ГОЛЛИВУД

“Ну” – протянула Обезьяна, “много лет назад первоклассный мастер дзен обучил меня искусству отрывания голов. Не знаю, помню я его или нет, но я очень не прочь попробовать” – «Обезьяна», Ву Чэнъэнь

Недавно учрежденный институт кунг-фу Брюса в Окленде едва открылся, когда Брюс получил открытый вызов от мастера кунг-фу по имени Вон Джек Мэн. С самой смерти Брюса в июле 1973-го подробности этой схватки широко освещались Линдой Ли посредством ведущих журналов о боевых искусствах. Кроме Джеймса Ли, который умер до того, как эта история получила живой интерес со стороны прессы, единственными свидетелями схватки были Вон Джек Ман и парочка его товарищей, ни один из которых не проявлял личного интереса в последующие два десятилетия в стремлении использовать имя Ли в свою пользу.

Верно и то, что Вон Джек Мэн лично провоцировал стычку, заявив, что представляет группу старейшин боевых искусств, которые проживали неподалеку в китайском квартале Сан-Франциско. Однако, что остается загадкой, так это что именно разгневало этих самых старейшин, если они вообще были разгневаны?

По рассказам, в январе 1963-го Вон Джек Ман приехал в оклендскую школу Брюса, и как утверждают, сразу перешел к делу – Брюс Ли раскрывал секреты кунг-фу некитайцам! В качестве исторической отсылки интересно, что незадолго до известной теперь стычки между Брюсом Ли и Воном Джек Маном, набирающий в близлежащем Лос-Анджелесе популярность кэнпоист Эд Паркер опубликовал без происшествий и жалоб свою популярную книгу в твердой обложке «Секреты Китайского Каратэ». И хотя Паркер был гавайцем и вероятно не мог быть призван к ответу за обучение неазиатов, его помощник инструктора в лосанджелесской школе каратэ, легендарный мастер тайцзы, Джимми Ву, обучал некитайцев ежедневно без призыва к ответу китайскими старейшинами, мастерами кунг-фу и кем-либо еще.

Возможно альтернативное объяснение связано с посягательством на чужую территорию. По сообщениям несколькими годами ранее члены местной группировки триады пришли в сиэтльскую школу Брюса, требуя денег. Клятва триады №27 может иметь что-то общее как со стычкой в Сиэтле, так и со стычкой в Окленде: “Я не должен преступать территорию, занятую моими кровными братьями. Пусть в меня ударят пять молний, если я притворюсь, что не знаю о правах своих братьев в подобных случаях”.

Какая бы причина ни стояла за визитом Вон Джек Мана, Брюсу вручили рукописный ультиматум, в котором, как говорят, утверждалось, что он либо перестает обучать неазиатов, либо принимает вызов Вона к началу боя. Согласившись скорее драться, чем закрыть собственную школу, Брюс мгновенно пришел в ярость, когда Вон предложил, чтобы они просто слегка поспарринговали пару минут. “Я против подобных вещей!” – крикнул Брюс, кипя от злости. “Ты сделал вызов, так что я устанавливаю правила! Поэтому бой будет без ограничений – изо всех сил!”

Решительно опровергая сообщения, что бой закончился вничью, Линда в течение двух десятков лет утверждала, что удивительно грубая схватка закончилась “за считанные минуты”. Ни один участник не получил никаких существенных травм, хотя этот опыт заставил Брюса позже прийти к заключению, что значительная доля его боевого искусства оказалась неэффективна, и что из-за того, что он слишком быстро запыхался в течение схватки, ему нужно было провести серьезную работу над своей сердечно-сосудистой системой.

Месяцем позже в Гонконге в возрасте шестидесяти четырех лет от инфаркта скончался отец Брюса. В то время Брюс находился в США, и тут же сел на самолет до Гонконга. Перед входом в похоронный зал, чтобы отдать последние почести, согласно китайскому обычаю требовалось подползти к гробу отца. То, что Брюс сделал это, плача при этом, вероятно является свидетельством глубокой эмоциональной боли, которую он нес в себе всю оставшуюся жизнь из-за отца, которые остался холоден к нему и которому Брюс так никогда и не смог угодить.

Главный поворотный момент в жизни Брюса произошел в августе 1964, когда Эд Паркер заснял на пленку впечатляющую демонстрацию кунг-фу на международном чемпионате по карате в Лонг-Бич. Когда вслед за этим запись показали телепродюсеру Уильяму Дозьеру, Брюс получил роль в новом сериале Дозьера – «Зеленый Шершень», к съемкам которого приступили в июне 1966-го. Ван Уильямс сыграл роль Бритта Рида (Зеленого Шершня), героя радиопередачи, который был редактором газеты и активным борцом с преступностью. Брюс сыграл роль верного помощника Шершня, Като, который был мастером смертоносного искусства кунг-фу.

В 1967-ом Брюс Ли был практически неизвестен в мире боевых искусств. И хотя он приобрел кое-какую популярность как Като, для тех, кто занимался боевыми искусствами, истинными героями были чемпионы турниров, больше известные как золотые парни уходящей эпохи – Джо Льюис, Чак Норрис и Майк Стоун. Из этих трех Льюис больше всего времени провел с Брюсом.

В то время в соревновательных кругах не было никого более смертоносного, чем Джо Льюис. Он был не только молниеносно быстрым и имел силу удара, от которого мог треснуть стальной сейф, он также был скандально известен за свой характер, настолько взрывной, что однажды Эду Паркеру пришлось физически удерживать его от того, чтобы он не разорвал своего соперника на части.

Присоединившись к Джо Льюису, Брюс придерживался цели получить признание, которого он так страстно желал. По словам Льюиса, Брюс хотел иметь престиж, чтобы заявить о статусе мастера, и подкрепил бы этот статус, представляя своих учеников, которые были национальными чемпионами. В то время Брюсу было чуть больше двадцати пяти лет, и поэтому, благодаря своему юному возрасту, иерархическая структура кунг-фу не позволяла признать его мастером чего-либо, не говоря уже о том, чтобы проявлять к нему уважение. Это разозлило Брюса и он начал закипать.

Вскоре после выхода «Зеленого Шершня» Брюс, теперь уже телезвезда, начал давать интервью различным журналам о боевых искусствах, в которых обрушивал свое возмущение на сообщество боевых искусств в целом и делая особый упор на тех, кого он называл большинством самозваных, бездарных мастеров. Хорошо известный за свою прямоту, Брюс открыто обвинял многих из этих икон боевых искусств в том, что они находились в непозволительной форме, и часто заходил так далеко, что называл многих из них откровенными фальшивками. Чему бы ни учили эти мастера почти восемнадцать столетий особо хранимого, тайного знания, Брюс говорил публично с большой горячностью, что 90% всего этого была ерундой!

Абсолютно униженные, уважаемые черные пояса сообществ боевых искусств и в США, и на Дальнем Востоке обвинили Брюса в том, что он был никем иным, кроме как невежественным выскочкой, когда другие дошли до того, что повесили на него ярлык юнца с большим ртом. Не утратив смелости, Брюс открыто призывал своих критиков “доказать, на что они способны”. Часто, невероятно дерзким жестом Брюс выбирал одного мастера боевых искусств и стоя прямо перед ним в пределах досягаемости, предлагал ему “попытайся ударить меня”. Невероятно, но ни один из тех, кто пытался, не мог этого сделать. В общем и целом Брюс был помехой для сообщества боевых искусств, которое просто не представляло, как с ним быть и в то же время не могло заткнуть ему рот.

По сути, по большей части в таланте Брюса не было большой тайны. По природе он был невероятным натуральным спортсменом, “одним на два миллиарда”, по словам Эда Паркера, и поддерживал себя в прекрасной физической форме, над которой работал до степени фанатизма. Кроме того, что касается открытого боя без ограничений, он упростил свое искусство и отточил до совершенства несколько ключевых элементов, которые часто оказывали разрушительное воздействие.

У великого мастера фехтования Джулио Мартинеса Кастелло Брюс приобрел способность сокращать и увеличивать разрыв или дистанцию, между ним и его соперниками до такой степени, что мог нападать со скоростью кобры. Во-вторых, Брюс также овладел тем, что Кастелло называл “рваным ритмом”. Это способность запутывать соперника, и таким образом нарушать его естественный ритм. При доведении до совершенства, человек, который в обычной жизни медленнее, чем соперник, может выиграть поединок, разбивая ритм соперника на половины и четверти такта. Общий эффект был и чрезвычайно сбивающим с толку и невероятно обескураживающим.

Более того, Брюс стал настолько опытен в искусстве западного бокса, что многие были убеждены, что он мог выйти на ринг с любым профессиональным боксером своей весовой категории и вполне вероятно и следующей весовой категории тоже. Когда Брюс сокращал разрыв, большинство мастеров боевых искусств были часто совершенно ошеломлены, потому что не привыкли первыми наносить удар боксеру уровня Брюса.

Схожим образом, Брюс был одинаково опасен на расстоянии, поскольку он мог ударить своего соперника в любую точку тела с ослепительной скоростью кнута из телячьей кожи, и вполне буквально, с силой лошади. Более того, он довел до совершенства искусство удара в переднюю голень соперника, и бил так же быстро и эффективно, как и боксер, применяющий джеб. Это не только было обескураживающе сбивающим с толку, но и значительно препятствовало желанию соперника ударить передней ногой или атаковать.

Бесспорно, самым ценным качеством Брюса было то, что он был мэтром в мгновенном определении слабостей своего соперника. Вскоре после приезда в Лос-Анджелес он начал набирать учеников из числа занимающихся у Эда Паркера коричневых и черных поясов. Возрастающая текучка продвинутых учеников Паркера не устраивала крестного отца кэнпо.

Брюс охотно определил проблему, волновавшую многих продвинутых учеников, которые занимались кэнпо у Паркера. По сути проблема сводилась к трем составляющим. Первая проблема, с которой сталкивался изучающий кэнпо, заключалась в том, что стойка льва как одна из техник была защитой против соперника, который атаковал, наступая пошагово правой ногой и проводя блокирующий прямой удар правой. Проблема, на которую самоуверенно указал Брюс, заключалась в том, что ни один уличный боец из тех, с кем он сталкивался, никогда так не дрался. Вторая проблема заключалась в том, что Брюс отказывался стоять без движения, пока кэнпоист работал над ним, словно он неподвижный манекен. Наоборот, он был быстр и подвижен. И наконец, изучающих кэнпо в основном учили двигаться от соперника. Поскольку одна из главных целей Брюса состояла в постоянном контроле центральной линии (очень похоже на то, как победитель в шахматы контролирует центр доски, а баскетбольная команда победителей контролирует центр площадки) никаким образом нельзя было заставить Брюса Ли встать в одну стойку, потому что он постоянно передвигался таким образом, что всегда был обращен к вам лицом. Как резкий контраст, Брюс без усилий мог быстро подобраться к противнику сбоку, и вот тогда обрушивался. Он отставлял левую ногу, оказываясь к противнику лицом к лицу. К сожалению для соперника Ли, здесь Брюс был на высоте. Будучи квалифицированным специалистом в чи сао или «липких руках», Брюс мог умело победить соперника внутри этого круга, и сделать это с завязанными глазами!

В защиту искусства кэнпо и своих учеников скажем, что Эд Паркер был человеком с большой проницательностью. Спустя годы, многие отступники кэнпо вернулись, чтобы продолжить свое обучение, когда открыли для себя истину, о которой Паркер твердил многие годы – то, что работало для Брюса Ли, было не только уникальным для Брюса, но и практически наверняка гарантировало большие неприятности для самих учеников.

К лету 1966-го Брюс и Линда (вместе с сыном Брэндоном, родившимся 1 февраля 1965 г.) переехали из Окленда в западный Лос-Анджелес, где поселились в многоэтажном жилом комплексе под названием Баррингтон Плаза. Одним из собственников комплекса был Дон Карнес. Сам изучающий боевые искусства, Карнес вскоре подружился с Брюсом. Возможно здесь следует признать, что Карнес сделал важный вклад в жизни Брюса.

Из почти двух тысяч книг в обширной библиотеке Брюс ценил одну больше других, и как правило постоянно читал ее. Этой книгой была «Думай и Богатей» Наполеона Хилла, которую ему подарил Дон Карнес вместе с убеждением, что если Брюс будет прилежно и твердо следовать доктринам, изложенным в книге Хилла, жизнь даст ему все, что он от нее хочет. Спустя немного времени после получения «Думай и Богатей», и следуя ее продуктам восприятия Брюс написал то, чего он хотел от жизни и что мог дать ей взамен:

“МОЯ ГЛАВНАЯ ЛИЧНАЯ ЦЕЛЬ В ЖИЗНИ”

Я, Брюс Ли, стану самой высокооплачиваемой суперзвездой-азиатом в Соединенных Штатах. Взамен я буду проводить самые захватывающие выступления и сделаю максимум как актер. Начиная с 1970-го я достигну мировой славы, и с этого времени и до конца 1980 я буду иметь в распоряжении сумму в 10 000 000 долларов. Тогда я заживу как пожелаю и обрету внутреннюю гармонию и счастье.

К сожалению, всемогущие рейтинги Нильсена не были благосклонны к «Зеленому Шершню». После выхода в эфир двадцати шести эпизодов в телесезон 1966-67, шоу было закрыто за низкие рейтинги, повергнув Брюса в глубокую депрессию.

Когда в гримерку в XX Век Фокс захлопнулась дверь, Брюс неохотно продолжил давать частные уроки элитной группе учеников, плативших по 275 долларов в час, больше никогда не возвращаясь к обучению в группах. К этому времени список учеников Брюса составляли практически одни голливудские знаменитости и звезды спорта: Ли Марвин, Джеймс Коберн, Элке Соммер, Роман Полански, Джо Хайамс, Стив МакКуин, Джеймс Гарнер, продюсер Су Вейнтрауб, звезда баскетбола Карим Абдул-Джаббар, и оскароносный сценарист Стерлинг Силлифэнт.

С самого начала Брюс был очарован голливудской публикой, и вскоре начал появляться на различных вечеринках и приемах. Однако его присутствие на них оказалось недолгим, поскольку ему было тяжело вписаться в эти рамки.

Несколько лет спустя Брюс говорил: “Я не пью и не курю, а эти мероприятия чрезвычайно бессмысленны. Мне не нравится носить строгую одежду и бывать в тех местах, где все пытаются впечатлить друг друга. Я не говорю, что я застенчивый. Мне больше нравится находиться в компании друзей и вести неформальную беседу о боксе и боевых искусствах”. Хотя бесспорно то, что эти слова принадлежат Брюсу, это заявление в корне ложно. Один из самых близких друзей Брюса отмечал, что “Брюс был жадным и безостановочным болтуном, а темы для разговора были одни и те же – Брюс Ли и кунг-фу. Это раздражало даже самых преданных друзей и учеников”. Питер Чин, работавший на съемках «Зеленого Шершня», вспоминал, что у людей часто вызывало отвращение поведение Брюса вне экрана. “Он всегда демонстрировал людям свои мускулы, показывал им, как он сильный. Когда Брюс уходил, кто-нибудь всегда говорил: ‘Да он несет вздор – он большой болтун'”.

После отмены «Зеленого Шершня» Брюс заинтересовался написанием для себя главной роли – роли шаолиньского монаха, блуждающего по Среднему Западу Соединенных Штатов в 1800-х. По иронии судьбы, Брюс узнал, что Уорнер Бразерс в то же время разрабатывали похожий сюжет с продюсером Фредом Вейнтраубом, что неизбежно вылилось в организованный отступниками сериал «Кунг-фу».

Спустя нескольких месяцев разработки проекта с Фредом Вейнтраубом, Брюсу наконец сообщили, что главную роль отдали Дэвиду Кэррадайну, и что ни Уорнер Бразерс, ни Эй-Би-Си ТиВи никогда серьезно не рассматривали Брюса на главную роль потому что: 1) он был слишком низкого роста 2) он имел чересчур китайскую внешность 3) он был слишком неопытен и 4) не имел достаточно весомого имени для получения роли в еженедельном телесериале, идущем в пиковое время.

Разумеется, Брюс был разочарован, некоторое время даже подавлен. К сожалению, с тех пор он долго развивал комплекс меньшинств о том, что был азиатом в индустрии, управляемой Западом, и в результате окончательно убедился, что от голливудской славы его сдерживали расовые барьеры.

В попытке изменить ситуацию Брюс попытался выдвинуть себя на второстепенную роль, которая бы демонстрировала его боевые искусства. Чтобы достичь этого он прибег к помощи двух своих учеников, Стива МакКуина, который должен был сыграть в фильме главную роль, и Стерлинга Силлифэнта, который бы написал ее.

Взволнованные этой перспективой, Брюс и Стерлинг пошли к МакКуину и предложили ему главную роль, лишь затем, чтобы получить отказ. Говоря начистоту, МакКуин сказал Брюсу, что Ли не в том бизнесе, который бы сделал Брюса звездой, и что ему не интересно тащить его на своих плечах. Брюс был более чем шокирован. Он был в ярости. Оставив дом МакКуина со Стерлингом, он на мгновение остановился на лужайке и потряс кулаком перед роскошным домом звезды, гневно поклявшись, что однажды станет еще большей звездой, чем МакКуин!

Непреклонный, Брюс обратился к одному из своих учеников, Джеймсу Коберну, и рассказал ему основной сюжет. И хотя Коберн имел бы звездный статус, Брюс сыграл бы пять различных героев боевых искусств. Ясно, что для Брюса это было лишь средство и понятно, почему звезда величины МакКуина ответила отказом. С момента проявленного интереса Коберна и после нескольких никуда не годных черновиков истории Брюса от других сценаристов, Стерлинг Силлифэнт неизбежно принялся за задачу написания сценария, который теперь назывался «Безмолвная Флейта».

Между тем, в марте 1969-го Брюс был госпитализирован в больницу Святого Джона в Санта-Монике, где хирурги удалили неразвитое яичко, оставшееся неопустившимся с момента рождения, а также устранили грыжу. Спустя год после хирургии Брюса для корректировки крипторхизма, и в некотором роде по скрытой, но связанной причине, он получил усиленно освященную в СМИ травму спины.

По словам доктора Лайонела Уолпина, который осматривал Брюса в сентябре 1970-го, спазм в спине произошел во время эпизода полового акта в июне 1970. Проведя полный физический осмотр Брюса и назначив рентгенографическое облучение позвоночника, доктор Уолпин пришел заключению, что с ним практически все было в порядке. Через короткое время и с помощью джакузи Брюс пришел в порядок и вернулся к обычным тренировкам и бегу.

Кроме доктора Уолпина, к доктору Герберту Тэнни Брюса направил режиссер Блейк Эдвардс, больше всего известный рядом фильмов о «Розовой Пантере» и своим браком на актрисе и певице Джули Эндрюс.

Результатом встречи Брюса с Тэнни было общее обследование, лабораторные исследования и рентгенография. Хотя ничего серьезного с Брюсом не было, Тэнни, как и в течение продолжительного времени с Эдвардсом, начал вводить кортизон в позвоночник Брюса. Очевидно это не полностью решило проблему, какой бы она ни была, и в декабре 1970 Тэнни направил Брюса к доктору Эллис Сильберман в Сэнчюри-Сити на еще один продолжительный сеанс рентгенографии. Заключение Сильберман: “Исследование пояснично-крестцового отдела позвоночника и таза показало, что они находятся в пределах нормы”. Брюс не был удовлетворен, и продолжил время от времени возвращаться в офис Тэнни за инъекциями кортизона (депо-медрола).

Наиболее примечательно предупреждение, которое четко прописано на каждой бутылке депо-медрола, а также указано в настольном справочнике врача: “Терапия с приемом депо-медрола не избавляет от необходимости в приеме стандартной дозировки. И хотя этот метод лечения снизит симптомы, он ни в какой мере не является лечением, и гормон не оказывает влияние на очаг болезни”. Простыми словами, это предупреждение потребителю, что постоянный прием кортизона похож на закрашивание ржавчины.

Был также ряд других предупреждений, указанных производителем препарата, которые в равной мере неблагоприятны: “При приеме кортизона могут наблюдаться психические расстройства, начиная от эйфории, бессонницы, смен настроения, изменения личности и глубокой депрессии до открытых манифестаций психоза”.

Будут и еще направления к врачам. В марте 1971 Брюса снова отправили к специалисту доктору Лайонелу Уолпину. Опять-таки, общее впечатление Уолпина заключалось в том, что “никакого диагноза поставлено не было”. Вдобавок доктор Дэвид Эйзенштейн сделал еще ряд снимков, и поставил общее заключение, что у Брюса обычный торакальный отдел позвоночника.

В общем, что у Брюса и было, так это чрезмерное жужжание мошкары перед лицом; неприятность, досаждавшая ему больше всего. Она продолжала его периодически беспокоить, когда он придерживался своих суровых режимов упражнений и тренировок по боевым искусствам.

Примерно в это время Стерлинг Силлифэнт представил Уорнер Бразерс свою последнюю черновую версию сценария «Безмолвной Флейты». Студия была впечатлена сценарием Стерлинга, хотя они согласились финансировать проект, если фильм будет сниматься в Индии, где у них было весомое количество замороженных рупий, которые можно было потратить только на территории этой страны. И вот они отправились – Брюс Ли, Джеймс Коберн и Стерлинг Силлифэнт, бороздя просторы Индии и Пакистана в поисках места для съемок.

Через некоторое время между Брюсом и Коберном возникли разногласия. Прежде всего, Брюсу понравилось проводить демонстрации кунг-фу, которые неизбежно собирали толпы зрителей. Это мешало Коберну, чье личное пространство было нарушено, как только толпа узнавала в нем того, кто сопровождал Брюса. В качестве отступления от темы отметим, что во время этой поездки было сделано много фотографий, где Брюс рассекает воздух посреди индийской пустыни, демонстрируя блокирующие боковые удары. Пожалуй, эти трюки были бы невозможны, если бы Брюса беспокоила сокрушительная травма спины.

Вдобавок, Брюс имел привычку напевать попсовые мелодии себе под нос, и часто делал это часами, пока трое мужчин путешествовали по палящей пустыне. В конце концов, терпение Коберна лопнуло. Он повернулся и заорал на Брюса, сидевшего на заднем сидении: “Ради Бога, чувак, перестань! Ты сводишь меня с ума!” Брюс ничего не ответил, но когда Коберн повернулся спиной, он потряс кулаком в спину звезды, так же, как это ранее сделал перед домом МакКуина.

Позднее тем же вечером трое мужчин поселились в отеле. Брюс был глубоко оскорблен, потому что к Коберну персонал отеля отнесся как к звезде, и в результате он получил роскошную комнату. Разъяренный, Брюс пошел Стерлингу жаловаться, что он должен был стать звездой «Безмолвной Флейты», а не Коберн, добавив, что однажды он станет величайшей кинозвездой в мире, крупнее чем Коберн, которого он теперь добавил в список “я тебе покажу” следом за Стивом МакКуином!

Это был не первый раз, когда случалось что-то подобное. Месяцем ранее Брюс сопровождал Коберна в Беверли-Хилз, где оба мужчины оказались в дорогом магазине мужской одежды на Родео Драйв. Во время примерки свитеров Поло Коберну вдруг пришло в голову, что истекает счетчик времени стоянки его Феррари. Он повернулся к Брюсу и спросил его, не мог бы он выйти и закинуть еще один четвертак в паркомат. Брюс не сказал Коберну ни слова оставшуюся часть дня, и часто рассказывал эту историю, словно в отместку.

Проведя несколько месяцев в пустыне и перед самым возвращением в Штаты Коберн отказался сниматься в картине, заявив, что Брюс и понятия не имеет о проблемах с продакшном, и что с художественной точки зрения картина не должна была сниматься в Индии. Брюс не послушал. Он отчаянно хотел снять фильм по эмоциональным причинам, любой ценой, и неважно где. По словам Силлифэнта, в глазах Брюса «Безмолвная Флейта» была его надеждой на прорыв в Голливуд, и просто так он бы от нее не отказался.

Это было уже не важно. После отказа Коберна Уорнер Бразерс разорвали контракт.

Глава 4

«Большой Босс» и «Кулак Ярости»

“Когда приедет мой роллс-ройс, я уже точно знаю, что сделаю – я подъеду к набережной и позвоню из машины по телефону Роману Полански и Стиву МакКуину. И когда они спросят, откуда я звоню, я отвечу – с заднего сиденья своего роллс-ройса, откуда открывается вид на джонки гонконгской гавани!” - Брюс Ли

Период с марта 1970 по апрель 1971 был одним из самых мрачных в жизни Брюса, и именно тогда он начал размещать объявления на своем письменном столе, рассказывая обо всем журналу «Не останавливайся!» Кроме впадения в депрессию из-за временного застоя в актерской карьере, у Брюса были большие финансовые трудности. Уверенный, что его карьера стартовала с «Зеленого Шершня», он приобрел дорогой дом на Роскамэ-драйв в Бэл-Эйр, и теперь у него были трудности с выплатами по закладной.

Пытаясь свести концы с концами, Линда устроилась на работу в call-центре в ночную смену за минимальную почасовую оплату. Тот факт, что жена Брюса пошла на работу, был для его эго ударом, в конце концов они вдвоем разработали хитроумную систему отговорок, которые бы объясняли отсутствие Линды дома. Обеспокоенный проблемами, Брюс вскоре поехал в Гонконг в поиске работы в китайской киноиндустрии, а также чтобы пригласить свою мать и брата жить в своем недавно приобретенном доме.

Прибыв в аэропорт Кай Так, Брюс был потрясен оказанным ему приемом. Хотя «Зеленый Шершень» завершился далеко не блестящим сезонным показом в Штатах, повторные показы в течение месяцев по системе синдицирования успешно прошли в Гонконге. Поэтому, когда Брюс приехал в Гонконг, репортеры просили интервью, а радио и телевидение настаивали на его участии в качестве гостя. Неожиданно оказавшись в свете прожекторов, Брюс провел захватывающее кунг-фу представление на местном телевидении, которое в сочетании с другими факторами изменило его жизнь раз и навсегда.

В начале 1970-х китайской киноиндустрией управлял Ран Ран Шоу, к которому более официально обращались как к сэру Ран Ран Шоу, поскольку в рыцари его посвятила сама королева. Родившийся и выросший в Шанхае, Ран Ран прилетел на остров Гонконг в конце 1940-х, и со своими братьями сформировал Шоу Бразерс Лимитед, которая официально вышла на рынок в 1958-ом.

Одним из крупнейших холдингов компании был знаменитый «Муви Таун», огромный аппаратно-студийный комплекс, столь же мощный, как и ЭмДжиЭм в период расцвета. Помимо прочего, киномагнат Ран Ран также владел львиной долей кинотеатров по всей Юго-Восточной Азии, и в результате контролировал более 90% всей дальневосточной продукции. Учитывая прочие инвестиции Ран Ран, богатство клана в 1971-ом было оценено примерно в 200 миллионов долларов, а другие даже насчитывали миллиард.

Будучи в Гонконге, Брюс позвонил своему близкому другу детства Сяо Ки Луну («Единорогу»), у которого был контракт с Шоу Бразерс, и попросил того спросить, не заинтересован ли Ран Ран в том, чтобы сделать Брюсу предложение. Несколько дней спустя Единорог позвонил Брюсу. Да, Ран Ран, оказалось, был заинтересован, и да, он слышал о прохладном успехе Брюса в Голливуде, и в общем, учитывая все это он предлагал Брюсу сумму в 75 американских долларов в неделю, если он подпишет семилетний контракт.

Предложение Ран Ран не было необычным. В то время работавшие на него актеры жили на территории киностудии в бетонных общежитиях и работали за низкую зарплату в примитивных условиях на долгосрочных контрактах, без каких-либо реальных профсоюзов, страховки, дополнительных или медицинских льгот.

Брюс разразился громким хохотом, а затем ответил на предложение Шоу, прося 10 000 гонконгских долларов (2 000 американских долларов) за свои услуги за один фильм и никакого контракта помимо этого. Шоу так и не ответили, и Брюс покинул Гонконг.

Пока Брюс путешествовал по Дальнему Востоку, Стерлинг Силлифэнт написал для него роль в новом сериале для Парамаунт Телевижн под названием «Лонстрит». В главной роли снялся Джеймс Францискус, который играл слепого человека, и в конечном счете эта роль привела к тому, что зрители узнали персонажа Брюса, мастера боевых искусств. После возращения из Гонконга Брюс снялся в пилотном выпуске «Лонстрит», который до его отъезда на Дальний Восток так и не вышел в эфир.

Родившийся и выросший в Шанхае, продюсер Рэймонд Чоу (Чоу Ман-вай), который ушел с работы Шоу Бразерс после сильной ссоры, основал Голден Харвест филмз, которая в 1971-ом находилась в таком бедственном финансовом положении, что многие предсказывали, что следующий тайфун разрушит два ветхих съемочных павильона студии отступников и сдует их мельчайшие балки в загрязненную гавань.

Рэймонд был впечатлен показанной по телевидению демонстрацией кунг-фу Брюса и был даже еще больше впечатлен тем фактом, что Брюс нашел время, чтобы посмотреть все фильмы о боевых искусствах, вышедшие в Гонконге за последние два года. Когда Чоу позвонил Брюсу в Штаты и спросил его мнение о китайских фильмах, Брюс ответил так: “Скажи мне, это лучшее, на что ты способен?” Рэймонду нравилась прямолинейность Брюса, и он отправил жену своего главного режиссера Ло Вэя, стойкую бизнес-леди по имени Лю Лян Хуа, чтобы сделать Брюсу предложение.

Условия контракта были просты. В обмен на участие в двух фильмах для Голден Харвест, Брюсу предлагали 7 500 американских долларов за фильм. Общая компенсация 15 000 американских долларов должна была выплачиваться Брюсу в качестве ежемесячных платежей примерно по 4 000 американских долларов, которые Голден Харвест внесли в свою бухгалтерскую книгу как “выплату семье части зарплаты по аттестату”. Кроме того, премиальные, входившие в стандартные условия большинства голливудских контрактов, были повышены и без проблем согласованы.

Однако была одна большая проблема, которая скоро поднимет свою уродливую голову. С сентября Брюс стал частым посетителем офиса доктора Герберта Тэнни, и теперь эти визиты должны были прерваться на месяц, а может и дольше. Как оказалось, Брюсу пришлось терпеть боль, поскольку достать инъекции кортизона было невозможно. Незадолго до отъезда Брюса доктор Тэнни назначил Брюсу вызывающий сильное привыкание анальгетик Дарвон компаунд 65.

Итак, 12 июля 1971 попрощавшись с женой и двумя детьми (дочь Шэннон родилась в апреле 1969), Ли сел на самолет до Северного Таиланда и на следующий день приехал в небольшую деревеньку Пак Чонг.

Вопреки голливудским стандартам, условия работы, с которыми Брюсу пришлось столкнуться в Таиланде и впоследствии пережить во время съемок «Большого Босса», были крайне плачевными. Во-первых, скелетный бюджет фильма не включал в себя реальный сценарий, и поэтому идея заключалась в создании истории и диалога по ходу дела. Что до декораций, съемочная группа снимала внутри и на территории грязных борделей деревни, где толпы проституток, часто нанятых в качестве массовки, делали свою привычную работу по 75 центов на клиента.

Была также проблема с москитами, которые летали круглыми сутки со множеством других летающих насекомых в поиске всего, что отдаленно напоминало еду или плоть. Что до наземных тварей, было полно тараканов и ящериц, которые передвигались поодиночке или стаями, не боясь ни человека, ни зверя, ни летящей газеты, ни топчущих “вьетнамок”. Под ногами Брюс часто слышал треск жуков, некоторые из которых были огромными и крепкими как челюсти.

Вскоре Брюса начали беспокоить телесные недомогания. Его голос охрип от крика. Во время мытья стакана он сильно порезал руку, после чего понадобилось наложить десять швов. Он вывихнул лодыжку и его беспокоил грипп, жар и другие боли.

С первого же дня были личностные конфликты, наиболее заметный из которых между Брюсом и режиссером Ло Вэем, который годился Брюсу в дедушки и выглядел как азиатская версия Пиллсбери Дафбоя. Ло Вэй многие годы снимался в китайских фильмах и срежиссировал восемьдесят фильмов для Ран Ран Шоу, пока Рэймонд Чоу не переманил его. Через несколько дней знакомства с Ло, Брюс описывал его как “любителя славы” и “посредственность с невыносимой миной превосходства”. Исходя из слов Брюса анализ личности получался забавным.

Что касается проживания, Брюс написал Линде, жалуясь на ужасную нехватку еды. “Еда ужасна. В этой деревне нет мяса и очень мало курятины, и я рад, что взял свои витамины”.

Именно в это время Брюс начал терять вес. Кроме необъяснимой потери веса звезды, режиссер Ло Вэй заинтересовался беспорядочным приемом лекарств Брюсом, публично заявляя, что Брюс принимал лекарства от других людей, включая и инъекции.

Во время съемок в далекой деревеньке Пак Чонг, снятый в Соединенных Штатах пилотный эпизод «Лонстрит», сценарий которого Стерлинг Силлифэнт написал под Брюса, произвел сенсацию. В результате Парамаунт связались с Брюсом в Пак Чонге и хотели, чтобы он снялся в трех дополнительных эпизодах. Они предложили по тысяче долларов за эпизод, а Брюс ответил им двумя тысячами за эпизод, и получил эту роль. Не считая Парамаунт, несколько неизвестных независимых продюсеров обратились к Брюсу с предложениями более разумными, чем ранее, хотя по-прежнему получили отказ. Повысив планку, Ран Ран Шоу также вновь появился на горизонте, на этот раз предложив Брюсу 250 000 гонконгских долларов (30 000 американских долларов) за фильм. Когда Брюс вежливо отказался, Шоу, как утверждают, ответил отправив ему пустой контракт с чеком.

В последние дни съемок «Большого Босса» Рэймонд Чоу и Брюс Ли наконец встретились, когда Чоу вылетел в Пак Чонг, чтобы лично пожать руку человеку, который смело заявил: “Я собираюсь стать крупнейшей китайской звездой в мире”. В тот момент Чоу и не подозревал, что этот человек мог с легкостью добавить: “И тем самым сделаю тебя мультимиллионером и бесспорным царем самой влиятельной киностудии на Дальнем Востоке”.

Когда непосредственные съемки фильма «Большой Босс» были завершены, в сентябре 1971-го Брюс вернулся в Штаты, где согласно истории болезни и через несколько дней после своего возвращения, он отправился в офис доктора Герберта Тэнни за новыми инъекциями кортизона и добавкой Дарвона согласно рецепту.

Следом за появлением Брюса в трех ранее утвержденных контрактом эпизодах «Лонстрит» и перед началом непосредственных съемок второго фильма Брюса «Кулак Ярости», Линда и дети вернулись с Брюсом в Гонконг, где оказались в аэропорту в толпе горячих поклонников и взбудораженной прессы. Именно здесь Линда впервые столкнулась с восходящей славой Брюса. Этот опыт она позднее описывала как нервирующий.

Через несколько дней семейство Ли поселили в квартиру площадью в 500 квадратных метров в тесном округе Ватерлоо в Коулуне. Кроме Брюса, Линды и двоих детей, эта крошечная коробка из-под крэкера также стала домом для Ву Нгана, который ребенком жил с семьей Ли на Натан-роуд.

Между тем в 1971 многие получатели социального пособия в Штатах жили при лучших условиях. У Ли не было кухни, у них была самая примитивная сантехника и не было средств для сушки, и соответственно другого способа кроме как развешивать белье прямо из окна на стволы бамбука. Хуже всего, что не было абсолютно никакого облегчения от изнуряющей жары, душной влажности и раздражающего треска карт маджонга по деревянным столам в любое время дня и ночи.

Вскоре после октябрьского визита в Гонконг, Брюс и Линда посетили полуночную премьеру «Большого Босса». В конце фильма следом за казалось бесконечным периодом тишины, зрители вдруг вскочили с мест, крича: “Где Брюс? Где Брюс?” Это было очень необычно, и посреди полной истерии Брюс и Линда поспешили из театра в ожидавшую их машину.

По сравнению с предыдущей работой Брюса на телевидении в Соединенных Штатах, «Большой Босс» имел бесспорно посредственное качество. Для китайских зрителей, однако, слабый сюжет фильма, нелепые звуковые эффекты, и неважно смонтированный дубляж не имели значения. Важно было лишь то, что сделало эту картину мгновенной сенсацией – беспрецедентное боевое мастерство – каждая из восьми минут!

Прибыль «Большого Босса» легко превзошла предыдущие рекорды, удерживаемые «Унесенными Ветром», «Звуками Музыки» и «Крестным Отцом», по имеющимся сведениям собрав около 4 миллионов гонконгских долларов (85 000 американских долларов) всего за девятнадцать дней. После этого фильм продолжил бить все рекорды на территории Китая, а также в таких городах, как Рим, Бейрут и Буэнос-Айрес.

Вторая картина Брюса для Голден Харвест, «Кулак Ярости», была почти целиком снята на открытой съемочной площадке. Технически и творчески по голливудским стандартам она имела то же посредственное качество, что и ее предшественник. В отличие от «Большого Босса» в «Кулаке Ярости» присутствовали расистские настроения, сталкивавшие китайцев с японцами в их вечной и ожесточенной кровавой вражде, и были далеко не искусными.

Через некоторое время после открывающих титров женоподобный японский бандит говорит собравшимся китайцам: “Китайцы – раса слабаков, не чета нам, японцам. Только посмотрите на себя. Знаете, что? Вы просто жалкие”. Вскоре Брюс подходит к группе японских каратистов. “Когда будете готовы, я сражусь с любым японцем в этой комнате!” Позднее, индийский охранник, стоящий у входа в парк, отчитывает Брюса: “У тебя неправильный цвет кожи, поэтому убирайся!” И ближе к концу фильма японец усмехается над китайцем, замечая: “Если действительно хочешь выйти за дверь, сделай это как настоящий китаец, на руках и коленях!” Через некоторое время разворачивается крупная драка, и начинают летать головы.

Решающим для развития истории жизни Брюса является человек по имени Бобби Бейкер. Родом из Стоктона, штат Калифорния, Бейкер сыграл в «Кулаке Ярости» русского злодея. До появления Бейкера во втором фильме Ли, по свидетельствам всех источников, оба мужчины были практически незнакомы. Ни один из друзей и учеников Брюса никогда не слышал о Бейкере, и в отличие от появления в последующих фильмах Брюса известных чемпионов по боевых искусствам вроде Чака Норриса и Боба Уолла, до своего появления в «Кулаке Ярости», Бейкер был относительно неизвестен сообществу боевых искусств.

Правда в том, что прием Ли на работу Бейкера не был связан с актерским мастерством или способностями Бейкера в боевых искусствах. И хотя Бейкер не появился ни в одном из трех последующих фильмов Брюса, по словам Линды Ли, до самой смерти ее мужа Бейкер был ответственен за вывоз различной контрабанды лекарств в Гонконг для поддержания привычек Брюса. Любопытно, что Бейкер находился в Гонконге в конце июля 1973-го в вечер смерти Брюса Ли.

Когда наконец вышел, «Кулак Ярости», по сообщениям, побил все кассовые сборы, установленные ранее «Большим Боссом», собрав в прокате около миллиона долларов в одном только Гонконге. В ночь премьеры в Сингапуре сотни поклонников Брюса, ринувшиеся в кинотеатр, вызвали такую пробку на дороге, что власти задержали сеанс до тех пор, пока правительство не решило эту проблему. На Филиппинах фильм шел в течение шести месяцев, и правительство наконец выпустило запрет на иностранный импорт, чтобы защитить отечественных продюсеров. Как ни странно, хотя Брюс в течение многих лет набрасывался на то, что считал расовыми предрассудками в голливудской киноиндустрии, в китайской киноиндустрии расовые предрассудки принесли ему немало долларов.

Бесспорно, что имея всего два полнометражных фильма за плечами, Брюс стал самым ярким представителем шоу-бизнеса на Дальнем Востоке. В лучшем случае, это была ненужная победа. Брюс никогда был заинтересован в том, чтобы стать коронованным королем китайской киноиндустрии. Чего он отчаянно желал, так это стать голливудской звездой, как Коберн и МакКуин, а не звездой китайской версии спагетти-вестерна. Хотя правящая верхушка Голливуда знала об успехе Брюса на Дальнем Востоке, немногие в Голливуде были так уж впечатлены. Не прошло много времени, как дракон вновь начал закипать.

Хотя первоначально в Брюсе пресса видела дальневосточного “Золотого Мальчика”, этот образ рухнул, когда однажды вечером он избил репортера, крича: “Ты уже сделал тысячи снимков!” Общаясь с другими репортерами он часто взрывался, потому что они настаивали на произношении его имени “Li”, не обращая внимания на то, как часто он говорил им, что его имя следует произносить на американский манер - “Lee”. Бывали гораздо более пугающие примеры значимых и непредсказуемых смен настроения Брюса.

На гонконгском телевидении Брюс жестко ударил человека в лицо без какой-либо причины, лишь для иллюстрации отдельного элемента теории боя. Неважно, что пытался доказать Брюс, в глазах зрительской аудитории такое безрассудство было откровенно ужасным и ненужным актом насилия, и пресса тут же подвергла его критике.

Примерно в это время Брюс прочел статью в «Чайна Стар», которая рассказывала, как пятнадцать лет назад его приятель по занятиям вин-чунь видел своими глазами, как на одном занятии Брюса сбили с ног. Хотя статья была откровенной ложью, репутация о неуязвимости Брюса была поставлена под угрозу. После отслеживания автора статьи и требуя опровержения, которого не последовало, Брюс нанес ответный удар, подав на газету в суд.

Приближаясь к своей публике, Брюс все больше и больше становился враждебным. Часто, когда кто-то на улице не узнавал его, он поворачивал голову, протягивал руку и заявлял: “Брюс Ли – кинозвезда!” Именно благодаря подобному вызывающему раздражение и пафосному поведению Брюс начал наживать себе много врагов в Гонконге и других местах.

В то время больше всего Брюса раздражал его заклятый враг Ло Вэй, и не проходило и дня, чтобы эти двое не плакались о том, что снова столкнулись друг с другом. Неизменно, причина заключалась в беспощадной критике режиссерских способностей Ло. Хотя Брюс с тех пор начал избегать новостные СМИ, Ло Вэй не имел такой неприязни и открыто высказывал свою позицию репортерам. “У меня нет времени на пустую болтовню. Я не стану терпеть. Судя по лицу Ли, он очень недоволен. Я видел это. Я сказал: ‘Знаю, что ты красный (известный или популярный), и не могу сказать, что я сделал тебя таким. Это твои способности. Но даже если ты популярен, у меня тоже есть гордость’. Я не стану терпеть.” Терпел он или нет, терпение Брюса Ли окончательно лопнуло, и он ворвался в офис Рэймонда Чоу и сказал, что отказывается работать с Ло, объявив с чувством законченности: “Ло Вэй? Ни за что!”

Разорвав свои рабочие отношения с Ло Вэем, Брюс, почти в том же духе, как до этого бросался на сообщество боевых искусств, вскоре начал подвергать решительной критике китайских режиссеров. В интервью «Гонконг Стэндард» он подверг критике всю гонконгскую киноиндустрию и всех, кто имел к ней какое-либо отношение: “Я разочарован выражением киноискусства здесь, в Гонконге. Все попробовали себя в кино. Здесь просто не хватает душевных героев, преданных делу, целеустремленных и в то же время профессионалов”. Сделав паузу, чтобы перевести дух, он отчитал свою зрительскую аудиторию, которую изобразил глупой и наивной: “Зрителей нужно учить, и тот, кто их учит, должен быть ответственным. Мы имеем дело с народными массами и должны учить их шаг за шагом. Мы не можем сделать это за ночь. Вот чем я занимаюсь сейчас. Кроме того, здесь я даже не могу полностью выразить себя в фильме, в противном случае половину экранного времени зрители не поймут, о чем я говорю”.

Подобные утверждения вынудили великого мастера кэнпо Эда Паркера отметить: “Когда Брюс высмеивал людей, он не был особо тактичен. Он вовсе не смягчал удары. Нельзя завести друзей, рассказывая людям, что то, чем они занимаются, это полное дерьмо”. Хорошо осведомленный о том, что пресса все больше и больше обижается на его заносчивое высокомерие, Ли рявкнул: “Добьюсь я успеха или нет – это мы еще посмотрим!”

Этому не суждено было случиться так легко, и неизбежное было уже не за горами. Двумя неделями ранее Брюс рассказал журналу «Звезды-бойцы»: “У меня появилась чертовская проблема после того, как мой второй фильм стал популярен. У моей двери останавливались люди и просто протягивали мне чек на 200 000 долларов. Когда я спрашивал, за что он, они отвечали: ‘Об этом не беспокойся, это просто подарок для тебя'. Я даже не знал этих людей. Они были незнакомцами для меня”.

Эти люди, о которых говорил Брюс, не были ни продюсерами, ни незнакомцами. Это были члены организованной преступности. Триады. В начале 1970-х триада Сунь Йи Онь имела значительный контроль над многими кинокомпаниями, потому что среди прочих факторов их члены были или серьезными инвесторами, или в качестве акционеров из акционерных обществ имели контрольный пакет акций.

Глава 5

«Путь Дракона»

Клятва триад №13: “Пусть меня пронзят мириады мечей, если я изменю свое мнение и отрекусь от членства в семье Хун”

В свежем выпуске «Саут Чайна Монин Пост» в статье под заголовком «Определяя курс триады» говорилось: “Нанесен удар по росту преступности в гонконгской индустрии развлечений, из самого Вашингтона, где исследователи из Сената на прошлой неделе представили на слушании сенатского комитета схему, описывающую влияние организованной преступности на азиатскую индустрию развлечений”.

Отмечая группу двадцати восьми ключевых фигур триад, включая старших членов триад Сунь Йи Онь, Уо Хоп ТО, 14К и Ва Чин, среди прочих, схема наглядно иллюстрировала основные связи среди фигур азиатской организованной преступности, которые, как утверждалось, контролировали китайских представителей индустрии развлечений, а также их связи с Соединенными Штатами и другими странами.

В другом выпуске «Саут Чайна Монин Пост» вышел следующий текст под заголовком “Ранящее обвинение”: “Продавец автомобилей, обвиненный в нападении на кинопродюсера, получившего ранение в голову в Бэптист Хоспитэл, накануне добился передачи своего дела в окружной суд. Тридцатиоднолетний Чань Йиу-хин, добился переклассификации своего обвинения с простого нападения до ранения кинопродюсера Вона Лун-вая и мистера Унга Кам-чуна. Мистер Вон скончался на больничной койке через несколько дней после ранения. Позднее Чану предъявили обвинение в том, что в недавнем прошлом он являлся членом триады Сунь Йи Онь. Мировой судья мистер Рональд Чун увеличил залог подсудимого до 20 000 долларов и распорядился, чтобы обвиняемый не мешал свидетелям обвинения”.

Поскольку азиатские гангстеры постоянно обладали столь большим контролем над гонконгской киноиндустрией, Брюс Ли столкнулся с гораздо более сложными проблемами, и при этом потенциально смертоносными, чем любые из тех, с которыми он сталкивался в Голливуде. И по сей день, кроме бессмысленного избиения, актеров похищают, а актрис насилуют за отказ сотрудничать с триадами. Поножовщина является обычным делом, как и отрубание конечностей, убийства агентов, нередки и перестрелки. После недавнего ужасного случая, когда пятеро мужчин в масках, вооруженные пистолетами и ножами, ворвались в студию Мэндэрин Филмз и скрылись с негативами фильма, который планировался к скорому выходу на экраны, терпение киносообщества наконец лопнуло. Через пять дней после ограбления Мэндэрин Филмз группа актеров, режиссеров, сценаристов, операторов и членов производственной группы прошествовали к штаб-квартире полиции, расположенной в деловом округе Гонконга. Протестующие несли огромный баннер с надписью “Шоу-бизнес против насилия” и требовали, чтобы полиция предприняла меры для защиты киносообщества от вымогателей.

Еще в начале 1970-х, когда Голден Харвест Студиос взяли Брюса на работу, кроме управления каскадерами и актерами массовки, в рабочем порядке нанятыми гонконгскими кинопродюсерами, криминальные авторитеты триад повсеместно требовали, чтобы гонконгские представители индустрии развлечений заключали выгодные договоры на управление. В обмен на процент с дохода триады контролировали карьеры кинозвезд, продюсеров, поп-исполнителей и прочих лиц. Более того, человек, одновременно являвшийся членом триады и кинопродюсером, был не такой уж редкостью. Как и в отношении итальянской мафии, мало что изменилось за прошедшие два десятилетия.

Как правило, влияние триады начинается на заре карьеры звезды. Часто человеку вручают значительную сумму денег в качестве подарка. У других это может быть одежда, наркотики или модная спортивная машина. Вне зависимости от наживки, главное то, что нога попадает в дверь, и когда звезда наконец получает известность, все тело следует по инерции и дверь захлопывается следом. Навсегда.

Проблема Брюса Ли была в том, что его звезда взошла слишком быстро. И к тому времени, как кто-то заметил, что он бьет кассовые сборы по всей территории Азии, он уже говорил о том, что планирует использовать свой счастливый случай на Востоке как средство для достижения целей на Западе. К несчастью для Брюса, триады были заинтересованы лишь в том, чтобы он зашел в их офис для подписания договора на управление.

Реакцией Брюса было упорное неповиновение. Это же беспредел. Он не был каким-то лохом с «Муви Таун». Он был американцем и исправно оплачивавшим пошлину членом престижной Гильдии Киноактеров. И кроме того, он не слишком много заработал на этих фильмах, спросите хотя бы Рэймонда Чоу. Жалкие пятнадцать тысяч – это все, что Голден Харвест заплатили Ли. За две картины. И вообще это не их чертово дело.

Все верно. Таким было прошлое. А как насчет будущего? Как насчет него? Хорошо. Что должно было защитить Ли от потенциальных угроз и подлых поступков, которые как известно случались с гонконгскими представителями индустрии развлечений, не имевшими контракта? Что! Брюс был королем кунг-фу или они не слышали об этом? Хорошо, наверное, будет проще понять, если проблему представить в форме вопроса. Собирался ли Брюс снимать еще фильмы с Голден Харвест в Азии?

Ответ, как и характер Брюса, был резким, и в начале 1972-го он разорвал свои отношения, подразумеваемые и иные, с Голден Харвест Студиос и основал Конкорд Продакшнс с Рэймондом Чоу. Жизнь с чистого листа. Как и со многими контрактами с триадами, это был их бизнес. Не то чтобы это была неведомая территория для Брюса. Он жил на ней как член уличной банды. Он работал в фильмах со своим отцом, и поэтому знал, что это была стандартная процедура для основной части китайской киноиндустрии. Проблема была в том, что Брюс больше не жил жизнью члена уличной банды. Голливуд дал ему новый образ, и даже если ему пришлось бы кричать об этом с вершины Пика Виктории, он бы никому не позволил обесценить свою карьеру, связав себя с организованной преступностью.

После основания Конкорд Продакшнс Брюс написал свой первый и единственный сценарий, который он назвал «Путь Дракона». Кроме того, что в одиночку написал сценарий, он сыграл главную роль и использовал эту картину в качестве своего режиссерского дебюта. По словам Линды Ли, Брюс принял решение делать все сам просто потому что никому не доверял в Гонконге. И хотя это может быть отчасти правдой, нельзя игнорировать сильную вероятность, что в свете того, что Конкорд Продакшнс были новой компанией, не имевшей причастности к триадам, у Брюса безусловно были некоторые проблемы с тем, чтобы заставить людей работать на него.

Как только сценарий был завершен, Брюс столкнулся с еще одной большой трудностью. Как продукция отступников, «Путь Дракона» не мог быть снят в контролируемой триадами Юго-Восточной Азии. Чтобы обойти эту проблему Брюс увез костяк съемочной группы в Рим за 6 000 километров, где они сняли фильм летом 1972 года. Это была еще одна большая игра. С исторической точки зрения это была первая гонконгская картина, снятая в Европе. В фильме одну из главных ролей также сыграл Чак Норрис в своей первой роли, и Нора Мяо, молодая и красивая китайская актриса, которая вскоре присоединилась к списку восходящих кинозвезд, которые, как утверждают, были связаны с Брюсом романтическими отношениями.

Когда вышел «Путь Дракона», критики, с незначительными исключениями, сочли картину глупым, потворствующим своим желаниям, монотонным фильмом с качеством домашнего видео. В сущности, скучный сюжет фильма сводился к тому, что группа японских бандитов заставляла невинную и наивную китайскую семью силой подписать договор на владение рестораном. Конечный продукт представлял два часа эпизодического насилия (5% стотысячного бюджета фильма ушло на покупку галлонов искусственной крови) еще больше усилило расовые унижения, направленные на критику японцев. Не считая заключительных сцен боя между Брюсом и Чаком Норрисом, фильм имел небольшую подкупающую ценность.

До релиза «Выхода Дракона» Брюс хвастал прессе, что кассовые сборы фильма затмят два его предыдущие фильма, предсказывая далее, что картина соберет 5 000 000 гонконгских долларов (1 060 000 долларов США) только в одном Гонконге. Когда фильм вышел в начале 1973, общий доход сильно не дотянул до его смелых предсказаний, собрав жалкие 179 000 долларов США дохода по всей Юго-Восточной Азии в 1973-ем. Вместо того, чтобы признать, что фильм обернулся финансовой катастрофой, Брюс и Рэймонд сообщили прессе, что доход от фильма превзошел ранние предсказания Ли. Добровольная демонстрация Брюсом своей силы потерпела жалкое поражение. Он сделал преждевременные попытки вернуться в Голливуд, пока на китайском рынке страсти не накалились до предела, и при этом, не считая уникального физического мастерства, он был не пара звездам вроде Коберна и МакКуина. На западе критике подверглись сцены насилия с участием Ли.

К сожалению, Брюс снова оказался на родине. Что касается роскошных покупок, которые он делал, куда относились в числе прочего новый Мерседес и полный новый шкаф итальянских костюмов и туфель, все это было возможно благодаря средствам, предоставленным Рэймондом Чоу от ожидаемой прибыли от «Пути Дракона».

По легенде веками территория Коулун Тун была домом девяти драконов и имеет отталкивающую репутацию разрушителя богатых семей. Поселившись в Коулун Тун за считанные дни один за другим заболели все члены семьи. Опасаясь, что на доме лежит несчастье (фэн-шуй), Брюс вызвал таинственного предсказателя, который приехал, держа в руках большое устройство, напоминавшее мензульную буссоль с магнитной стрелкой, которая могла свободно указывать на любой из двенадцати китайских зодиаков.

После осмотра дома предсказатель всерьез обеспокоился. Все это место имело плохую энергию фен-шуй. Гораздо хуже был тот факт, что дом располагался прямо под воздушным коридором аэропорта Кай Так и выходил фасадом в неправильную сторону, поэтому между духовными и материальными вещами не было гармонии. Из-за мрачных предупреждений предсказателя Брюс установил на крыше пак-ква, небольшой зеркальный набор в восьмиугольной деревянной рамке, чья функция заключалась в том, чтобы отражать несчастья.

По словам китайских старейшин, когда Брюс переехал в пригород, это вызвало гнев и соперничество мифических драконов. Говорит Мэл Тобайас, гонконгский критик: “Вы знаете, что Брюс Ли по-китайски означает “маленький дракон”, верно? И что дом, в котором он жил в Коулун Тун, был связан с драконами. И знаете, что китайцы очень суеверный народ. Короче, весь этот дом пропитан дурной энергией фэн-шуй!”

Были и другие проблемы. В это время Брюс продолжил бороться с репортерами, которые начали вынюхивать подробности о его личной жизни, в частности, предполагаемых романтических похождениях. С кем же он спит, настаивали они? Безусловно он не был верен своей бледнокожей гви-ло (заморскому дьяволу) женщине. Что же он прятал и где?

Не прошло много времени, прежде чем нападки прессы сосредоточились на Бетти Тин-пей (Тун Мей-Лай), третьесортной тайваньской актрисе, имевшей отвратительную репутацию в желтой прессе и ассоциировавшуюся с беспорядочным приемом наркотиков и свободной любовью. Хотя Брюс и Линда впервые увидели Бетти Тин, спускаясь по шоссе Ридженси Хаус в Коулуне, ходили слухи, что красивая искусительница была специально подослана к Брюсу неким преступным синдикатом триад.

Несмотря на то, как они познакомились, пресса считала, что их знакомство было далеко не случайно, и что эта соблазнительная роковая женщина, которая не была нанята Конкорд Продакшнс ни в каком качестве, беспрепятственно появилась во время кинокомпании «Путь Дракона» в Риме, за 6 000 миль от Китая. Не прошло и двух дней, как в прессе появилась цитата Брюса, будто бы он сказал Линде, что Бетти была “единственным лучом света в совершенно скучных киносъемках”, позднее добавив, что “Бетти радует меня. Она поражает меня своим интеллектом”. Маловероятно, что Линда увидела хоть что-то интеллектуальное в этой женщине. Среди прочего Бетти имела поразительное сходство с предметом обожания Брюса из колледжа, Эми Саньбо.

Вскоре после того, как Брюс познакомился с Бетти, репортер припер Линду к стенке на мероприятии, которое она посетила без мужа. “Говорят, что Брюс очень близок с одной актрисой” – громко выпалил репортер. “Что вы об этом думаете?” Как утверждают, Линда на мгновение остолбенела, а затем ответила: “Это его дело”. Хоть и неприятный Линде и противоречащий ее религиозному воспитанию, это был правдивый ответ. Для успешных китайских мужчин любовницы это такой же показатель престижа, как и роллс-ройс. Это просто часть имиджа. Тем не менее, запрещенное в Гонконге только с 1970, внебрачное сожительство (форма полигамии) больше похоже на то, что западный мир называет любовницами. Эти оравы женщин придают новое значение фразе “убийственно привлекательный” и по-прежнему открыто орудуют в Гонконге.

Хотя «Пути Дракона» не удалось привлечь международного дистрибьютора с высокой репутацией, когда Рэймонд Чоу объявил, что эта картина собрала больше 5 000 000 гонконгских долларов в одном только Гонконге, независимые продюсеры со всего мира начали проявлять свой интерес.

Ран Ран Шоу едва ли был вопросом, потерявшим актуальность, и не проходило и дня, чтобы со стороны прессы не поступали вопросы об отношениях Ли с Шоу Бразерс. Как-то в студию на интервью пришел репортер и спросил, будет ли Брюс работать на Ран Ран. “Если будет хороший сценарий, я рассмотрю это предложение” – ответил Брюс. “Я хочу продолжать занимать нейтральную сторону и работать на ту компанию, которая предоставит мне хорошие сценарии. Я не хочу принимать участие в конфликтах или соперничестве”.

Интересный ряд комментариев. Прямо из огненной пасти дракона намек на то, что он не связан контрактными обязательствами с Рэймондом Чоу, несмотря на их партнерские отношения в Конкорд Продакшнс. За этим последовало утверждение, что у него нет желания участвовать в политических спорах. Через несколько минут на сцене появилось шесть репортеров, и все как один задавали один и тот же вопрос. Раздраженный, Брюс рявкнул: “Скажите им, что я подписал контракт с Шоу на двадцать фильмов!” Как и много лет назад Эми Саньбо так тонко подметила, что Брюс временами получал удовольствие, заваривая кашу.

Беспокойство в жизни Брюса также начало уходить внутрь. “Я будто в тюрьме!” - жаловался Брюс. “Я словно обезьянка в зоопарке!”

Брюсу казалось, что все хотят заполучить его, особенно бесконечный наплыв алчных, лицемерных продюсеров. “Они думают, что меня интересуют только деньги” – возразил он. “Поэтому каждый из них старается заманить меня на свою съемочную площадку, обещая огромные суммы денег”. Очевидно Брюс позабыл, что ранее написал в своей Главной Личной Цели, как он сперва получит 10 000 000 долларов, а затем начнет жить в мире и гармонии. Вероятно, эти кинопродюсеры следовали в похожем направлении в сторону просвещения.

Многие биографы отмечают, что примерно в это время Брюс и Рэймонд Чоу все больше и больше стали отдаляться друг от друга. Когда фэнзин Голден Харвест, издаваемый Чоу, выпустил статью, высказав предложение, что Чоу был мозгами Конкорд Продакшнс, Брюс тут же вспылил: “В этой статье выдвигается мнение, что я безмозглое дитя, которое полагается исключительно на Рэймонда! Но я не такой… наоборот, я сам себе хозяин, и у меня не меньше мозгов, чем у остальных!”

Кроме того, что стал подозрительным к своему деловому партнеру, Брюс постепенно стал раздражителен и с близкими друзьями. После прибытия в аэропорт Кай Так, Дэн Иносанто, лучший ученик Брюса, приехавший в Гонконг для съемки неофициальной сцены боя с Ли, небрежно сказал Брюсу, что тот выглядел худым. Без предупреждения Брюс резко ударил кулаком Иносанто, отбросив его к стене. Иносанто стоял без движения, уставившись на Брюса, который гневно заявил, что он “сильнее, чем когда-либо”!

Хотя по словам Иносанто, сила Брюса действительно была больше, чем раньше, что беспокоило его, так это настораживающая потеря веса. Иносанто был не единственным, кого беспокоило здоровье Брюса. Многие из его окружения стали отмечать, что он выглядит больным.

В ноябре 1972-го Брюс проконсультировался с гонконгским специалистом, доктором Отто У.Т.Ау. Основными жалобами Брюса были: 1) впалые щеки 2) чрезмерная потливость 3) сильное акне и 4) потеря веса. После обследования Ли, доктор Ау описал его как стройного китайского мужчину с весом 124 фунта и диагностировал у него наличие аксиллярного гипергидроза (чрезмерной потливости).

После диагноза доктора Ау Брюс был доставлен в Каносса Хоспитэл, где Ау хирургическим путем удалил потовые железы в подмышечных впадинах Брюса, после чего посоветовал Брюсу соблюдать сбалансированную и полноценную диету, и прописал лекарство от острого беспокойства. К большому сожалению, тридцать четыре года назад, ввиду недостаточности сведений научного характера по этой теме, доктор Ау не связал жалобы Брюса с приемом анаболических стероидов.

Вспоминая 1968 год, легенда боевых искусств, Джо Льюис, шесть футов ростом и 200 фунтов крепких мышц, который буквально возвышался над Брюсом, выступил с публичным заявлением: “Брюс очень стыдился своей узкой грудной клетки. У него была плоская грудная клетка, а ноги были очень худыми, и это очень его беспокоило. Он хотел побольше мяса на теле. В то время он был ростом в 5 футов 7 дюймов и весил около 138 фунтов, и через некоторое время он начал набирать вес. Он был очень силен, просто не имел мышечной массы”.

Кроме того, что имел большой страх быть избитым кем-то больше себя, Брюс неизбежно стал одержим своим образом на экране. В сущности, чего он желал, так это ярко выраженной мускулатуры (которую бодибилдеры называют рельефом) и для того чтобы достичь этого, он начал принимать анаболические стероиды, используя процесс под названием “стэкинг”. Это сложный способ смешивания различных стероидов, который часто вызывает расстройство желудка у потребителей. Чтобы побороть проблему метеоризма, появляющуюся от чрезмерной задержки жидкости в организме, вызванной приемом стероидов, Брюс часто употреблял диуретики. Хотя это значительно снизило чрезмерное содержание воды в мышцах и таким образом дало ему желаемую рельефную внешность, это была опасная практика, которая часто ставила его в опасное для жизни состояние обезвоживания.

Кроме значительного увеличения объема мышц, снижая при этом уровень жира в теле, стероиды значительно увеличивают скорость, силу и выносливость спортсмена, а также временно увеличивают мужское половое влечение. Хотя первоначально Брюс принимал стероиды для развития мускулатуры, он был удивлен, когда препарат увеличил его сексуальность, которая в силу его крипторхизма до этого времени была незначительным элементом его жизни.

Психологический профиль, отмеченный потребителями анаболических стероидов, как нельзя лучше описывает Брюса Ли в начале 1970-х и включает в себя: 1) повышение самооценки, иногда до степени крайнего нарциссизма и эгоцентризма 2) растущее половое влечение начинает интенсивно развиваться 3) снижение способности потребителя воспринимать плохую работу или неудачу 4) отмеченное снижение терпимости к другим.

С точки зрения исторического контекста важно отметить, что в то время, когда Брюс начал принимать анаболические стероиды, опасные для жизни побочные эффекты приема стероидов были неизвестны, и поэтому прием синтетических гормонов любителями, олимпийцами и профессиональными спортсменами (включая других мастеров боевых искусств) не считался незаконным и необычным делом. Тем не менее, это не преуменьшает тот факт, что он начал принимать то, что современные научные исследования определили как самые физически разрушающие и психологически обессиливающие из всех препаратов.

Анаболические стероиды стали решением главных проблем в жизни Брюса Ли, по крайней мере на какое-то время. Джим Стэлуорт, старшеклассник средней школы Ролингс в Керни, штат Небраска, открыто говорил о своих первых впечатлениях от препарата, который был для Брюса наиболее привлекательным: “Анаболические стероиды не вводят тебя в ступор или галлюциногенное состояние, они дают тебе толчок, провоцируют всестороннее поведение плохиша, которое намного переходит границы и обычной жизни, и любых других наркотических веществ из тех, что я употреблял”. Ключевые слова, которые неизбежно стали визитной карточкой Брюса, это “поведение плохиша”.

Поиск по сайту: