Организация производства. В.И.Генин и его инновации. Продукция завода

Олонецкие заводы в целом и Петровский в частности в начале восемнадцатого столетия как по количеству рабочих и по техническому уровню, так и по разнообразию выпускаемой продукции превосходили существовавшие в тот период в России как казенные, так и частные металлургические предприятия. К примеру, несмотря на более высокое качество железной руды на заводах Урала, хорошие артиллерийские орудия научились там изготавливать очень не скоро. Например указ от 19 января 1705 г. запрещал Невьянскому и Каменскому заводам Н.Демидова лить пушки в связи с большим процентом брака, этот указ был подтвержден вновь 28 января 1710 г. Производство легкого огнестрельного оружия также долго не удавалось наладить и уральские заводы надолго превратились просто в поставщиков железа различных сортов. На заводах центра страны выпускались только пушки небольшого калибра, что объяснялось недостатком средств частных заводчиков и нехваткой квалифицированных кадров. Тульский завод Демидова в 1701-09 гг. производил, в основном, боеприпасы и легкое огнестрельное оружие, ручное холодное оружие на нем не изготавливалось. Московский пушечный двор лил медные пушки, но преимущественно мелкого калибра. В производстве некоторых видов изделий Олонецким заводам не уступали лишь казенные заводы, основанные в 1703-05 гг. в районе Воронежа (Липицкие и Козминский). Но и здесь не было производства холодного оружия, а кроме того не были введены в строй новые вододействующие станки и оборудование, освоенные на Олонецких заводах.

Уже в процессе строительства Олонецкие заводы начали получать заказы на железо, якоря и другое корабельное оборудование, а также на пушки, ядра, книппели, бомбы. О потребностях строившегося Балтийского флота можно судить исходя из того, что на каждый корабль требовалось до 2 и более тысяч пудов разного железа: гвозди, крючки, якоря, кольца, прутовое железо и т.д., а кроме того, до 80 пушек различного калибра вместе с ядрами и бомбами к ним, не считая ручного и огнестрельного оружия для экипажа. В июле 1705 г. заводская канцелярия получила роспись корабельных припасов, которая определила основные виды заводской продукции на ряд лет в соответствии с планом строительства кораблей на Петербургской и Олонецкой верфях. По росписи требовалось изготовить: 847 якорей, 1700 пушек, 170000 ядер и 7600 книпелей, 7000 петель, скоб и колец, 654000 гвоздей, 1400 пил, 1300 клещей, 1000 ломов и т.д. В сентябре 1705 г. Петровский завод получил заказ на 3400 фузей, 1000 пар пистолетов, 1000 багинетов, 7500 книпелей. Заказ, поступивший в июле 1706 г. требовал поставки 1025 пудов гвоздей, 3500 лопаток и столько же заступов. В 1711-1712 гг. в связи с расширением морских операций заказы на оснащение кораблей увеличиваются. Так, в 1711 г. Адмиралтейский приказ заказал 600 якорей по 6-8 пудов и 600 3-фунтовых пушек для строящихся бригантин, 120 якорей по 9-12 пудов и 125 пушек 3-, 12-фунтового калибра на полугалеры.

В связи с увеличением заказов для Адмиралтейства и большой их срочности правительство передало Олонецкие заводы Адмиралтейскому приказу, одновременно в его ведение поступало все население Олонецкого уезда. Указ об этом был объявлен 6 июня 1712 г., после чего функции олонецкого коменданта и начальника казенных заводов и верфи объединились в одном лице. Первым адмиралтейским комендантом стал Лука Сытин, проработавший на этом посту лишь несколько месяцев. В сентябре 1713 г. начальником Олонецких заводов и комендантом назначается Виллим Иванович Геннин.

В.И. Геннин родился 11 октября 1676 г. в Нижней Саксонии в дворянской семье, которая, впрочем, не отличалась особой знатностью и материальным преуспеванием. Из Германии Геннин переехал в Голландию, где в декабре 1697 г., в возрасте 21 года, по рекомендации амстердамского бургомистра фон-Витсена и при поручительстве «начального человека» этого города А.Ф. Гушта заключил соглашение с московскими послами о поступлении на службу к российскому царю, в которую официально вступил в мае 1698 г. Поступая на русскую службу, Геннин заявил, что «он от юности своей научен, и несколько лет обучался, и ныне основательно разумеет архитектуру гражданскую, домов строение, делание всяких потешных огнестрельных вещей, изображение в воску делать, японскою олифою крашеные соломою изображения, преизрядно на бумаге вырезывать и прочие хитрости и благосклонен есмь к Москве ехать дабы при Его дворе помянутые хитрости исполняти». В 1698 г. Генину присвоили первое воинское звание – фейерверкер и «государь приказал ему обучать молодых дворян артиллерии». Карьера Генина разворачивалась довольно стремительно: в 1700 г. он стал поручиком, в 1702 г. – капитаном, а в 1706 г. – майором. Летом 1710 г. Геннин, состоя в команде Р.В. Брюса, находился при осаде и взятии Выборга, за что был денежно премирован. Затем по указу генерал-адмирала Ф.М. Апраксина занимался возведением укреплений при Гангуте. В сентябре 1710 г., когда русские войска вошли в Кексгольм, Геннин, представивший Петру I план взятия крепости, получил золотую медаль с алмазами и деревню Азила с 60 дворами и в том же году был произведен в подполковники.

В 1712 г. Генину поручают достройку Литейного двора и зелейных (пороховых) заводов в Петербурге. Как предполагал его биограф В.Н. Берх, «вероятно исполнил В.И. Геннин все поручения сии с отличным успехом, ибо в исходе 1713 г. пожалован он был Олонецким комендантом и начальником Петровских, Повенецких и Кончеозерских заводов». Петр потребовал от Геннина в первую очередь решить проблему качества выпускаемой военной продукции и превзойти в этом отношении Швецию.

Первые мероприятия Геннина на Олонецких заводах свидетельствовали о том, что он в силу нехватки опыта был вынужден достигать поставленную Петром цель – «выпускать пушки лучше шведских» - преимущественно за счет административно-организационных, а не технических решений. Так, для начала он ввел персональную ответственность мастеров за выпуск недоброкачественных изделий, предписав, чтобы после пробы формовщик, сверлильщик, точильщик насекали на пушках свои имена. И «за неусмотрение» пригрозил суровыми карами, распорядившись также, чтобы при приемке железа, фузейных досок и цренных палиц из молотовой и дощатой мастерских производилось механическое испытание на излом и деньги выплачивать только за «доброе железо». При этом параллельно Геннин сразу стал демонстрировать стремление самому глубже вникнуть в производственный процесс, реорганизовать и рационализировать его. Он устроил специальную пробирную лабораторию и организовал экспериментальную работу по смешению руд для улучшения качества получаемого сплава, в которой лично принимал участие. Уже в 1714 г. услиями Геннина на Олонецких заводах стали появляться новые технические приспособления. 5 ноября 1714 г. Генин писал Петру I о своем новом изобретении: «К прежней пушечной, ныне выдумав, зделал и новую водяную машину, на которой точат 24-фунтовых по 2 пушки вдруг, да третию сверлит без людей. А только ко оной машины надобно 3 человека. А по прежнему было у той работы по 40 чел.» Сообщая о том же адмиралу Ф.М. Апраксину, Генин добавляет: «Такой машины нигде нет и, чаю, не слышно». Однако в 1714-16 гг. внедрение новой техники носило пока еще эпизодический характер и относилось лишь к отдельным производственным операциям. Важной вехой стала поездка Геннина в 1716 г. в Европу «для обозрения тамошних горных заводов». Еще более плодотворной стала поездка в 1719-начале 1720 гг. в Голландию, Саксонию и Пруссию, где он в течение года изучал горный опыт ведущих в этом отношении европейских держав.

Вернувшись из-за границы, с лета 1720 г., Виллим Иванович начал коренное переустройство Петровского завода, стремясь где возможно сократить число рабочих мест за счет механизации производства. На заводе появляются новые вододействующие механизмы для изготовления и «битья» белой жести, для выделки стали, сверления и точения фузейных стволов, приведения в движения мехов и изготовления больших якорей. Сооружаются две печи для изготовления стали «по новому соллингенскому способу», станок для вытягивания стали, укладная мастерская с маленькими домнами. Для плющильного производства были изготовлены две особые печи и две пары валов, через которые пропускались железные полосы. Начал Геннин разрабатывать и схему точной калькуляции себестоимости продукции.

Как отмечал историк С. Князьков Геннин «поставил на ноги все производство Олонецких заводов». Под руководством Геннина Олонецкие заводы в 1719-20 гг. достигли своего наивысшего развития, т.е. в период, совпавший с заключительным этапом Северной войны, когда особенно широко были развернуты морские операции русского флота. Работая в Олонецком крае, Геннин превратился в крупного горного специалиста и незаурядного организатора металлургического производства, значительные успехи, которых он позднее добился на Урале, были во многом подготовлены обширной практикой, которую он получил в Карелии. С июля 1721 г., продолжая возглавлять Олонецкие заводы, Геннин по указу Адмиралтейств-коллегии одновременно руководил еще и строительством Сестрорецких оружейных заводов, и, по словам В.Н. Берха, «государь был весьма доволен умными распоряжениями трудолюбивого Геннина». В феврале 1722 г. Петр I лично осмотрел Петровский завод и уже 6 марта этого года полковник Геннин был произведен в генерал-майоры по артиллерии, а в конце марта получил от Петра новое назначение: «ехать для отправления некоторых нужнейших дел на Сибирские заводы».

Если говорить о личных качествах Геннина, то необходимо заметить, что помимо прагматизма, расчетливости и пунктуальности ему было присуще еще одно не типичное для представителей петровской эпохи качество, как отмечал Д.Н. Мамин-Сибиряк: «этот генерал был редким птенцом орлиного петровского гнезда – деятельный, преданный и в высшей степени честный». Последнее выгодно отличало его от многих представителей правительственной администрации, которые были весьма расположены к использованию должностного положения в стяжательских целях. Кроме того, не забывая в службе и о карьерных соображениях, Генин не терял при этом принципиальности и понятия чести. Безусловно, Виллим Иванович любил, когда его заслуги отмечались не только морально, но и материально, о чем он и писал Ф.М. Апраксину: «Хотя иной мне скажет: «Трудливец Геннин», а что та хвальба без денег? Французския песни при голоде». С гордостью сообщая о своих успехах Геннин не забывал добавить фразы: «Я тружуся как сова… пожалуй, милостивый мой государь, не положи в забвение моего трудишку, я тебе здесь безусыпно из всего сердца радею, и ты пожалуй также мне радей». Впрочем, в петровское время в дворянской среде максимально рекламировать, преувеличивать и приукрашивать свои достоинства и заслуги, а затем без лишней скромности просить, а то и требовать у своих начальников всяческих за это поощрений, было самым обычным делом.

К своим подчиненным Геннин относился беззлобно. Как отмечал В. Берх: «К чести сего достойного мужа надобно заметить, что он был добрый и любимый всеми начальник». По мнению составителя Русского биографического словаря В. Корсаковой «Геннин принадлежал к тем редким начальникам, которые, относясь строго и требовательно к низшим подчиненным, входят в их положение и желают добиться исполнительности, не прибегая к жестоким мерам». Конечно же такие оценки несколько идиллистичны, однако, известно, что Виллим Иванович стремился бороться с неповиновением не только путем репрессий, но и посредством сужения поводов для проявления недовольства.

В период с 1723 по 1734 г. под руководством Геннина на Урале было построено девять новых металлургических заводов и реконструированы уже существующие, произведена их техническая модернизация, усовершенствована система организации производства. Резкий качественный скачок, который совершила под руководством Геннина уральская казенная горная промышленность, вместе с одновременным подъемом в регионе частного демидовского заводовладения оказали решающее значение в масштабных успехах всей отечественной металлургии: Россия после многих лет импорта железа не только сумела удовлетворить собственные потребности в этом металле за счет внутренних ресурсов, но и впервые в своей истории начала экспортировать его в Европу.

Работая на Урале, Геннин не раз проводил мысль о невозражении по поводу своего перевода поближе к центру, ссылаясь на ослабление здоровья, и в начале царствований Екатерины I, Петра II и Анны Иоанновны уезжал в столицу с надеждой больше не возвращаться на Уральские заводы. Тем не менее, получив очередное высочайшее повеление, вновь отправлялся на Урал и достойно продолжал начатое там дело. Только в 1734 г., когда оказавшийся там профессор И.Г. Гмелин установил, что Виллим Иванович действительно серьезно болен, Геннин навсегда расстался с этим регионом. В 1735 г. его назначают начальником Главной артиллерийской канцелярии и членом Военной коллегии. Продолжал он оказывать услуги стране и по части металлургии, управляя с 1736 г. Сестрорецкими и Тульскими оружейными заводами, а также построенным в Туле в 1737 г. под его руководством медеплавильным заводом.

Умер Геннин в 1750 г., проведя из 73 лет жизни 52 года на российской службе и не уходя в отставку до последнего дня «считался по артиллерии» и нес службу России.

Однако вернемся к описанию процессов производства. Началом производственного процесса на Петровском заводе была заготовка сырья – угля, руды и извести. К этим работам привлекались приписные крестьяне, выполнявшие заводские разверстки в порядке повинности. Северо-запад России по характеру месторождений и свойствам железной руды значительно отличался как от Урала, так и от Центрального района. Если там руда обычно залегала в твердых породах («каменные руды»), то в Олонецком районе она добывалась в рудоносных озерах и болотах. Болотная руда залегала целыми пластами, имевшими толщину от 2 вершков до 2 аршин, под слоем дерна или чернозема. Рассмотрим технологию ее добычи подробнее. Последовательность действий была следующей: для извлечения руды из топких болот сначала необходимо было выкопать ров для спуска воды. После этого из осушенных болот руду извлекали, складывали в кучи и обжигали. Целью обжига было выделение из руды серы и излишней влаги. При обжиге употребляли жерди, которыми и перекладывалась руда в кучах. В высохших болотах руду добывать было, конечно же, легче – здесь достаточно было снять лопатами слой дерна, а затем разрыхлить руду ломами и сложить в кучи для обжига. А вот добыча озерной руды, которая залегала на дне под слоем ила пластами толщиной до четверти аршина была куда как сложнее. Для этого первоначально строили плот длиной 4-5 саженей с 2 деревянными столбиками, к которым крепили весла. Добычу руды на плоту осуществляли двое рабочих, первый из них вычерпывал со дна озера руду ковшом на длинной рукоятке и складывал ее в железное решето, а второй управлял плотом и опускал решето с рудой в воду и промывал ее, чтобы избавиться от глины и песка. После этого, добытую руду складывали на берегу в кучи и обжигали. В период работы Петровского завода эксплуатировались только болотные месторождения, а эксплуатация озерных руд начинается только с конца XVIII в. уже на Александровском заводе.

Для получения угля было два способа. При ямном дрова (сучья) для выжигания угля складывали соответственно в ямы, зажигали и прикрывали дерном. Этот способ применялся олонецкими крестьянами для своих промыслов. Кучный или «заводской» способ применялся на заводах Бутенанта, откуда перешел на Петровский и другие Олонецкие заводы. Этот метод был более совершенным и предусматривал следующее: рубку леса в «угольных борах» и складывание трехаршинных бревен по 30-35 саженей в куче. Укладу вели так, чтобы в середине кучи от основания кверху оставалось пустое пространство – «труба» для воздушной тяги, через которую куча и зажигалась углем. Перед зажиганием кучу покрывали дерном и хвоей. Лес рубили весной, ранней осенью дрова складывали в кучу, а выжиганием угля и его вывозом на заводы занимались зимой. Заготовку угля вели две группы рабочих – одни рубили дрова, складывали их в кучи и доставляли готовый уголь на заводы. Другие работали только в зимнее время, за что назывались «зимниками» и занимались выжиганием угля.

Заготовкой угля руководили угольные мастера, каждый из которых отвечал за свой район. В 1706 г. на Петровском заводе работало четыре русских и один иностранный угольный мастер. Мастера подбирали подмастерьев – наиболее опытных углежогов из приписных крестьян. Данные о заготовках сырья для Олонецких заводов в 1704 – 1711 гг. даны ниже в таблице:

* на кучу угля шло 30 саженей дров

** кроме того подвезено к пристаням (а не доставлено на завод) еще около 600 000 пудов

Данные таблицы легко позволяют сделать нам вывод, что Петровский завод в одиночку потреблял практически такое же количество сырья, что и остальные заводы вместе взятые. С 1714 по 1716 г. добыча руды и извести для Петровского завода была увеличена практически в три раза:

Заготовка сырья для Петровского завода в 1714-16 гг.

Как известно, при постройке Петровского завода было построено 4 доменных печи, однако они редко работали все вместе и с полной нагрузкой, что объяснялось как нехваткой сырья, так и частыми ремонтами (это же относилось и к другим заводам).

Работа домен на Олонецких заводах в 1713-1720 гг.

Заводское начальство объясняло частый ремонт печей тем, что домна должна работать без остановки 1-1,5 года, пока она держит жар и не даст трещины. Если же он почему-нибудь остановится, то ее приходится перекладывать «с фундамента», что требует значительных затрат времени. В 1717 г. на Петровском заводе из 348 пудов железной руды получалось 115-119 пудов чугуна в выпуск, т.е. при полной нагрузке домны за 360 суток, считая выпуск раз в двое суток, можно было произвести 21420 пудов чугуна за год. В 1722 г. чугун выпускался из каждой домны через 3 дня. Руды за трое суток засыпали 738 пудов 10 фунтов, из чего получали 165 пудов чугуна, в год 19800 пудов из одной домны.

Выпуск чугуна на Петровском заводе в 1714-1716 гг. (в пудах)

Выпуск чугуна на Петровском заводе в 1714-1716 гг. на каждую домну (в пудах)

Выпуск чугуна из олонецкой болотной руды составлял только 30% ее веса, а тульские, липецкие и уральские каменные руды давали чугуна до 40-60%. Сравним выпуск чугуна на Петровском заводе с Каменским казенным заводом на Урале и на заводах Нарышкина в Центральном районе в тот же временной период.

Выпуск чугуна на Каменском, Ченцовском и Вепрейском заводах в 1714-1720 гг. из одной домны (в пудах)

В 1714 г. на Олонецких заводах уже было рассчитано, что каждая 18-фунтовая пушка выпускалась за 3-4 дня, а 24-фунтовка за 4-5 дней. По расчетам заводской канцелярии при бесперебойной работе 2 домен в 1714 г. можно было вылить 180 пушек 18- и 24-фунтового калибра. В 1721 г. 24-фунтовку выливали за 2 суток.

Здесь необходимо пояснить, что калибр и само название орудия определялись по весу его снаряда, то есть трехфунтовая пушка стреляла ядрами весом в три фунта, шестифунтовая - в шесть фунтов и так далее. Калибр служил и единицей измерения - это значит, что размеры ствола, лафета и всех остальных деталей орудия определялись, исходя из диаметра канала его ствола. Как было сказано в одной из книг по артиллерийскому делу, «чрез слово «калибра» выразумеется вся широта дула или величина ядровая, купно со принадлежащим ее… зазором».

Производство пушек на Петровском заводе в 1712-1719 гг. (предполагаемо)

* данные охватывают 1716 и 1717 гг. вместе

Таким образом, 24-, 18- и 12-фунтовых пушек на заводе изготавливалось больше всего. В первые десять лет работы завода брак был обычным делом, достигая 30%, а при производстве тонкостенных орудий и 65%. Когда в 1706 г. в Петербург прислали 93 пушки различных калибров, то при испытаниях 30 из них просто напросто разорвались. Такая ситуация была обусловлена как недостатком квалифицированных рабочих, так и плохим организационно-техническим руководством. Во второй период деятельности заводов процент брака снизился и уже в 1714 г. царю сообщили, что с конца 1713 г. ни одна пушка «легкой пропорции» не разорвалась. Интересно, что после пробы пушки формовщик, сверлильщик и точильщик должны были насекать свои имена между цапфами. «За неусмотрение» было приказано «казнить их смертию без всякого милосердия», однако сведений о применении таких суровых мер нет. Для сравнения – в Великобритании в 1797 г. брак при производстве артиллерийских орудий составлял примерно 12%, а на российских Липецких заводах также задействованных в Петровскую эпоху в литье пушек для флота (например за год и 3 месяца в 1716-17 гг. отлито 482 орудия) брак составлял 2-5%.

Для того, чтобы оценить насколько это много или мало 150-250 пушек для флота в год приведем следующие данные: как известно основу русского гребного флота составляли галеры, скампавеи и бригантины. Гребной флот представлял собой самостоятельную организацию морских сил на Балтийском море и внес значительный вклад в победу России в Северной войне. По данным В.А. Золотарева и И.А. Козлова в 1710-14 гг. было построено 177 галер, скампайвей и бригантин, в 1715-21 гг. – еще 148 единиц. Согласно П.А. Кротову на полугалерах постройки 1714 г. имелось 3 года спустя их ввода в строй по 7-9 орудий: 18 фунтовое, 2 6-фунтовых и 4 или 6 3-фунтовых; на большинстве скампавей имелись только 3 орудия: носовое куршейное 12-фунтовое и по бокам от него 2 3-фунтовых. Таким образом, 69 18-фунтовок, 66 12-фунтовок и 47 орудий более мелкого калибра, выпущенных Петровским заводом в 1715 г. могло хватить на укомплектование артиллерией примерно 23 скампавей либо 7 полугалер.

Поскольку технология изготовления артиллерийских орудий в ту эпоху достаточно интересна, имеет смысл остановиться на ней подробнее. Последовательность действий при изготовлении артиллерийских орудий была следующей:

1) Согласно чертежам изготавливалась точеная деревянная болванка, которая с обоих концов была несколько длиннее будущего орудия – эти «излишки» были нужны, чтобы положить болванку на станок и для прикрепления к этим концам железных крюков, необходимых для поворота болванки.

2) После того как болванка была выточена, ее клали на деревянный станок (его размер зависел от размера пушки) и намазывали салом. Затем болванку обмазывали глиной с шерстью и конским навозом и сушили над огнем. Жар следовало держать умеренным, чтобы не пересушить форму и не повредить деревянную болванку. По окончании сушки следовало снова обмазать форму глиной на полдюйма и высушить. «И по высушке, буде небольшая пушка, то положить железные связи с крючьем и связать проволокою, и на оные намазать глиною жь и высушить накрепко, а буде большая пушка, то намазывать глиною слоев более и класть связи, а на них обручи, и сверх тогозавивать проволокою, и когда оное против вышеписанного работою исполнитца, тогда высушить». По окончании сушки болванку вынимали и осматривали форму на предмет наличия в ней щелей. Если их не обнаруживали, то форму вымазывали салом и вновь обжигали, чтобы у нее нигде не осталось сырого места. В случае обнаружения щелей, то их замазывали глиной и форму подвергали процедуре, описанной выше.

3) Там, где у пушки должен был находиться канал, вставлялся железный сердечник, толщина которого зависела от калибра пушки, а длина превышала длину пушки на два вершка. Сердечник обмазывали «глиною доброю, мешаною з довольным калом и шерстью» и обвивали проволокой. Намазывать глину было необходимо таким слоем, чтобы между сердечником и формой не оставалось пустого места. Глину, намазанную на сердечник, было необходимо «приточить» доской «чтоб было кругло и равно». Затем высушить и по окончании сушки сердечник и форму чернили специальным составом из сусла и толченого угля.

4) Для изготовления дна пушки вытачивали «яблоко деревянное», которое намазывали салом, а на сало намазывали слой глины такой толщины, какую требовал размер пушки. Затем форму снимали с яблока, сушили, чернили уже знакомым нам составом и, ровно обрезав, прикладывали к пушечной форме и привязав за связные крюки проволокой «накрепко» замазывали глиной. Затем внутрь формы вставлялся сердечник «прямо, чтоб ни на которую сторону не склонился». После этого снова намазывали глину, оставив для литья «две скважни небольшие».

5) Затем в вкопанном рядом с домной специальном чане с песком выкапывалась яма глубина которой зависела от длины формы, форма устанавливалась в яму и обсыпалась по кругу песком, который утрамбовывался. При этом необходимо было до опускания форы в яму убедиться в том, что в яме сухо, т.к. в противном случае «фурма» могла отсыреть. Поэтому чан делали с двойным дном, чтобы вода не задерживалась на верхнем, а со второго дна ее откачивали насосами.

6) Если пушка была небольшой, то чугун в форму заливали ковшом, если же нет, то чугун подводился «из горну выпуском». Когда чугун был залит и начинал стынуть, то следовало вовремя вытащить железный сердечник, «ибо когда оной вскоре вынят не будет и с ним пушка простынет вовсе, то уже оной придет вынимать с великим трудом и убытком, а инова и вынять будет не можно, и от того весь труд и пушка пропадет».

7) После того, как пушка остынет, ее вытаскивали из песка и разбивали глиняную «фурму». После этого орудие осматривали на предмет наличия внутри и снаружи больших раковин, и если их не находили, то пушка поступала для сверления и обтачивания «свирельному мастеру».

8) При сверлении пушку следовало положить на станок и «сверлить против чертежа сходно и гладко». Если после сверления не обнаруживались раковины и пушка соответствовала чертежу, то пушку отправляли в обточку.

9) После обточки орудие испытывалось на полигоне и если испытания проходили успешно, то пушка отправлялась заказчику.

Необходимо заметить, что пушки, поступавшие в полевую армию отличались от тех, что лили на петровском заводе. Пушечный ствол таких орудий отливался из меди, а точнее — сплава из десяти частей меди разных сортов (красной, желтой, колокольной) и одной части олова. Этот составбыл наиболее популярен, но вообще рецептов с разными вариантами соотношений вышеназванных материалов существовало множество. Допускалось также делать пушки из чугуна и железа, однако ни те, ни другие в полки не поступали, так как получались гораздо тяжелее медных, а железные, кроме того, были еще подвержены ржавению (в основном чугунные и железные орудия защищали города и крепости - на стационарных позициях масса не играла большой роли).

Кроме пушечного и доменного производства для Олонецких предприятий были важны молотовое и дощатое. Молотовые мастера ковали из чугуна различные сорта железа, которое после этого пускали в якорные мастерские, а также на дальнейшую переработку в дощатую мастерскую. За год молотовый мастер вместе со своим подмастерьем и рабочим, работая без простоев, могли произвести 3000 пудов железа по данным 1706 и 1714 гг. и 3144-3198 пудов в 1717-1721 гг. Однако реальная ситуация значительно отличалась от этих выкладок и частые простои (например «за морозами», «за умалением воды» и проч.) доходившие до 2-3 месяцев в году, приводили к тому, что в том же 1706 г. на Петровском заводе 4 молотовых мастера произвели все вместе только 6649 пудов, т.е. по 1662 пуда железа на каждого. В 1710 г. среднегодовая производительность мастеров на Петровском, а также Повенецком и Алексеевском Олонецких заводах была и того меньше – 1300 пудов. Из 20 пудов чугуна выходило где-то 9-13 пудов железа, т.е. около 45-65% веса чугуна, конкретные цифры выработки зависели от качества исходного материала.

В дощатой мастерской кованое железо превращали в дверные, кровельные, фузейные доски, а также в шпажные полосы и цренные полицы. За день работы мастер мог выбить до 14-15 пудов дощатого или перетяжного железа.

Выработка железа на Петровском заводе в 1714-1716 гг. (в пудах)

В продукции как молотовых, так и дощатых мастерских брак не был чем-то необычным, иногда доходя и до 50%, что можно объяснить плохим качеством достававшегося мастерам чугуна, поскольку их обычный процент брака был куда ниже – 10-13%. Однако администрацию такая ситуация не устраивала и с 1711 г. деньги выплачивались только за «доброе железо». Когда проводили приемку железа, фузейных досок и цренных полиц, то их подвергали механическому испытанию на излом – фузейные доски клали одним концом на чугунный брус, а потом били по середине два раза молотом, цренные полицы, а также плоское и четырехгранное железо сгибалось с обоих концов. Проверка считалось пройденной, если железо не ломалось и не давало трещин.

Говоря о продукции Петровского завода нельзя не упомянуть и о якорях. Причем если в первом десятилетии восемнадцатого века мастера и кузнецы вручную изготавливали небольшие якоря весом в 1-46 пудов, то с 1718 г. на Олонецких заводах начали производить с помощью механизмов якоря весом до 200 пудов. Поскольку такое производство требовало специфических технических навыков, то был приглашен якорный мастер Ричард Фоли.

Затраты времени на производство якорей на Петровском заводе в 1708-1721 гг.

Производство якорей на Петровском заводе в 1714-19 гг.

О проценте брака при якорном производстве сведений нет, однако их проверке уделяли значительное внимание, «без чего бывает немалая гибель судам и людям». Якоря проверяли так – их поднимали на специально для этого установленный столб, на высоту якорного стержня, а затем опускали, ударяя с разных сторон о чугунный брус или пушку.

Помимо артиллерии, чугуна с железом, якорей важной отраслью производства на Петровском заводе было изготовление легкого оружия, как огнестрельного так и холодного. Не желая зависеть от иностранных поставок оружия, правительство с начала XVIII в. приступило к организации казенного оружейного завода, каким и явились оружейные мастерские Петровского завода. Уже в 1705-06 гг. они производили по 200 фузей в месяц, а затем рост производства привел к тому, что в конце первого деятилетия объем месячной продукции достиг 600 фузей с багинетами и 200 солдатских шпаг. В 1714 г. заводская канцелярия произвела подсчеты и пришла к выводу, что заводские мощности позволяли производить до 7000 фузей с багинетами и 3000 солдатских шпаг в год. Кроме этой продукции, являвшейся основной, оружейные мастерские производили пистолеты, палаши, офицерские шпаги и другие изделия. Ручное оружие шло не только на флот, но и в сухопутную армию, в том числе и в гвардейские подразделения. Так, в 1706 г. Преображенский и Семеновский гвардейские полки получили 1000 фузей, в 1711 г. Оружейная палата получила с Олонецких заводов около 11 000 фузей для отправки в действующую армию.

Продукция оружейных мастерских в 1710-1719 гг.

Чтобы понять, насколько много или мало 6000 фузей в 1714 г., отметим, что в участвовавших в Гангутском морском сражении (1714 г.) Воронежском полку было 1447 фузей, в Московском 1183, в Новгородском – 816 фузей. То есть 6000 фузей можно было полностью вооружить 4-6 пехотных полков сухопутной армии.

Петровский завод, начавший производить ручное оружие в 1705 г., в течение всей первой четверти XVIII столетия продолжал совершенствовать его изготовление. В достаточно короткий срок мастера Петровского завода достигли большого искусства в производстве стальных и других металлических изделий и их художественной обработке, шпажные мастера выполняли тонкую работу по отделке медных позолоченных эфесов для кортиков и шпаг, украшавшихся художественной резьбой, оружейники выполняли заказы на лядунки с гербами и вензелями, предназначавшиеся для гвардейских полков, на портупейные и башмачные пряжки из серебра и позолоченной меди, пуговицы из стали и т.п. Когда Петр I вернулся в конце 1717 г. из-за границы, то он приказал В. Генину сделать 2 эфеса по присланному ему из Парижа образцу, а когда заказ был выполнен, то оказалось, что эфесы производства Петровского завода неотличимы от парижских. В том же году Генин, посылая два кортика Меншикову и адмиралу Апраксину писал: «Тем образом и за морем вряд сделают, а у нас делают оные кортики мастера русские». Правда, не обходилось в оружейном производстве и без брака, причем, он, как и в других отраслях производства бывший поначалу значительным, впоследствии пошел на убыль. Например, в 1707 г. из 171 фузейного ствола при испытаниях разорвалось 29, т.е. 17%, а в 1709 г. из 430 стволов – 23 или 5%. Тем не менее, судя по всему, вопросы, связанные с браком продолжали беспокоить заказчиков оружия, иначе как объяснить то, что в 1721 г. Петровский завод получил от Адмиралтейской коллегии инструкцию, которая не только повышала ответственность каждого рабочего за свою работу, но и обязывала его следить за качеством продукции, поступавшей к нему от других мастеров. По этой инструкции доменным мастерам предписывалось плавить чугун для фузейных досок «из самой доброй руды», молотовые мастера должны были делать оружейные доски «из самого доброго, кричного железа, из лутчих кусков, из средины, а концов кричных на дело оных досок не употреблять»; от ствольных заварщиков и отдельщиков требовали, чтобы они принимали железо с пробы, сваривали стволы «доброю работаю, а не пережигали»; станочные отдельщики должны были следить за тем, чтобы стволы, укрепляемые ими в ложе, были самого хорошего качества, гладкие внутри, без раковин и т.д. Каждый мастер накладывал на свою деталь определенное клеймо, а приемщики после осмотра клеймили все ружье. За производство бракованного оружия предусматривалось наказание вполне в духе того времени – бить «кнутом нещадно» и ссылать «в вечную каторгу».

Поскольку ручное огнестрельное оружие той эпохи и способы его применения кардинально отличаются от современных, расскажем о нем подробнее. Основным оружием солдат и драгун было гладкоствольное дульнозарядное ружье с кремневым замком. Для обозначения кремневого ружья в 1-й четверти XVIII века чаще всего использовалось слово «фузея», производное от французского «fusil»(именно Франция тогда играла роль законодателя военной моды); в 1700-е годы, параллельно с ним, продолжало широко употребляться и перекочевавшее из XVII века «мушкет».

Процесс заряжания фузеи выглядел так. Первым делом солдат взводил курок на предохранитель, открывал полку замка, сыпал на нее порох из натруски и закрывал полку крышкой-огнивом. Затем ставил ружье прикладом на землю, доставал из сумы патрон, зубами скусывал кончик бумажной оболочки, высыпал из нее порох в ствол, после клал туда же пулю и бумагу (последняя становилась пыжом), потом вынимал шомпол и несколькими ударами прибивал им заряд в стволе. Вставив шомпол обратно в ложу, солдат поднимал ружье и ставил курок на боевой взвод; теперь можно было прицелиться и по команде «стреляй!»одним или двумя пальцами дернуть за спусковой крючок. Под действием пружины курок с зажатым в нем кремнем с силой бил по огниву, подбрасывая его, а высеченные при ударе искры попадали на порох в полке, который через запальное отверстие воспламенял заряд в стволе. Другие типы ручного огнестрельного оружия обладали тем же принципом действия и различались только рядом конструктивных особенностей. Все виды ручного огнестрельного оружия обобщенно именовались «мелким ружьем»(примерно до середины XVIII века слово «ружье»было собирательным понятием, которое служило для обозначения оружия в целом).

Тактико – технические характеристики ружей (по стандарту 1715 г.) были следующие:

калибр – 19,8 мм. длина ствола – 1016 мм. общая длина 1422 мм.

масса (со штыком) – 5600 гр.

заряд пороха в патроне – 17 гр. масса пули – 34 гр.

эффективная дальность стрельбы – 200 метров

практическая скорострельность – 3 выстрела/2 мин.

По современным меркам такое оружие можно назвать очень несовершенным. Порыва ветра хватало, чтобы задуть искру, и даже при ясной погоде осечки случались нередко. В дождь кремневые замки не действовали вовсе. Скорострельность заряжающихся со ствола ружей не превышала одного-двух выстрелов в минуту, а дальность прицельного огня равнялась всего сотне шагов. Пуля имела меньший диаметр, чем канал ствола, да и порох, как известно, горит достаточно медленно, поэтому неплотно прибитый заряд с шипением вылетал из ствола подобно ракете и падал на землю в нескольких шагах от стрелка. К тому же результату приводил отсыревший или слежавшийся порох. Гладкоствольное подкалиберное оружие, а в особенности — армейское оружие массового производства, в принципе не рассчитанное на «цельную»стрельбу, становилось эффективным только при условии его одновременного задействования в большом количестве и на короткой, в полторы–две сотни шагов, дистанции (знаменитое суворовское выражение «пуля -дура»до середины XIX века было не столько метафорой, сколько очевидным фактом). В силу этого, прицельного огня от солдат не требовалось — мишенью служил весь вражеский строй; инструкции ограничивались предписанием метить примерно в середину фигуры человека. К тому же, после нескольких залпов, противники окутывались клубами порохового дыма и почти переставали видеть друг друга. В первую очередь, офицеры следили за тем, чтобы стрельба велась непрерывно — при большой неточности каждого отдельного выстрела, частота пальбы была гораздо важнее меткости. Недооценивать оружие того времени, однако, не стоит. Умелое его применение давало поистине впечатляющие результаты. Под Полтавой огонь со стороны русских был столь силен, что шведы, по их собственным словам, падали, «точно трава под косой».

Патрон состоял из бумажной оболочки, внутри которой помещались порох, круглая свинцовая пуля или того же веса заряд дроби. Фузею дополнял багинет или штык с ножнами. Багинет имел плоское лезвие и был колюще-режущим оружием, его длина колебалась от 35 до 53 см. Деревянная рукоятка вставлялась в ствол фузеи – соответственно вести огонь с примкнутым багинетом было невозможно. Багинеты вытеснялись трехгранными штыками (встречались и плоские штыки) длиной от 26 до 35 см. У штыка имелась трубка, которая позволяла насаживать его на ствол ружья, что позволяло вести стрельбу и с примкнутым штыком.

В 1722 г. заводской администрации пришла в голову идея сравнения олонецкого железа с сибирским, для этой цели специально изготовили по 30 ружейных стволов из того и из другого железа. Проверка на прочность показала: из железа Петровского завода разорвались 3 ствола, в то время как из железа сибирского 9 стволов не выдержали пробы.

Помимо выпуска продукции, предназначенной для нужд флота и армии, Петровский завод производил также широкий ассортимент изделий, заказывавшихся Адмиралтейством, царским двором, другими ведомствами, а также на рынок. Так, в 1709 г. в Москву «купчине» И.Кондратьеву (торговому агенту завода) были отправлены лопатки, гвозди, пешни, котлы, ручные ступки, дверные крюки и петли. В 1710 г. в Москве продавали крышечные и затворные доски, а жителям из окрестностей завода жаровницы, котлы, подковы, чугунную посуду, вертелы, инструменты. Дворцу и знати поставлялись вилки с ножами, ножницы для резки сахара, утюги, шандалы и т.д. Завод производил «кованые припасы» для Ладожского канала, а после окончания в 1721 г. Северной войны, Адмиралтейств-коллегия распорядилась заняться продажей легкого огнестрельного и холодного оружия и разных «мелочных инструментов» в Петербурге, для чего следовало «выбрать лавку пристойную» в Гостином дворе.

Кроме того, на заводе также производилось оборудование для различных цехов, а также в соответствующих цехах или в кузнице осуществлялся текущий ремонт. Так, изготовление нового дощатого молота или его ремонт выполнялись молотовыми мастерами и их подмастерьями в самом цехе, причем работу оплачивали исходя из 50 копеек в день мастеру и 25 копеек подмастерью. Некоторые вододействующие механизмы изготавливались и ремонтировались якорным мастером и его подмастерьем, а вот ремонт плотин уже осуществлял специальный плотник, получавший за эту работу 1 рубль 50 копеек в месяц. Заводская кузница изготовляла и ремонтировала всевозможные инструменты, к этой работе посменно привлекали местных олонецких кузнецов и кузнецов, присланных по ратушскому набору из других городов – эта работа не требовала особой квалификации. В 1714-18 уда. гг. на Петровском заводе изготовили молотов, наковален, клещей, тисков, долот и т.д. – до 137 600 штук, а также 111 582 гвоздя весом 393 пуда. Существовали на Петровском заводе и вспомогательные производства, такие как пильная мельница, токарная мастерская, мастерские для производства мехов и канатов; недалеко от завода в Заозерской волости Шуйского погоста построили кирпичный завод «для заводского обихода». На заводе под руководством кирпичного мастера трудились посменно местные приписные крестьяне, за 1707-1710 гг. они изготовили 363 500 кирпичей. Также существовало подсобное производство по изготовлению сальных свечей, причем, скорее всего, эту работу выполняли на дому приписные крестьяне из казенного сырья, но безденежно, в счет заводских повинностей.

Представляет интерес то, каким образом заводская канцелярия вычисляла себестоимость продукции завода. Для этого учитывались следующие расходы: «государево жалованье» рабочим и служащим, стоимость руды и припасов вместе с мирской работой, жалованье солдатам олонецкого батальона. Например, в 1719 г. цена одного пуда чугуна на Петровском заводе по первой статье составляла 8,5 копеек, по второй – 54 копейки и по третьей – 5,5 копеек; итого получаем 68 копеек. Стоимость чугуна в пушках – 83 копейки, а кованого железа уже 1 рубль и 23 копейки. Надо заметить, что себестоимость по второй статье здесь явно преувеличена. Приписные крестьяне добывали руду и другое сырье в счет податей, размер которых вместе с дополнительными сборами составлял к 1714 г. 6 рублей с двора в год. А заводские счетоводы начисляли за работу приписных крестьян по 6 копеек в день, что за год давало 15-18 рублей, т.е. из расчета как они нанимались миром для выполнения месячных разверсток, хотя самому заводу крестьянский труд ничего не стоил. Поэтому гораздо ближе к реальности расчет себестоимости продукции 1714 г., составленный очевидно без мирских расходов. Цена чугуна здесь всего 11 копеек, чугуна в пушках – 25 копеек, а кованого железа – 39 копеек. В 1717 г. пуд крышечных досок и проволоки стоил заводу «из государева жалованья» в 40 копеек и 1 рубль 35 копеек, а с учетом руды, угля и работников – 1 рубль 25 копеек и 2 рубля 30 копеек соответственно. В 1720 г. Генин запрашивал Адмиралтейство об отпускной цене на крышечные доски для монастырей и знатных лиц и посылал на них соответственно две калькуляции. Продукция других заводов отличалась по себестоимости от изделий Петровского завода, причем в меньшую сторону, что можно объяснить меньшим начислением на содержание олонецкого гарнизона и высшей администрации (чугун – 30-40 копеек, кованое железо – 66-80 копеек), таком образом, стоимость пуда изделий здесь была гораздо ближе к казенным «указным» ценам, а на Петровском заводе она превышала их в два раза. В этот же период пуд пушечного чугуна производства Липецких заводов стоил 35 копеек.

1719-1720 гг. – время наибольшего развития Петровского завода. В этот период Балтийский флот развернул особенно широкие морские операции в Северной войне со Швецией, что и объясняет особое внимание руководства страны к заводам, расположенным неподалеку от театра военных действий. Летом 1720 г., вернувшись из-за границы, Генин начал масштабное переоборудование Петровского завода, направленное на максимально возможную механизацию производства. На заводе появляются новые вододействующие механизмы для изготовления и «битья» белой жести, для выделки стали, сверления и точения фузейных стволов, сварки больших якорей и приведения в движение мехов. Строится новая якорная кузница, возводятся две печи для изготовления стали «по новому соллингеновскому способу», станок для вытягивания стали, укладная мастерская с маленькими домнами; для плющильного производства строят две особые печи и две пары валов, через которые пропускались железные полосы. В то же время расширяется ассортимент выпускаемой продукции, поэтому количество заводских рабочих до окончания Северной войны не изменилось.

После всех этих изменений к концу второго десятилетия XVIII века Петровский завод выглядел следующим образом:

Основными гидросиловыми сооружениями были две плотины, одна из которых на Маш озере (26,5х6х2 саж.), а вторая на озере Лососинном (13х8х2,5 саж.), поднимавшие уровень воды на 2 сажени. Помимо них на реке Лососинке у самого завода были построены еще три небольших плотины: верхняя - якорная, средняя - доменная и нижняя – молотовая. От этих трех плотин по руслам (широкие наклонные желоба шириной 6 и высотой 5 футов) вода подавалась к водобойным колесам и приводила их в движение.

В 1703 г. был построен доменный корпус с четырьмя домнами. При каждом горне имелось по паре деревянных мехов, перед домнами располагался крытый досками двор, предназначенный для разливки чугуна (14х5х2 саж.). Тут же находилась мазанка для доменных инструментов и кузница.

В двух формовых мазанках изготовляли глиняные формы для литья пушек и других изделий (7х2х6 саж. и 5х4х3 саж.). При них находился врытый в землю чан из дерева, использовавшийся для литья пушек (ширина 1 саж., высота 2,5 саж.), рядом была глиняная изба, в которой мяли глину.

В двух круглых печах обжигали известь; в токарной точили деревянные пушечные и другие болванки. Две деревянные сверлильни (4х6х3 и 5х7х5 саж.) использовались для точения пушек. Одна сверлильня была построена около домен еще в 1703 г., другую возвели у нижней плотины в 1717 г.

В молотовой мастерской (18х7,5х6 саж.) ковали железо и крышечные доски. Мастерская была оборудована одним дощатым и четырьмя кричными горнами, пятью большими кричными молотами, тремя дощатыми и одним перетяжным. Здесь же находилось до 50 ручных больших и малых молотов для различных операций. Рядом с молотовой мастерской находились амбар с кузницей, а также клиньевая изба, в которой делали клинья для крепления молотов и другого оборудования.

Две якорные мазанки (9х8х5 и 16х7х2 саж.), в старой работали ручными молотами, в новой, где изготавливали большие якоря, работали четыре больших молота и имелись приспособления для переноски якорей.

Также на территории завода располагались: укладная мастерская с пятью горнами и маленькой доменкой, мастерская для изготовления стали с тремя горнами (6х5 саж.), мастерская для «битья» жести с одним горном, мазанка для лужения жести (12,5х6,5х1,5 саж.). На верхнем этаже (5,5х5,5х4 саж.) проволочной двухэтажной мазанки на восьми станках вытягивали тонкую, среднюю и толстую проволоку, а в нижнем помещении (7,5х5х1,5 саж.) под водяным молотом изготовляли железные прутья и ковали снасти для вытягивания проволоки.

На Петровском заводе находились девять мастерских по производству ручного огнестрельного и холодного оружия: для заварки оружейных стволов (32х5 саж.), для их отделки (26х3 саж.), для точения оружейных стволов (11х8х1,5 саж.), для ковки и отделки оружейных замков (32х5 саж. и 21х4 саж.), для изготовления оружейных лож (24х3 саж.), для ковки шпажных и кортиковых полос и для их точения и полировки, отдельная мазанка для изготовления офицерского оружия «и всяких художеств».

Кроме того, на заводе существовали следующие подсобные мастерские и хозяйственные постройки: пильная мастерская с четырьмя горнами, а при ней изба; изба для изготовления мехов (1,5х1,5 саж.); «шпикарная» мастерская с девятью горнами, в которой делали гвозди, при мастерской изба; две колесные мастерские, при них сарай; изба для токарных и столярных работ; мазанка со станком для резки железа; кузница с двумя горнами, где оковывали колеса для заводских телег. К этим постройкам добавлялись: хлебная мельница (7х4х5,5 саж.); пильная мельница с тремя рамами (16х4х7 саж.), перед мельницей находился мост, по которому тянули бревна (7х3 саж.); конюшенный двор (22х16 саж.) с тремя сараями; прядильный сарай (5,5х3 саж.); смоловарня (2х2 саж.); рудяной сарай (3х2 саж.) и три угольных сарая (2,5х1 саж., 7х1 саж., 3х1 саж.).

Через Лососинку был перекинут мост, на другом берегу реки, у Онежского озера располагались два сарая и пять амбаров.

Завод имел три гавани (127х5 саж., 115х3 саж., 55х4 саж.). Сюда на карбусах и шнявах доставляли сырье и отсюда же готовую продукцию отправляли заказчикам. На берегу Онежского озера также находился «накатанный бревнами и землей» сарай «для охранения народу, когда случается пушечная проба».

Когда в 1727 г. Петровский завод передавался в Берг-коллегию, то стоимость всех сооружений с оборудованием (к тому времени значительно изношенным) была оценена в 57 735 рублей.

Необходимо также отметить, что поскольку в начальный период Северной войны территория, на которой располагался Петровский завод, считалась уязвимой для нападений шведов, то на возвышенном левом берегу Лососинки была построена крепость, обнесенная палисадом. Внутри крепости находились: заводские канцелярия и контора, тюрьма, «архива каменная» с чугунными дверями и решетчатыми окнами, комендантские хоромы, окруженные палисадом, 2 караульни при воротах, арсенал, 2 казенных амбара, 14 провиантских амбаров и 16 казенных лавок.

Каким же образом рабочая сила на Петровском заводе распределялась по описанным выше многочисленным цехам? Ответ на этот вопрос дан в ряде таблиц, приведенных ниже.

Рабочие на Петровском доменном, молотовом и оружейном заводе в 1710 г.

*в оружейных мастерских рабочими были приписные крестьяне

**заварка стволов, ковка и отделка стволов, замков и т.д.

Рабочие на Петровском доменном и молотовом заводе в 1721 г.

Поиск по сайту: