Глава 22. — Докладывай, — взгляд Стечкина не предвещал ничего хорошего, — как твои идиоты опять прокололись

— Докладывай, — взгляд Стечкина не предвещал ничего хорошего, — как твои идиоты опять прокололись! Мне это начинает надоедать! Вернее, надоело! — Он стукнул кулаком по столу. — Тебе платят большие деньги за профессионализм! А профессионализма я как раз не вижу. Через три часа сюда прилетает Зурабов! Ты знаешь, чем это пахнет? Деренталь в ярости! Ему пришлось объясняться с Премьером, и с Генеральным прокурором! Тебе этого не простят! Как это понимать? Почему ты поверил этой чертовой бабе? Почему не доложил, что она твоя бывшая жена?

— О том, что это Надежда, я сам узнал несколько часов назад, — буркнул бывший генерал. Он опять стоял перед Стечкиным навытяжку, и понимал, что в любом случае, стоять придется долго, пока у начальства не истощится запас бранных слов.

— А твоя агентура? Мне прикажешь учить тебя работать с агентурой?

— Шведов оказался никчемным, трусливым человеком, — Карасев повел на Стечкина тяжелым взглядом. — Слишком долго прикидывал, на чей стороне выступить…

— А ты не знал, как к нему подступиться? — Стечкин побагровел. — Все миндальничаешь? Или сам лыжи навострил? Учти, теперь это вряд ли получится. А этому ублюдку я сам напомню, с чьей помощью вытащили его недоноска из тюрьмы. Пускай теперь служит, как собака! На задних лапах и руки облизывает!

— Ему пришлось уйти, — Карасев не опускал взгляда, хотя понимал, что Стечкину это не нравилось. Его шеф любил покорных и виноватых. — После неудачного покушения на Зарецкого…

— Неудачного? — взвизгнул Стечкин, лицо его приобрело синюшный оттенок. — Провального ты хочешь сказать, покушения? Три попытки, ты понимаешь, три попытки за неделю, и все — курам на смех. Причем таких бездарных попыток еще свет не видел! Я просто диву даюсь, Карасев, как ты умудрился все провалить?

— К происшествию на переезде мои люди не имеют никакого отношения. По моей информации, это Зурабов…

— А про Зурабова я не слышал! — завопил Стечкин и полез в карман за трубкой. — Главное, что вы засыпались с лесовозом… Зачем было давить автобус журналистов? Зачем устраивать этот вселенский погром? Почему твои наблюдатели проср… тот момент, когда Зарецкий остановился на подъеме? Чему тебя учили в твоей ментуре?

— Убивать в милиции меня не учили, — желваки проступили у него на скулах, Карасев напрягся и сжал руки в кулаки. — Я занимался розыском преступников, убиц и насильников, но не устраивал преступления.

— А твой Сиплов? Твой доверенный ублюдок? Почему он опростоволосился на этот раз?

— Все было продумано, все отработано. Пряхин обеспечивал ему алиби в кафе. После покушения, они должны были поменяться: Сиплов оставался догуливать в кафе, Пряхин убирался восвояси. Алиби как всегда стопроцентное. Но всего не предусмотришь. Мои люди подготовили ему гнездо на дереве. Завербованный нами человек по сигналу открыл окно, Зарецкий оказался на линии огня, но в тот момент, когда Сиплов выстрелил из винтовки, к окну сунулась Надежда. И пуля попала в нее…

— Опять эта чертова баба! — Стечкин буквально упал на стул и закрыл лицо руками. — Как получилось, что Сиплова грохнули?

— Отец Зарецкого выстрелил на вспышку, почти мгновенно. Все‑таки он служил в спецназе, и реакция у него отменная. Правда, он, похоже, только ранил Сиплова, просто тот неудачно свалился с дерева и сломал себе шею. Но милиция взяла Пряхина. И если он заговорит, то откроются все обстоятельства покушения и на прокурора, и сами понимаете… — Карасев помолчал мгновение и выложил последнее. — К тому же, как недавно выяснилось, Дорин остался жив. Сейчас им занимается прокуратура и УСБ (сноска: УСБ — Управление собственной безопасности МВД).

— Д‑дорин? — У Стечкина перехватило голос, и из сине‑багрового, его лицо стало белым, как мел. — Почему я узнаю об этом последним?

— Теперь это не меняет дела! — спокойно сказал Карасев. — Надо трезво оценить обстановку и думать, как выбраться из тупика.

— Если ты не найдешь выхода, Карасев, то тебе здесь не работать. Вернее, тебе не жить, генерал! — Стечкин снизу вверх посмотрел на своего заместителя. — В последнее время у меня сложилось впечатление, что ты у себя на уме. Или нашел более доходное место? Поделись, не скрывай! Только учти, в этом случае ты покинешь свое кресло вперед ногами.

— Я это слышал, — спокойно сказал бывший генерал, и прищурил серые глаза, — не забывайте, Роман Сергеевич, мы с вами — в одной упряжке. И если со мной что‑то случится, вам не поздоровится. Просто вас некому будет защищать. Гроздев — человек Зурабова, вы это известно лучше, чем мне. Скажу больше, хотя вы не желаете об этом знать, это его люди готовили покушение на Зарецкого у переезда. Подчеркиваю, по личному приказу Зурабова. Меня никто не поставил в известность, потому что я — ваш кадр, а вы в этой системе новый человек. Гроздев приставлен следить за нами обоими. И только потому, что люди Зурабова облажались на переезде, мне поручили вторую попытку устранить Зарецкого. До сих пор у Сиплова это получалось, и неплохо… Просто в этот раз ему не повезло!

— Нам не простят эти проколы, Александр Ефимович, — сказал устало Стечкин и принялся набивать трубку табаком, но, справившись с ней, отложил ее в сторону, и стал загибать пальцы. — Гляди, первое, переговоры с прокурором и начальником РОВД в Коржавино проиграли в сухую, второе, на комбинат зайти не сумели. Сплошные скандалы, словно рок какой‑то. Третье, охрану, почти сто человек, закрыли в СИЗО, виданное ли дело. Четвертое, журналистов не просто проворонили, а устроили им шоу‑балет на чистом воздухе. Пятое, авария с лесовозом никакого эффекта не принесла, разве что журналистам подкинули новые доказательства против нас. Шестое, хлопнуть Зарецкого не сумели. Скажи, что тебе цифра «шесть» напоминает?

Карасев молчал.

— А я скажу! Петлю она мне напоминает! На твою и мою шею! — Стечкин вскочил на ноги и нервно заходил по кабинету. — И Зурабов как раз везет нам веревку, кусок мыла, да крюк в придачу. А табуреточка у нас уже есть! Та самая, что выбьют у нас из‑под ног. И мы сами ее сколотили. Я потому, что поверил в твои таланты душить противника, ты — потому что спокойно отпустил эту бабу. Видите ли, ретивое взыграло! Светлые чувства, бля! — Он вдруг резко остановился и без перехода спросил: — Что с завербованным вами человеком?

— Ее арестовали! Но она конкретно ничего не знает, и когда ей показали труп Сиплова, она признала в нем Пряхина. Честно сказать, она даже не в курсе, по какой причине ее попросили открыть окно. Она очень много задолжала своему бывшему сутенеру Сухостою, на этом ее мои люди и подловили.

— Эта девка — жена Меньшикова?

— Сожительница, — ответил Карасев, — но Шведов сообщил, что между ними пробежала черная кошка. И эта черная кошка, кажется, моя бывшая супруга.

— Это не черная кошка, Карасев, это пантера.

— В милиции ее звали Багирой.

— А я о чем говорю? — удивился Стечкин. — Мистика какая‑то! Сглаз! С ее появлением, у нас все рушится. Сколько она референтом у Зарецкого? Меньше недели? А сколько дел натворила. Скажи, чем она тебя взяла? Почему ты ей доверился?

— Я ей не доверился. Автобусы подогнали гораздо раньше, но я не мог предполагать, что на это все было рассчитано. Впрочем, часом раньше или позже, исход был бы один. Милиция сидела в засаде с утра. Парней, однозначно, могли взять еще под утро, тепленькими, прямо в гостинице. Но присутствие журналистов, естественно, усугубило ситуацию.

— Я не могу озвучить то, что мне сказал Деренталь, — Стечкин махнул рукой. — Я уже сказал, скоро здесь будет Зурабов. Этот тип ничего не прощает, и оправданий не слушает. Если мы не придумаем, как обезвредить эту бабу, не найдем способа заставить ее убраться с комбината, не сумеем убедить Зарецкого, что его упорство ни к чему хорошему не приведет, не сносить нам головы, Александр Ефимович! Думай, что делать, думай! У нас в запасе чуть больше двух часов! Знаешь поговорку, лучше к Петрову на Майорку, чем к майору на Петровку? Так вот, это Осип Деренталь отправится на Майорку, а нам светит Петровка, если не хуже!

— Есть некоторые соображения, — Карасев сделал шаг к столу и, не спрашивая позволения, опустился на стул. — Шведов сейчас в вашем предбаннике. И он сообщил мне… — Он нагнулся и прошептал пару фраз, не больше, но глаза Стечкина засияли.

— А это идея, только надо провести все осторожно. Если эта чума ходячая, твоя бывшая супружница встанет на дыбы… Сам понимаешь, этого нам точно не простят. Кстати, что за ранение у нее? Может, она надолго вышла из строя, и не стоит весь сыр‑бор затевать?

— Сквозная рана плеча, — ответил Карасев, — но по нашей информации она лежит дома. Зарецкий приставил к ней личного доктора и медсестру. Небольшая потеря крови и болевой шок, но этим Надежду не проймешь. Думаю, к вечеру будет на ногах.

— Так действуйте, пока она не очухалась! Живо! Одна нога здесь, другая там!

Женя искала глазами мать, и не находила. С одной стороны, она побаивалась этой встречи, с другой стороны ее беспокоило, что матери нет, а она абсолютно не знает ее адреса. Она посмотрела на часы. Прошло двадцать минут, как она ступила на Белогорскую землю, успела получить багаж и даже расстроиться по поводу того, что решила лететь в форме. В кителе было жарко, а форменная рубашка наверняка измялась… Поэтому снять китель она не решилась.

Она бросила быстрый взгляд по сторонам и направилась к выходу из аэровокзала. Пассажиров было немного, и она никоим образом не могла пропустить появление матери в зале. К тому же Женя была не из тех девушек, которые могут затеряться в толпе. Так получалось, что толпа перед ней расступалась, ей улыбались, смотрели вслед, а кое‑кто из самых отчаянных молодых людей пытался даже заговорить. Но она привыкла к подобному вниманию и относилась к его проявлениям весьма равнодушно.

Девушка почти достигла выхода, когда прозрачные двери распахнулись, и в зал навстречу ей почти влетел высокий молодой человек в потрепанных джинсах, кроссовках и белой майке. Он был крепким, черноволосым и весьма симпатичным. И совсем не того типа, который Женя на дух не переносила.

Его взгляд моментально выхватил Женю из небольшой толпы стремившихся к выходу пассажиров, и молодой человек расплылся в улыбке.

— Женя? Карасева?

— Да, Карасева, — девушка остановилась и настороженно посмотрела на него. — Что вам нужно?

— Вы мне нужны! — весело сказал молодой человек. — Я от Надежды Дмитриевны. Она очень занята, поэтому не смогла приехать. По этой причине прислали меня.

— Так вы ее водитель? — догадалась Женя.

— В некотором роде, — улыбнулся водитель и протянул ей руку. — Давай знакомиться? Я — Андрей!

— А я — Женя, — весело ответила девушка и пожала ему руку. — Значит, мама получила мою телеграмму?

— Конечно, получила, — ответил ее новый знакомый и перехватил у нее дорожную сумку. — Позволь, я донесу. До машины пять шагов. Если в пробку не попадем, то к вечеру встретишься с Надеждой Дмитриевной.

— Как она? — спросила Женя.

— Что ты имеешь в виду? — Андрей уставился на нее живыми темными глазами.

Женя пожала плечами.

— Просто хотела узнать, как она прореагировала на мою телеграмму.

— Нормально прореагировала, — улыбнулся Андрей. — Обрадовалась. Говорит: «Лети, Андрюша, как птица, и привези скорее мою ненаглядную дочь!» Вот я и полетел.

— Так прямо и сказала? — поразилась Женя. — Что‑то не верится. Я ведь без разрешения прилетела. Понимаешь, она запретила мне приезжать. А я подумала, подумала и решила приехать. В Путиловске сейчас скукота! Не обеднеет ее начальник!

— Зарецкий, что ли? — спросил Андрей. Они подошли к светлой «девятке», и Андрей открыл багажник, чтобы положить в него сумку.

— Я даже не знаю, как его зовут. Просто пришел перевод на Университет, меня вызвали в канцелярию, вручили извещение…. Смотрю, десять тысяч, перевод из Белогорска. Сначала, думала, какая‑то ошибка. Нет, смотрю, от мамы. Думаю, где она такие деньги взяла? А потом, она мне звонит и запрещает ехать. Оказывается, это ее придурковатый начальник распорядился. А она не хочет принимать от него подачки.

— Она так и сказала «придурковатый»? — спросил Андрей, открывая перед ней дверцу машины.

— Нет, конечно! Просто она была недовольна, что он так поступил. Без ее ведома!

— Твоя мама — странная женщина, — усмехнулся Андрей, устраиваясь на водительском сидении. — Человек решил сделать ей приятное, пригласил дочь отдохнуть, а она сердится.

— Он что за ней ухаживает? — Женя посмотрела на Андрея. — Прости, что задаю такие вопросы, но водители всегда в курсе проблем своих начальников.

— Хитрая какая! — засмеялся Андрей. — Все тебе расскажи! Я потому долго здесь и работаю, что без причины языком не болтаю.

— Ну, вот! — обиделась Женя. — Я тебе сходу все рассказала, выходит, я — болтунья, а ты — кремень, рот на замке.

— А я тебя боюсь, — Андрей бросил на нее быстрый взгляд, но глаза его смеялись.

И Женя поняла, что он шутит. И спросила в том же духе.

— Чем же я тебя напугала? Формой? С детства милицию боишься?

— Не милицию! Маму твою боюсь! Скажу что‑то не так, а она меня пинком, под зад. А место хорошее, спокойное. Такое вряд ли найдешь!

— Спокойное? — Женя покачала головой. — Первый раз вижу того, кто хвалит свою работу. Обычно жалуются на начальников, на непосильный труд… Нет, что‑то странное ты говоришь! Там, где мама, покоя не бывает.

— Это точно! — бодро заметил Андрей. — Покой нам только снится! И днем, и ночью! Двадцать четыре часа в сутки!

— Но чем она занимается, это можно хотя бы узнать?

— Можно! Надежда Дмитриевна работает референтом у Зарецкого, местного олигарха, так сказать!

— Олигарха! — фыркнула Женя. — Прямо помешались на этих олигархах. И в супе, и в каше эти олигархи. Я научную работу писала по этой теме, и теперь понимаю, что у нас реальных олигархов раз два и обчелся. Хлопонин, скорее всего, да Абрамович. Потому что они — губернаторы, обладают не только крупным капиталом, но и властью. На самом деле в России правят бюрократы, а не магнаты. Понимаешь, «олигархия» в переводе с греческого означает «власть немногих», «правление меньшинства», а «олигархи» — «немногие, которые властвуют», «правящее меньшинство». Поэтому меня всегда коробит утверждение «власть борется с олигархами». На самом деле это звучит дико. Как может власть бороться с правящим меньшинством? «Опальные олигархи» — это что‑то вроде «безногих бегунов», а еще в газетах любят писать: «равноудаление олигархов от власти», Это уж точно полная бессмыслица, типа «равноудаление хоккеистов от хоккея».

— Ох, как ты их не любишь! — покачал головой Андрей. — Они тебе чем‑то лично насолили?

— Лично мне пока не успели, — нахмурилась Женя, — но кто поверит, что человек за десять лет честно сколотил состояние в несколько миллиардов долларов? Ты этому веришь?

— А я вот недавно видел хороший фильм. Так и называется «Олигарх». Мне он лично понравился.

— Это в нашем прокате он шел, как «Олигарх», — парировала Женя. — А во Франции он назывался «Новый русский», а в Штатах и вовсе «Тайкун». В переводе с японского, это что‑то вроде магната бизнеса. В другом случае, французы бы подумали, что речь идет о Березовском, или о Черномырдине, даже Брежнева можно в какой‑то степени назвать олигархом.

— Ну, ты даешь! Сравнила нашего Зарецкого с Брежневым, — засмеялся Андрей.

— Это вы его сравниваете, а я хочу тебя убедить, что это абсолютно разные понятия. Вот станет ваш Зарецкий губернатором, тогда и будете называть его олигархом.

— Не дай Бог! — вздохнул Андрей. — Твоя матушка больше для этой роли подходит.

— Мама? — поразилась Женя. — Моя мама — в губернаторы? Да она ни за какие коврижки даже в депутаты не пойдет! Что я свою маму не знаю? — Она помолчала мгновение. — А вообще удивительно, что ваш Зарецкий не рвется во власть? Сейчас почти все магнаты лезут в исполнительную власть, баллотируются один за другим в губернаторы: хотят стать реальными олигархами.

— Это так важно стать реальным олигархом? — тихо спросил Андрей, не отводя взгляда от дороги.

— Для них важно, — серьезно ответила Женя, — На самом деле, наша истинная олигархия та, которой принадлежит власть в стране. Она же и создала этих магнатов. Сама их контролирует, и любого из них в любое время может порвать в клочья. Ты ведь знаешь историю с Березовским и Гусинским? И неизвестно, кто еще на очереди… Может, Ходорковский, может Абрамович, Фридман или Деренталь…

— Честно сказать, мне по барабану, кто и кого давит, — лихо сказал Андрей и улыбнулся. — Лишь бы мне не мешали работать, не давили и не вытирали об меня ноги. А деньги… Денег я заработаю. На жизнь хватит… — Он повернулся к Жене и неожиданно спросил: — А парень у тебя есть?

— В каком смысле? — насторожилась Женя.

— В прямом. Когда познакомишь маму с будущим зятем? Или этот момент пока отодвигается?

— Вот, прямо так тебе все и выложила! Много хочешь знать! И если даже осчастливлю, тебе‑то какое дело?

— Да, вот думаю, девушка красивая, умница, все про олигархов знает. Наверно, от женихов отбоя нет. Что скажешь? Не так?

— А если не так, то жениха мне подыщешь? — улыбнулась Женя.

— Почему бы и нет? Я вот чем не жених?

— Ты моей маме расскажи, как в женихи ко мне набивался. Она тебя живо в чувство приведет.

— Это точно! Приведет! — сказал Андрей удручено. — Получается, что мы с тобой ни‑ни, иначе Надежда Дмитриевна мне кудри расчешет? А я тебя хотел в кафе пригласить! Или просто на машине покататься. У меня своя есть, лучше этой.

— Андрей, — строго сказала Женя, — мне не нравятся твои разговоры. Я тебе не давала повода думать, что меня кто‑то интересует. Я просто хочу повидаться с мамой. Я ее полгода не видела. Давай, перейдем к другим темам?

— Да шучу я, шучу! Думаешь, мне интересно знать, есть ли у тебя парень? Спросил ради приличия. — Андрей снова расплылся в улыбке. — Скажи лучше, экзамены на пятерки сдала?

— На пятерки, — Женя улыбнулась в ответ. — Может, это смягчит мамино каменное сердце!

— Так ты боишься, что она отправит тебя обратно? — догадался вдруг Андрей. — Не бойся! Увидишь, как она обрадуется, когда тебя увидит.

— Надеюсь, — тихо сказала Женя и выглянула в окно. — Какой красивый у вас город! Зеленый! А цветов сколько! Фонтанов! А у нас в Питере пасмурно, ветер… Когда я улетала, то третий или четвертый день подряд дожди лили. А у вас солнце, небо голубое! Красота!

— Хочешь, я тебя на озера свожу, в горы! Там чудесно, воздух — дышать не надышаться. Снежники все лето не тают, водопады, тайга. На Чулпане у меня заимка есть…

— У тебя? Заимка?

— Ну, да! Избушка! Маленькая такая, но от дождя спрятаться можно. Там природа — закачаешься. Зарецкий в озере форель разводит. Я тебя угощу ухой, пальчики оближешь! Поедешь?

— Не знаю, — с сомнением в голосе произнесла Женя, — это от мамы зависит. Если разрешит, может, и поеду.

— Слушай! — Андрей посмотрел на часы. — У нас есть еще часок‑полтора времени. Надежда Дмитриевна все равно раньше девяти не возвращается домой. Давай завернем в кафешку, перекусим, поболтаем… А потом я тебя попутно на озеро завезу, можно будет искупаться.

— Нет, Андрей, — Женя отрицательно покачала головой. — Озеро пока подождет. А вот, на счет перекусить, я согласна. Что‑то в самолете есть совсем не хотелось, а сейчас я съела бы чего‑нибудь и довольно много. Только, учти! Гамбургский счет! За себя я расплачусь сама!

Они вышли из машины. Рядом, на тротуаре, в тени старых кустов сирени расположились бабушки с букетами цветов. Женя прошла вперед, а Андрей замедлил шаг. И нагнал ее уже с букетиком ромашек.

— Цветы тебе можно подарить? А то я что‑то пролетел! Тех, кто приезжает, всегда цветами встречают!

— Спасибо! — сказала Женя. — Цветы я люблю. Особенно ромашки…

— Значит, угадал! — Андрей забежал вперед и открыл перед ней дверь в небольшое кафе — пиццерию. — Добро пожаловать, мадемуазель младший лейтенант!

— Сдурел? — глаза Жени весело блеснули. — Какая я тебе мадемуазель? Я товарищ! Товарищ младший лейтенант…

— Но заметь, очень красивый лейтенант!

Они прошли в кафе. Поднялись по ажурной металлической лестнице на второй этаж. Почти все столики пустовали. Лишь за одним из них сидели два парня и девушка. Пили пиво и весело что‑то обсуждали.

— Подожди, я сделаю заказ! — Сказал Андрей. — Что бы ты хотела?

— На твое усмотрение. Только не надо ничего горячего. У вас просто удивительно жарко!

— Ничего, сейчас остынешь! Я тебе окрошки закажу. Здесь ее готовят просто замечательно! — Он взял из ее рук цветы и поставил в стоявшую на столе вазочку с анютиными глазками.

— Окрошку я люблю! — Женя опустилась на стул и серьезно посмотрела на него. — Знаешь, у меня такое чувство, что я тебя откуда‑то знаю. То ли видела где, то ли… Не пойму почему, но твое лицо мне знакомо. Но я никогда не бывала в Белогорске.

— Поразительно! — восхитился Андрей. — Сразу раскусила! — Он склонился к ней и прошептал. — На самом деле я — Леонардо ди Каприо! Знаешь такого?

Женя засмеялась и легонько шлепнула его по лбу.

— Сиди уже! Леонардо! Сладкий, смазливый мальчик! Терпеть таких не могу!

— Это обнадеживает! — Андрей накрыл ее ладонь своей ладонью. — Я тоже терпеть не могу манерных девиц. А ты мне сразу понравилась…

— Андрей, — Женя осторожно освободила свою ладонь. — Мы сюда заехали пообедать, а не обмениваться комплиментами.

Андрей покачал головой.

— Ну, точь‑в‑точь моя будущая теща! Строгая и принципиальная до ужаса! У нее даже на лбу написано: «Душу прекрасные порывы!»

— У тебя есть девушка? — Жена сделала вид, что ее занимает салфетка. Она ее развернула и тщательно расправила на коленях.

— Нет пока! — беззаботно ответил Андрей. Он развалился на стуле и сосредоточенно изучал склоненный профиль девушки. — Вернее, есть, но она еще не знает, что она — моя девушка.

— А ты весьма самонадеянный товарищ, — Женя подняла голову и смерила его скептическим взглядом. — Из тех, кто любит хвастаться своими победами?

— Я не хвастаюсь, — сказал Андрей и посмотрел ей в глаза. — Эту девушку я полюбил с первого взгляда, задолго до того, как мы познакомились. И при встрече, я понял, что не ошибся. — Он засмеялся. — Представь, она ни разу не обозвала меня балбесом. А вот будущая теща… — Он махнул рукой. — Всякое бывало, но тет…, женщина она замечательная.

Женя молча теребила край салфетки. Удивительное дело, она видела этого парня в первый раз, но почему‑то расстроилась от известия, что у него есть любимая девушка. Совсем немного, но это ее задело. Вернее, она пыталась себя убедить, что немного. На самом деле, задело ее прилично!

— Посиди пять минут, я сделаю заказ и вернусь. — Сказал Андрей, его глаза как‑то по‑особому блеснули. И хотя в зале работал кондиционер, Жене стало жарко. Что‑то этот парень не договаривал. И вел себя странно. Когда он исчез из поля зрения, она решила разобраться с тем, что же ее насторожило. И поняла, что? Руки! Руки у Андрея мало смахивали на руки водителя. Правда, они у него были загорелыми, крепкими, и выдавали отнюдь не графское происхождение. Она даже разглядела пару белесых шрамов на них, но они были ухоженными, и скорее походили на руки клерка, сотрудника престижной фирмы, чем на руки простого парня.

Поиск по сайту: