Военных действий — явление достаточно редкое, чаще идет речь о приостановке дипотношений

Протокольная практика в таких случаях при соблюдении общепринятых норм экстерриториальности дипломатов в значительной степени строится на основе прецедента.

Во всех случаях разрыва дипломатических отношений, которые имели место в нашей послевоенной истории, Протокольный отдел НКИД строго придерживался принципа взаимности с тем, чтобы не допустить ущемления прав дипломатов своей страны и обеспечить их безопасность. День и час отъезда главы иностранной миссии за пределы советской территории всегда синхронизировался с отъездом персонала собственного посольства.

Так, например, при разрыве дипломатических отношений с Венесуэлой по инициативе последней в июне 1952 года руководством МИД было дано жесткое указание по линии протокола “не выпускать” за пределы СССР поверенного в делах Караскеро, “пока наши не сообщат из Венесуэлы с борта парохода о выезде”. Только после получения 26 июня 1952 г. в 17 часов телеграммы поверенного в делах Л.И. Крылова о погрузке всего персонала миссии на пароход было дано разрешение на выпуск венесуэльского дипломата, который в 22 часа 07 минут пересек советско-финскую границу.

Аналогичная процедура была предусмотрена и пятью годами раньше, когда Бразилия разорвала дипломатические отношения с Советским Союзом.

Одновременно с выездом персонала советской миссии посол Бразилии должен был покинуть нашу страну и вылететь в Хельсинки. Вместе с тем был предусмотрен вариант возможной посадки самолета с послом в Ленинграде под предлогом нелетной погоды, “если к этому времени из Рио-де-Жанейро не сумеет выехать советский посланник”.

Из всего вышесказанного можно сделать один вывод: протокольная норма, основанная на международном опыте и традициях, достаточно устойчива и стабильна даже в таких экстремальных ситуациях, как война и чрезвычайные обстоятельства.

Протокольная практика визитов на высшем уровне

Зарубежные контакты высших государственных деятелей — одна из важнейших составных частей дипломатической практики суверенных государств. Визиты на высшем и высоком уровне отражают, как правило, степень состояния политических отношений государств — участников встречи.

Развитие и расширение международной активности, укрепление политических, экономических, культурных связей, а также личных контактов между лидерами различных стран неизбежно требуют подведения под них более стабильной и прочной основы, в том числе в области протокола, совершенствования общепринятых норм и правил международной вежливости или, иными словами, совершенствования протокольной практики.

Если говорить о нашей стране, то начавшаяся с “Великого Посольства” (1697—1698 гг. — поездка Петра I в страны Западной Европы) практика межгосударственного общения на высшем уровне особенно активно осуществлялась после Второй мировой войны, хотя и в предвоенный период ей уделялось достаточно большое внимание, особенно сразу после Октября 1917 года и выхода Советской России на мировую арену.

Организационно-протокольная практика проведения визитов создавалась в эти годы по сути дела заново. Стремление не только демократизировать, но и революционизировать порядок приема высоких иностранных гостей неизбежно вступало в противоречие с необходимостью соблюдать уже сложившиеся и принятые мировым сообществом протокольные нормы. Резкое отступление от правил международной вежливости не только могло отравить атмосферу любого визита, но и нанести ущерб вновь завязывающимся межгосударственным отношениям. Поэтому собственная протокольная практика организации визитов на высшем уровне постепенно складывалась на основе прецедента с учетом международных протокольных норм, особенно в части, касающейся церемониальной стороны приема высоких иностранных гостей.

Для подготовки и проведения визитов глав зарубежных государств и правительств на первых порах создавалась специальная комиссия с участием не только представителей различных ведомств, но и руководителей партии и государства. В задачу комиссии входила отработка всех организационно-протокольных аспектов визита высокого гостя: подготовка программы пребывания, размещения, церемониала встречи и проводов, протокольных меро-приятий, обеспечения безопасности, подготовки необходимых рекомендаций и т. д.

В качестве примера одного из первых полноформатных визитов на высшем уровне можно привести визит короля Афганистана Амануллы-Хана в 1928 году, протокол проведения которого подробно описан в книге А.Ф. Борункова**). Программа визита предусматривала пышную встречу на вокзале с воинскими почестями (государственные гимны, почетный караул), визит М.И.Калинину в Большом Кремлевском дворце, возложение венка к Мавзолею В.И. Ленина, организация официального обеда, присутствие на военных маневрах на Октябрьском поле, посещение Ленинграда, Кронштадта, Севастополя с участием в смотре кораблей Балтийского и Черноморского флотов. В Москве афганский король вместе со свитой был размещен в особняке на Софийской набережной (ныне — резиденция посла Великобритании), а в Ленинграде — в Зимнем дворце.

В 30—40-е годы и предвоенный период визиты на высшем уровне носили по сути дела эпизодический характер. Протокольная практика их проведения строилась, как уже говорилось, на базе прецедента с повышенным вниманием к церемониальной стороне, а конкретное наполнение программы, как и уровень участия официальных лиц, определялись решениями специальной комиссии.

Большая работа по формированию собственной протокольной практики приема высоких иностранных гостей была проделана в конце войны при подготовке визита генерала де Голля в конце 1944 года. Подробно разрабатывался организационно-протокольный комплекс вопросов проведения визита: встреча на границе (в Баку) и в Москве с воинскими почестями, встречи и переговоры с руководством страны, предоставление резиденции (особняк в пер. Островского, 6), выделение транспорта, проведение официальных протокольных мероприятий, прием для дипкорпуса, посещение Большого театра театра, поездка на один из участков фронта в район действия авиаполка “Нормандия—Неман” и т. д. Тщательно отрабатывались и резервные варианты программы. В частности, учитывая плохую летную погоду в это время года, предлагалось в качестве возможной альтернативы поездки по стране направить в Баку спецпоезд.

Ряд предложений Протокольного отдела (встреча с воинскими почестями в Баку) был скорректирован руководством, другие предложения (посещение участка фронта) скорректировала погода, но тем не менее хороший прецедент протокола приема высокого гостя был создан.

Та же погода распорядилась таким образом, что передвижение спецпоездом из резервного варианта стало основным

26 ноября 1944 г. де Голль прибыл в Тегеран, где был принят шахом Ирана М.Р. Пехлеви, а по пути — во время остановки в Каире королем Египта Фаруком. С учетом этого сразу было внесено предложение о желательности приема де Голля Председателем Президиума Верховного Совета М.И. Калининым. Протокольный отдел подкрепил это предложение ссылкой на то, что генерал, занимая пост главы правительства, одновременно выполняет функции главы государства (на соответствующей докладной Ф.Ф. Молочкова появилась резолюция В.Г.Деканозова “Придется согласиться”).

По пути в Москву де Голль 30 ноября 1944 г. в соответствии с программой сделал шестичасовую остановку в Сталинграде, где он от имени Временного правительства Франции передал городским властям мемориальную доску в память победы под Сталинградом. 02 декабря спецпоезд прибыл в Москву. На Курском вокзале была устроена торжественная встреча с участием высоких должностных лиц (В.М. Молотов, Н.А. Булганин, А.Ф. Горкин, Ф. И. Голиков, В.Г. Деканозов и др.).

Во встрече участвовал весь состав посольства Франции и представители дипломатического корпуса. Был выстроен почетный караул в составе роты первой мотострелковой дивизии войскНКВД и образцово-показательного оркестра Наркомата обороны. При выходе де Голля из вагона оркестр исполнил “Встречный марш”. После рапорта, исполнения государственных гимнов СССР и Франции, обхода строя почетного караула церемония завершилась проходом роты торжественным маршем.

Более чем недельная программа пребывания в Москве со 2 по 10 декабря была весьма насыщенной. В день приезда генерал был принят Сталиным, который дал ему также завтрак на следующий день в особняке Наркоминдела на Спиридоновке. Кроме того, накануне отъезда Сталин устроил в честь высокого французского гостя официальный обед в Кремле в узком составе.

Не остался в стороне и В.М. Молотов. 04 декабря 1944 г. в особняке НКИД был организован большой прием с участием дипкорпуса и представителей общественности. Насколько представительным был этот прием, можно судить хотя бы по выборочному списку гостей. В числе приглашенных были архитектор К.С. Алабян, солисты оперы и балета ГАБТ В.В. Барсова, Г.С. Уланова, О.В. Лепешинская, И.С. Козловский, М.Д. Михайлов, М.О. Рейзен, П.М. Норцов, дирижер А.Ш. Мелик-Пашаев, артисты Малого театра и МХАТ М.И. Царев, В.И. Качалов, И.М. Москвин, Н.П. Хмелев, К.Н. Еланская, А.К. Тарасова, писатели Н.С. Тихонов, И.Г. Эренбург, С.Я. Маршак, Ал.К. Толстой, К.М. Симонов, Л.М. Леонов, художники и скульпторы С.В. Герасимов, С.Д. Меркуров, М.В. Куприянов, П.Н. Крылов, режиссеры и артисты кино Г.В. Александров, Л.П. Орлова, И.А. Пырьев, М.А. Ладынина, Н.А. Крючков и др.

Следует заметить, что приглашение представителей творческой элиты на официальные банкеты по случаю приезда высоких иностранных гостей прочно вошло в протокольную практику проведения визитов на высшем уровне, сохранившуюся и по сей день с теми или иными вариациями. Де Голль дважды посетил Большой театр в сопровождении В.М. Молотова, причем оба посещения носили официальный характер (исключительный случай в протоколе!). Ложа в соответствии с протоколом украшалась государственными флагами, исполнялись гимны СССР и Франции.

Еще одна любопытная деталь, касающаяся культурной части программы генерала:

при подготовке визита заместитель наркома С.А. Лозовский предложил включить в программу посещение Малого театра на трехсотое представление спектакля “Евгения Гранде”. Обосновывая свое предложение в докладной записке наркому, С.А. Лозовский писал: “Никогда Бальзак не был так поставлен на французской сцене, как это сделал Малый театр”.

Высокий гость совершил поездку по городу, спустился в метро, посетил артиллерийскую спецшколу, осмотрел выставку трофейного вооружения в ЦПКиО им. Горького. Запланированная поездка на один из участков фронта в район действия полка “Нормандия—Неман” из-за плохой погоды не состоялась, но по просьбе де Голля представители полка для встречи с ним были доставлены в Москву.

В ходе визита был подписан ряд важных политических документов, в том числе Пакт о взаимной помощи между СССР и Францией. 10 декабря после торжественных проводов в аэропорту с воинскими почестями де Голль вылетел в Тегеран самолетом американского посла У. Гарримана.

При подготовке визита Протокольным отделом были внесены предложения о подарках. Было предложено преподнести боевое оружие — автомат ППШ с надписью на серебряной пластине: “Генералу де Голлю от маршала И. В. Сталина. Г. Москва, декабрь 1944 г.”, а также картину из собрания Третьяковской галереи.

В свою очередь де Голль преподнес Сталину старинную гравюру работы художника Демаре, изображающую прием Петра Великого королем Людовиком XV в Париже 11 мая 1717 г. Передавая подарок, уже после завершения визита 13 декабря 1944 г. посол Гарро пояснил, что эта гравюра взята из Версальского дворца. Для ее передачи в дар потребовалось издание специального декрета французского правительства. Кроме того, в подарок Сталину были преподнесены настольные часы оригинальной работы с “невидимым механизмом” и шесть бутылок коньяка 1859 года из государственной коллекции французских вин (Более подробно вопрос о протокольных подарках и их характере рассматривается в отдельной главе).

Важное место при проведении визитов высоких иностранных гостей в послевоенной протокольной практике отводилось официальному посещению ГАБТ СССР. В соответствии с протоколом главные гости размещались в центральной ложе, украшенной государственными флагами. Флаги обрамляли с обеих сторон и сцену театра. Перед началом спектакля исполнялись государственные гимны.

Программа спектакля часто бывала смешанной. Первое отделение — классическая музыка (опера или балет). Второе отделение нередко отводилось для выступления Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной Армии или составлялось из смешанных номеров.

Начиная с 50-х годов визитной карточкой Большого театра театра при посещении высокого иностранного гостя стал балет Лебединое озеро. В своей книге “Дипломатическая жизнь за кулисами и на сцене” В.В. Карягин писал, что за многие годы работы в Протокольном отделе он присутствовал на этом спектакле не менее 50 раз (“Во всяком случае, замечает он с иронией, после 50 перестал вести счет”). Гала-представление в ГАБТ с приглашением дипкорпуса со временем стала одной из норм советского государственного церемониала

Возможно с точки зрения истории становления протокольной практики представляет определенный интерес схема рассадки гостей в Большом театре при проведении таких официальных мероприятий с участием высоких иностранных гостей, практиковавшаяся в последние военные и первые послевоенные годы.

Список приглашенных строго регламентировался, как и места, которые они занимали

С 1 по 8 ряд партера отводилось 260 мест для глав посольств и миссий, членов Коллегии НКИД, помощников наркома, заведующих отделами НКИД, ответственных работников ВОКС, а также ряда министерств и ведомств (резерв — 30 мест). 160 мест с 9 по 13 ряд партера предназначались советникам и заместителям глав посольств и миссий, заместителям и помощникам заведующих отделами НКИД, военным атташе (резерв — 52 места). С 14 по 19 ряд партера занимали первые секретари, помощники военных атташе, работники НКИД СССР и НКИДсоюзных республик (резерв — 20 мест). 80 мест в амфитеатре резервировались для членов военных миссий, сотрудников НКИД, НКГБ и др. Правые ложи бенуара (80 мест) занимали иностранные корреспонденты, сотрудники НКИД и НКГБ. В левых ложах бенуара (80 мест) размещались вторые и третьи секретари посольств и миссий.

Вот так выглядела протокольная иерархия при официальном посещении Государственного академического Большого театра театра высокими иностранными гостями.

При включении в программу пребывания иностранной делегации на высшем уровне официального посещения Большого театра театра совершенно не принимался во внимание текущий репертуар. Для замены любого спектакля на балет Лебединое озеро по вкусу зарубежного гостя было достаточно простого указания министра культуры по просьбе Протокольного отдела, которое тут же беспрекословно выполнялось. Даже летом во время отпусков артистов балета срочно доставляли в Москву, если высокий гость выражал пожелание посмотреть во время визита спектакль Большого театра театра.

Подобное расшаркивание перед иностранными гостями и волюнтаризм в отношении мастеров искусств, унижавший по существу их достоинство, царили в протоколе достаточно долго. Правда, на смену Лебединому озеру стали приходить и другие балеты, но существо дела практически не менялось. И только после более жесткой регламентации порядка приема иностранных делегаций во второй половине 70-х годов “балетно-театральная” тема постепенно сошла на нет.

Современная российская протокольная практика давно не рассматривает посещение Большого театра театра как непременный атрибут программы визита главы государства или правительства. Правда, сейчас также предусматривается возможность включения в программу визита посещения театра, но только в случае пожелания гостя и с учетом текущего театрального репертуара, без каких-либо волевых решений. Да и дипкорпус теперь в театр в добровольно-принудительном порядке не приглашается, даже в случае официального посещения высокого гостя.

Сложившаяся в 50-е годы протокольная практика визитов на высшем уровне в целом отвечала нормам международного протокола, хотя имела и свои специфические особенности. Ее основные церемониальные аспекты с отдельными модификациями по существу не претерпели особых из-менений.

Схема приема иностранных делегаций высокого уровня предусматривала следующие основные элементы

Программа пребывания в Москве начиналась с торжественной встречи в аэропорту с воинскими почестями (почетный караул, флаги, гимны). На второй день после приезда, как правило, предусматривался визит главы и членов делегации Сталину, а также протокольный визит Председателю Президиума Верховного Совета СССР Н. М. Швернику. Министр иностранных дел устраивал прием в честь делегации в Особняке МИД с приглашением глав дипломатических представительств, аккредитованных в Москве. В отдельных случаях за день до отъезда делегации устраивался официальный обед от имени Сталина в узком составе. Предусматривалась также довольно насыщенная программа посещения различных промышленных и сельскохозяйственных предприятий, научных учреждений, объектов социально-культурного назначения, выставки трофейного вооружения и т. п.

Решение всех организационных вопросов, связанных с приемом делегации, определялось соответствующим распоряжением Совета Министров за подписью Сталина, в котором давались поручения ведомствам, выдержанные в весьма жестких формулировках (“Обязать Главное управление ГВФ обеспечить доставку делегации”, “разместить в особняке”, “возложить питание на КГБ”, “обязать управление делами выделить автомашины” и т. д.). Распоряжением Совмина утверждался составленный МИД план встречи, пребывания и проводов. Расходы по пребыванию принимались за счет государства. В качестве резиденций для глав делегаций использовались особняки на Спиридоновке, 17, Софийской набережной, 14, в Еропкинском пер., 3, Померанцевском пер., 6, Пречистенском пер., 8.

Протокольная практика проведения визитов на высшем уровне в период правления Н.С. Хрущева в 50—60-е годы характеризуется -в целом явным стремлением усилить их церемониальную сторону, придать всем мероприятиям в рамках визита более торжественный, а зачастую, просто помпезный характер.

Становится обязательной практика протокольных визитов советским руководителям, организации многолюдных банкетов в Георгиевском зале БКД с исполнением государственных гимнов и концертом мастеров искусств, официального посещения спектакля в Большом театре.

Во время визита шаха Ирана (25 июня—11 июля 1956 г.) впервые было принято решение о размещении высоких гостей в Кремле (в БКД). В ходе пребывания высоких иностранных делегаций для их сопровождения стал предоставляться эскорт мотоциклистов — так возникла еще одна протокольная норма.

При подготовке так и несостоявшегося визита Президента США Д. Эйзенхауэра в мае 1960 года было предложено внести ряд новых элементов в церемонию встречи и несколько повысить уровень всех протокольных мероприятий. В частности, производить во время исполнения государственных гимнов “салют наций” (21 артиллерийский залп), принимать рапорт начальника почетного караула в аэропорту с небольшой трибуны, установить вторую небольшую трибуну для произнесения речей напротив представителей трудящихся, выстраивать встречающих лиц и членов дипкорпуса вдоль ковровой дорожки на пути от самолета до места произнесения приветственных речей, увеличить эскорт мотоциклистов до 25 человек.

Предложение о “салюте наций” было реализовано впервые в нашей протокольной практике только во время визита Президента Индонезии Сукарно в июне 1961 года. прецедент был создан и артиллерийский салют стал даваться при визитах глав государств и партийно-правительственных делегаций социалистических стран. Поскольку логика прецедента в протоколе имеет решающее значение, а официальной регламентации протокольной практики организации визитов на высшем уровне еще не было, то в результате эта церемониальная норма просуществовала вплоть до конца 1969 года.

С особой торжественностью обставлялись визиты в Советский Союз партийно-правительственных делегаций во главе с лидерами государств — союзников по Варшавскому договору. Мероприятия, которые проводились в ходе этих визитов, были сильно идеологизированы, при составлении программ пребывания порой присутствовало немало вкусовщины, отсебятины и волюнтаризма. Сами визиты имели весьма продолжительный характер (от двух до четырех недель).

Поиск по сайту: