|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Упущенные шансы
Принципиально важно знать, что уже сейчас накопленные в юриспруденции данные об юридическом инструментарии позволяют решать многие из современных жизненных проблем – нередко весьма сложных, острых, порой ключевых в нашей практической, деловой жизни. В том числе таких, решения по которым, в свое время принятые без учета надлежащего юридического инструментария, не только не дали ожидаемого результата, но породили значительные беды. Вот одна из них – проблема приватизации – по всем данным, действительно, ключевая, решающая, крайне острая и трудная в российской действительности. В самом деле, когда в начале 1990-х гг. начались "кардинальные реформы" в экономике, предстояло решить – как, каким путем, при помощи каких юридических средств (юридических конструкций) перейти от экономической системы, построенной на тотальном огосударствлении, когда все народное хозяйство выступает в качестве "одной фабрики", к продуктивному рыночному хозяйствованию, построенному на частной собственности, ее стимулирующей роли? Увы, судя по всему приходится признать, что "кардинальные реформы", начатые в 1992 г. в России, происходили при отсутствии такой последовательно научной и основательной проработки механизма приватизации. Разом решалась "кардинальная" задача – наряду с повсеместной отменой государственного управления в народном хозяйстве и созданием известных элементов рыночной инфраструктуры (коммерческих банков) – как можно быстрее преобразовать государственные "социалистические предприятия" в акционерные общества и таким путем в короткие сроки выйти на уровень передовой капиталистической экономики. Здесь, надо признать, – проблематично в принципе – возможно ли вообще с помощью одних правовых средств преобразовать госпредприятие как таковое, т. е. всего лишь "частичку" "одной фабрики" в масштабах всей страны, в нечто качественно иное – акционерное общество? А если – да, возможно, то адекватно ли поставленной задаче срезу же использовать в этих целях конструкцию "акционерное общество"? Ибо по своей юридической конструкции институт "акционерное общество", сложившийся в развитых капиталистических странах для обеспечения рационального управления и свободного движения имущественных прав на уже существующую собственность, не приспособлен для ее преобразования. Тем более – такого коренного, как переход от всеохватной государственной собственности к собственности частной, когда бы раскрылась ее мощная стимулирующая роль в производстве. Отсюда и компания по "сплошному акционированию" в России, проведенная в 1992—1996 гг., обернулась в основном лишь сменой вывесок, всевластием руководителей обществ, да тем еще, что былые государственные предприятия стали объектом свободных операций, связанных с продажей и покупкой акций. Вот и получилось, что проведенная "приватизация" не только не устранила действительного государственного владычества в хозяйстве и не дала частнособственнических стимулов в производстве, но именно через "вольный простор" при продаже и покупке акаций открыла благоприятные возможности для овладения и передела собственности сильными мира сего – в основном, выходцами из комсомольско-партийной номенклатуры, чиновничества, криминальных кругов. В итоге – непрекращающееся кризисное состояние экономики и социальной жизни, утрата перспективы успешного экономического и социального развития страны, формирование строя номенклатурного (корпоративного) полукриминального и одновременно полугосударственного капитализма. Но быть может, вообще нет надежных и плодотворных способов и, в особенности, каких-то юридических конструкций, которые бы смогли обеспечить успех приватизации в обстановке, характерной для советского общества? Нет, положение дел здесь принципиально иное. Как раз опыт первых лет отечественных перемен (1989—1990 гг.) показал, что есть такой способ, который дал воодушевляющие результаты. И главное – этот способ приватизации, основанный на аренде, относится к "классике" построения правовых связей в области имущественных отношений, хотя и со своеобразной вариацией, которая с учетом того, что аренда включает вещные элементы, решает проблему действительного преобразования собственности. Казалось бы, ну что тут особенного – аренда и есть аренда, временное пользование чужим имуществом, известное в глубокой древности (вспомним – одна из разновидностей найма по древнеримскому частному праву, 1оса1ло-сопс1ис1ло ге! – наем вещей). Какая тут вообще, возникает сомнение, может быть приватизация, при аренде в условиях тотального огосударствления сохраняется система подчинения арендаторов ведомствам (что и ранее и теперь используется чиновничеством)? Но суть дела в том, что аренда включает вещные элементы (что является надежным условием хозяйской самостоятельности и особой защиты прав арендатора), а главное – в аренде 1989—1990 гг. наличествовала своего рода "изюминка", упомянутая "вариация". В соответствии с логикой аренды, ее вещными элементами и с тем порядком арендных отношений, который был разработан в то время, вся продукция, произведенная на арендованном имуществе государственного предприятия, становилась собственностью арендаторов – граждан как частных лиц. Происходит, стало быть, при такой модели арендных отношений – даже в обстановке тотального огосударствления! – формирование на базе государственных имуществ частной собственности в производстве, причем – и это в высшей степени важно – в труде, когда обретаемая собственность является заработанной. И это (как и возможность выкупа арендованного имущества) резко активизирует ТРУД и его организацию, приводит к значительному повышению производительности труда и, что особо существенно, – к тому, что доходы арендного предприятия, обретающих статус частной собственности, обращаются в основной своей части на модернизацию производства, приобретение нового оборудования, освоение передовой технологии, секретов маркетинга (надежное, безошибочное свидетельство того, что тут – настоящая, полнокровная частная собственность). И вот – результат. После введения такого рода арендных отношений сразу же, в 1989—1990 гг. начался заметный и все возрастающий рост производства в тех секторах народного хозяйства, где получили развитие арендные предприятия. И отсюда – что особо существенно – формирование "малого" и "среднего" бизнеса, основы продуктивной рыночной экономики и "среднего класса" в социальной структуре общества. Истории еще предстоит ответить на вопрос – что стало главной причиной того, что нарастающий процесс формирования арендных предприятий, а отсюда свободной частной собственности в производстве – был вскоре, уже в 1991—1992 гг. прерван. То ли тут решающую роль сыграли акции чиновничества, нутром почувствовавшего, что именно с этой стороны грядет крушения основы их благополучия – монопольной государственной собственности в экономике? То ли роковую роль сыграли "кардинальные реформаторы", вознамерившиеся с опорой на власть путем сплошного акционирования разом оказаться в развитом капитализме передового образца (по инициативе с этой стороны в 1992 г. все арендные предприятия одним росчерком пера были преобразованы президентским распоряжением в акционерные общества)? Но что было, то было. Шанс резко активизировать производства на основе частной собственности (активизировать не одним лишь путем неких "иностранных инвестиций", а прежде всего через собственный потенциал разума и труда) и создать основы свободной конкурентной рыночной экономики оказался упущенным. Только теперь, кажется, в 2000—2001 гг. в России принимаются меры по "структуризации" в существующей системе недавно созданных акционерных обществ, по внедрению в эту сферу "корпоративных принципов" – созданию эффективных товаропроизводителей, т. е. реально осуществить именно ту задачу, которая и призвана была решить ранее проведенная "приватизация". Урок? Да, урок – горький, поучительный. Но, увы, как у нас повелось, урок оказался (и до сих пор оказывается) "не впрок". В середине 1990-х гг., когда уже стали очевидными неблагополучные результаты "приватизации" в промышленности, история повторилась. При попытке перевести на частнособственническую основу советское "колхозно-совхозное" сельское хозяйство (действительно, корневая проблема экономических преобразований в нашей стране) вновь негативную роль сыграла неотработанность юридических механизмов. Объектом "приватизации" здесь стала не собственность, выраженная в праве вещного характера (праве собственности и ее производных – таких как право пожизненного наследуемого владения), а "доля в праве" объединений, владеющих землей. Но эта конструкция, "доля в праве", относится по своей сути к построениям обязательственного порядка, непосредственно не выраженных в вещных отношениях, которые только и могут стать основой статуса "хозяина". Вот и получилось, что такого рода преобразования привели не к утверждению продуктивных частнособственнических начал в сельском хозяйстве, а к процессам, аналогичным тем, которые происходят в "акционированной экономике", – к продажам и скупкам "долей в праве", в итоге – к переделу земельной собственности, сосредоточению ее у бюрократического чиновничества, "новых латифундистов", выходцев из номенклатуры, криминальных кругов. А отсюда – такой вывод. Наряду с рядом других просчетов в реформировании экономики, очевидна цена нашего невежества в юридической области, большевистского неуважения к праву, пренебрежения юридическими знаниям, инструментальным богатством юриспруденции, и следовательно – пренебрежения теми возможностями, которые открывают отработанный юридический инструментарий для решения наших жизненных проблем. Не дают ли приведенные данные для выводов и более основательного порядка? Выводов о том, что Решение актуальных проблем нынешнего времени не Должно ограничиваться одними принципиальными вопросами теории экономики, политики, государственного и правового устройства; в современных условиях, быть может, главное - - это "конструкторская работа", выработка оптимального инструментария решения актуальных проблем? А в этой связи есть предпосылки и для выводов о содержании наук, затрагивающих экономическую сферу. О том, в частности, что пункты средоточия отработанного конструктивного инструментария при решении экономических и социальных проблем – это не экономические дисциплины (как принято повсеместно считать), а науки юридические – правоведение? И если постановка такого рода вопросов обоснованна, то спрашивается, не являются ли именно юридические конструкции (а стало быть, и все право в его "математическом понимании") фокусом и, не исключено, главным направлением научной и практической созидательной деятельности на пути формирования современного гражданского общества? Глава шестая Логика прав Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.) |