Протокол № 12

Будущее прессы в масонском царстве. С прессой мы поступим следующим образом.

Какую роль играет теперь пресса? Она служит пылкому разгоранию нужных нам страстей или же эгоистичным партийностям.

Она бывает пуста, несправедлива, лжива, и большинство людей не понимает вовсе, чему она служит.

Мы её оседлаем и возьмём в крепкие вожжи, то же сделаем и с остальной печатью, ибо какой смысл нам избавляться от нападок прессы, если мы останемся мишенью для брошюры и книги...

Никто безнаказанно не будет касаться ореола нашей правительственной непогрешимости.

Предлог для прекращения издания — закрываемый-де орган волнует умы без повода и основания.

Прошу вас заметить, что среди нападающих на нас будут и нами учреждённые органы.

Контроль над прессой. Но они будут нападать исключительно на пункты, предназначенные нами к изменению.

Ни одно оповещение не будет проникать в общество без нашего контроля. Это и теперь уже достигается тем, что все новости получаются несколькими агентствами, в которых они централизуются со всех концов света.

Корреспондентские агентства. Эти агентства будут тогда уже всецело нашими учреждениями и будут оглашать только то, что мы им предпишем.

Если теперь мы сумели овладеть умами гоевских обществ до той степени, что все они почти смотрят на мировые события сквозь цветные стёкла тех очков, которые мы им надеваем на глаза, если теперь для нас ни в одном государстве не существует запоров, преграждающих нам доступ к, так называемым гоевской глупостью, государственным тайнам, то что же будет тогда, когда мы будем признанными владыками мира в лице нашего всемирного царя?!

Ещё о прессе....Литература и журналистика — две важнейшие воспитательные силы; вот почему наше правительство сделается собственником большинства журналов.

Этим будет нейтрализовано вредное влияние частной прессы и приобретётся громадное влияние на умы...

Если мы разрешим десять журналов, то сами учредим тридцать, и так далее в том же роде.

Но этого отнюдь не должны подозревать в публике, почему и все издаваемые нами журналы будут самых противоположных по внешности направлений и мнений, что возбудит к ним доверие и привлечёт к ним наших ничего не подозревающих противников, которые, таким образом, попадутся в нашу западню и будут обезврежены.

На первом плане поставятся органы официального характера. Они будут всегда стоять на страже наших интересов, и потому их влияние будет сравнительно ничтожно.

На втором станут официозы, роль которых будет заключаться в привлечении равнодушных и тёпленьких.

На третьем мы поставим как бы нашу оппозицию, которая хотя бы в одном из своих органов будет представлять собой как бы наш антипод.

Наши действительные противники в душе примут эту кажущуюся оппозицию за своих и откроют нам свои карты...

Те дураки, которые будут думать, что повторяют мнение газеты своего лагеря, будут повторять наше мнение или то, которое нам желательно.

Воображая, что они следуют за органом своей партии, они пойдут за тем флагом, который мы вывесим для них...*

*Забавное «ЭХО»

Американский журнал «Плейбой» и московский журнал «Коммунист» решили создать СП и выпускать журнал «Член партии».

Непогрешимость нового режима. Когда мы будем в периоде нового режима, переходного к нашему воцарению, нам нельзя будет допускать разоблачения прессой общественной бесчестности: надо, чтобы думали, что новый режим так всех удовлетворил, что даже преступность иссякла...[15]

Информация к размышлению

Хочу вновь обратиться к уже упомянутой здесь книге В.В. Шульгина «Что нам в них не нравится...» и процитировать отрывок, посвящённый одному из величайших русских политиков и мыслителей — Петру Столыпину, о 140-летии которого в апреле 2002 года лишь мельком упомянула современная хазарская пресса.

Вот, что пишет о Столыпине Василий Шульгин, которому довелось лично знавать этого российского Реформатора с большой буквы:

«...”Освободительное движение” 1905 года ещё и потому не разыгралось в революцию, которая наступила двенадцать лет спустя, что вырождение русского правящего класса тогда не подвинулось ещё так далеко.

В нём нашлись ещё живые силы, сумевшие использовать народное патриотическое движение, то есть “низовую контрреволюцию”, до организованного отпора разрушителям и поджигателям России... В частности, нашёлся Столыпин...

Столыпин по взглядам был либерал-постепеновец; по чувствам — националист благородной, “пушкинской”, складки; по дарованиям и темпераменту — природный “верховный главнокомандующий”, хотя он и не носил генеральских погон.

Столыпин, как мощный волнорез,...разделил мятущуюся стихию на два потока....Черпая свои силы в сознании моральной своей правоты, Столыпин раздавил первую русскую революцию.

Но он не успел построить мост к еврейству. Еврей Мордко Богров его убил в том самом Киеве, откуда, как верил Столыпин, “свет национальной идеи озарит всю Россию”...».

Что же это за «мост», который не успел построить Столыпин?

Дело в том, что Пётр Аркадьевич, как истинный патриот своего Отчества, не мог не сознавать страшной угрозы, таившейся в нерешенности «русско-еврейского вопроса».

С каждым днём эта угроза принимала всё более реальные очертания. И, наконец, её открытым текстом озвучил американский миллионер, один из лидеров еврейского финансового мира Америки Яков Шифф, щедро субсидировавший Японию во время русско-японской войны.

На встрече с тогдашним главой российского правительства графом С.Ю. Витте, который приехал в Портсмут для подписания мирного договора с японцами, Шифф заявил русскому вельможе:

«Передайте Вашему Государю, что если еврейский народ не получит прав добровольно, то таковые будут вырваны при помощи революции».

Именно для того, чтобы не допустить разрастания «революционных брожений», Столыпин собирался поэтапно ввести в России еврейское равноправие и тем самым предотвратить надвигавшуюся страшную развязку «русско-еврейского вопроса».

При этом он отдавал себе отчёт, какую волну сопротивлений вызвал бы такой ход в сторону евреев.

«...И надо было бы иметь совершенно незаурядную гипнотического свойства волю, чтобы победить это сопротивление в Петербурге и Царском Селе.

Человек, способный понять, решиться и провести в жизнь меру такого размаха, был, по-моему, только один: Столыпин. Но его убил Богров — еврей...»[16].

Напомню, что Столыпин был убит в Киеве 18 сентября 1911 года. До этого он пережил девять неудачных покушений на свою жизнь...

Остаётся только гадать, почему евреи с такой настойчивостью пытались избавиться от Петра Столыпина — единственного, кто был способен решить, наконец, «еврейский вопрос» в Российской Империи.

Не потому ли, что их гораздо больше устраивал собственный вариант решения этой проблемы, изложенный в «Протоколах сионских мудрецов»?

Поиск по сайту: