Глава 13. Глаза у нее безмерно устали

Глаза у нее безмерно устали. За три часа она изучила добрую гору документов, и, кажется, до нее дошло, в какой переплет она попала. Но разве ей привыкать попадать в переплеты?

Надежда отодвинула бумаги и посмотрела на Стаса. Добронравов все время, пока она знакомилась с документами, или разговаривал по телефону, или что‑то распечатывал с компьютера, или выходил из кабинета, чтобы поговорить с посетителями, которые то и дело заглядывали в кабинет. Андрей приказал, чтобы Надежде не мешали, и Стас прилежно исполнял его приказ. Сейчас он сидел на подоконнике и курил. Но теперь она тоже могла позволить себе перекур, потому что прояснила для себя ситуацию с Коржавинским ЦБК до конца, или почти до конца. Тем более, что весь спектакль развивался по хорошо известному сценарию: некий миноритарный акционер, по фамилии Тюлькин, сильно обиделся на «Сайбириан Палп», которая не выполняет свои инвестиционные обязательства, нарушает его права, как акционера, в результате он несет громадный материальный ущерб.

— Это владелец десяти акций? Огромный ущерб? Что за чушь? — Надежда покачала головой.

— Количество акций у этого мерзавца никого не интересует. — Отозвался Стас. — Главное, что акционер волнуется, и ему нужно помочь успокоить нервы. То есть возместить ему потерянные в ходе наших якобы жульнических операций деньги. У Стечкина имелась информация, откуда, мы сейчас с этим разбираемся, что таких денег на наших счетах не находилось, поэтому взыскание решено было обратить на акции СПЭ.

— Но по закону взыскание должно вначале налагаться на денежные средства, затем на имущество и акции. — Вмешалась Надежда. — Почему вы не опротестовали это решение?

— Вы абсолютно правы, — кивнул Стас, соглашаясь. — Кроме того, ответчику по закону дается время на добровольное исполнение решения суда. Деньги на счетах у нас, конечно же, были. Я считаю, что судью намеренно ввели в заблуждение по поводу нашей неплатежеспособности. К тому же, нас не уведомили о решении суда, а взыскание на акции наложили прямо‑таки молниеносно. Говорят, что судья самарского суда, которая рассматривала жалобу Тюлькина, поначалу категорически не хотела принимать решение в его пользу. Но на нее надавили компроматом. Ну, а дальше все понеслось галопом. Акции реализовали по бросовой цене, правда, Стечкин приобрел их не напрямую, а через посредников, через структуры, дружественные «ОсЭлу».

— А как же Фонд федерального имущества? Они должны были предварительно объявить о продаже акцией, или все‑таки не сделали этого? — Она достала пачку сигарет, но не закурила, дожидаясь ответа на свой вопрос.

— Малинин, глава этого Фонда утверждает, что информация о комиссионной продаже была представлена на их официальном сайте, однако обнаружить физическое подтверждение этого факта не удалось. — Пояснил Стас. — На следующий день после продажи акций сайт был поставлен на реконструкцию. В газетах же никаких объявлений тоже не появлялось. Наша служба отслеживает практически всю экономическую информацию в печати.

— А что за история с двойными реестрами? — Продолжая сжимать в руке пачку сигарет, Надежда пододвинула к себе одну из бумаг, наиболее щедро украшенную вопросительными знаками.

— Не история, а еще один просчет Деренталя и Стечкина, — усмехнулся Стас. — Разведка у них сработала из рук вон плохо. Когда Рубан сделал ноги из нашей компании, мы поняли, что он способен подложить нам хорошую свинью с реестрами, поэтому договорились о переводе реестров из Петербургской инвестиционной компании в другую, независимую компанию «Энергорегистратор». Мы еще в апреле заключили с ней официальное соглашение. Эти волки опоздали со своими манипуляциями буквально на два дня. Первый реестр сейчас сторожит сам Нестеренко, бывший шеф службы безопасности Рубана. В прошлом он фээсбэшник и, по слухам, имеет выход на Президента. В их офисе отключили Интернет, чтобы не потерять реестр в результате хакерской атаки. Но просчитались. На самом деле, этот реестр уже недействителен.

— А какова реакция Деренталя на этот прокол?

— Деренталь пришел в ярость, когда узнал об этом. На нас вылили целый водопад помоев, пытались обвинить в финансовых махинациях, мошенничестве и прочих грехах. Не исключено, что в ближайшие дни центральные газеты снова набросятся на Зарецкого с массой разоблачений нашей преступной деятельности. Но журналисты почти всех краевых и городских изданий отказались размещать заказную чернуху на Коржавинский ЦБК и «Сайбириан Палп».

— Но стоит ли замалчивать эту информацию? Вас же и обвинят в том, что вы скрываете подлинное состояние дел. — Надежда чирнула зажигалкой и прикурила сигарету.

— В том то и дело. Но оправдываться, печатать опровержения значит, изначально превратить себя в виноватую сторону. В прессе последних месяцев — масса грязи о Коржавинском ЦБК и «Сайбириан Палп». Было бы смешно и нелепо тиражировать ее на страницах собственных газет. Кстати, все хорошо понимают, что это небезопасно с точки зрения закона.

— Да, вы запросто сможете «раздеть» любое средство информации за распространение клеветы и заведомо ложных сведений. Когда у ваших юристов освободятся руки, через суды можно снять со всех, кто клеветал на вас, немалые суммы… — Надежда улыбнулась. — Разденете их до штанов, чтобы неповадно было гавкать.

— Этим мы обязательно займемся. Но самое интересное, что из компании Деренталя никто в открытую не признается, что это он украл акции Коржавинского ЦБК или захватывал Северо‑Ангарский ЛПК? Причастность к этой авантюре все отрицают, во всяком случае, публично.

— С прессой все понятно. Теперь про реестры. Надеюсь вы доказали законность тех, что находятся теперь в «Энергорегистраторе»? — Надежда выдохнула струйку дыма, и проследила взглядом, как она, вытянувшись узкой ленточкой, направилась в сторону открытого окна.

— В начале июля Арбитражный суд Московского округа подтвердил законность нашего реестра. «Энергорегистратор» признан единственным законным реестродержателем Коржавинского и Северо‑Ангарского ЛПК.

— Выходит, у Деренталя и его братии нет никакой юридической перспективы?

— Нет, никакой. Но они не отступают. Они хотят вернуть свои деньги, которые они заплатили за акции. Они бы их вернули даже с прибытком, если бы вошли на комбинат, но их туда просто не пустили. Деренталь пытался предложить Андрею Евгеньевичу заплатить отступного, а это несколько миллионов долларов, дескать, тогда они уберутся восвояси. Но мы решили драться до конца, чтобы эти ребята навсегда забыли дорогу в наш огород. Дело в том, что у нас разное представление о цивилизованном бизнесе. Однажды мы с ними договаривались, и они нас обманули. И когда мы спросили, почему вы нас обманули, знаете, что нам ответили? «Мы настоящие русские бизнесмены, а вы — лохи, и вас надо учить!» Поэтому нам трудно искать с ними компромисс. А им очень нелегко бороться с «Сайбириан Палп». Мы заняли легальную и открытую позицию, и постарались придать ей максимальную публичность.

— Все понятно, — вздохнула Надежда. — Вам пытаются сломать хребет через колено, а вы гнетесь, но не поддаетесь. И все‑таки, что за тип этот Сергей Тюлькин? Откуда он взялся? — спросила Надежда и закурила вторую сигарету, ведь она так долго обходилась без курева.

— Явная подстава, приятель некоего Олега Рудкова, весьма темной личности, трижды судимого, специалиста по угонам автомобилей. — Стас оставил подоконник в покое и занял кресло по другую от Надежды сторону стола. — Именно Рудков подавал жалобу по Северо‑Ангарскому ЛПК. А Тюлькин «ратовал» уже за Коржавинский ЦБК. Мы выяснили, что он дважды судимый: в свое время сбывал машины, украденные Рудковым. Между прочим, Тюлькин решил снять с ситуации двойной навар: предложил нашим адвокатам отозвать свою жалобу на «Сайбириан Палп» за хорошее вознаграждение.

— Как я понимаю, вы на это не пошли?

— Мы в подобные игры не играем. Считаем, что в правовом поле тоже можно добиться успеха. — Стас усмехнулся. — Хотя это намного труднее, но эффективнее. И это чистая победа. С сухим счетом.

— Но вы пока не победили, — покачала головой Надежда, — поэтому про сухой счет не стоит говорить.

— А мы им уже устроили одно Бородинское сражение, но в отличие от Кутузова Москву, то бишь, Коржаву не сдали.

— Насколько я знаю, — сказала Надежда, — Стечкин сейчас в Белогорске. Ищут новые варианты захода на комбинат?

— Надежды, скажем так, они не потеряли. Похоже, готовят новый плацдарм. Особенно суетится Карасев…

— Это мой бывший муж.

— Я знаю, — кивнул Стас, — вы с ним в разводе. Думаю, ваше появление в стане противника станет для него сюрпризом.

— Вряд ли! Мы давно с ним чужие люди. Практически не виделись с того момента, как развелись.

— А с дочерью он разве не встречается?

Надежда криво усмехнулась.

— Что вам всем далась моя дочь? Карасев ее в глаза ни разу не видел и никогда ей не интересовался. Он ушел еще до ее рождения, и я сказала ему, что забеременела от другого мужчины.

— Простите, — Стас покраснел, — я ничего дурного не имел в виду. Просто Андрей сказал, что вы ждете свою дочь на каникулы.

— Я? Жду? Дочь на каникулы? — Надежда едва не потеряла дар речи от неожиданности. — Откуда он взял? Даже речи не может быть, чтобы она сюда приехала.

— Но, — Стас и вовсе растерялся, — но я сегодня оформил ей вызов от вашего имени, Андрей так распорядился, ей даже выслали деньги на самолет.

— Деньги? На самолет? — Надежда поднялась на ноги и сжала кулаки. Ее трясло от бешенства. — Мальчишка! Что он себе позволяет? — Она достала сотовый, нашла в телефонной книге слово «серенада», нажала кнопку вызова и стала ждать соединения с номером Андрея. Но голос в трубке вежливо сообщил, что абонент временно не доступен.

— О, черт! — выругалась Надежда. — Куда он подевался?

— Андрей сейчас на совещании у губернатора, — не менее вежливо, чем оператор мобильной связи, сообщил Стас. — Будет не раньше семнадцати ноль‑ноль.

— Ладно, я сама с ним разберусь, — произнесла сквозь зубы Надежда. — Вздумал со мной в игрушки играть! — И посмотрела на Стаса. — Мне надо срочно позвонить дочери. С какого телефона это можно сделать?

Стас подал ей трубку, от стоявшего на его столе радиотелефона.

— Пожалуйста, звоните! Я сейчас уйду.

Он вышел из кабинета и аккуратно закрыл за собой дверь. Надежда проводила его взглядом, бросила беглый взгляд на часы. Женька наверняка еще в университете. И набрала номер ее мобильника. Дочь отозвалась сразу, и очень удивилась, когда услышала голос матери.

— Мама, привет? Ты где? — голос ее звучал весело. — Я тут смотрю, номер не определился. Откуда ты звонишь?

— Я в Белогорске, а телефон мне дали на время. Как экзамены?

— Мамуля, у меня два экзамена прошли автоматом, один сдала досрочно на «пять», сегодня еще один, тоже на «пять», — затараторила в трубку дочь, — послезавтра сдаю последний.

— Так ты досрочно уйдешь в отпуск? — поразилась Надежда. — Как же так?

— Если и последний экзамен сдам на пятерку, то отпустят досрочно. Начальник университета обещал. А ты когда домой вернешься?

— Женя, — охнула Надежда, — как же так? Я на это не рассчитывала!

— Мама, — строго спросила дочь, — ты не рада, что я приеду в отпуск? Давай уже, бросай свой Белогорск и возвращайся. У меня почти два месяца отпуска намечается. Ты забыла, что мы собирались на Селигер?

— Не забыла, — сказала упавшим голосом Надежда, — только я тут влетела в одно дельце… Словом, я устроилась на работу.

— На работу? В Белогорске? Мама! Ты думаешь, что говоришь? Какая еще работа?

— Знаешь, весьма неплохая работа. Понимаешь, я согласилась всего на две недели. Решила немного подзаработать. Давно хочу заняться дома ремонтом.

— Мама, не темни! Говори, что за работа? Связана с тем, чем ты занималась?

— Точно пока не знаю, — Надежда старательно подбирала слова и пыталась, чтобы ее голос звучал бодро. На самом деле, она очень расстроилась, что дочь вернется в Путиловск без нее. — Но что‑то вроде этого.

— Мама, куда ты сунула свою голову? Что за фирма? Чем занимается? Надеюсь, их бизнес не связан с криминалом?

— Их бизнес связан с лесом. Фирма называется «Сайбириан Палп Энтерпрайзес». Одна из ведущих в России лесопромышленных компаний.

— И они не могут обойтись без тебя?

— Они сейчас сражаются с Деренталем. «ОсЭл» хочет оттяпать у них крупный целлюлозно‑бумажный комбинат.

— Деренталь? Алюминиевый магнат? С чего его в лес потянуло?

— Женечка! Это долгая история. Боюсь, у тебя деньги закончатся.

— Ничего, у меня на счету еще пять долларов, — заверила ее дочь. — Рассказывай!

— Нет, я тебе лучше вечером позвоню на домашний телефон, и поговорим тогда без спешки.

— И все‑таки я не пойму, зачем ты им понадобилась. Там что, просматриваются уголовные делишки? — не отставала дочь.

— Женя, я почти ничего не знаю, — рассердилась Надежда. — Меня сейчас вводят в курс дела. Потом ты знаешь, такие разговоры не для телефона. Я говорю из офиса, и где гарантия, что телефоны здесь не «грязные».

— Это сложно проверить? — поинтересовалась дочь.

— Здесь есть, кому проверять! — огрызнулась мать. — И если честно, я не собиралась перед тобой отчитываться. И позвонила по другому поводу. Женя, — она попыталась говорить таким образом, чтобы дочь сразу поняла, насколько это серьезно. — Женя, тебе придут деньги и сообщение от моего имени, что я приглашаю тебя приехать в Белогорск. Но это неправда! Я тебя не приглашаю.

— Мама! Ты с ума сошла? Я ни разу не бывала в Белогорске. Почему ты не хочешь, чтобы я приехала?

— Женя, это владелец компании мается. Новый русский! Бзик ему в голову ударил, меня осчастливить твоим приездом!

— Он за тобой ухаживает?

Надежда засмеялась:

— Попробовал бы!

— Мамуля! — Женькин тон сменился на умильный, что бывало лишь в исключительных случаях. — Это так здорово! Побывать в Белогорске! Ты мне все обещала, обещала… Тут такая возможность появилась, а ты мне не разрешаешь. Да не разорится твой владелец! А я тебе помогать буду! Что мне делать в Путиловске? Без тебя мне скучно будет.

— Женя, я тебе запрещаю! — резко сказала Надежда. — Я постараюсь не задерживаться. А деньги, как получишь, немедленно отошли обратно!

— Ой, мамочка, все, все! Меньше доллара ос… — голос дочери в трубке оборвался на полуслове, И Надежда так и не поняла, дошли ли ее слова до Женьки. Но у нее был еще один шанс достучаться до нее вечером. Все‑таки Женя была послушной девочкой и почти никогда не перечила матери.

Поиск по сайту: