О НЕКОТОРЫХ РАССТРОЙСТВАХ

Все или почти все пограничные психоневрологические расстрой­ства у детей и подростков так или иначе связаны с проблемой се­мейного благополучия или неблагополучия: в одних случаях семей­ное неблагополучие вызывает или провоцирует болезни, в других — не способствует их излечению, в третьих — появление этих болезней лишает семью всякого благополучия. Проиллюстрируем это на при­мере самых распространенных в практике детского психиатра на­рушений. Расскажем мы о них очень кратко и акцент поставим не только на взаимосвязи семьи и страдающего этими расстройствами ребенка, но и на необходимости дифференцированного отношения к этим нарушениям,— от этого и зависит, как правило, эффект лечения. Родители первыми видят болезнь своего ребенка, именно они! и посвящают врача в сущность проявлений болезни своего сына или своей дочери. Поэтому важно и родителям, и врачам, и учителям вычленить главное, безусловное, решающее.

Заикание. В двух-трехлетнем возрасте у ребенка формируется речь. Иногда этот процесс идет более быстро, чем обычно, и уже к двум годам ребенок говорит вполне прилично, в других случаях речь формируется к 3—4 годам. Несмотря на все возможные индиви­дуальные различия, всех детей этого возраста объединяет то, что речевой аппарат у них еще не окреп, невынослив, хрупок и легко нарушается под влиянием самых незначительных с точки зрения бо­лее взрослого человека, но «с точки зрения» малыша очень важных воздействий. Лай собаки, неожиданное событие (например, приход гостей), громкий звук, большая речевая нагрузка — это и многое другое может нарушить речь. Чаще всего результатом подобных неблагоприятных воздействий бывает заикание, т. е. расстройство, проявляющееся в нарушении плавности речи, возникновении запи­нок, судорожных сокращений мышц, образующих звук.

Заикание известно, наверное, столько же, сколько существует человечество. Многие поколения ученых активно занимаются им и по сей день.

Литература о заикании беспредельна. Назовем, например, вы­шедшую в 1905 году на русском языке книгу члена Французской академии Артура Шервена «Заикание и его лечение». Автор, как и его отец Клавдий Шервен, внес большой вклад в исследование заикания; правда, он рассматривал заикание как единое расстройство, не выделяя его клинических вариантов. А. Шервен указывает, например, что заикание встречается у мальчиков в 10 раз (по нашим данным — в три раза) чаще, чем у девочек. Но современного читателя интере­суют не столько суммарные сведения, сколько более дифференци­рованные: какие виды заикания бывают чаще у девочек, а какие у мальчиков и т. д. Несмотря на то что некоторые данные А. Шервена сейчас представляются устаревшими, тем не менее следует отнестись к его монографии с должным уважением: в ней много такого, что и сейчас вызывает большой интерес. Например, стремление ав­тора обратить внимание читателей на важность диагностирования у заикающихся расстройств дыхания, привлечения педагогов к лечению заикания и т. д.

В последние десятилетия наметились некоторые новые тенденции в изучении заикания и его коррекции. Эти тенденции сводятся к тому, что заикание заиканию рознь (иными словами, бывают са­мые разные формы заикания по механизмам образования и восприя­тия пациентом своего речевого дефекта), что заикание — это медико-логопедическая проблема, а не только медицинская или только логопедическая, что только комплексное медико-логопедическое воз­действие может эффективно помочь заикающемуся.

Заикание в девяти случаях из десяти начинается в период становления речи, и очень важно своевременно «захватить» его, вы­лечить, чтобы ребенок пошел в школу уже без речевых дефектов. Это тем более важно сейчас, когда большинство детей в результате проводимой школьной реформы начинают занятия с шести лет.

Заикание разделяются по степени выраженности. Легкие формы входят в компетенцию логопедов, а зачастую и сами родители могут с ними справиться (особенно, если проконсультируются у логопеда). Например, ребенок говорит хорошо, но он по натуре очень впечатлителен, внушаем, любит подражать. Однажды по телевизору или от соседей он услыхал речь с заиканием и стал подражать такой речи. У детей дошкольного возраста все реакции закрепляются очень быстро и легко превращаются в условные рефлексы. Так случилось и с этим ребенком: он стал подражать заикающемуся человеку, потом у него эта ненормальная речь за­крепилась, стала привычной, он уже не замечал, что стал бессоз­нательно заикаться. Что тут делать? Родители должны взять на себя главную нагрузку по ликвидации этого вида заикания (по под­ражанию): деликатно, но убедительно показать ребенку, что под­ражать не нужно; сами родители должны говорить максимально чет­ко и внятно, заикающихся гостей в дом пускать не нужно, ребенка следует всячески изолировать от заикающихся людей. Одновременно с ним нужно играть в дикторов, артистов, а разве существуют

дикторы или актеры, которые говорят невнятно и заикаясь? В про­цессе такой игры, на которую обычно уходит не более 5—10 дней, ребенок отучается заикаться.

Это, как правило, непатологическая форма заикания, помогают тут родители и воспитатели, а не врачи. Последние играют лишь вспомогательную, консультативную роль. Перекладывать на медиков главную заботу по ликвидации заикания от подражания — это зна­чит обречь дело на поражение, ведь главная работа ложится на плечи родителей и воспитателей. Все родители любят своих детей. Только каждый по-своему. Всякий родитель занимается воспитанием своего ребенка. Даже если занимается мало, плохо, это ведь тоже воспитание, только недостаточное или плохое. Очень часто родители требуют, чтобы им кто-то помогал воспитывать их детей, что кто-то должен исполнять их работу. Нередко они предъявляют врачам и педагогам совершенно необоснованные претензии. Врач может удалить воспаленный аппендикс без советов родителей па­циента, но помочь избавиться без поддержки со стороны родителей от заикания, тиков, недержания мочи и многих других психоневро­логических расстройств он не в силах. И тут нечего пенять на врачей, обвинять медиков в равнодушии или бессилии. Нужно ра­ботать самим родителям.

Есть еще одна форма заикания, ликвидировать которую помо­гает здравый смысл и терпение родителей: это заикание, обуслов­ленное чрезмерной речевой нагрузкой. Гости изводят ребенка во­просами («расскажи да расскажи»), по телевизору ребенок смотрит передачи, а потом, захлебываясь от восторга, пересказывает их — все эти и многие другие аналогичные нагрузки могут нарушить речевой аппарат. Это нарушение будет заключаться в ускорении темпа речи, ослаблении самоконтроля за речью, ухудшении произ­несения тех или иных звуков, а следом за этим и возникает заи­кание от перегрузки речевого аппарата. Не нужно тут мудрить: родители должны ограничить нагрузку на речь сына или дочери, не форсировать речь, заставить ребенка говорить четко, внятно, хорошо произносить звуки. Для этого нужно лучше артикулировать, т. е. лучше работать мышцами нижней челюсти, шире раскрывать рот, сильнее смыкать губы при произнесении определенных звуков. И не торопиться говорить.

Обычно такая форма заикания бесследно проходит, если ро­дители будут соблюдать вышеуказанные правила. Ведь даже если логопед либо врач проконсультируют такого ребенка, они все равно посоветуют то, что написано выше. А выполнять эти советы нужно родителям и никому более. Перекладывать эту кропотливую, каждо­дневную работу на плечи других нельзя.

Логоневроз. Помимо совсем непатологических или не совсем па­тологических форм заикания, в школьном возрасте существуют пато­логические формы, которые условно делятся на два типа: невроти­ческое заикание и неврозоподобное заикание. Оба эти расстройства не являются самостоятельными болезнями, они лишь симптомы

разных нарушений, входят как частное в структуру двух основных поражений речи: в картину логоневроза, т. е. невротического пора­жения речи, и в картину неврозоподобного логосиндрома (термин наш), т. е. неврозоподобного нарушения речи.

Из чего складывается логоневроз, что объединяет все его состав­ные части?

Логоневроз складывается из общеневротических нарушений и невротических расстройств речи. К общеневротическим нарушениям относится упомянутая выше триада: невротические нарушения сна, настроения и аппетита. Сон у таких пациентов поверхностный, тре­вожный, с обильными сновидениями, в которых отражается картина психической травмы, вызвавшей невроз (непсихогенных неврозов не бывает, невроз всегда есть результат психической травматизации). Сон не приносит отдыха, нередко во время сна появляется недержа­ние мочи и кала. Настроение больных неврозом всегда понижено, аппетит тоже. Понижение настроения проявляется также в плак­сивости, капризности. На фоне этих нарушений появляется страх речи (логофобия), когда ребенок боится говорить. Иногда страх речи бывает столь силен, что ребенок на время умолкает (это именуется логофобическим мутизмом): в одной ситуации (не вызы­вающей страх) он говорит хорошо, а в другой умолкает либо про­износит слова едва слышным шепотом. Такой мутизм носит, как правило, избирательный характер. Обычно дома эти дети говорят хорошо, лишь за пределами дома они умолкают. Нередко страх речи приводит к тому, что у них появляется заикание. Оно тоже не­постоянно; то ребенок говорит без всяких дефектов, то начинает сильно заикаться. Поначалу речь таких детей плохая, потом, ког­да они привыкают к новой обстановке, новым людям, они говорят уже без страха, т. е. без заикания.

Привели на прием семилетнего мальчика. Он сильно заикался — и все из-за страха речи. Потом успокоился и рассказал о своей беде.

— Ну как не любить мою маму! Она такая добрая, мягкая, ласковая, всегда защитит, поможет, все ее любят, уважают, она самая хорошая из всех мам. Я не представляю, как можно ее не любить. Нет, наверное, на земле никого, кто бы ее не любил. А я ее люблю больше всех. Папы у нас нет: он уехал в командировку, и я его никогда не видел. Мама о нем редко вспоминала. Однажды она сообщила, что папа приехал. Я обрадовался, стал ждать его, а он все не шел и не шел. Наконец пришел. Какой-то хмурый, злой, ни разу не улыбнулся, от меня держался подальше. Я к нему: «Папа, папа, как я рад, что ты вернулся!» А он как рявкнет: «Какой я тебе папа! У тебя свой есть». Смотрю на маму, она вся покраснела и укоризненно смотрит на дяденьку. Я ему опять: «Ты меня забыл, ты долго был в командировке». А он мне ни слова.

Посидели, помолчали. Папа выпил бутылку водки и говорит маме: «Чтобы твоего щенка я не слышал. Пикнет — вмиг по морде дам». Я перепугался. И маму стало жалко. И себя. Значит, это не папа. А мама меня успокаивает, просит, чтобы я тише вел себя, не бегал, не кричал. Вот и стал я бояться говорить. А потом и заикаться. Когда дяденька уходит из дома, я не боюсь, говорю нормально. Приходит — опять заикаюсь. Ну ничего, скоро я вырасту, стану сильным, не буду его бояться, маму защищу, выгоню дяденьку из дома, а то папа вернется и его застанет.

Помимо невротического заикания, вызванного страхом речи, мы выделяем еще одну форму невротического заикания — истери­ческое заикание. Оно вызывается сильной психической травмой (логофобическое же заикание обусловлено преимущественно хрони­ческой психической травматизацией, частыми травмами, каждая из которых не является шоковой), в результате которой у ребенка вначале отнимается речь (реакция мнимой смерти), а потом, когда она возобновляется, то проходит с заиканием. Нередко сочетаются логофобические и истерические компоненты.

У всех больных с логоневрозом речь ухудшается, если об­ращать внимание пациентов на их речевой дефект, напоминать о тех психических травмах и вообще нерриятных воспоминаниях, которые вызывают либо усиливают заикание. Тут важно переключить внимание больного на нейтральные или радостные эмоции, не напо­минать ему о заикании, дать ему выспаться, успокоить и облас­кать ребенка. Хорошо помогают психотропные препараты успокаи­вающего характера. Вылечить ребенка от логоневроза, не используя психотерапию, невозможно.

Одним из важных компонентов психотерапии является игровая психотерапия. Проводится она обычно специалистами — врачами, педагогами, психологами, но ее могут освоить и родители. Тут нужно лишь терпение, желание и способность к импровизации. Шаблонов в игровой психотерапии не существует, каждый играет по-своему. Цель игровой психотерапии — отвлечь ребенка от не­приятных переживаний, вызывающих и усиливающих его заикание, научить его самого подавлять эти переживания, сделать мальчика (или девочку) более смелым, уверенным, решительным, менее пугли­вым и впечатлительным. Важно соблюдать меру в таком воздей­ствии — ведь ребенок есть ребенок, и он должен быть в меру nyrf ливым и впечатлительным. Всякая терапия (в том числе и психоз-терапия) лишь ликвидирует крайности.

Обычно непродолжительное лечение избавляет пациента от лого* невроза, однако нужно помнить о возможности возобновления бо­лезни.

Многие ученые (особенно прежде, да и сейчас иногда тоже) называли логоневрозом все виды заикания. Это существенная ошибка, имеющая большие практические последствия: ведь лечение логоневрозов и нелогоневрозов различно, а если мы будем подходить к заиканию как к однородному расстройству, то и всех пациентов станем лечить одинаково. Кому-то поможем, а кому-то принесем вред.

В 1986 году ко мне привели на консультацию 12-летнего мальчика. Он боялся ходить в школу, по утрам отнимались ноги, плакал, скакало артериальное давление, отмечались обморочные состояния. Мальчик ушел в свои переживания, у него можно было диагностировать патологическое формирование личности.

А началось все после обыска. Когда он был один, пришла милиция, начала обыскивать квартиру, нашла много ценных вещей, они были конфискованы. После обыска мальчик боялся ходить в школу, стыдился случившегося. Почему же был обыск? Когда мальчику было два года, мать ушла от его отца и вышла замуж за

одного крупного работника районного масштаба. Они уехали в другой район, ибо у этого работника были какие-то неприятности. Через 8 лет он ушел из этой семьи и стал жить с другой женщиной. Был он человеком нечестным, думавшим только о себе. Впоследствии его деятельность была подвергнута ревизии, и оказалось, что он воровал и предавал людей. Вот почему в доме его бывшей жены и устроили обыск.

Мальчик раньше гордился своим отчимом — точнее, не им, а его служебным положением. Даже когда отчим покинул семью, это не очень опечалило ребенка: все равно на семью распространялось то внешнее уважение, которое оказывалось ей со стороны начальства и прежде. А тут все рухнуло: отчим оказался жуликом. Отчима не любили, поэтому, узнав о его аресте и обыске, никто его не жалел.

Если все в семье построено на лжи, воровстве, эгоизме, праве сильного, предательстве, то рано или поздно это вскроется, и тогда беды не миновать. Особенно тяжело переживают это дети. Недостойные поступки взрослых отражаются не только на их судь­бе, но и на судьбе детей. Исправив себя взрослые внесли бы бесценный вклад в дело профилактики психоневрологических нару­шений у подрастающего поколения. Тогда и прервалась бы эстафета лжи.

Справедливое воздаяние рано или поздно случится — об этом должны помнить взрослые, совершая тот или иной аморальный по­ступок. И если вы не хотите, чтобы этот суд наказывал ваших внуков и правнуков, не совершайте таких поступков. Ведь этим отцы и матери так или иначе наказывают своих и чужих детей, ломая • их жизнь, внося в их души смятение и чувство вины, заставляя их расплачиваться за грехи, в коих последующие по­коления не повинны.

Неврозоподобный логосиндром. К середине XX столетия боль­шинство специалистов поняли, что возможны разные виды заикания. В 70-х годах было выделено неврозоподобное заикание как часть неврозоподобного логосиндрома.

В чем сущность неврозоподобного логосиндрома? Это наслед­ственное или рано приобретенное недоразвитие речи или разру­шение сформировавшейся речи в результате ушибов головы, сотрясе­ний мозга, воспалений мозга, и иных мозговых вредностей. Общим для всех лиц с неврозоподобным логосиндромом является ускорение темпа речи (тахилалия), косноязычие (дислалия) и вытекающее из этого неврозоподобное заикание. Чем больше пациент следит за своей речью, чем медленнее говорит, чем четче выговаривает звуки, тем меньше заикание. Стоит больному уменьшить самокон­троль, начать говорить быстро, захлебываясь, как заикание резко возрастает. Необходимо всячески заставлять ребенка следить за собственной речью, строго требовать от него более четкого про­изношения — тогда и заикание прекратится. Понятно, что если при лечении логоневроза основную помощь оказывают врачи, знающие психотерапию, то при лечении неврозоподобного заикания основная нагрузка ложится на логопедов и воспитателей, которые обязаны научить ребенка правильно говорить. Научить невозможно без того, чтобы не обращать внимание на то, чему учишь. При лечении же ло-

гоневроза, наоборот, нельзя обращать внимание на речевой де­фект. Таким образом, в этих случаях подход диаметрально противо­положен.

Лечится не только заикание как один из симптомов того или иного расстройства — лечится весь комплекс нарушений. У лиц с неврозоподобным логосиндромом нередки двигательная растормо-женность, чрезмерная утомляемость, истощаемость — все это пони­жает самоконтроль и, следовательно, ухудшает речь, т. е. нарастает тахилалия, усиливается косноязычие и, как следствие этого, по­является и нарастает неврозоподобное заикание. Давно уже было отмечено, что больные с неврозоподобным заиканием мало пережи­вают свой речевой дефект либо вообще его не переживают. На словах они, правда, хотят избавиться от своих речевых дефектов, но толь­ко на словах (как и при соответствующих формах недержания мочи, тиках и т. д.). Заставить ребенка выполнять эти правила — главная задача как родителей и воспитателей, так и логопедов. Родители и воспитатели должны быть активнейшими помощниками логопедов, ибо одним только логопедам здесь не справиться.

Во многих городах имеются специальные логопедические детские сады, в которых находятся дошкольники с заиканием. В этих садах детям своевременно оказывается высококвалифицированная помощь.

Нередко неврозоподобное заикание является наследственным. Тут очень важно, чтобы родители тоже лечились от заикания,— тогда и своего ребенка они быстрее вылечат. Все это называется семейной терапией. Если же родители не желают лечиться, а свое­го ребенка заставляют не заикаться, то эффективность такого ле­чения, как правило, невелика. Ведь ребенок всегда подражает тем, с кем чаще всего общается,— в первую очередь родителям и воспи­тателям.

Заикание — болезнь неприятная, с далеко идущими отрицатель­ными последствиями в более старшем возрасте. Поэтому от нее нуж­но своевременно избавиться. Нет возраста более подходящего для этого, нежели дошкольный и ранний школьный.

К врачу привели 12-летнего мальчика по поводу неврозоподоб-ного заикания и недержания мочи, вызванного наследственным глу­боким сном. Казалось бы, врач обязан назначить лечение и отпус­тить пациента на все четыре стороны: хочешь — лечись, исполняй мои рекомендации, а не хочешь — вольному воля. Если врач будет так думать, его никто не осудит. Заикание ведь не инфаркт или ин­сульт, от дефектов речи никто еще не умирал.

Но врач попытался вникнуть в суть болезни, почему она по­явилась, почему не прошла, что из себя представляет маленький пациент. И обнаружилось, что дома у мальчика форменный притон, собираются пьяницы и наркоманы, ребенка заставляют бегать в ма­газин за закуской, а когда денег нет, то собирать пустые бутылки и сдавать их. Ребенок был зачат в пьяном виде. Да и родители его внешне напоминают тех субъектов, которых в XIX столетии именовали дегенератами.

Ясно, что врачебные рекомендации родители исполнять не будут. Если и дальше будет продолжаться такая жизнь, то ребенок будет вовсе искалечен. Что делать? Начать кампанию по лишению ро­дителей прав? Тогда ребенка отдадут в детский дом, где собраны такие же, как он. У него наверняка будет чувство неполноценности и обозленность против рода человеческого. Надо как-то нейтрали­зовать «влияние» родителей, определить ребенка на время к каким-то трезвым и добрым родственникам, направить его, наконец, в сана­торий. Передать в детский дом проще простого, только что станет потом?

Кто же будет заниматься судьбой ребенка? Не врач же, к ко­торому больной обратился только по поводу заикания и недержания мочи.

Но если перекладывать с плеч на плечи, если учителя будут кивать на медиков, а те на юристов, чем это кончится, будет ли от этого лучше ребенку? История учит, что будет хуже. Из-за этого и продолжается эстафета зла, жестокости, взаимной ненавис­ти. Из-за этого из таких милых, добрых, мягких существ, какими являются дети, вырастают отвратительные существа. Не все, конечно, но некоторые, скажем так. Что же делать? Надеяться, что все взрослые станут такими, как Антон Семенович Макаренко или Януш Корчак, бессмысленно. Великие крайне редки. Их возвеличивают, но редко усваивают существо их опыта и следуют ему. И потому про­блемы не решаются и все дурное из поколения в поколение повто­ряется. Это касается и педагогов, и медиков. Значит, нужен какой-то иной путь.

По нашему мнению, есть только один путь — организация спе­циального сотрудничества школы и врачей, создание медико-педа­гогических центров, в которых решались бы одновременно и со­циальные и медицинские задачи. Одним из путей реализации этой идеи пишущий эти строки видит в максимальном расширении сети санаторных учреждений для детей с признаками психоневрологи­ческой патологии, в которых кроме врачей и педагогов были бы и психологи, а дети были бы изолированы от своих ненормальных семей, так что контроль за выполнением врачебных советов был бы гарантирован. Ниже мы еще вернемся к этому вопросу.

Тики. Одним из наиболее распространенных в наши дни психо­неврологических расстройств у школьников являются тики, т. е. не­произвольные подергивания различных мышц, особенно лица (в частности, наиболее распространено непроизвольное учащенное моргание). Многие факторы (некоторые не до конца еще изучены) способствуют возникновению тиков. Известный советский физиолог академик М. М. Хананашвили предполагает, что важнейшую роль в появлении тиков играет гиподинамия.

Картина тиков изучена хорошо: ребенок — особенно к концу дня, при переутомлении — начинает учащенно моргать, у него раз­дуваются крылья носа, дергаются губы, щеки и т. д. Тики, как и заикание, бывают невротическими и неврозоподобными. Первые воз-

никают вследствие психической травмы и полностью соответствуют тем критериям, которые мы описывали при рассмотрении невротичес­кого недержания мочи и заикания, Неврозоподобные же тики по своим механизмам соответствуют неврозоподобным видам недержа­ния мочи и заикания.

Что должны делать родители и воспитатели, если заметили, что у ребенка появились тики?

Делать то, что делают при подозрении на любое другое психо­неврологическое расстройство. Показать его детскому психиатру — это первое. Второе — педантично исполнять все рекомендации спе­циалистов, т. е. следить за тем, чтобы ребенок принимал лекарства, днем обязательно спал, не ушибался головой, меньше употреблял жидкости, занимался дозированно (позанимался — отдохнул — опять позанимался). Тики бесследно проходят, если их лечить. А без помощи взрослых ребенку не поможешь.

Девочке четыре года. Воспитательница детского сада заметила, что стоит девочке прийти в детский сад, как у нее начинает моргать правый глаз. Дома же ничего подобного не было. Наблюдательная воспитательница заметила и другое: в детском саду девочка становилась какой-то нервозной, боязливой, напряженной. Дома же все было в порядке.

Однажды во время прогулки девочка заплакала, сильнее стала моргать, рукой она показывала на мужчин, которые устроились возле забора и пили водку. Выясни­лось, что все указанные нарушения связаны были с тем, что недавно она видела, как двое пьяниц дрались возле детского сада. Так появился невроз. Девочку проконсультировали у психиатра, он назначил лечение, невротические расстройства прошли.

Но ведь они могли и не пройти, если бы воспитательница была менее наблюдательной и не настояла на консультации у специалиста.

Одни тики ликвидируются очень быстро, другие требуют длитель­ного лечения. Некоторые тики сочетаются с самыми различными расстройствами. В частности, есть одна болезнь, при которой сосед­ствуют неврозоподобное заикание и непроизвольные подергивания мышц лица, шеи, конечностей (по-латыни — гиперкинезы). Такие пациенты выкрикивают отдельные звуки — мяукают, стонут, хрю­кают, произносят помимо своей воли бранные слова.

Девятилетнюю, спокойную, беззащитную, «домашнюю» девочку избили одно­классницы, били жестоко, больно, унизительно. Девочка плакала, просила помощи, но отклика ни у кого не встретила. Били ее просто так, как потом выяснилось, от «нечего делать». Через некоторое время у девочки нарушился сон и аппетит, появились непроизвольные подергивания мышц лица, а затем шеи и плечевого пояса. Одновре­менно с этим она стала как бы помимо воли постанывать, хмыкать, произносить и другие непонятные звуки. Вскоре помимо звуков появились и слова, и что более всего поразило мать, так это то, что слова были нецензурные. Мать ругала дочь, стыдила ее, однажды в сердцах даже избила, но все было без толку: девочка дергалась, лицо ходило ходуном, из нее извергались звуки и бранные слова. Де­вочка не переживала это (что более всего удручало мать) и зачастую вела себя так, словно она специально это делает. А это выводило мать из терпения — она ведь не знала, что дочь больна и что не ругать ее надо, а лечить.

Вскоре мать догадалась привести дочь к врачу, но тот заявил, что если каждую хулиганку и матерщинницу будут водить по врачам, то врачи перестанут лечить своих пациентов и переключатся на перевоспитание разболтанных неучей. В конечном итоге девочка оказалась в моем кабинете.

Ей было назначено длительное лечение, матери разъяснено, как себя вести, та исполняла все советы; примерно через полгода девочка была полностью здорова, хотя какое-то время и после исчез­новения признаков болезни продолжала получать лечение. Важную роль в ее выздоровлении играла и школа: учителя не подтрунивали над девочкой, из которой извергались нечленораздельные звуки, а иногда и ругательства, а деликатно, щадяще, но по-прежнему требовательно и ровно относились к ней. Одноклассницы давно извинились перед подругой, но мать все-таки настояла на том, чтобы дочь перевели в другой класс. Иными словами, союз медиков, родителей, педагогов и сверстников излечил девочку.

Надо сказать, что та форма болезни, которая была у героини нашего рассказа, встречается очень редко, чаще бывают иные ее формы. Подробнее о них было рассказано в «Беседах о детской пси­хиатрии» (1985), поэтому сейчас остановимся только на отдельных исторических моментах.

Эта болезнь получила название синдрома Жиля де ля Туретта, который в 1884—1885 годах опубликовал серию работ об этом рас­стройстве. Но первое медицинское описание было сделано еще в 1825 году Жаном Итаром.

Болезнь юной маркизы. Однажды к знаменитому парижскому врачу Жану Итару пришло семейство маркиза де Дампьера. Обра­щала на себя внимание двадцатилетняя дочь старого маркиза: она вся дергалась, визжала, из ее рта периодически вырывались нецензурные слова. Она заболела в раннем детстве, и с тех пор бо­лезнь не покидала ее. Юная маркиза в общем не переживала свое заболевание и вела себя так, будто была совершенно здоровой. Жан Итар ничем не смог помочь несчастной девушке, но описал ее болезнь в одной из своих научных работ. Так медицинский мир узнал о существовании этого заболевания.

Пациентка прожила около 85 лет, так и оставшись мадмуазель. Ее лечили многие поколения европейских (главным образом француз­ских) врачей. Мадмуазель де Дампьер превратилась в некую досто­примечательность Европы, на нее смотрели как на удивительную загадку природы.

Одним из медиков, видевших больную незадолго до ее смер­ти, был юный врач Жорж Жиль де ля Туретт. Он родился в 1857 году, окончил медицинский университет и стал врачом. Его учитель, зна­менитый мэтр Шарко, предложил начинающему коллеге более под­робно исследовать мадмуазель де Дампьер: может быть, что-то про­яснится в ее состоянии. Жиль де ля Туретт много времени провел с пациенткой. Помимо нее, он беседовал еще с восемью такими же больными и, как уже говорилось, опубликовал серию работ об этом расстройстве, которое им было названо болезнью генерализованных тиков, — со временем это нарушение получило название синдрома Жиля де ля Туретта.

Сто лет назад, когда имелись лишь единичные описания гене­рализованных тиков, было высказано много пессимистических взгля-

дов в отношении этого нарушения. Но оказалось, что многое в этих оценках преувеличено. Дело в том, что болезнь начинается в до­школьном возрасте, но ее часто проглядывают, не замечают. Чем раньше ее обнаруживают, тем быстрее можно приниматься за лечение. Тогда и результат будет лучше.

Одна из причин запаздывания с лечением состоит в том, что примерно у одной трети детей болезнь начинается с заикания и больного направляют к логопеду. Логопед часто считает, что это атипичная форма заикания, и занимается с больным как с заикаю­щимся. А его нужно лечить по-разному, в зависимости от разных кли­нических форм, которые имеет эта болезнь. Но как бы там ни было, подавляющее большинство подобных пациентов излечиваются.

Поиск по сайту: