результата. Если вы позволяете ему действовать самостоятельно, оно не будет повторяться и закончится, поскольку вы не даете ему жизни.

Пол: Как это так, что тело не может терпеть эмоции и потому все их отвергает?

У. Г.: Тело не может этого выносить. В любом случае оно будет двигаться; чувство вынуждено уходить, поскольку тут есть что‑то еще. Например, скажем, я становлюсь раздражительным, когда Валентина что‑то делает, это приходит и тогда оно уже ушло; раздражение – это что‑то, что достигло своей цели и ушло. Но если я говорю себе, что мне не следовало раздражаться и все такое, это означает давать этому жизнь, непрерывность. И удерживая это там, вы создаете все больше конфликта и проблемы.

Пол: Но почему мы даем этому непрерывность?

У. Г.: Потому, что вы хотите продолжаться, поскольку как только вы даете тому произойти, это уничтожит всю мысленную структуру.

Скажем, вы смотрите на море, все ваше существо наполнено этой беспредельностью, но как только вступает мыслитель и говорит: «это прекрасно» и все такое, беспредельности больше нет. Это физическая реакция, порождающая свою собственную активность. Каждое чувственное движение сохраняет этот импульс, и это означает, что вы живете. Это живое, и в нем нет ничего мистического. Эта жизнь в каждый момент ощущается сама по себе.

Пол: Это то, что сейчас происходит в вас…

У. Г.: В каждом; не только во мне; так это устроено. Оно искажается, поскольку вы мыслите, интерпретируя чувственное движение. Именно мыслитель создает еще одно (параллельное) движение, и потому вы не можете осознавать в себе движение жизни.

Пол: Вы говорите только о чувствах.

У. Г.: А что еще есть? Есть только тело.

Пол: Предположим, вы находитесь в темной комнате, что тогда происходит?

У. Г.: Есть только сердцебиение, биение пульса, осознание точек контакта, и нет никакой интерпретации, поскольку здесь ничего нет.

* * *

Пол: Когда я сказал, что многие годы растрачивал впустую свою энергию, занимаясь глупыми делами, вы сказали, что это животная энергия. Тогда есть ли энергия, не являющаяся животной?

У. Г.: Говорят, что есть. Я говорю, что есть. И она появляется, только когда человек претерпевает преобразование. До этого есть только животная энергия. У вас есть желание, она толкает вас к объекту исполнения этого желания, и это животная энергия. Желание, побуждение, стремление – все это животная энергия.

Здесь, без всякого исполнения, без всякого достижения это желание генерирует энергию другого рода. Это чистое желание, без хотения что‑либо с ним делать. В этом вся разница.

Пол: Иногда я чувствую, что у меня нет энергии, которая мне нужна.

У. Г.: Это просто недостаток побуждения. Если бы вы хотели стать президентом Франции, у вас бы нашлось это побуждение. Когда вы ухаживали за своей женой много лет назад, у вас была огромная энергия, в которой вы теперь не нуждаетесь, потому что у вас нет того же, что было годы назад.

Пол: Я имею в виду, что у меня нет энергии, чтобы понять, что все это такое.

У. Г.: Потому что вы все время растрачиваете ее попусту в мыслительном процессе, который вас никуда не ведет. Теперь тут есть две стороны. Вы хотите выйти из всего этого и в то же время боитесь это утратить и боитесь последствий. Вот что отнимает энергию.

Пол: И я не знаю, есть ли другой вид энергии.

У. Г.: Вы не знаете, потому что эта энергия, которая не животная, заперта внутри вас. Она появляется, только когда прекращается все остальное. Она не имеет вообще никакого отношения к проблеме.

Пол: Она появляется, когда нужна?

У. Г.: Это не вопрос появления при необходимости. Она есть все время, и вы способны жить полно каждый момент.

* * *

У. Г.: Мир изменялся бы, если бы вы изменялись. Вы боитесь, мир боится. Вы чувствуете, что у вас нет уверенности, и то же самое с миром. Вы и есть мир. Вы чувствуете и действуете точно так же, как это делает мир. Это расширение одного и того же. Поскольку вы не увидели абсурдности того, что вы делаете, мир не увидит абсурдности.

* * *

У. Г.: Всякое мышление – это звук, вибрация, движение прочь от вашего состояния бытия. Это ментальная активность. Это движение уводит вас от безмолвия.

* * *

У. Г.: Он видит гремучую змею и играющих там ребятишек. Вместо того чтобы делать то, что необходимо в тот момент – убить или не убивать змею в зависимости от ситуации, он начал думать об этой проблеме. Правильно ли убивать, почему мне следует убить эту змею, она, возможно, не поползет туда, где играют дети, так зачем ее убивать, – он полностью потерялся в моральной проблеме – убить или не убивать. Если всего этого нет, быть может, он сделает то, что должно быть сделано. Он убьет змею, и на этом все кончится, больше никаких мыслей.

Однажды Рамана Махарши нечаянно наступил на ящерицу и убил ее. Все его ученики гадали, что он будет делать. Он просто взглянул на нее и пошел прочь. Что он мог сделать? Все было кончено. Ученики не видели на его лице никакого сострадания или сожаления. Он не сказал ни слова. Что он мог сказать? Не было ничего. Это был конец.

Поиск по сайту: