ГОНКОНГ

Все началось из-за нескольких тонн опиума, изъятых китайцами с британских грузовых судов и затем выброшенных в Желтое море. Попытка британцев организовать торговлю наркотиками в Китае потерпела полный крах. В течение часа британские торговцы опиумом были отправлены в цепях в Центральную Азию, а один даже был публично распят в кантонских доках.

Королева ожесточилась. Вместе с огромной суммой за опиум, отправленной на корм популяции крабов на дне океана, этот случай публичного линчевания британского гражданина на зловонных доках был просто варварским, и рассерженные британцы ответили безжалостным обстрелом линии побережья.

Когда пыль улеглась, единственный британский дипломат в Китае, торговый суперинтендант капитан Чарльз Эллиот хотел более чем просто официального примирительного чаепития с императором. Может часть земли перейдет в подчинение, символический лакомый кусочек? Крошечный необитаемый кусочек от огромных просторов Китая? Через час у Эллиота была пачка бумаг, подписанных императором, и в девятнадцатом веке остров Гонконг, пример дипломатии с позиции силы, был передан британцам.

Министр торговли ее величества, Лорд Померсон, вскоре доложил ее Величеству, королеве Виктории о недавно приобретенном тропическом рае. Это место, о котором он пренебрежительно отозвался как о “пустынном острове без единого дома”, было бедно на природные ресурсы, тайфуны были суровыми и частыми, а люди были подвержены эпидемиям малярии, холеры, тифа и бубонной чумы. Хуже всего, что прибрежная линия имела отвесные острые скалы, и в поле зрения не было ни единой реки с пресной водой. Однако у этого острова была одна подкупающая особенность. Гонконг имел глубоководную гавань, которая могла служить убежищем от частых тайфунов.

Как фактория Гонконг не мог конкурировать с богатыми материковыми портами вроде Шанхая, и потому многие годы служил убежищем для пиратов, контрабандистов и различных других оппозиционеров Британской Империи. Кроме засилья преступников, известных как триады, бежавших из коммунистического Китая, ранний управленческий аппарат Гонконга был полон возмутительных людей – недееспособные лица, эксплуататоры, расшатанная судебная система и коррумпированная полиция.

Вслед за остальными, японцы многие годы демонстрировали Китаю свои силы. Летом 1940-го в Гонконге бытовало общее мнение, что несмотря на все безумие японцев, они были не настолько сумасшедшими, чтобы атаковать этот известный форпост Британской Короны.

Ли Хой Чуэнь, родом из деревеньки Футшан в Катоне, бежал из коммунистического Китая с тысячами других китайцев, которые всеми правдами и неправдами добрались до острова Гонконг в конце 1930-х. Когда Хой Чуэнь не выступал в кантонской опере Гонконга, которая была больше любительским театром, чем известная труппа вроде Пекинской оперы, и приносила мало дохода, его можно было запросто найти в местных игровых залах и курильне опиума. В июне 1940-го он стоял рядом со своей привлекательной женой Грейс, которая в девятнадцать лет приехала на остров из Шанхая, и теперь они вместе смотрели, как пляжи обносят колючей проволокой. Неподалеку правительственные здания обкладывали мешками с песком, чтобы сдержать взрывную волну. Вскоре китайские жители Гонконга начали намеренно гасить свет в домах, а европейские семьи спешно эвакуировались на безопасную территорию Австралии.

До принятия акта о национальности 1940-го, китайцы, проживавшие в Соединенных Штатах, были лишены права стать гражданами США, как благодаря месту рождения, так и при натурализации. Все изменилось 11 октября 1940-го, когда президент Рузвельт подписал и тем самым придал силу акту о национальности 1940-го. Примерно в то же время Хой Чуэнь и Грейс вместе с другими актерами кантонской оперы взяли билет на океанский лайнер в Соединенные Штаты, где в городе Сан-Франциско открылся театр. Вскоре после их прибытия, как рассказывают, Грейс была шокирована, узнав, что находится на восьмом месяце беременности.

27 ноября 1940 года Грейс была доставлена в больницу Джексон Стрит Хоспитэл в китайском квартале Сан-Франциско. Несколько часов спустя она родила мальчика (одного из первых китайско-американских граждан после недавно подписанного акта о национальности), которого назвала Ли Чжун Фан. Прозвище “Брюс” младенцу дала медсестра этой больницы.

Шестьдесят лет назад качество медицинских услуг, доступное обычным китайцам в Гонконге и коммунистическом Китае было относительно низким, и поэтому многие младенцы умирали в первый же год жизни. Веря, что этих младенцев забрали боги, которые придавали намного большее значение мальчикам, чем девочкам, для китайцев было обычным делом давать своим младенцам мальчикам женские имена, стремясь обмануть богов. Именно по этой причине семья Ли (обратите внимание: “Lee” это американизированное произношение фамилии “Li”), вдобавок к именам Ли Юэнь Кам и Ли Сяо Лунг (“Маленький Дракон”), дала Брюсу женское имя Сай Фон (“Маленький Феникс”) и проколола ему одно ухо.

Поскольку у временной визы истекал срок действия, Хой Чуэнь и его жена были вынуждены вернуться в Гонконг в начале 1941-го. Это место было практически таким же, каким они его помнили до отъезда.

Одним из многочисленных заблуждений о Брюсе Ли является то, что он родился в богатой семье. Часто можно прочесть фразу “по гонконгским стандартам”, когда речь идет о доме Ли, который находился в Коулуне, над рядом многолюдных магазинов и был чем угодно, только не образцом лучших домов и садов. Не считая родителей и четырех сиблингов, дом на Натан Роуд, 218 предоставлял ночлег и питание тете Брюса и пятерым ее детям, а также супружеской паре и их сыну Ву Нгану, который двадцать лет спустя как дворецкий Брюса считался прессой главным подозреваемым в его загадочной смерти.

За железной дверью-гармошкой было несколько скудно меблированных и разделенных комнат. Ни у кого из почти двадцати жильцов не было своей спальни, вместо этого все это крошечное помещение было разделено на тесные зоны отдыха. Хотя в доме была ванная комната, ванна часто использовалась в период засухи, чтобы экономить воду для приготовления пищи и спускания воды в уборной.

Не считая тысяч китайцев, живших в грязных трущобах, сделанных из палок, брезента, картона и гофрированной стали, и еще более тысяч других, которые жили как незаконные поселенцы на крышах многоквартирных домов, семья Ли жила подобно подавляющему большинству китайцев в Гонконге весной 1941-го как селедки в ветхих квартирных домах, окруженные городским улеем кричащих неоновых вывесок и шумных прилавков. Среди ароматов пряностей, благовоний, кипящего масла в казане, систем открытых водосточных труб, парфюма и пота тел, ревущей музыки радиоприемников, безостановочного звона ложек, игральных костей маджонг, монет, абаки, молотков и электродрелей Брюс тем летом очень страдал от изнурительной жары и влажности, охватившей остров Гонконг и прилегающий район Коулун.

Еще одним заблуждением относительно Брюса является то, что он родился в этом мире с потрясающими мышцами и безграничной энергией. Наоборот, Брюс с самого начала был чрезвычайно хрупким ребенком и болезненно медленным в физическом развитии. Причина этого заключалась в том, что он родился с заболеванием, известным как крипторхизм, то есть нарушение, при котором одно или два яичка новорожденного не опустились до его рождения. Это состояние часто естественным образом корректируется введением андрогена, мужского полового гормона, который ни младенец, ни его мать не выработали в восьмой внутриутробный месяц развития плода. Хотя неизвестно, подвергался ли Брюс лечению в раннем детстве, вопрос, касающийся истории болезни, заключается в том, почему первичный дефект остался у Брюса неисправленным до значительного времени во взрослом возрасте. В результате крипторхизма Брюса его костный и мышечный рост был затруднен, и в течение всей жизни его половая система никогда не переступала период полового созревания. Что до хорошо развитого и сформированного тела, благодаря которому он получил титул “самого атлетичного человека в мире”, несмотря на свои широко освещенные в прессы физические тренировки, это геркулесово телосложение просто не было его естественной генетической способностью. Более того, особенно важно для понимания ранних лет Брюса то, что основной симптом, который наблюдается у большинства детей с нелеченым крипторхизмом, это психосоциальная незрелость.

8 декабря японцы перешли границу Гонконга. Следующей ночью 38-я дивизия японской армии атаковала гранатами и автоматами территорию к югу от Коулуна, известную как «Аллея контрабандистов», одновременно бомбардируя и обстреливая артиллерийским огнем территорию у аэропорта Кай Так и разнося в щепки Королевские ВВС Великобритании. К рассвету японские артиллеристы обстреливали обратную сторону гавани, а пикирующие бомбардировщики сбрасывали бомбы на Центральную площадь, и впервые в истории полный хаос ударил по прибрежной части города. Гонконг быстро пал перед японцами на Рождество 1941-го, после символического, но отчаянного боя с гонконгскими волонтерами, рядовыми британской и индийской армии, и юным, неопытным экспедиционным подразделением из Канады. В соседнем Коулуне отец Брюса, Ли Хой Чуэнь, едва избежал смерти, когда бомба пробила крышу курильни опиума, где он был постоянным посетителем. Хотя бомба так и не взорвалась, она раздавила на смерть человека, спавшего на соседней кровати.

Через пару недель японский воевода генерал-лейтенант Рэнсукэ Исогаи разместил свой первый манифест на пьедестале статуи королевы Виктории на одноименной площади: “С теми, кто преступит закон и не будет находиться в положенных местах, я поступлю согласно военному закону, не проявляя жалости”.

Действия японцев в Гонконге были позорными. Сразу после вторжения они умышленно разрешили своим войскам творить, что хотят, и те повсюду насиловали и грабили. Тогда как кэмпэйтай (военная полиция) мучила пленников с той же готовностью и жестокостью, что и гестапо, к китайскому населению в целом относились с абсолютным высокомерием.

Прохожий, который не поклонился японским солдатам, получал пощечину или удар прикладом винтовки. Многие другие были бесцеремонно отправлены за решетку. Как гласит легенда, в это время Брюс, едва выросший из подгузников, как утверждают, взобрался на крышу здания, гневно тряся кулаком японским самолетам, пролетавшим над головой.

Японская оккупация дала многочисленным триадам Гонконга беспрецедентную возможность закрепить контроль над черным рынком и торговцами-нелегалами. С уничтожением британской администрации и полиции синдикаты триад достигли соглашения с японцами и им было позволено управлять нелегальным бизнесом в обмен на предоставление японцам разведданных и помогая им сохранять порядок. Также в качестве одного из пунктов соглашения японцы уничтожили гонконгские полицейские сводки о триадах.

Будучи обычным подростком, Брюс смотрел, как на его глазах рушится родина. Школы буквально пустовали. Еда и топливо стремительно сокращались, повсюду свирепствовали уличные банды, которыми управляло организованное преступное сообщество, практически диктовавшее, какие китайцы будут есть, а какие останутся голодными. Поскольку полиция едва могла справиться с ежедневным уровнем серьезных преступлений и обращала меньше внимания на крупные синдикаты, триады использовали проблемы полиции в своих целях. Во время масштабного послевоенного движения набора в полицию сотни членов триад тайно вступили в японскую полицию.

Затем, в августе 1945-го, после того, как американская атомная бомба была сброшена на Хиросиму, сэр Сесиль Харкурт из британского флота вошел в “очаровательную гавань” во главе британского флота, чтобы восстановить присутствие ее Величества в опустошенной войной британской колонии Гонконга. Хотя китайцы успокоились, видя, как британцы пытаются вернуть дом правительства, отношения между Драконом и Львом продолжали оставаться взаимно прохладными. Хоть и сделали вид покорного подчинения, на самом деле китайцы просто терпели британцев. Когда Брюс был ребенком, в театрах в финальных титрах звучал гимн "Боже, Храни Королеву”, но эта практика была прекращена из-за недостатка патриотической реакции. Немногочисленные британцы стояли по стойке смирно во время исполнения гимна, когда китайские зрители безразлично уходили прочь. Медленный с точки зрения перемен, почти двадцать лет спустя в 1964-ом, Гонконг вошел в историю как единственный город в мире, в котором знаменитые волосатики Британии – «Битлз», потеряли свои деньги.

Начав в шесть и продолжая до восемнадцати лет, Брюс часто снимался в китайских фильмах, где сыграл в более двух десятках картин. Однако назвать его детской кинозвездой, словно он был китайским аналогом Мики Руни, было бы большим заблуждением. В китайской киноиндустрии никогда не было детских кинозвезд, какими мы знаем их на Западе. У них есть только дети, которые играют в китайских фильмах. Верно, что Брюс был плохим учеником в школе, и кроме средних оценок по искусству и истории, получал двойки и часто временно исключался за плохое поведение и драки. Наподобие мира бизнеса, даже в 1950-х образовательная система Гонконга была отмечена жесткой конкуренцией, до такой степени, что будущее ребенка определялось аттестатом нулевого класса в школе.

Будучи проблемным и неусидчивым ребенком, в возрасте пятнадцати лет Брюс проявил живой интерес к боевым искусствам. Для справки: в это время большинство школ боевых искусств Гонконга были либо сообществами триад как таковыми или были филиалами триад.

Сперва Брюсу показали грациозное искусство тай чи, но он быстро утомился, потому что на его взгляд оно было неэффективно, и начал изучать стиль кунг-фу Хунга. В конце концов он отказался и от стиля Хунг, якобы потому что потерпел поражение в бою. На самом деле с рождения и до самой смерти Брюс интересовался системой боевых искусств, которая сделала бы его победителем на улице.

Некоторое время он был неравнодушен к стилю кунг-фу вин-чунь, потому что изучающие его редко проигрывали уличные оби. В 1956-ом Брюс присоединился к школе Вин-Чунь. Этот стиль преподавал великий мастер Ип Ман, который был хорошим другом отца Брюса Хой Чуэня. Они познакомились еще живя в небольшой деревушке в Кантоне. Легендарный по праву Ип Ман, весивший менее 110 фунтов, по словам Брюса, был человеком с самым жестким ударом кулака из тех, что он встречал, и по слухам однажды убил человека одним ударом. На первой стадии обучения процесс шел тяжело, и Брюса на занятиях часто сбивали с ног. Однако к концу первого года обучения он стал одним из самых подающих надежды учеников Ип Мана, и вскоре стал одержим мыслью однажды стать мастером. К концу второго года он достиг уровня продвинутого ученика, который часто и дерзко бил себя кулаком в грудь. Вспоминал его брат Роберт: “Брюс был королем хулиганов, боссом всей школы (имеется в виду средняя школа, в которой учился Брюс)”. И даже Ип Ман отмечал, что “Брюс абсолютно сконцентрирован и дерется как сумасшедший”.

Хорошо известно, что юношей Брюс испытывал привязанность к уличным бандам и его часто можно было найти болтающимся по улицам с цепями и ножами. Также верно, что триады всегда использовали этих матерых хулиганов в качестве временного источника силы. Как резкий контраст к молодым бандам, хорошо известным в Соединенных Штатах, члены гонконгских банд всегда имели привлекательный внешний вид и коротко стригли волосы. Что до высшего эшелона офицеров триад, то они разительно отличались от главарей мафии, выставляемых напоказ перед телекамерами в США. Одетые в темно-синие и серые костюмы, скромные рубашки и галстуки, они были больше похожи на банкиров, чем на крестных отцов мафии.

По имеющимся данным никто не подтверждал, что Брюс Ли когда-либо официально входил в состав той или иной триады. Возможно это из-за того, что признанное членство в триаде всегда считалось в Гонконге серьезным преступлением. Более того, члены триад скрепляли кровью клятву о неразглашении. С редкими исключениями члены триад скорее бы умерли, чем нарушили эту клятву, даже перед сенатской подкомиссией Соединенных Штатов по организованной преступности.

Однако в конце 1970-х отъявленный босс триады, приговоренный к заключению в США, сделал заявление не для протокола. Его звали просто Ма. “Когда мне было 14, я присоединился к триаде. Как и во всех организациях, куда вступают, ты должен принести клятву о неразглашении, скрепив ее кровью, и обещая никогда и никому не рассказывать о деятельности триады. Мое вступление в триаду было очень естественным процессом, потому что когда мне было 10 лет, я тусовался с членами триад и играл с ними. Поскольку я был довольно мал, от меня не слишком много требовалось, но через несколько лет я стал принимать участие в уличных боях, чтобы защитить нашу территорию. Мы часть дрались с триадами Сунь Йи Онь и Уо Шин Уо. Когда мне было 18, будучи членом триады, я сдал экзамен и вступил в королевскую гонконгскую полицию”.

Равноценно всему остальному, высеченное на камне в виде клятвы триад кровью, что членство в триаде длится всю жизнь. От этого никуда не деться. Принятый член принадлежит боссам триады до самой своей смерти.

В подростковые годы Брюса жизнь в колонии начала ухудшаться. В марте 1952-го развернулись восстания в Коулуне, когда правительство отказалось позволить миссии из Кантона оказать помощь жертвам огня незаконных поселенцев. Затем в 1953-ем на Рождество территория нелегальных поселенцев Гонконга Шек Кип Меи вспыхнула пламенем, оставив 53 000 людей без крова, и следом за этим в 1956-ем произошел очередной приток иммигрантов. С учетом гонконгского населения, превышающего 2,5 миллионную отметку, бараки незаконных поселенцев начали появляться во всевозможных щелях. С приступом летней жары и влажности, на улицах стали вспыхивать мятежи и кровопролития между националистами и коммунистами.

И хотя на них был наложен официальный запрет, введены ограничения, и к ним с неодобрением относились многие страны мира, особенно их азиатские соседи, китайское население Гонконга столкнулось с жесткими мерами, наподобие тех, от которых большинство спасались бегством. Для многих юношей единственной возможностью было отдаться в их руки и уйти в волшебный мир опиума или согласиться на жизнь уличных преступлений. В конце 1950-х перспективы у Брюса Ли были не лучше других. На боевых искусствах нельзя было заработать денег, и выбор в пользу карьеры актера в китайских фильмах или успехов в образовании, сделал бы перспективы еще более мрачными.

Факт: в Гонконге самооценка человека прямо пропорциональна его способности зарабатывать деньги. Для понимания движущей силы, которая стимулировала Брюса Ли от колыбели до могилы, крайне важно, что многие сильно недооценивают высшую ценность, которой он наделил приобретение всемогущего доллара. Причина проста. Гонконг всегда была городом, где деньги дают божественную власть. По всему Гонконгу кричащие признаки успеха всегда были в большом изобилии – розовые роллс-ройсы и розовые норковые шубы, инкрустированные драгоценностями золотые часы, частные ночные клубы, где бизнесмену может обойтись в 1 500 долларов просто посидеть несколько часов с проституткой, именные номерные знаки со счастливыми номерами, которые обходятся владельцам машин до 175 000 долларов, самые дорогие в мире бизнес-центры, сделанные из мрамора и стекла стоимостью в 1 миллиард долларов. Гонконг - это город, где кучка баснословно богатых китайцев меняют одни социальные излишества на другие. Помимо всего прочего Гонконг всегда был местом, где бизнес превосходит все остальные человеческие цели, когда успех измеряется количеством машин, шуб, восточного антиквариата и драгоценных камней, которые есть у человека, и высотой, которую он занимает на пике этой пирамиды. То, как каждый получает свои деньги, мало волнует гонконгцев. Сам факт значения – вот что всегда имело значение.

Факт номер два, который никогда не менялся: в Гонконг иммигрируют только богатые. Чтобы увидеть полную картину детства Брюса в Гонконге, нельзя проигнорировать тот факт, что он родился в Сан-Франциско и соответственно был официально американским гражданином по праву происхождения.

Статус американо-китайского гражданина, живущего в Гонконге в 1940-50-х, был для Брюса Ли равноценен драгоценному. По большому счету ему не нужно было ходить в школу, и не нужно было ни перед кем заискивать, будто то семья, друзья или враги. Как блудному сыну все, что ему нужно было сделать, это вернуться в место своего рождения и заявить о своем праве на гражданство. Понятно, что этот редкий титул как некое подобие европейской королевской крови, способствовал самоуверенности Брюса, так как сделал его важной личностью во многих кругах и среди многих китайцев, поскольку после его окончательного переезда в Соединенные Штаты, другие могли бы последовать его примеру посредством брака или спонсорской поддержки, к чему позже и прибегли некоторые члены его семьи.

К середине 1950-х преступное сообщество триад полностью вышло из-под контроля, и гонконгский комиссар полиции под сильным давлением Лондона организовал «Комитет по борьбе с сообществами триад». Практически в одночасье британское руководство начало первую нешуточную войну против триад, арестовав более 10 000 их членов. Многие были заключены в тюрьму, другие депортированы, а большинство вошли в систему полицейского надзора, напоминавшего условное освобождение.

Осенью 1958-го, по мере приближения восемнадцатого дня рождения Брюса, Грейс села за стол с Брюсом и другими членами семьи. Старший брат Брюса Питер открыто говорил о том, что слышал на улице. Брюс нажил себе много врагов. Некоторыми из них были члены триад, которые открыто говорили о своем желании убить Брюса. В возрасте семнадцати Брюс уже встал на курс, грозивший обернуться для него катастрофой и был обречен стать кормом для крабов на дне загрязненной гонконгской гавани. Пришло время убираться Брюсу из Гонконга.

По принципиальным соображениям, чтобы китайскому гражданину было разрешено покинуть остров Гонконг и уехать в Соединенные Штаты, он должен был получить справку из полицейского управления без единой записи о нарушениях. Когда Брюс подал запрос на получение этого сертификата, полиция сообщила ему, что он находится в списке отъявленных нарушителей. Понадобилось немало усилий, чтобы обелить имя Брюса перед его отъездом. С приближением смерти с косой, наконец настало время блудному сыну вернуться домой, чтобы заявить о своем долгожданном гражданстве. Так, 14 октября 1958-го Брюс Ли поднялся на палубу третьего класса лайнера Америкэн Президент Лайн с одной единственной купюрой в сто долларов в кармане рубашки, и пообещав отцу, что “разбогатеет”, отплыл в город своего рождения, решив для себя стать дантистом.

Глава 2

Поиск по сайту: