Война и протокол. Разрыв дипломатических отношений

После начала Второй мировой войны 01 сентября 1939 г. в Москве продолжали работать все дипломатические представительства воюющих держав, включая посольства Германии, Великобритании и Франции. Естественно, война отразилась на жизни дипломатического корпуса, особенно на отношениях между дипломатами стран, находящихся в состоянии войны между собой. Это приходилось учитывать Протокольному отделу при приглашении дипкорпуса на мероприятия общего характера.

Однако уже через несколько месяцев после начала войны посол Германии граф фон Шуленбург сказал шефу протокола НКИД В.Н. Баркову, что “теперь, когда установлен модус отношений с английским и французским посольствами, можно было бы приглашать всех послов и посланников вместе, хотя и желательно делить дипкорпус в таких случаях на две части”. На уточняющий вопрос шефа протокола, как строится этот модус взаимоотношений, Шуленбург разъяснил, что “через посредников условились, что при встрече немцы, англичане и французы будут ограничиваться легким поклоном издали”.

После начала советско-финляндской войны интересы обеих воюющих стран по взаимной договоренности стала представлять Швеция. 1 декабря 1939 г. посланник Швеции в Москве Винтер ознакомил заведующего Протокольным отделом с полученной им от своего правительства телеграммой следующего содержания: “По просьбе финляндского министерства иностранных делпередайте посланнику Финляндии, чтобы он немедленно выехал со всем персоналом и архивами из Москвы через Ригу в Гельсинки. Информируйте посланника Финляндии и компетентные советские власти, что персонал советской миссии в Гельсинки получил гарантию бесплатного проезда и всемерной помощи до границы. Советская миссия выезжает 1 декабря в Стокгольм. Финляндское правительство надеется, что точно так же поступят на базе взаимности по отношению к финляндской миссии в Москве”.

После нападения фашистской Германии на Советский Союз уже на следующий день заведующие Протокольным и Центрально-европейским отделами В.Н. Барков и В.Н. Павлов подготовили докладную записку руководству НКИД, в которой предлагалось принять следующие дипломатические шаги:

“Поручить Протокольному отделу довести до сведения германского посольства о том, что с нашей стороны нет возражений против передачи болгарскому посланнику в Москве защиты германских граждан, архивов германского посольства и интересов германского государства. Заботу о зданиях, принадлежащих германскому государству, предоставить болгарскому посланнику”.

По поводу отъезда дипломатических сотрудников германского посольства, германских генеральных консульств, германских граждан, членов их семей и германского обслуживающего персонала предлагалось разрешить выезд в Германию только германским гражданам (с проверкой соответствующих списков). Дипломатическому и обслуживающему персоналу консульства Германии во Владивостоке выезд за пределы СССР разрешался только после подтверждения отъезда всех сотрудников нашего посольства и торгпредства с территории Германии. При этом в одном из пунктов нейтрального государства должен был быть произведен обмен людей по соответствующим спискам (в одном из пунктов Турции, пограничных с Советским Союзом).

На условиях взаимности разрешался вывоз архивов без досмотра

Проведение в жизнь всех мероприятий, связанных с депортацией германских граждан, персонала посольства и архивов возлагалось на Протокольный отдел НКИД. С началом Великой Отечественной войны были частично ограничены отдельные привилегии дипломатических представительств в СССР. В частности, все телефонные переговоры с заграницей разрешалось вести только с Центрального телеграфа. Был также введен новый порядок отправки международной почты, предусматривающий сдачу конвертов с почтовыми отправлениями в незапечатанном виде. Правда, от обязательной сдачи радиоприемников сотрудники посольств и миссий были освобождены.

Большое внимание уделялось вопросам безопасности дипломатического корпуса в связи с начавшимися бомбежками столицы. На станциях метрополитена для сотрудников близлежащих посольств были отведены соответствующие резервные места. Для дипломатов и иностранных делегаций бронировались номера в гостинице “Москва”, имевшей хорошее бомбоубежище. Оказывалась необходимая помощь в строительстве собственных бомбоубежищ на территории отдельных диппредставительств.

15 октября 1941 Г.В.М. Молотов пригласил дуайена дипкорпуса иранского посла Саеда и предложил дипкорпусу в тот же день выехать специальным поездом в Куйбышев, куда эвакуировались основные учреждения Москвы. Для охраны зданий и оставшегося имущества в каждом посольстве оставлялась небольшая группа сотрудников (от 3 до 5 человек).

В связи с переездом в г. Куйбышев Протокольному отделу НКИД пришлось уделять исключительно большое внимание вопросам повседневной жизни и быта дипломатов, которые постоянно жаловались на недостаток выделенных помещений, отсутствие санитарных удобств, приспособлений для приготовления пищи, на нехватку целого ряда бытовых предметов, кухонной посуды и других вещей домашнего обихода. Хотя при этом со стороны дипломатов всегда делались заявления “о полном понимании трудностей военного времени”, постоянные сетования на бытовые неурядицы стали одной из непременных составляющих жизни дипломатического корпуса в период пребывания в Куйбышеве.

Война вносила свои коррективы и в уже сложившиеся и освященные вековой традицией отдельные протокольные нормы. 18 июля 1941 г. были возобновлены дипломатические отношения с находившимся в вынужденной эмиграции в Лондоне чехословацким правительством Э. Бенеша. Возвратившийся в Москву в августе 1941 года посланник -З. Фирлингер наряду с верительными грамотами, составленными с некоторыми отступлениями от надлежащей формы, привез также личное письмо Э. Бенеша советскому руководству. В беседе с Ф.Ф. Молочковым при прибытии в Москву посланник заявил, что “хотел бы вручить не верительные грамоты, текст которых в силу протокольной традиции архаичен, а личное письмо, содержащее в конце формулу доверия”.

Поиск по сайту: