Март 1926 г

Осматривал у т. Дыбенко превосходную саблю в ножнах и с рукояткой из слоновой кости тончайшей работы. Это был бы прекрасный подарок для Ибн-Сауда. Т. Дыбенко хочет за саблю 7.000 рублей.

Коллегия не сочла возможным пойти на такой расход. Окончательно решено подарить Реза Шаху палаш с золотой ручкой. Для Ибн-Сауда и Джадамба намечены отобранные также вГохране — для первого палаш с золотой ручкой, а для второго — бухарская сабля, осыпанная алмазами. Коллегия не соглашалась с доводами отдела Ближнего востока, что Ибн-Сауду нельзя дарить европейское оружие. Ведь действительно у Ибн-Сауда, вероятно, немало азиатского оружия, а потому он оценил бы европейский палаш, выглядящий достаточно богато.

АВП РФ, ф. 057, оп. 6, п. 103, д. 1, л. 40.

7 ноября 1926 г.

7 ноября утром состоялся обычный парад, на котором присутствовали многие члены дипкорпуса, в том числе итальянский, французский и турецкий послы. Военным агентам разослал приглашения Реввоенсовет (к слову замечу, что секретарь отделения внешних сношений т. Поляк, с которым приходится постоянно иметь дело, очень путанный человек, осложняющий самые простые вопросы). После парада военные атташе, присутствовавшие в форме, приносили поздравления т. Ворошилову. Предложенная мною маленькая реформа — установить легкие переносные стулья или скамейки для наиболее почтенных членов Дипкорпуса — была отвергнута военными, мотивировавшими, что неудобно, чтобы дипломаты сидели во время парада, когда все остальные стоят.

Парад в этом году прошел быстрее, чем обычно, к удовлетворению дипломатов в виду промозглой погоды. Неизменный успех имели кавалерия и тачанки.

АВП РФ, ф. 057, оп. 6, п. 103, д. 1, л. 162.

Ноябрь 1926 г.

Весьма интересное описание дано т. Довгалевским имевших место в Стокгольме по случаю шведско-бельгийского брака торжеств, на которых присутствовало 4 короля. Наше положение было особо щекотливо как в виду сугубо монархического характера торжеств, так и в виду отсутствия дипломатических отношений с Бельгией. Т. Довгалевский сумел найти выход из этого положения и, оставаясь в рамках строгой корректности, создал любопытный прецедент в области протокольных отношений.

АВП РФ, ф. 057, оп. 6, п. 103, д. 1, л. 172.

ИЗ ДНЕВНИКА ПОЛПРЕДА В ШВЕЦИИ
т. ДОВГАЛЕВСКОГО

1. В день получения Вашей шифровки об отсутствии препятствий к моему участию на приеме у бельгийского короля я имел беседу с турецким поверенным в делах Гайдарбеем и бельгийским посланником бароном Гроотом. От первого я узнал, что инпродуктором на приеме короля Альберта будет Гроот, разославший в это утро (30/Х) приглашения “главам миссий тех стран, которые состоят с Бельгией в официальных сношениях”. Вечером того же дня барон Гроот, с которым я поддерживаю хорошие отношения, подтвердил мне это обстоятельство, подчеркнувши, что считал этот выход из положения по отношению ко мне наиболее корректным; все же он очень извинялся передо мной и выразил надежду, что наши добрые отношения не омрачатся. Он был между прочим того мнения, что мне нужно представиться кронпринцу Леопольду и поздравить его. Несколько забегая вперед, отмечу, что при встречах на торжествах Гроот был со мной весьма любезен и предупредителен; на обеде во дворце моей дамой была жена советника бельгийской миссии, а на галапредставлении в опере я был в одной ложе с этой же дамой и дочерью Гроота. Как на обеде, так и в опере бельгийская королевская чета не обходила гостей, а гости по желанию сами подходили к ним; не участвовав в предварительном приеме, я не имел никаких оснований подойти к ним.

2. Торжества длились от 31/Х по 4/ХI и были обставлены с большой пышностью. 31/Х я был на дневном приеме у принца Карла, где представлялся кронпринцу Леопольду и поздравлял молодых.

Было очень шумно, тесно и душно. На столах, стульях и диванах были разложены напоказ подарки, преподнесенные принцессе Астрид: масса цветов, сделанный из сахара макет дома, в котором родилась Астрид (преподношение стокгольмских кондитеров), дорожные нессесеры, сумочки, — целый брик-а-брак. Тут же я узнал, что португальский посланник — дуайен дипкорпуса — обратился к дипкорпусу с циркулярным предложением сделать общий подарок, в выборе которого положиться на вкус французского посланника. Последняя приписка обидела дипломатов, тем более, что стало известно, что француз преподнес отдельный подарок от себя, и начинанию дуайена не было дано хода. Отмечу вскользь, что португальский посланник граф Мартес Феррао за трех— четырехмесячное дуайенство вел себя очень некорректно по отношению к нам, минуя нас во всех коллективных действиях дипкорпуса. Отозванный из Стокгольма, он уезжает в Португалию на днях. Из разговоров с отдельными дипломатами я узнал, что каждый в отдельности будут преподносить подарки, и, чтобы не выделяться, я со своей стороны послал букет цветов.

1/ХI утром приехала бельгийская королевская чета, причем дипкорпус приглашен был наблюдать торжественный въезд с балкона оперы. Кроме меня, присутствовали т.т. Асмус и Орас (военно-морской атташе). 2-го вечером состоится прием у короля Альберта; по окончании приема главы миссий должны были присоединиться к остальным гостям и вместе с ними проследовать в обеденный зал. Я явился во дворец незадолго до обеда, был проведен в зал, где ожидали остальные приглашенные. Через несколько минут явились главы дипкорпуса, и все присутствующие были приглашены к столу. Таким образом, все обошлось для меня без малейшей неловкости. Мне трудно было установить принцип, которым дворцовое ведомство руководствовалось при рассаживании гостей; во всяком случае, я занимал, на мой взгляд, одно из почетных мест невдалеке от королевских семейств справа. За обедом короли Густав и Альберт обменялись приветственными речами, в которых отмечалась новая связь между королевскими домами Швеции и Бельгии. Ничего политического в речах не сквозило. После обеда король Густав и члены шведского королевского дома обходили гостей, здороваясь с ними.

З/ХI днем я заезжал во дворец расписаться в книге. На столе лежали также и книги членов бельгийской королевской семьи; я расписался только в книге кронпринца Леопольда. 3/ХI вечером состоялось галапредставление в опере, на котором присутствовали 4 короля, включая прибывших в это утро датского и норвежского королей. Меня посадили в соседнюю с королевской ложу.

4/ХI днем состоялось бракосочетание в Тронном зале. Главы миссий заняли специально им отведенные места в порядке старшинства; остальные члены миссий были размещены на хорах. Церемония бракосочетания была совершена небезызвестным нам бургомистром гор. Стокгольма Линдхагеном, левым с.д. В пространных газетных отчетах, в которых с упоением описывались пышные зрелища, дамские наряды и разукрашенные парадные формы мужчин, отмечалось присутствие на церемонии мое и т.т. Асмуса и Ораса, причем указывалось, что “советский министр тоже не плохо выглядел”, намекая на скромный фрак мой без орденов и лент. Забыл упомянуть, что 4/ХI с утра мы вывесили флаг. Другие миссии (хотя, кажется, не все) вывешивали флаги начиная со 2/ХI, дня приезда бельгийской королевской четы.

Подводя итог нашему участию в прошедших монархических торжествах, можно сказать, что нам удалось не пересолить ни в одну ни в другую сторону и не выходить из рамок требовавшейся корректности, а также избегнуть всякой неловкости, которая могла проистечь из присутствия в качестве первого гостя главы не признавшей нас страны.
АВП РФ, ф. 057, оп. 6, п. 103, д. 1, лл. 173—17

Кроме парадных обедов устраивались отдельно вечерние приемы, обеды, завтраки и дневные приемы

Наиболее распространенным был вечерний прием, в конце которого подавался еще и ужин “а ля фуршет” (то есть, как пояснялось в инструкции, “без заранее обеспеченного каждому приглашенному сидячего места”). В день национального праздника или по случаю приезда в страну с официальным визитом члена правительства рекомендовалось проводить вечерний торжественный прием с приглашением дипломатического корпуса в полном составе (а не только глав представительств).

На дневные приемы приглашался также весь дипломатический корпус и ответственные работники МИД. В меню дневного приема включались лишь чай, легкая закуска (или только сандвичи), сладости, фрукты и вина.

О том, как претворялись эти рекомендации в реальной жизни наших полпредов с учетом местной практики, можно видеть из дипломатических дневников А.М.Коллонтай. 18 февраля 1929 года она записывает: “Дипломатический корпус в Осло живет по этикету “сезона”, выполняя предписания “строгого протокола” зимних месяцев. Правила протокола требуют, чтобы и советское полпредство давало ежегодно обед членам кабинета. Для дипкорпуса и для видных фигур норвежской общественности я ограничиваюсь дневным приемом-чаем; для представителей финансового и промышленного мира даю интимный завтрак. Это отнимает меньше времени и стоит дешевле...”3.

В отношении обедов и завтраков, устраиваемых в честь отдельных лиц по специальным приглашениям, пояснялось, что обеды чаще всего бывают с дамами, а на завтраки дамы приглашаются сравнительно редко. Подробно разъяснялся порядок направления приглашений на приемы с помощью пригласительных карточек. Карточки “имеют литографированный трафарет, заполняемый от руки чернилами фамилией приглашенного, указанием на характер, день и час приема и иногда на характер костюма, если из общего правила делается исключение”. В приглашениях на первое место всегда проставляются мужья (женам обеденные приглашения не посылаются, а в приглашениях мужей указывается, что приглашаются и их жены). Говорилось и о порядке ответа на приглашения. Пояснялось, что буквы R.S.V.Р. в нижнем углу приглашения означают просьбу ответить и что ответ должен быть дан немедленно, предпочтительнее личным письмом. Указывалось также на то, что приглашения и ответы на них обычно пишутся по-французски.

Кстати, очень серьезно относился к соблюдению общепринятых форм дипломатического этикета при подготовке бланков пригласительных карточек Молочков Ф.Ф., весьма строгий ревнитель всех норм протокола. 06 февраля 1948 г. он направил письмо поверенному в делах СССР в Канаде Н.Д. Белохвостикову - с рядом замечаний по этому поводу: “Протокольный отдел МИД СССР обращает Ваше внимание на необходимость более строгого оформления пригласительных карточек на прием. Весь текст приглашения надо писать черными буквами без цветного шрифта. Герб следует сделать тисненым, хотя помещение герба не является обязательным. Не следовало также писать имя поверенного в делах вместо имени или инициалов его жены…”

Отдельный раздел рекомендаций по этикету в 20-е годы посвящается рассадке гостей за столом, требующей строгого соблюдения их рангов. Пояснялось, что самыми почетными считаются места, “ближайшие к хозяину, а затем к хозяйке” (чем дальше — тем менее почетно). Учитывалось и протокольное правило правой руки (“место по правую руку почетнее места по левую руку”), а также равное с мужьями старшинство жен (“дамы считаются состоящими в том же ранге, как и их мужья”). Далее пояснялось, что, “если дипломатический представитель холост, место хозяйски занимает жена его заместителя, а если и он холост, то сам заместитель. Место хозяйки может быть предоставлено и самому почетному гостю (но не его жене)”.

С тем чтобы не создавать “непреодолимых трудностей” в рассадке гостей (и связанных с этим обид), предлагалось в качестве выхода из положения приглашать работников своего представительства более низшего ранга по сравнению с минимальным рангом других приглашенных и им же предоставлять крайние места.

Поиск по сайту: