ГЕНЕЗИС НАУЧНЫХ ИДЕЙ О ПОЛИТИКЕ

Предыстория политической социологии начинается с классиков общественно-политической мысли древности — Конфуция, Платона, Аристотеля. Это оправдано тем, что знание о политике концентрируется вокруг вечных проблем общественной жизни, главной среди которых выступает человек. Исследователи политической мысли даже употребляют понятие «феномен Колумба», имея в виду, что Колумб открыл континент, о существовании которого, кажется, знали до него. Речь идет о том, что основные идеи политической социологии прослеживаются на протяжении всей истории политической и общественной мысли, знаний об обществе, власти, государстве.

Мыслители прошлого своими трудами отвечали на потребности времени, на обстоятельства, которые их волновали. В Древней Греции, к которой восходят основы европейской традиции изучения общества и политики, жизнь концентрировалась в городах. Это дошло до нас в терминологии, производной от корня «город», например «граждане», «гражданское общество», а также в виде понятий «политика», «цивилизация», «полиция». Город, начиная с фиксированного пространства, давал индивиду чувство необходимости «политики», т.е. взаимоотношений с властью и социальной средой, действия соответствующих регуляторов и т.п.[1] Вне городов, на неподконтрольных пространствах поведение людей регулировалось иначе: часто извне, сверху. В этом смысле многое из положений древних приложимо лишь с известными оговорками к аграрной по корням структуре российского общества, преобладавшей до начала 30-х годов XX в.

Возможно, что из-за разных характеристик социального и политического пространств древних Греции и Китая схема власти Конфуция (ок. 551—479 гг. до н. э.) отлична от той, что присутствовала во взглядах мыслителей Греции. Конфуций больше администратор, чем политик. Он реализует установки неба, религии, власти и порядка. Но и он, и мыслители Греции видели проблемы, над которыми бьются политическая мысль и практика по сей день. Конфуций хотел выдвижения на властные роли лиц, обладавших специальными качествами, знаниями, подготовкой[2]. В сущности, по Конфуцию, тщательно экзаменуемые чиновники, а позднее философы Платон — 428, или 427—348, или 347 гг. до н. э., штатные мудрецы, звездочеты халифов в Средние века — явления одного порядка, ибо содержали зародыш идеи институционального соединения науки, знания, учебы с властью, политикой. Таково же конфуциево видение происхождения власти, ее авторитета (владение истиной), нормативов, регулирующих власть (более поздние оппоненты Конфуция — китайские легисты), взаимоотношений власти и общества, его групп и т.п. У Аристотеля (384-322 гг. до н. э.) углубленное проникновение в проблематику, актуальную для современной политической социологии, дополнено размышлениями над методами изучения политики.

Взгляды на политику мыслителей Греции и Рима трансформировались в Средние века под воздействием теологии, освятившей, в частности, власть монархов поддержкой бога, что, по определению, не допускало рационального анализа, тем более критики власти. Проводившаяся светскими и духовными автократами политика считалась глубоко моральной, санкционированной свыше. Монархов российских, например в XVIII в., воспитывали на образцах благородства, героизма, правдолюбия по Плутарху. Учитель А.С. Пушкина в Царском Селе А.П. Куницын носил титул профессора политических и моральных наук. Традиция теоретической мысли воспринимать в единстве власть, мораль и политику до сих пор присутствует в подготовке будущих государственных деятелей ряда стран Европы.

В трудах Н. Макиавелли (1469—1527) анализ политики, государства отделен от канонов религии, предпринят поиск причин, движущих сил политического процесса в обществе, в природе человека и в реалиях времени. Он (а позднее Т. Гоббс, Ш. Монтескье и др.) стремился показать власть, освобождающую общество, граждан от бед и напастей войны — гражданской или внешней. Макиавелли выражал распространенный в то время взгляд на соотношение политики и морали. Принято считать, что политика по Макиавелли беспринципна, аморальна, коварна и т.п. Едва ли это так. По его мнению, судить о том, является ли политическая акция доброй или злой, правомерной или нет, следует не вообще, а с учетом того, идет ли речь о спасении отечества, достижении общего блага.

Освобождение политической мысли от диктата средневековой схоластики означало, что «царству божьему» отводилась своя сфера, а научной мысли — «царству знания» — своя. Открылась возможность рационального суждения по поводу власти, государей, места личности в политике, норм права. Для этого понадобились не только Возрождение, Реформация и Просвещение, но и политические революции в Англии (XVII в.), во Франции и США (XVIII в.), развенчавшие божественную святость власти, демонстрировавшие новый подход к суверенитету и правам народов.

Рационализм анализа политики — часть движения к возникновению общей и политической социологии. Современные исследователи ставят в список предшественников этого этапа политико-социологической мысли разных ученых, среди которых Дж. Вико, Ш. Монтескье, Дж. Локк, Т. Гоббс, Д. Юм, А. Фергюссон и др. За именами, однако, не забудем другое: общественная обстановка в передовых для того времени странах Европы способствовала появлению крупных социальных мыслителей и общественно-политических концепций. Вступление стран Европы в капиталистическую стадию развития рождало определенные социальные и политические феномены. На этом фоне появляется политическая экономия как отражение интенсификации товарообмена, становления машинного производства, подвижек в социальном составе общества. Вслед за сферой экономики научная мысль обратилась к обществу, политике, которые прежде были исключительно компетенцией верховной власти.

Новые, казавшиеся современникам величественными, научные конструкции в социальной и политической сферах появились после ощутимых ударов, нанесенных монархическим «старым режимам» ряда стран. Вслед за наполеоновскими войнами и реставрацией публикуются труды О. Конта (1798—1857), ознаменовавшие начало становления современной социологии. В контексте политической социологии следует отметить сильное влияние на Конта идей К. Сен-Симона. Следуя методологии утопистов, Конт сконструировал универсальную классификацию наук для идеального устройства общества. Будучи человеком из низов, он, как многие выходцы из маргинальных слоев, был смел в науке, признавал неизбежность издержек при движении к идеалу.

О. Конт искал ответы практически на те же вопросы, что и К. Маркс (1818—1883), вклад которого в политическую и социальную мысль связан с анализом общественного производства, классов, классового господства и ведущей роли экономического фактора в жизни общества. Актуально и сегодня уточнение им категорий «гражданское общество» и «политическое общество», позволяющее разграничить политическую социологию и политическую науку (политологию): первая преимущественно изучает гражданское общество, вторая — общество политическое.

В научной литературе имеются различные суждения о вкладе К. Маркса в социологию и политическую науку. Но несомненно одно: как сторонники, так и противники его политических и социальных воззрений на протяжении десятков лет продолжают решать поставленные Марксом проблемы. Так, его вывод о неизбежности социальных революций стимулировал поиск эволюционных выходов из острых социальных конфликтов.

Современник Маркса Г. Спенсер (1820—1903) стремился на уровне современного ему знания (теория Ч. Дарвина) показать эволюцию социальных систем, наделяя их качествами, аналогичными тем, что изучают анатомия и физиология. Конт, Маркс, Спенсер — мыслители эпохи раннего капитализма. В истории социологии они стоят рядом как творцы трех универсальных систем преобразования общества: на основе рационального научного знания (Конт), закономерной смены формаций (Маркс), «организмической» эволюции (Спенсер). XIX в. был веком «больших» универсальных схем, строившихся в терминах классического знания.

К концу XIX в. социологи начали разрабатывать отдельные проблемы политического процесса, но пока еще в рамках жесткого линейного детерминизма, ньютоновского типа научности. Односторонней была и эмпирическая база построений этих социологов. Вместе с тем приближение эры «относительности» и в науке, и в социальной действительности девальвировало предлагавшиеся социологами конца XIX в. универсальные расшифровки (роль наций, рас, климата, толп, психологии, иррационализма и др.) «загадок» общества и политики, что, несмотря на это, не снижает значимости интеллектуальных достижений той поры.

Следует сказать о становлении социальной статистики как будущего метода политической социологии. В этом плане преуспела Англия, где «веком статистики» стала вторая половина XIX в.: в салонах аристократы наряду с погодой вели разговоры о статистических данных по той или иной проблеме. Такое увлечение связано с реформизмом (в том числе как средством опровержения пророчества о неизбежной революции), попытками изменения положения беднейших слоев общества, с изучением феноменов бедности, трущоб, нищеты.

Обозначились примечательные сдвиги в вопросе соотношения общества и государства, природы власти. Особое место здесь принадлежит трудам А. де Токвиля (1805—1859), который показал власть в США как своего рода реализацию идеи «общественного договора», как «консенсус» массовых слоев общества с его верхами для реализации и соблюдения определенных ценностей. Это стало важной частью англосаксонского вклада в политическую социологию, поскольку открывало путь социологическому освоению общества, отличного от традиционных монархий Европы. По мысли Токвиля, ассоциации граждан могли строить нацию и государство «снизу». В русле обновляющихся подходов к проблеме власти углублялись знания о государственном аппарате, о роли и месте личностей — выдающихся политических деятелей, которыми был богат XIX в.

Поиск по сайту: